Price of Love

      Темно и жарко. Комната от пола до потолка вся наполнилась пикантным запахом вспотевших тел. В уши забились бессмысленные стоны и хлюпающие звуки ударяющихся друг о друга людей, которые, словно слившись воедино, странно извиваются на матрасе.       — Мама?       Женщина оборачивается на зов ребёнка, но её лицо невозможно разглядеть. Оно расплывается в раскалённом и загустевшем воздухе. Мальчик ведёт рукой перед собой, а пелена так и не спадает. Он слышит грохот и бешеный рёв за своей спиной. Истошный крик матери пронзает сознание, и в следующую секунду весь мир окрашивается в красный. К горлу подступает тошнота, колени больно саднит после неосторожного падения обессиленного тела.       Крики стихают; в опустившейся на квартиру тишине звуки его рыданий отскакивают от каждого предмета и резонируют. Съёжившийся в углу мальчик поднимает голову, когда впереди вырастает огромная в cравнении с ним тень.       — Не смей никогда поступать так же. Иначе папочке придётся наказать и тебя.       Не помнить свои сны на утро для Минсока — обычное дело. Что бы там ни было, хорошее — плохое, всё остаётся в другом мире и его не беспокоит. Наверное.       На календаре — март, на парне — чистая белая рубашка без единой мятой складки, серый галстук, тёмные джинсовые брюки с широким ремнём и начищенные до блеска туфли, а в рюкзаке — новая общая тетрадь, карта кампуса, пропуски и ещё пара нужных мелочей. Он студент третьего курса инженерного факультета Ёнсе, и сегодня начинается новый этап его пути к светлому будущему.       До этого была совершенно обычная школа, с тем лишь отличием, что старшие классы он проходил на домашнем обучении, потому что в силу изменившихся семейных обстоятельств вынужден был помогать родственникам с работой. Дядя с тётей содержат небольшой отель, в котором останавливаются в основном те, кому за тридцать. Как следствие, Минсок практически не общался со сверстниками, в чём большой беды не видел. Свободное время он предпочитал проводить за очередной книгой, порой до полуночи не отрываясь от страниц. Любовь к чтению, которую родственники усиленно поощряли, время от времени пополняя домашнюю библиотеку, и усидчивость помогли ему поступить в один самых престижных вузов.       Теперь он живёт в институтском общежитии, не потому, что уставшие старики, у которых ещё родных детей двое, прогнали со двора при первой же возможности, но потому, что самому хотелось хотя бы частично выйти из-под чужой опеки и ощутить все прелести самостоятельной жизни. Территория кампуса — словно отдельный город в Сеуле, потому добираться до нужного корпуса приходится не пешком, а на велосипеде.       Он приезжает, как обычно, заранее, вливаясь в разноцветную толпу пока ещё радостных и полных энергии парней и девушек. Прицепив своё транспортное средство к металлическому поручню на одной из стоянок, он неспешно движется ко входу в свой корпус, цепляя взглядом кучкующихся то тут, то там ребят, когда в глазах неожиданно мутнеет, тело перестаёт слушаться, а сознание проваливается куда-то очень глубоко.       Если бы у Сюмина спросили, что самое важное в его жизни, он бы без раздумий ответил: любовь. Волнительное, согревающее сердце и душу чувство, что приносит с собой целый вихрь различных эмоций, сметающих тебя прежнего с лица Земли и оставляющих кого-то нового, усовершенствованного, с горящим взглядом и нерушимым убеждением, что всё подвластно, пока есть тот самый.       Его главной целью было найти такого человека, сделать своим, родным и не отпускать уже ни за что и никогда. Долгое время он прятался в тени, никак не обозначал своего присутствия. Он терпеливо ждал, пока случай не столкнёт с судьбой.       Его буквально поражает вспышкой молнии, и по телу проходит электрический разряд, позволяя высвободить силы, что он копил столько времени, и выйти наружу. Многие люди не верят в любовь «с первого взгляда». Пускай — Сюмину до них дела нет. Он, точно околдованный, движется в сторону одиноко стоящего парня, что с растерянным видом оглядывается по сторонам, периодически опуская взгляд на такую же карту, что лежит у Сюмина в рюкзаке.       — Привет.       Сюмин дружелюбно улыбается, чуть склонив голову набок.       — А? Вы это мне? — У парня в приятном тембре голоса слышится акцент, а красивые глаза увеличиваются из-за приподнятых в удивлении век.       Сюмин крутит головой, осматриваясь, и снова останавливает её напротив парня:       — Тут и нет никого больше. Меня Сюмин зовут, — он вытягивает руку вперёд, — а тебя?       Парень недоверчиво на него смотрит, но руку пожимает.       — Лу Хань. Только давай ты всё-таки будешь называть меня «хён». Мне в следующем месяце двадцать четыре.       — О, вот как. Но мне тоже, в этом. — Сюмин с удовольствием запоминает каждую эмоцию, что отражается на лице нового знакомого: сведённые к переносице брови от недовольства, после — приоткрытый рот, обескураженный взгляд и наконец опущенные ресницы и слегка порозовевшие в смятении щёки.       — Прошу прощения. — Хань зарывается пальцами руки, которой только что пожимал чужую, в высветленные волосы, чтобы чуть взлохматить. — Я думал…       Сюмин смеётся:       — Дай угадаю, тебе показалось, что я значительно моложе? — Хань согласно машет головой. — Эх, годы идут, а ничего не меняется. Ты чего тут мнёшься-то? — Сюмин кивает на карту в руках парня.       Хань тоже переводит на неё взгляд и шумно вздыхает:       — Я должен был где-то здесь встретиться со старостой своей группы. Но то ли он не пришёл, то ли я заблудился.       — А позвонить?       — Телефон дома остался. И номера наизусть не помню, — предупреждая и следующий вопрос, отвечает Хань.       Сюмин качает головой:       — Ну, а место встречи помнишь? — спрашивает он с лёгкой усмешкой на губах, которую Хань благополучно не замечает.       — Конечно.       У Сюмина минута уходит на то, чтобы понять, куда хочет попасть Хань, и ещё минут пять, чтобы проводить до нужного места, где они обнаруживают такого же растерянного парня, облегчённо выдохнувшего при виде одногруппника.       — Спасибо, — радостно благодарит Хань.       — Да было бы за что.       — Правда, ты очень помог.       — Иди, тебя ждут. Приятно было познакомиться.       — Да, мне тоже. До встречи!       Хань убегает, оставляя в памяти Сюмина светлую улыбку, от которой внутри парня словно распустились цветы. Он медленно, будто во сне, бредёт назад и пропускает момент, когда мир грёз сливается с реальностью.       — Что за чёрт?!       Минсок оглядывается по сторонам: кажется, ещё секунду назад он был немного ближе к корпусу. Парень привычно вскидывает руку, чтобы глянуть на наручные часы, и с ужасом понимает, что почти опоздал на пару.       — Дерьмо! — в сердцах ругается он, срываясь с места в сторону аудитории.       Учёба сразу берёт Минсока в свои цепкие лапы, одаривая его ворохом расчётных заданий по практическим занятиям и тонной информации, получаемой на лекциях, на каждой из которых Минсок считает своим долгом не только присутствовать, но и вести аккуратный конспект. Он напрочь забывает о странном происшествии, случившимся с ним в первый день.       Когда Минсок только поступил, он, привыкший к домашней хорошей еде, скептически относился к университетским столовым. Однако, впервые там оказавшись, был приятно удивлён и решил, что вполне может там по крайней мере обедать.       Вот и сейчас он направляется в сторону главной. Там всегда тьма народу — собираются студенты со многих факультетов, но Минсок умеет абстрагироваться от всего вокруг и даже в толпе чувствовать себя свободным.       Он стоит, спокойно ожидая своей очереди, и от нечего делать рассматривает людей, уже занявших свои места в зале: кто-то сидит чуть ли не всей группой, сдвинув несколько столов вместе, кто-то в компании трёх-четырёх человек, а кто-то изначально садится один, однако к таким обычно подсаживается такой же одиночка. Отличный способ завести знакомство. Если вы в этом, конечно, заинтересованы.       