***
В общем, уже к третьей паре я во всём разобрался. Дашка накатала письмо от моего лица о том, «как трудно жить среди людей, непонимающих нигде», и оказалась мастером злого, сука, пера. Прочитав всего несколько первых строк, я сам чуть не поверил в эту ванильную ересь мальчика-одуванчика, который никак не может примириться со своей внешностью, ориентацией и фамилией. Фамилией, от которой у меня проблем не меньше, чем от всего остального! Тесаков! Тесаков, мать вашу, с рожей какого-нибудь Ромашкина! — Ну ты вли-и-и-п, Блэкджек, — ржал Данька. — Ты кому так досадил-то? Блэкджек. Он называл меня так с момента знакомства с ледяным Джеком, который оказался чертовски моим типажом, правда я был обладателем тёмных волос и куда более скверного характера. Оттого и «блэк», стало быть. — Голопокиной, — загробным голосом ответил я. — Я её бросил неделю назад. Из-за пьянок по пятницам. Виновница эпопеи была студенткой с другой кафедры, так что прежде чем вершить правосудие, её предстояло ещё найти. А мне не улыбалось. Я же её бросил! — Ну любит девочка выпить, — Данька разлёгся поперёк парты, вытянув одну руку. И, лукаво поглядывая на меня из-под ресниц, залепетал голосом манерного пидорка: — Какой ты придирчивый, Костенька, «фу» таким быть. — Завались, — отрезал я, готовый задушить его собственными наушниками и не посмотреть, что в разгаре пара по метрологии. Ладно хоть препод частенько предоставлял нас самим себе, с головой погружаясь в диалоги с ботаниками. — Если ты будешь таким агрессивным, то у тебя никогда не появится парень. — Я сейчас перережу тебе горло вот этим, — я зловеще продемонстрировал страницу из собственного конспекта. — Не пожалею, несмотря на то, что ты мой друг. Я отвернулся, почувствовав на себе взгляд. Какой-то блондинистый чувак сидел вполоборота и внаглую меня разглядывал. А потом заулыбался и начал подмигивать. — С-с-с-су-у-у-ука. К сожалению, моё полное ненависти змеиное шипение было слегка приглушено ржачем Даньки, который он пытался замаскировать под кашель. Нет, гомофобом я не был. Точнее так: я рос в толерантной семье, где не было запретных тем и с детства мне привили открытость во взглядах. Лесбиянки лесбиянками, геи геями, но я всегда позиционировал себя натуралом и даже особо не задумывался о проблемах радужных. Но теперь пришло время задуматься. Задуматься всерьёз, блядь. — Сначала я убью Юру. Потом осветлённого. Потом тебя, — прошептал я Даньке, склонившись к его лицу и вперившись в искристые медовые глаза. — Потом я убью Дашку. И даже в тюрьму не сяду, только ты этого уже не увидишь. — Блэкджек, ну не злись, — тепло улыбнулся Данька. — Хочешь, я твоим ухажёром побуду, чтобы все сами отвалились? И он взъерошил свои и без того непослушные тёмно-русые волосы, стряхнув чёлку на глаза так, чтобы казаться сексуальным. Снизил голос на пару тонов и, изобразив хрипотцу девочек, с экранов телевизора зазывающих позвонить по номеру такому-то, начал: — Господин Тесак, к кому обратиться, чтобы стать единственным обладателем вашей клешни и того камня, что у вас вместо сердца? — Пошёл ты, — внезапно развеселившись, отмахнулся я. — Как голубая свадьба может помочь? Я не хочу таких слухов. — Поздно, — томно вздохнул Данька. Кстати, быть сексуальным ему удавалось. Я как-то слышал, что девчонки из-за смуглой кожи и гармонирующих волос называли его Даниладка. — Гей-рассказ уже сделал своё чёрное дело. Внезапно томный голос изменился, и почудилось мне в нём искреннее беспокойство: — Главное, чтобы наши гомофобы не приняли эту дрянь за чистую монету. — Пиздец мне, — я вздохнул, вдруг растеряв весь пыл. Зря я так грубо отшил Дашку. Надо было как-то… помягче, что ли. Она не косячила на протяжении полугода отношений — просто не захотела бросать бухать из-за меня. А я вот упёрся рогом. Принципиальный же. Пока я обдумывал свою незавидную участь, в красках представляя, как меня отмудохают где-нибудь в переулке по дороге к метро, в ухо прилетела смятая бумажка. Я, по глупости душевной, её тут же развернул и… «8913165-ХХ-ХХ. Андрей. Звони, если захочешь выговориться, милый». — Срань господня-я-я, — тихонечко застонал я. Данька молчал, и я удивился: обычно он, зажёгшись темой для зубоскальства, не затыкался. И как же странно… Он смотрел на меня с каким-то затаённым страхом, серьёзно и обеспокоенно. Я не видел таких взглядов ни разу. Даже когда девушка, которая ему нравилась, оказалась давалкой, он был задумчив и подавлен, но не более того. Данька вырвал из моих рук бумажку, смял в ладони, отвёл глаза. Уголок губ нервно дёрнулся. — Никто тебя не тронет, — ровно сказал Новиков. — Я не дам. — Слушай, когда это ты в рыцари заделался? — неловко пошутил я, игнорируя своё нутро, внезапно превратившееся в желе и задрожавшее мелко и трусливо. Нет, если бы Данька взялся за дело, ко