Никогда не кончится

— Герард! Герард! Просыпайся, скотина! — Еванжелина тащила его по коридору. А может и не по коридору. Она была сильная. Очень сильная, его Еванжелина. — Ах, Еванжелина, — простонал Герард, не открывая глаза. Кажется, он обнимал её. А может и не только. — Просыпайся! — кажется, она окончательно взвалила его на плечо, по крайней мере, ноги оторвались от пола. Рука тут же нащупала что-то мягкое и ммм… упругое. — Перестань меня лапать! — что, ну как так, мы же только начали, а что если… Кажется, она его швырнула. Звук падающего тела. О, наверное это был не очень изящный полёт. Герард представил и засмеялся. Раздался шлепок. Голова перекатилась вправо. Ещё один — влево. Ещё — вправо. Влево-вправо-влево-вравовлевовправовлево. Герард понял, что уже сам мотает головой и заржал ещё сильнее. — Чёрт-чёрт-чёрт! Дьявол! Да что с тобой такое?! Герард задумался. Очень серьёзно задумался. Даже нашёл в себе силы перестать смеяться. И правда, что со мной такое? Кто я? Где я? Почему всё кругом так непонятно? Наверное… Нет… Точно! — Просто я тебя люблю, дорогая! Дорогая ничего не ответила. Дорогая рылась в его карманах. — Ты хочешь чего-нибудь купить? У меня денег нет, они все остались дома, под подушкой. Еванжелина перестала шариться по его одежде. Какая ты у меня понятливая. Раздался чпок, сопение и через мгновение громкий женский стон. Как? Что? Неужели? А он даже не заметил? — Вот дерьмо! Эти предатели что-то подмешали тебе в зелье. Дерьмо-дерьмо-дерьмо! Кажется, Еванжелина снова взвалила его на плечо. Ммм… А у неё классная задница! Ну-ка, а что если руку вот сюда? Ау! Это зубы. А если вот так? О, как мы задышали. И затряслись… Стоп, мы что, бежим? Да! Мы бежим! Давай посчитаю. Раз-два-раз-два-раз-два-раз-два-раз-два. Опять швырнула? Или нет? Или не меня? Или нас? Или… Почему так тихо? — Мистер Шанпайк, — нельзя так пугать человека, но иного выхода нет, Гер того и гляди вытрясет из парня душу. Фицджеральд вошёл в комнату, пройдя прямо сквозь отделявшую его от собеседников полупрозрачную стену. Стэн, решивший, видимо, ничему больше не удивляться, лишь лениво скользнул по новому лицу затравленным взглядом. — Автобус «Ночной рыцарь» не видели в Англии уже больше недели. Такого раньше не случалось. Вы — пусть и бывший, но всё же кондуктор. Вы знаете, что могло с ним случиться? — Нет, — бесцветным голосом проговорил Стэнли. Готов. Он сейчас и родную бабушку заложит. — Его можно как-нибудь отследить? Работники же должны как-то узнавать, где находится автобус, или как-то по-особенному его вызывать. -Да… — Отличная работа, Клавдий. Клавдий не пошевелился. Только сглотнул. Нависающий над левым плечом Фенрир Сивый, воняющий кровью, потом и грязью, не входил в его список приятных ощущений. Всё остальное — тем более. Внутренний двор был забит оборотнями. Помимо своих собратьев и банды Сивого Клавдий разглядел среди толпы представителей ещё как минимум трёх стай. Вожаков было только трое. Бывший, будущий и Фенрир. Бывший вожак сидел на земле. Голый, примотанный грубой верёвкой к вбитому в землю столбу, жалкий и так и не пришедший в себя. Герард был нужен волчьему королю живым, чего нельзя было сказать о тех, кто лежал сейчас у ног своего бывшего вождя. Еванжелина, Клаус и Микеланджело. Сейчас Клавдий не взялся бы сказать, кто из них кто. Голова Еванжелины отсутствовала. Она прожила дольше всех. Фенрир лично оторвал ей голову и насадил её на кусок арматуры, как на копьё. Новый вожак стоял и смотрел. Над ним, за спиной, в полушаге, нависал волчий король. За Сивым, сбившись в кучку, стояла стая. Лука, Ксения, Элиза, Фрэнки… Сейчас они молчали, не шептались, не переговаривались, а просто молчали. Клавдий понимал, этот