Минсок двигается, на пару шагов приближаясь к своей цели, когда мимо проходят несколько человек. Он успевает только смутно разглядеть силуэт, прежде чем...       — Хань!       Сюмин так рад его наконец увидеть.       — О, привет. — Парень останавливается и пожимает протянутую руку, в этот раз без раздумий, и уже собирается уходить, но Сюмин тянет его на себя, чуть крепче сжимая ладонь.       — Подожди. Ты не дашь мне свой номер телефона?       Хань на это немного удивлённо моргает, а затем растягивает губы в лёгкой улыбке.       — Конечно. Записывай.       Через пару минут он всё-таки идёт своей дорогой, но успев дать обещание позвонить, когда пары закончатся, чтобы нормально встретиться.       Только когда Хань скрывается из вида, Сюмин понимает, где находится и что вообще делает. Желудок обиженно урчит, и парень, почти подошедший к кассе, в ускоренном режиме знакомится с меню, чтобы выбрать себе что-нибудь. Уже сидя за столом, он лезет в телефон, пароль от которого ему известен, чтобы открыть сайт института и проверить расписание.       Сюмину многое не нравится в его альтер-эго, в прошлом он даже пытался изменить некоторые из его привычек, однако Минсок поразительно упрям, да и невозможность общаться с ним напрямую серьёзно осложняет дело, потому все попытки потерпели крах. Но по крайней мере в отношении учёбы они сходятся во мнениях: это важно. Потому Сюмин, как и раньше, в школе, не собирается ничего пропускать несмотря на то, что времени, отведённого ему, гораздо меньше.       Следующей парой должна быть экономика — один из предметов, что студенты на этом факультете проходят больше для общего развития и нелюбим Минсоком. Зато Сюмин, больше интересующийся гуманитарными науками, почти сияет, когда видит её в расписании. Он поскорее приканчивает свой обед и спешит в сторону нужного корпуса.       К концу учебного дня в большой тетради красуются две аккуратно написанные лекции, правда без испещрённых пометками полей, какими полны остальные страницы, и примеры с практического занятия, в которые Сюмин с трудом, но вник. С одной стороны очень удобно, что он имеет доступ к большинству знаний, что получает и вторая личность, но с другой — учиться пользоваться ими приходится самостоятельно, что получается не сразу и не всегда.       Но вот наконец приятные и не очень пары проходят, и Сюмин, выйдя из корпуса и присев на лавочке в окружении раскидистых деревьев, с нетерпением ждёт звонка, сжимая пластиковый корпус девайса крепче, чем следовало бы.       Он вздрагивает, когда телефон в руках вибрирует и подсвечивается, оповещая о входящем вызове. Сердце заходится сначала от лёгкого испуга, а затем от волнения перед предстоящим разговором. Он проводит пальцем по экрану и подносит телефон к уху.       — Хэй, соскучился? — В беззаботном голосе на другом конце слышится лёгкая усмешка. — Так чего ты там хотел?       — Встретиться. Хотя сейчас я бы не отказался наполнить свой желудок чем-нибудь. Съедобным, разумеется.       — В таком случае тебе очень повезло, потому что я тоже голодный. — Очередной смешок в голосе.       Сюмин улыбается:       — Тогда выбирай, куда пойдём.       — Почему я?       — А почему нет?       — Убедил. — Повисает недолгая тишина, и Сюмин слышит лишь размеренное дыхание, очевидно, задумавшегося парня. — Как ты относишься к китайской кухне?       — Я не привередлив в еде.       — Отлично. — Весёлый голос словно наполняет Сюмина энергией. — Встретимся у главного выхода, идёт?       — Без проблем.       — Я узнал об этом месте ещё в первый день, когда приехал смотреть квартиру, которую теперь снимаю. Хозяин где-то задерживался, и я бесцельно бродил вниз-вверх по улице, пока не учуял ароматный запах, от которого сразу слюнки текут. — Хань облизывается, и старший невольно задерживает взгляд на теперь чуть влажных губах.       