Голодные игры:Возрождение

День Жатвы. POV Эффи        До Жатвы осталось несколько часов, около трех. Это волнительное событие для всего Панема и в частности Капитолия. И не потому что выберут трибутов, будет празднество, спонсоры смогут делать ставки и в конце забирать деньги, а потому что трибутов выберут из детей столицы. Это будут необычные Игры, на этот раз Дистрикты просто посмотрят их по телевизору, а некоторые капитолийцы будут оплакивать своих погибших детей. Да, капитолийцы никогда не испытывали боль утрат, не видели смертей детей, случившихся ради забавы, точнее они видели, но для них это было зрелищем. В этом году весы встанут ровно, но сколько потеряли детей Дистрикты и сколько потеряет Капитолий, этому никогда не будет ровни. Я опять представляю Дистрикт 12,не могу же я бросить Китнисс, Пита и пьяницу Хеймитча, хотя, наши отношения с ним стали намного лучше, чем были раньше.        Я надену черно-красно-оранжевое платье, будто я раскаленный уголь. Оранжевый парик и макияж в стиле огня-необходимые вещи.        Итак, Жатва. В Капитолии она пройдет гораздо богаче и ярче, чем ранее в Дистриктах, но для некоторых, какой бы яркой она не была, в конце окрасится в черный цвет. Она пройдет на площади перед Президентским дворцом. Здесь поставили сцену, множество парней и девушек от 12 до 18 лет, которым придется сразиться не на жизнь, а на смерть, присутствуют здесь. POV Тори.        Я Виктория Леман, мне 16 лет. Я не ношу ярких париков и пестрых нарядов, поэтому значительно выделяюсь из толпы. Я пришла на Жатву как и все остальные, у нас не было выбора. Я не боюсь Голодных Игр, ведь даже если я погибну, то ничего страшного не произойдет, мне не к кому возвращаться. Здесь, в Капитолии, не принято дружить, поэтому у меня даже друзей нет, а родители это вообще отдельная тема. Вернее дружба состоит из того, чтобы соперничать друг с другом, выяснять кто лучше. У меня очень запутанная история, которую я понимаю с трудом. Так много всего произошло, так много вопросов, на которые жутко мало ответов. Я вроде бы привыкла к своей жизни, но смириться с произошедшим не смогу, да честно говоря, и не хочу, потому что это не поддается какому-либо объяснению.        Даже не знаю в какой Дистрикт я хотела бы попасть, в принципе, мне все равно. Первый раз присутствую на Жатве. Некоторых представителей я знаю, например Эффи Бряк из Двенадцатого, ее трибуты выиграли 74 Голодные игры. Как и все капитолийцы, она чудная. В этом парике и платье она напоминает огонь, огонь возрождения Игр.       Вот и начало. На сцене появляется Главный Распорядитель Игр-Николас Каррингтон, все встречают его бурными овациями, даже те, кто стоят в толпе со мной, так принято в Капитолии, но не я. Никогда не нравились Игры, я их ненавидела и ненавидела Сноу. Очень благодарна Китнисс, что она прикончила его. Каррингтон говорит, что для него огромная честь быть Распорядителем этих Игр, и что он постарается сделать их незабываемыми. «Назовите мне хоть одни Игры, которые кто-то забыл, таковых нет!»-думаю я. И теперь по очереди представители Дистриктов вытягивают из прозрачных сосудов бумажки с именами и вызывают трибутов к себе. Вот уже прошло одиннадцать представителей, на сцену поднялись 22 трибута, как и в прошлых Играх в каждый Дистрикт поедут девушка и юноша. Тут на сцену поднимается Эффи Бряк. Она громко в микрофон со всеми здоровается, со своей натянутой, неестественной улыбкой и идет к сосуду с женскими именами, ныряет туда рукой и достает первую попавшуюся бумажку. Подходит к микрофону и все с той же улыбкой произносит: «Виктория Леман!» Я как чувствовала, что так и будет, что мне придется подняться на сцену, я проснулась уже с этим предчувствием. Разумеется, ни о каких добровольцах и речи не может быть мы же в Капитолии. Я поворачиваюсь и смотрю на свою мать, та стоит и улыбается, будто ничего страшного и не произошло, просто примерно через 3 недели я могу умереть. Ну у меня безвыходная ситуация, поэтому мне придется подняться туда, хочу я этого или нет. Люди расступаются и я медленно выхожу на сцену. Там меня встречает Эффи Бряк и ставит на место слева от себя, рядом с чашей женских имен, а сама идет в другую сторону, чтобы выбрать того «счастливчика», который поедет с нами в 12 Дистрикт. Она подходит к сосуду с мужскими именами, немного копается там, достает листок и идет к микрофону, чтобы кто-то спокойно выдохнул, а кто-то начал плакать. Подходит, одевает смазливую улыбку и говорит: «Джек Миллер!». Я не вижу кто это, толпа начинает оглядываться друг на друга, а потом я вижу оцепеневшего мальчика почти в середине. И я узнаю его, этот мальчик учится в моей школе, он на год старше меня. Вот не повезло парню, как и всем нам, поднявшимся сегодня на эту сцену. Эффи оглашает наши имена на весь Панем и мы сразу же со сцены идем в одну из комнат дворца, где сможем попрощаться со своими близкими. Первыми ко мне приходит моя семья, если их так можно назвать, мать, отец, и младшая сестра. -Не переживай, Тори, все будет хорошо, -говорит мне мать. -Да, конечно. Я именно об этом и подумала, когда меня вызвали и ты улыбнулась, -с недовольством говорю я. -Тори, не язви матери! -строго говорит отец. -Нашел, где воспитывать. Лучше б чего хорошего сказал, -злясь на них обоих говорю я. -Тори, я люблю тебя! -подходит ко мне моя младшая сестра и обнимает за шею. -Я буду скучать по тебе, -говорю я в ответ. -Тори, мы все тебя любим, -улыбаясь, произносит мать. Я смотрю на свою маленькую сестру Лизи и вижу как на ее глазах наворачиваются слезы. Я не могу ответить своим родителям, что я их тоже люблю, потому что солгу. -Я надеюсь, что у вас все будет хорошо, -единственное, что я могу ответить и быть честна перед ними. Потому что я их не могу сказать, что люблю, скорее я им благодарна за все, что они делали для меня. -Ваше время истекло! -строго говорит миротворец и ждет пока они выйдут за дверь. Я обнимаю Лизи на прощанье и они уходят. Больше ко мне никто не придет, потому что некому. Однако, я не права. Ко мне заходит моя учительница, ее дети выросли им больше 18 и они не присутствовали на Жатве. Мисс Адамсон очень хорошая женщина, она тепло относилась ко мне, от части из-за того, что видела какие отношения у меня с моими родителями, а еще, потому что точно так же как и я ненавидела Голодные игры. -Тори, мне очень жаль, -с комом в горле сказала мисс Адамсон. -Мне тоже. -Родители заходили к тебе? -Если их можно так назвать, то да. -Их всегда так можно назвать. Они вырастили тебя, неизвестно, где бы ты сейчас была, если б они не удочерили тебя, -призывая меня к более доброй ноте произнесла учительница. -Только чего мне это стоило. Что мне пришлось перенести? -вспоминая всю боль, которую они мне причинили, говорю я. -Теперь это неважно. Знаешь, что я тебе хочу сказать, девочка моя, не смотря на все потери и всю боль, что ты перенесла, я хочу, чтоб ты вернулась. Ты достойна жить счастливо. Я верю в тебя. Ты очень дорога мне, -она улыбнулась и обняла меня. -Спасибо вам огромное, я люблю вас, -говорю я, по моей щеке течет слеза. Она ее вытирает. -Я тоже люблю тебя, моя хорошая! -целует меня в щеку. Тут заходит миротворец, открывает двери и как бы жестом показывает, что ей пора. Ну и все, ко не больше никто не придет, теперь уж точно. Да, так и получилось, спустя 5 минут заходит и Эффи и сообщает, что поезд уже ждет нас. POV Джек.        Ко мне зашла Эффи и сказала, что пора идти и пошла к комнате Тори, чтобы оповестить ее о том же, что и меня сейчас. Выхожу в коридор и вижу ее, девочку, которая мне всегда нравилась, а сейчас кто-то из нас умрет или мы выиграем вместе, на что вряд ли стоит полагаться. Мы недолго следуем до станции Капитолия, тысячи людей пришли проводить трибутов в Дистрикты. Мы почти не разговариваем, молча садимся в планолет. Эффи трещит как тут все красиво сделано для нас, время подходит к обеду, но обед нам не несут. Она идет разбираться и выяснять причину, а мы остаемся с Тори наедине. POV Тори.        Это же Джек, все говорили, что я ему нравлюсь, но сама так не считала никогда. И вообще не думала, что могу кому-то нравится или хотя бы с кем-то дружить. Во мне какой-то переворот, я не знаю как себя вести. Он другой, не такой как все капитолийские мальчики, он не носит вычурных нарядов, не красит ногти, он обычный. Однажды он защитил меня и, когда я вижу его вспоминаю этот момент. Это было в 5 классе, когда на меня напали какие-то старшеклассники и предлагали сыграть в Голодные игры, угрожая ножом, а она заступился за меня, а они поставили ему огромный синяк под правым глазом, но все, что на тот момент я додумалась сделать, так это рассказать учительнице и поблагодарить его и приложить лед к глазу до прихода медсестры. Вот сейчас сижу, смотрю на него и чувствую себя должницей и мне очень не нравится это чувство. Поговорить нам не о чем, мы впервые видим друг друга, поэтому продолжаем молча сидеть. Но тут Джек прерывает эту мертвую тишину.