Почему я ненавижу фанфики

      — Ребята, а раз мы все немного пидоры, давайте сыграем в бутылочку? — ляпнул Никита, и воцарилось молчание.       Гробовое.       Лёша уронил полотенце, которым вытирал руки, Даня тихо побледнел до оттенка сливочной глазури, а это было не так просто с его-то природными данными. Я икнул и потянулся за портвейном, потому что нахуй всё это, вот почему.       — Я, конечно, понимаю, что ты человек творческий и всё такое, — протянул Лёша. — Но это уже перебор.       — Смотрите, кто засмущался. Вообще-то, атака была на Новикова.       Я посмотрел на Даньку.       Если так прикинуть, с того момента, как мы опидорасились, он существенно изменился. Нет больше легкомысленного идиота, оторванного от мира, есть идиот классический, очень тесно с миром связанный. Но всё же местами его связь пропадала и откуда ни возьмись вылуплялись странные реакции.       Шалость Никиты удалась, так что он всё ещё перебирал палитру, будто хамелеон, и никак не мог остановиться. Для проверки результата я даже пощёлкал пальцами перед потерянным лицом своего ненаглядного. Он вдруг перевёл на меня взгляд и — ноль презрения, фунт внимания.       — Ну?       — Что?       — Ты бы согласился?       Он был пьян, но я полагал, что дело не только в этом — Никита притащил какой-то загадочный косяк, и Новиков выразил желание попробовать.       Теперь, очевидно, он медленно ехал башней. Хотя куда дальше ехать, если крыша давно откатилась за пределы досягаемости? Крыша, блядь, путешественница.       Я осмотрел лица собравшихся — морду Лёхи, титаническими усилиями пытающегося сдержать смех, Никиты, строящего мне глазки, и Дани, офигевшего от такого резкого поворотного поворота. Он очень охуел и никак не мог выхуеть обратно.       — Ой, да мне насрать! — взорвался я. — Чё уставились?       — Ты просто такой милашка, глаз не отвести, — улыбнулся Никита.       — Нахуй иди, Зацепин, — рявкнул я. — Все идите дружным строем.       Даня, в таких ситуациях обычно излучающий радиоактивность, внезапно захихикал. Мерзенько так, на своём, на испанском. Лёша этой удручающей картины не выдержал и тоже заржал.       Короче, вечер шёл очень странными тропинками. Хотя я давно знал, что нам собираться в одном помещении противопоказано. С того дня, как отмечали защиту дипломов. Когда забратались до такой степени, что с какого-то перепугу потащились на поиски жениха для Марго, в итоге своими воплями и сюсюканьями разогнали всех собак и их хозяев в радиусе пяти километров. Нарвались на гопарей, отжали у них кепку и кусок штанины — Ритуся постаралась. Слепили в песочнице два хуя и под утро всем скопом взобрались на крышу офиса, где слушали Лёхино музло из двух наушников вчетвером, напрочь забыв про существование динамиков.       И, если тогда был пиздец, то теперь ещё хуже.       Элементарно: я уже ничего и никого не боялся, Никита — наоборот, начал бояться регрессировать в апатию и на этой почве сходил с ума, у Лёши была своя логика, а у Дани не было мозга.       Комбинация фатальная. Фатальнее некуда.       Никита медленно опрокинул бутылку портвейна на стол, как поганый подлый котяра. Как бы не смущаясь, что все молча отказались. Взяв лимончик, я решил создать вокруг себя свою атмосферу и, если что, быть не при делах.       Бутылка крутанулась. Никита пытался обставить всё это действо под видом баловства, но глаза у него искрились очень нехорошо, очень недобро, очень даже очень. Внезапно всем нам стало безумно интересно наблюдать за верчением. Никто играть не соглашался, но следили прямо-таки с замиранием сердец-сердечек.       Плавно сбавив обороты, она качнулась и указала горлышком на Даньку.       Я взял ещё один лимончик и приготовился к шоу.       — Да-а-а-аня, — излучая любовь, протянул Никита. Он встал, наклонился над Новиковым. Тот опять упал в прострацию, а я на почве этой детали злобно загрыз ободок цедры. Чего не сопротивляется?       Оказалось, шок был таким глубоким, что даже если бы Никита нос ему откусил, он бы не шевельнулся.       Поцелуй у них получился короткий, дурацкий, но меня всё равно слегка потянуло крабом-раком-морской-муреной на тёмное дно. Строит тут из себя непреклонность, а как до дела доходит — сидит столбом. Жопа ему, чё.       — Вау, — коротко прокомментировал Лёша. Всего-то «вау», а прозвучало примерно как «не жить вам, котятки мои, если это продолжится».       Я покосился на него и взял третий слайсик лимона. Дело принимало интересный оборот.       Даня перевёл взгляд на Лёшу. Никита сидел сволочью сволочь и торжествующе лыбился. Почему все играют, если отказались — спросил бы я, если бы не переборщил с кислым. Пришлось срочно запивать. Пока я вошкался с коробкой сока, Даня крутнул бутылку.       Она провернулась кучу раз и остановилась на мне. Я мрачно подставил щеку.       — Эй, нет уж. Давайте по-честному… — возмутился Никита.       Данька дёрнул меня за ворот футболки и поцеловал, чуть-чуть углубив поцелуй. Тут я обнаружил, что ему этот балаган даже нравится. В хорошем смысле — нервы пощекотать.       Отлепившись, он чуть поморщился от кислого привкуса. И пришла моя очередь охуевать от души.       Сев на место, я пристально проследил за тем, как Данька откидывается на стул. Что творилось у него в колокольне, было неясно. Хотя не впервой. Я подтолкнул бутылку из вредности. Чуть-чуть, скучающе. Она провернулась один раз и указала на Лёшу.       Очаровательно, блин.       Никита отодвинулся, пропуская к хозяину квартиры. Я встал, стараясь ни о чём не думать, подошёл к Дементьеву и сурово поднял глаза.       — Злюка, — подколол Лёша и, демонстративно опустив руку на мой затылок, крепко поцеловал, хотя вообще-то по всем правилам это я должен был его засосать. Но ему всегда было наплевать на подобные мелочи, так что сей жест ни капельки меня не удивил.       И тут началось.       Лёша был бы не Лёша-феерический-гондон, если бы не отомстил всем и сразу самым изощрённым способом. Меня он укусил — довольно больно, я аж замычал и на глаза навернулись слёзки. Данькин пукан подгорел от одного взгляда на действо, а Никите Дементьев ещё и фак показал где-то между делом. Это я понял уже после, трогая языком место укуса и разглядывая раздражённых всех: Никита щурился, как близорукий, Даня мрачно ставил бутылку в ровное положение, Лёша излучал тепло и блаженный ангельский свет, предвещающий Очищение Господне путём сжигания неверных в адском котле.       — Всё, поигрались и хватит.       Таким образом я остался единственным пострадавшим и буквально раненым в губу. Утром мы даже вспомнили произошедшее и решили деликатно замять дело. Отшутившись, добавили в личный список правил поведения пятый запрет по списку: «Не играть по-пьяни в гейскую бутылочку», сразу после: «Не искать Марго вторую половинку на улице».       А мораль сей басни такова — нет никакой морали.       Просто это было весело.