Они сидят рядом друг с другом за угловым столиком в зале, выполненном в красно-золотых тонах, в ожидании заказа. Хань привёл его в небольшой китайский ресторанчик в нескольких станциях метро от университета.       — Почему ты живёшь не в общежитии? — выйдя из своего оцепенения, интересуется Сюмин.       — Потому что мне так удобнее, — пожимает плечами парень.       — Ты студент по обмену, верно? — Сюмин решает не углубляться в тему отдельного жилья. Хань утвердительно кивает на его вопрос. — А на каком факультете ты учишься?       — Прикладной музыки. А ты? — с лёту отвечает Хань, а затем резко разворачивается лицом к собеседнику с широко распахнутыми глазами, осознав, что последние фразы и Сюмин, и он сказали на его родном языке. Сюмин, глядя на его выражение лица, прыскает, чтобы в следующую секунду начать откровенно ржать. — Эй!       — Прости. Но, кажется, ради одного этого момента стоило учить китайский.       Он снова хохочет, а Хань обиженно фыркает:       — Да ну тебя.       Парень делает вид, что собирается уходить, но старший опускает ладонь на его бедро и давит, заставляя вновь сесть на место. После чего повержено поднимает обе руки вверх.       — Всё. Больше не буду, честно.       — Зачем? Тебе очень идёт твоя улыбка.       — А? — Сюмин смотрит в чужие глаза, в которых сверкают озорные искорки, и понимает, что его беззастенчиво обвели вокруг пальца. — Это был грязный ход, — замечает он, укоризненно качая головой.       — Стараюсь не отставать от тебя.       — Ну, раз у нас соревнование, — кивает сам себе парень. — Должен признать, что был очарован тобой в тот самый момент, когда впервые увидел.       Хань немного теряется:       — Знаешь, чтобы подружиться, такое говорить вовсе необязательно.       Сюмин ловит взгляд парня и меняет шаловливую интонацию на серьёзную:       — А я с тобой дружить не хочу. Точнее, — он подсаживается к Ханю вплотную так, что их ноги соприкасаются, кладёт ладонь на чужое колено и с нажимом ведёт вверх по бедру, в то время как его лицо оказывается очень близко от лица напротив, — одной дружбой я ограничиваться не намерен.       В глазах младшего нет удивления — только нерешительность.       — Ты меня едва знаешь, помнишь?       — А зачем я тебя пригласил по-твоему? — спрашивает Сюмин с видом, что Хань не понимает очевидных вещей.       — Ну… — Хань стушёвывается, отводя взгляд.       К ним подходит официантка. Старший отстраняется, чтобы помочь ей уставить стол посудой, наполненной заказанными ими блюдами.       — Послушай, — заговаривает Сюмин, когда они снова остаются вдвоём, — мы, конечно, почти ничего друг о друге не знаем, но я чувствую в тебе… родственную душу, если хочешь. «Не просто же так я после столь длительного перерыва смог пробудиться, едва тебя увидев». — Давай хотя бы дадим нам шанс.       Когда Минсок открывает глаза в своей комнате, за окном уже пылает закат. Он свешивает ноги с кровати и принимается массировать виски, силясь вспомнить хоть что-нибудь, но вместо воспоминаний приходит только ненавистная головная боль. В поле зрения попадают тетради, вытащенные из его рюкзака и оставленные на столе. Парень, стянув одну из них к себе на колени, пробегается глазами по размашистому чужому почерку, наполнившему страниц семь, и невесело ухмыляется.       — Это снова ты, да?       Ему даже не нужен ответ, которого, естественно, не последовало, чтобы знать. Он скептически относится к человеческим привязанностям вроде дружбы или любви в противовес своему альтер-эго, который «одалживает» его тело каждый раз, когда на горизонте появляется предмет его обожания. По какой-то причине до Сюмина доходит по крайней мере часть из того, что ему говорится, в отличие от Минсока, что каждый раз словно за мгновение перемещается во времени, оставляя все воспоминания о часах, в которые он не владеет своим телом, где-то за бортом. Хотя во время сильной активности второй личности Минсок чувствует фантомное присутствие кого-то, он не слышит никаких голосов в своей голове. По крайней мере в этом уверен он.       