Голодные игры:Возрождение

POV Китнисс.       Прилетаем в Капитолий. Город погружен в страх. Планолет садится почти на дворцовой площади. Первым выходит Хеймитч, мы, как обычно, за ним. Эффи цокает каблучками, показывая свои манеры, ровно держа спину. Хеймитч идет своей обычной походкой, показывая безразличие и брезгливость к этому городу, ему с гусями водиться будет проще, чем жить здесь. Пит встревожен, я это чувствую и это вполне логично, он провел здесь худшие дни своей жизни и вновь его затаскивают сюда, точнее нет, теперь он идет сюда сам. Во мне бурлят миллионы чувств, самое яркое из них — чувство злости.       Проходим сквозь толпы, оглядывающихся людей на нас людей, с которыми мы чуть ли не сталкиваемся, и Эффи перед каждым извиняется. Все те же яркие парики, наряды и разрисованные лица сопровождают нашу компанию да самого Дворца. -Ну что, Эффи, нос выше, улыбки шире? — жестко подкалывает ее ментор. -Замолчи! — колко отвечает ему она. -Хватит! Мы не за этим сюда приехали, — встревает Пит. -Не лезь сюда, — резко отвечает Эбернети. -Оставь свою злость при себе пока что, а там, — указываю на Дворец, — выплесни ее по адресу! Хеймитч ничего не отвечает, продолжает нехотя подниматься по ступенькам.       Заходим во Дворец. Нас встречают, это сильно сказано, слуги и ведут по непонятным коридорам, непонятно куда. Спускаемся на цокольный этаж. Доходим до белой двери. Глаза Пита расширяются, он помнит это место. У меня проскользнула мысль, что нас четверых просто убьют. Но видимо не сейчас, мы заходим в какое-то помещение, перед нами стекло, за стеклом стоит одинокий стул.       Слуги уходят, заходят миротворцы и встают сзади каждого из нас. Я не понимаю, что это за ритуал, но по виду остальных, они тоже. Страх овладевает мной. Я до боли сжимаю челюсти, тело скованно. Смотрю на друзей по несчастью, каждый борется со своими переживаниями, как может. Мы не можем сдаться.       Через некоторое мгновенье дверь в ту комнату открывается, и заходит Виктори. Она хмурится и бросает испуганный взгляд на нас, подбегает к стеклу, прижимается и кричит, чтобы мы уходили. Я прислоняю руку к ее через прозрачную стену, миротворец резко одергивает меня за плечо. Следом за ней заходят еще 2 миротворца и оттаскивают ее от стекла, силком усаживая на стул. -Тебе лучше сидеть смирно, больше живого места на теле останется, — сказал один из них и отошел, встав в угол комнаты. Я боялась за нее, не за себя. -Что они сделают с ней? — встревожено говорю я, внимательно наблюдая за происходящим. -Все, что угодно, — тяжело вздохнув, выдавил из себя ментор с огромной болью в голосе. Тут к ней заходит президент Каррингтон. -Какие люди! Он машет нам рукой, мы стоим не двигаемся. -Видите, мисс Леман, Ваши друзья здесь. А Вы не такая, как мисс Эвердин. Вы не успели снять побольше роликов, да? Жаль, популярности Вам с Китнисс не разделить. -Вы — не человек, Вы — жалкое подобие! — выкрикивает Сойка. -Правда? После его слов на ее руках мигают какие-то браслеты, и ее бьет током. Она рывком вскакивает со стула. -Хотите постоять? Пожалуйста, — как бы проявляя милостыню, говорит бывший распорядитель. -Зачем он над ней издевается? — спрашивает Эффи, сглатывая слезы. -Чтобы причинить боль нам, — с комом в горле отвечает Пит. -Я последний раз спрашиваю. Вы готовы перейти на мою сторону? — строго, леденящим голосом спрашивает Каррингтон. В сердце что-то защемило. Огненная девушка поворачивает голову, смотрит на нас. Я бы хотела не плакать, чтобы она не видела этого, чтобы миротворцы не поняли, что на правильном пути. Однако, без моей воли, по щеке скатывается одна слеза. Тори видит это, видит выражение лица ментора, видит слезы Эффи, переживания Пита. В уголках ее карих глаз застыли слезы, затем она справляется с ними и произносит уверенным, без дрожи, голосом: -Я лучше сгнию здесь, чем буду потакать Вам. -Ладно, у меня много дел. Веселитесь, — издевательски улыбаясь, говорит Николас, отдавая палачам свободу действий. -Без Вас будет лучше! — бесстрашно отвечает Тори, глядя тому вслед. -Заткнись! — кричит ей Хеймитч и делает рывок вперед, миротворец останавливает его, заламывая руку. Тот издает сдавленный стон.       К Сойке, сзади, подлетает один из убийц и бьет плетью по спине. Виктори падает на пол, сжимая кулаки с такой силой, что костяшки на ее руках побелели. Каррингтон уходит, а миротворцы поочередно нажимают на кнопки в своих руках, от чего девчонка извивается лежа на полу, не в силах подняться. Стекло приглушает ее вопли, но мы слышим отчетливо каждое ее слово, каждый стон. Я не могу на это смотреть и отворачиваю голову. Мужчина, стоявший сзади меня, насильно разворачивает к стеклу: -Смотри, иначе с ней окажешься рядом! Мужчины бездействуют. А что они могут сделать? Я думаю, что ментор понимает, рванись он бить кого-то или что-то еще, достанется не только ему, а всем нам, не исключая Виктори. Слезы градом катятся по щекам, у меня истерика. Пит не выдерживает и падает на колени, хватаясь за голову. Эти мучения длятся вечно и для нас, и для нее.        