балаган кончится, и они спросят. Кто-то, может Лука, спросит, стоило ли оно того. Он сможет ответить, да, стоило, потому что жизнь тридцати дороже жизни четверых упрямцев. Кто-то, может Фрэнки, попытается бросить ему вызов. Он примет его и потреплет задиру, и тот, наверное, утихнет, или затаится, но это не страшно. Элиза промолчит. И на это молчание Клавдий не сможет ответить ничего. Фенрир Сивый, волчий король, тоже молчал. Герард пошевелился. С момента превращения прошло уже четыре часа. Действие яда должно было закончиться. Хорошо, что он невнимательный и не проверяет, чем пахнет из фляги с «аконитом». — Еванжелина… Гер поднял глаза… и его вырвало. Прямо к нему на грудь. — Мастер Кроу, — странно. Это именование — его новая придумка? — Вы пришли в себя. — Ублюдок! — Да, возможно, — Фенрир улыбался. Это было слышно по его голосу. — Я тебя уничтожу, тварь! — Нет, мастер Кроу. Это я вас уничтожу. Чуть позже, — Фенрир сплюнул на землю, — поверьте, вам понравится. А сейчас, раз уж вы снова с нами. Фенрир повернулся к толпе и поднял руки, как заправский конферансье. — Господа! — пролаял он. — Сука! Я тебя ненавижу! — Герард наконец прочистил горло, — Ты сдохнешь, и твой труп разорвут собаки! Я вырву тебе язык! Я скормлю тебе… Клавдий не выдержал. — Силенцио! — Благодарю вас, Клавдий. — Сивый усмехнулся. Каким-то образом он снова оказался за левым плечом. Это уже начинало раздражать. — Господа! — снова начал Сивый, — Дамы! Мы собрались здесь сегодня, чтобы поприветствовать наших новых братьев! Я рад, что всё больше и больше обращенных понимает, что нам нужно держаться вместе, чтобы противостоять возрастающей с каждым днём угрозе со стороны волшебников. Скоро! Очень скоро мы пройдём по всей Британии и соберём огромную стаю, и тогда ни один из этих, тыкающих деревяшками неудачников не сможет нам противостоять. А теперь, — он снова повернулся к Герарду. Клавдий посмотрел под ноги, и повернулся на сто восемьдесят градусов. По всем правилам геометрии, географии, ещё чего бы то ни было, он должен был уткнуться в широченную спину волчьего короля, но между ним и Кроу не было никого. — Мастер Кроу! Стая! — провозгласил Фенрир, — Сейчас вы увидите, что мы делаем с теми, кто размахивает волшебными палочками почём зря. Вот и всё, «чуть позже» наступило. Странно. Почему он не идёт к Герарду. Или Сивый хочет, чтобы это сделали мы? И тут спину Клавдия пронзила боль и он почувствовал, что падает. Когда из тела Клавдия перестала бить кровь, мастер Сивый сплюнул прямо на его красивое лицо, и облизал нож. Он, и правда, был мастером. Он мастерски умел убивать. Чтобы понять, где в теле бедняги Клавдия находится сердце, хватило доли секунды. На то, чтобы лезвие дошло до этого пульсирующего комка мышц, потребовалось и того меньше. Дело было сделано. Пора сворачиваться и следовать дальше. Список, любезно предоставленный мистером Шанпайком, подходит к концу, и скоро все братья будут стоять с ним в одном строю. — Отвяжите его! Пора уходить! — рявкнул Сивый и заскрежетал зубами. Когда-нибудь Тёмный лорд заплатит за каждого собрата, которого ему пришлось убить. И с Герардом Кроу этот день наступит намного быстрее. Герард Кроу пил. Он сидел на первом этаже Дырявого Котла, за столиком у стены, и о чём-то переговаривался с небритым мужчиной преклонного возраста в шляпе-котелке и поношенном плаще. Фицджеральд подошёл и, не спросясь присел на свободный стул. — О, а вот и мой друг, — Гер прервал разговор на полуслове, но его собеседник, видимо не возражал, — Знакомься, Фицжедальд, это Арчи. Арчибальд, это Фиц, будьте знакомы. Арчибальд — мой личный соглядатай. Он работает на Фенрира Сивого и где-то два раза в неделю пытается меня