мне бы близко никто не подошёл: в школьные времена он ходил на карате, откуда вынес выбитые костяшки на левой руке, холодную опасную агрессию и бесстрашие бойца. С этим бесстрашием я когда-то познакомился очень близко. Умудрился его разозлить — и получил в дополнение к пятну такой красивый фингал, что девки три недели палитрой обзывали. Но. Но с чего это… — Я не рыцарь, я как раз таки злой дракон, — наконец, заулыбался он, и меня накрыло таким облегчением, что чуть не размазало по парте. — Не хочу тебя втягивать в эту хрень, — ответил я, тихо радуясь тому, что мы всегда выбираем места подальше от кафедры и всех остальных. — Ну начистят рожу разок… больничный возьму. Через месяц забудут. — Ты не понял, Блэкджек, — Данька, заметив недвусмысленные взгляды блондинчика, вдруг положил локоть мне на плечо. — Никто тебя не тронет. Это не предложение. — Эй вы, там, на галёрке! — заворчал преподаватель. — Флиртовать будете в кино на задних рядах! — Мы просто строим план по захвату мира, — не растерялся Данька. Он никогда, зараза, не терялся. В отличие от меня, тут же воспылавшего, аки феникс из людей Хэ. Серьёзно, от стыда и вообще всей этой ситуации я чуть не прожёг стул своим горящим пуканом. — Идите прогуляйтесь, в коридоре постройте. Вы мне мешаете. И я вылетел из аудитории на своих пламенных крыльях впереди планеты всей.***
Дашка попалась на первом этаже после четвёртой пары. С подружками, весёленькая и злорадная. Увидела — рассмеялась. Пришлось разгонять лебёдушек для серьёзного разговора. — Ты в курсе, как ты меня подставила? — неожиданно спокойно даже для себя самого спросил я. — Сбрендил на почве раскрывшихся горизонтов? — Подумала о том, как народ на такую херь отреагирует? О том, что мне ноги при любой удобной возможности переломают? Злая улыбка Дашки медленно угасла. Дошло, наконец. — Ой… слушай, да не будет тебе ничего. Но голос прозвучал неуверенно, слабенько. Овечье блеяние. И ручки-то писательские сразу потянулись поправить блузку. — Забегать вперёд не буду, но, чтоб ты знала — шутка удалась, фикрайтерша недоделанная. И я ушёл, злой как чёрт, прямиком к гардеробу. По дороге на меня «случайно» напоролся очередной сочувствующий гей. И даже полапать успел, пока вставать на ноги помогал. Да сколько их тут, мать вашу?! — А Голопокина ещё жива, как я погляжу, — вдруг подал голос Данька, напугав меня до усрачки. В основном тоном голоса: он был свирепее, чем лай его конченной зверюги, мастифа Маргариты, раз в пятьдесят. — Руки ещё об неё пачкать… Пока я одевался, обычно няшный Даня агрессивно зыркал по сторонам. Стоит признать, любопытных взглядов стало меньше, презрительных тоже. Не я один в своё время с боевым духом Даниладки близко познакомился. Видели-плавали-знали. Порой он напоминал мне По из истории про панду, овладевшего кунг-фу. Благо, пухленьким не был — вполне себе подтянутый мачо, но по характеру прослыл мягким, пушистым, плюшево-комфортным, до тех пор, пока не заебут. Коль заебал, беги, дурашка, беги, как в последний раз. — Дань, — по дороге к метро начал ныть я. — Мерзко так на душе… — Ну, — он потрепал меня по волосам. — Не реви, я рядом. — Да при чём тут ты, — фыркнул я. — Как этот пиздец остановить, ума не приложу. Кто-то эту её пописульку сфоткал и по WhatsApp-у разослал, Да-а-ань. А почерк у неё говно, додумалась же не печатать, чтоб прям как письмо вы-ы-ы-ыглядело… — Есть несколько вариантов, — Даня начал загибать пальцы. — Сделать флешмоб, накатав несколько подобных писем. Типа приколюха. Ещё можно прямо так и объясняться — это розыгрыш был и весьма удачный… — Эм… Это ты Костя Тесаков? — вдруг промямлил какой-то пацан возле метро. — Всё, — обречённо вздохнул Данька. — Моё терпение на исходе. Прости, Блэкджек, но… И, повернувшись к пацану, заорал: — Он мой! Кто полезет знакомиться ещё раз — кости переломаю, так своим гомогеям и передай! А я стоял там такой, смотрел на серое предгрозовое небо и пафосно грустил, прямо как супергерой, который покидает эпицентр взрыва, оставляя раненых умирать. Данька раскурил сигарету — он это делал очень редко, в самых крайних случаях. Я опустил взгляд на его руки, скользнул по мягкому, приятному глазу профилю, приметил сердитую морщинку между бровей. — Окей, — прошептал я, отобрав сигарету и затянувшись на разок. — Будешь моим драконом. Потом как-нибудь сочтёмся. — Оплату принимаю только натурой, — не задумываясь, быстро ввернул Данька. — Можно поцелуй авансом. — Чего?! — Погода, говорю, отличная. И заулыбался, падла, хоть стой, хоть падай, хоть бейся в истерике у его ног и проси не покидать тебя, потому что слишком охренительный. В общем, так началась моя жизнь а-ля Рапунцель под присмотром няшного Дракона и его тяжёлого, совсем не няшного карающего кулака. И вот почему я, правда, всей своей душой ненавижу фанфики.