Через минут 15 Тори перестает кричать и дергаться. Миротворцы покидают помещение, оставляя ее одну с собой. Не двигаемся с места. -Забирайте свою Сойку! — приказывает один из них. Мы не раздумывая, вылетаем из комнаты за стеклом и бежим в ту. На полу лежит тело, сердце еле бьется, дыхания не слышно. Было столько разрядов током, что в комнате пахнет горелым, а ее кожа обжигает. -Она умирает, Хеймитч, — выдавливаю я. -Нет, солнышко! Не покидай нас! Слышишь? — вопит он, дотрагиваясь до нее дрожащими руками. Я представляю, что он чувствует, как сердце разрывается в груди. -Вы живы… Последние слова срываются с ее губ и она теряет сознание. -Забирайте ее и несите к планолету! — приказывает ментор, — Я приду следом! Пит поднимает ее обмякшее тело на руки, не скрывая слез, и мы быстрым темпом выбегаем отсюда, Хеймитч первый рванул куда-то.       Я не могу поверить, что эта та огненная сойка-пересмешница, что покорила всех на параде трибутов. Она перегорела, но не должна умереть. Нет! Этого не должно случится! POV Хеймитч.       Бегу по этим гребанным коридорам, заглядываю во все комнаты, ищу Джека. Если мы здесь, я не могу бросить его. Не готов выбирать между этими двумя ребятами. Тогда я отдал предпочтение Китнисс, бросив парня. Теперь выбирать нельзя. Нужно спасать обоих, слишком я к ним привязался.       Замечаю Миллера в круглое окошко одной из комнат. Дверь заперта. Я бью ногой в ту часть, где замок, не открывается. Еще раз. Закрыто. Последний раз со всей силы, наконец-то она распахивается. Парень без сознания, я пытаюсь разбудить, но ничего не получается. Он под действием какого-то вещества. Кое-как взваливаю его себе на плечи и быстро, насколько могу, выношу из помещения. Кстати, меня никто не остановил, я думаю вряд ли, они не слышали ничего. Спина моя не простит просто так таких нагрузок, но мне наплевать, я обязан вытащить их.        Затаскиваю его в планолет, остальные уже тут. Аккуратно кладу Джека на сиденья, напротив Тори. Мы подключаем ему кислородную маску и трубки с лекарствами в вену. Сами садимся прям на пол возле них обоих. Я достаю флягу из кармана пиджака, открываю ее и делаю большой глоток, наплевав на правила дистрикта 13. Давно я не чувствовал этого вкуса. Напиток обжигает горло и желудок, но найти усмирение внутренним демонам в чем-то другом невозможно. -Опять? — находит силы, чтобы сделать замечание, Бряк. -Снова, — колко отвечаю я.       Планолет взлетает. Сидим молча, никто не может поверить, что это все приключилось с нами. Я ожидал чего-то, не могли все эти ролики, вылазки куда-то пройти бесследно, но не такой жестокости. Я ждал каких-то военных действий, но не того, что эти люди просто так возьмут и сожгут нашу Сойку практически дотла. Теперь у меня есть желание собственноручно задушить Каррингтона.        Китнисс и Пит засыпают, прикладываясь друг к другу. Эффи улеглась на полу, а я потягиваю спиртное из фляги. Сейчас я хочу напиться до потери памяти, но не могу себе этого позволить. Виктори прерывисто дышит, через некоторое время он делает глубокий вздох, и ее глаза распахиваются. -Тише, тише. Дыши, милая, дыши, — успокаиваю я. Она садится и мне удается разглядеть все раны и синяки на ее теле. Все кровоподтеки не позволяют мне дотронуться до нее. Я боюсь причинить боль. -Ложись. Она машет головой, глаза наполняются страхом. Что эти уроды с ней сделали? Ненавижу их! Но должен ей помочь. -Пойдем со мной. Помогаю ей подняться, опираясь на меня, потихоньку уходим в другую часть планолета. Она вообще не держит себя, я ее несу. Девичье тельце вздрагивает от малейших прикосновений. Когда я придерживаю за руки, кожа покрывается мурашками. В голову лезут разные мысли, что они могли сделать с ней.        Сажусь на один стул, на другой садиться Виктори, я кладу ее голову себе на руку, чтобы она могла лечь. -Подожди, — шепотом прошу я. Аккуратно встаю и беру третий стул, чтобы она могла вытянуть ноги. Затем сажусь обратно, поглаживая ее по голове как маленькую. -Почему ты не захотела там лежать? Там удобнее, — говорю я, не ожидая ответа. -Они заберут Хелен! Мать, где моя мать? Я должна умереть! — произносит победительница. Она начинает бредить. -Все хорошо, солнышко, — успокаиваю я, прижимая к себе. Тело Виктори пробирает дрожью, ей нужно поспать, но встать за шприцом я не могу. -Поспи. Я буду здесь, обещаю. Она долго смотрит в потолок, сжимая свои руки. Я тщетно пытаюсь их расцепить, поглаживая пальцы. Скованность немного уходит спустя полчаса, она расслабляется и через какое-то время, вымотанная физической и моральной болью, проваливается в мир Морфея.       Во сне девушка тяжело дышит, дыхание прерывистое. Время от времени она хмурит брови и стискивает ткань своей одежды, почти разрывая ее на себе. Виктори борется со своими кошмарами. Ей сложно. Еще труднее бороться с самим собой. Ведь силы-то равны.