переманить на их сторону «по-доброму». Арчибальд вежливо кивнул, тронув шляпу, но промолчал. — Так вот, значит, я и говорю, ваш босс может засунуть свою доброту себе же в задницу. Всё, я сказал. Проваливай Арчи, ты мне надоел. Арчи проворчал что-то себе под нос, пожал плечами и, всё так же, не сказав ничего членораздельного, удалился. Фицджеральд с сомнением покосился на освободившееся место, и остался сидеть. — Не бойся, он не блохастый, — Герард оскалился, — Арчи — один из немногих в этой шайке, кто может без проблем посещать приличные заведения. Эх, знал бы ты, как он мне надоел. Может мне убить его в следующий раз, как думаешь? — Я думаю, ты пьян и ведёшь себя неадекватно, — подчеркнул очевидное Фиц, — А нам ещё нужно работать. — Ты вовремя вошёл, — оборотень будто не услышал упрёка, — Я уже думал, что разорву его на кусочки. — Прямо посреди «приличного заведения»? — Что? — Герард непонимающе заморгал. — А… Ты об этом. Не, я имею в виду Шанпайка. — Он что, действительно этого заслуживает? — Да… Воцарилось неловкое молчание. Фиц видел, что Герард ещё не сказал всё, что хотел, а Герард, видимо никак не мог подобрать слова. Наконец, когда тишина начала становиться неприличной, оборотень всё же опомнился: — Нет. Не знаю. Он продал нас, и ещё многих, но… — Кроу пожевал губами, — Я почти уверен, что он знать не знал, что Сивый настолько слетел с катушек. Пусть даже его и не особенно мучает совесть. — И всё-таки, они ведь были практически твоей семьёй. — Дело не в этом! — Герард вдруг резко ударил по столу и оскалился. С ним что-то было явно не так. Это читалось в том, как он дышал, в интонации, даже в самом ударе. Он резко встал. — Идём отсюда. Мне срочно нужно проветриться, а тебе — найти этот грёбаный автобус. — Патер ностер… а, чёрт, как там дальше… — Господи… Дьявол, как же у него это получалось? Полжизни назад он потерял друга. Полгода назад он потерял врага. Не прошло и половины месяца с тех пор, как он потерял девушку. Через пол дня Герард Кроу и сам перестанет существовать. — …Мастер Кроу, я понимаю, что вы вряд ли захотите с нами сотрудничать. Но я знаю, кто захочет… Друг говорил, что Бог существует, но его не стоит брать в расчет. Враг показал, что если этого не делать, не стоит брать в расчёт вообще никого. Девушка уже могла бы рассказать, как оно на самом деле. Герард Кроу понимал, что сам он этого не узнает никогда. …Двое бывших вожаков, видимо добровольно примкнувших к Сивому, любили показать своё мастерство. Будь они охотниками, все местные скорняки выстроились бы в очередь за такими чисто снятыми шкурами. Их ножи оставляли идеальные, тончайшие разрезы. Но главным их мастерством было мастерство вовремя останавливаться… Артемис-друг и Артемис-враг — интересно, какое у него церковное имя, было ли. Еванжелина. Клаус. Микеланджело. Клавдий. В такие минуты они вставали вокруг и заслоняли его своими спинами. Шептали что-то не давая забыться. Не давая Ему взять верх. — …Большинство наших братьев, считают зверя, живущего внутри нас проклятьем. Они прячутся от него, стараются запереть, сдержать, спрятать. Некоторые думают, что зверя можно контролировать. Думают, что способны сдерживать его и учат этому своих щенков. И каждый раз проигрывают зверю в час его силы. Единицы считают иначе. Зверь, мастер Кроу, — это не что-то внешнее. Он внутри каждого из нас. Внутри меня, внутри вас. В каждом волшебнике спит зверь и наша задача — разбудить его… — Отче наш... сущий на небесах... Да святится имя Твое… — жалкий шёпот, куда таким докричишься до небес. Они тебе не помогут, не спасут. Тебе не уйти, не спрятаться. Нет! Зверь рванулся в последний раз, опустился на дно клетки и тяжело задышал. Кажется, он потерял нюх. Вокруг были цвета, много цветов, они навалились на него неумолимой лавиной. Зверь замотал головой и зарычал, но вместо рычания из горла выплеснулись какие-то странные, незнакомые звуки. Было холодно. — Хорошо, мастер Кроу, очень хорошо, — вдруг сказало одно из пятен. От него разило кровью, тухлятиной и силой так, что Зверю не составило никакого труда распознать их, — Осталось совсем немного… — Её звали Еванжелина. Это не было ответом на вопрос. Это не было и частью монолога. Товарищи по несчастью просто шли через ночной Лондон. Фицджеральд шёл по следу автобуса, Герард шёл по следу Фицджеральда. Обряд, показанный замученным Шанпайком был необычным, эффект от него был странным, а результат оказался неожиданным и даже пугающим. В рядовом случае автобус должен был просто приехать, кондуктор всего лишь вдруг понимал, на какой улице его смогут забрать. На вопрос, что будет, если автобус не сможет приехать Стэн лишь пожал плечами. И теперь Фиц стал подозревать, что парень просто не знал, как это объяснить. Фицджеральд Майер шёл. Шёл по строго определённому маршруту и не мог свернуть. Какое-то чувство, шестое, седьмое ли, толкало его вперёд, словно запах, заставляющий собаку идти по следу. Интересно, может ли Герард что-нибудь рассказать о том, как чувствует себя волк, выслеживающий добычу. Или не стоит его об этом спрашивать? — Её звали Еванжелина, — вдруг сказал Герард. — Кого — её? — формулировать мысли получалось очень непросто. — ЕЁ, — Герард особо выделил это слово. — К чему ты? — Да ладно, ты ведь сам понимаешь, — похоже настроение Герарда начало приходить в норму, — Двое мужчин полночи шляются по ночному Лондону, освещённые тусклым светом растущей луны. Срочно нужно начать говорить о девушках. Так вот, её звали Еванжелина. — Звали? — Да, — похоже, вопрос был лишним, но соображать, когда всё твоё сознание поглощено поисками автобуса… — Ты любил её? Герард встал. Фиц тоже, хотя это было непросто. Через полминуты они снова двинулись. Молча. — Это сложно сейчас сказать, — наконец произнёс оборотень, — Сейчас — люблю. Но не могу сказать, что любил, пока она была жива. Снова замолчали. На этот раз заговорил Фицджеральд. — Я понимаю. — Да что ты можешь понимать, — отмахнулся Герард, — Она была моим щенком… Ну… В том смысле, что именно я сделал её оборотнем. Это совсем другое, но, — он вздохнул, — Эх, Фиц-Фиц, знал бы ты, какова она была в постели. Хотя, — похоже, Герард усмехнулся, — Хотя, если бы ты знал, какова она в постели, я бы разорвал тебя на куски. Оборотень хрипло засмеялся. О всё ещё был пьян. Фицджеральд изобразил, что пропустил эту угрозу мимо ушей. — Не думаю, что хоть кто-то может повторить, то, что мы вытворяли, когда нас никто не видел. Она могла тридцать семь раз за ночь! Тридцать семь, Фиц! А однажды мы так увлеклись, что не могли трахаться до наступления следующего полнолуния, когда у неё всё зажило. На этот раз встал Фиц. Встал как вкопанный. — Зачем ты мне всё это рассказываешь? — А почему бы и нет, в конце концов? Она же мертва, а я до сих пор хожу и копчу небо. Арти мёртв! И этот придурок Клавдий! И вся моя стая! Может мне нужно выговориться? — Мне кажется, тебя уже несёт. — А почему бы и нет, в конце концов?! — Герард перешёл на крик. Фицджеральд стоял и смотрел на своего старого друга. И надеялся, что лицо не выражает отвращения или пренебрежения. — Ты же должен это понимать! — не унимался оборотень, — Неужели тебе не хотелось ни на кого наорать, когда вы с Пэп… Договорить ему помешал сильный удар в челюсть. Сам Фицджеральд понял, что произошло, только когда Герард повалил его на землю, и двое мужчин покатились по брусчатке. И в этот момент Фиц понял ещё одну вещь — они дошли.