Так и получается, что Минсок вынужден разговаривать «сам с собой», а Сюмин, если ему необходимо что-то донести, оставляет записки. Обычно такое «соседство» не мешает жизни Минсока — даже родственники, с которыми он с пятилетнего возраста жил бок о бок, до сих пор не подозревают о его расстройстве. Что нисколько не умаляет его желания быть единоличным повелителем своего тела и разума. У него есть свои планы, как провести каждый отведённый ему час. Поэтому…       — Если будешь нарушать правила, клянусь, я найду способ от тебя избавиться, — шипит Минсок своему отражению в зеркале, выйдя в ванную, чтобы умыться прохладной водой.       Ближе к полуночи на его телефон приходит оповещение о входящем сообщении. Минсок кривится, когда читает имя абонента «Хани». Он минуту проводит в споре с самим собой, решая, сразу удалить или сначала прочитать. Желание знать, чего его может ожидать, пересиливает, и он пробегает глазами по короткому: «Как тебе идея завтра сходить туда же после занятий?»       Минсок думает, что чёрта с два он куда-нибудь пойдёт с этим парнем, когда после их встречи вероятность, что он снова потеряет над собой контроль, равна почти единице, и не отвечает ничего, ещё и отключая телефон.       Хорошей идеей это явно не было, понимает Минсок, когда большая половина следующего дня также попадает в список тех часов, в которые его телом руководит Сюмин. Поэтому в следующий раз он отвечает. Что его завалили кучей заданий и он физически неспособен уделить и минуту времени. Это даже не совсем враньё, потому что нагрузка на их факультете немаленькая.       Два месяца проходят в относительном спокойствии: Минсок как может избегает встреч с Ханем после пар и даже в универе, выяснив, кто он такой и в какой группе учится. Но он не может просчитывать все перемещения парня и знать содержание всех смс, что шлёт «ему» Хань, некоторые из которых по неизвестной ему причине также приводят к появлению Сюмина, который по-максимуму использует предоставленное ему время.       Они бы, возможно, ещё долго могли жить в таком режиме, если бы под завершение второго месяца учёбы Хань не пригласил Сюмина к себе домой, на день рождения, что положило начало новому этапу в их отношениях.       Квартира оказывается однокомнатной, но довольно просторной и уютной, что немаловажно. Едва парни переступают порог, к ним навстречу, бесшумно, словно и не касаясь пола вовсе, выходит дымчатый кот. Он довольно жмурится, получив ласку от хозяина, который мимоходом погладил его по загривку, и переводит взгляд на незнакомца. Сюмин тоже его разглядывает, разуваясь, и улыбается, когда кот сам подходит к протянутой руке, тыкаясь в неё головой.       — Ты ему понравился. — Сюмин поднимается. — Пошли.       В единственной комнате кроме обычной мебели, вроде письменного стола или кровати, находится фортепиано. Сюмин в этом не особенно разбирается, но выглядит оно не дешёвым, как, собственно, всё, что является собственностью Ханя. Даже его домашний питомец похож на представителя аристократии.       — Я думал, ты только поёшь. — Сюмин, оставив вещи в комнате, следует за именинником на кухню. — Ты не перестаёшь меня удивлять.       Он подходит и приобнимает Ханя сзади, зарываясь носом во вьющиеся светлые волосы. Парень от этого вздрагивает, но уже не так сильно, как в начале их отношений, и облегчённо вздыхает.       — Прости, я всё ещё не могу привыкнуть. — Он накрывает чужие ладони своими и разворачивается в кольце рук. — Петь с музыкальным сопровождением проще, да и нравится мне играть, поэтому я решился перевезти фортепиано сюда.       — Ты собираешься остаться здесь, в Корее, после окончания?       — Да, скорее всего да.       Сюмин смотрит в любимые глаза и не может сдержать слова, что вертятся на языке уже какое-то время:       — Почему мне кажется, что я уже встречал тебя раньше?       — Только если ты когда-нибудь бывал в Китае, — смеётся Хань.       — Я жил там до пятилетнего возраста.       Хань очаровательно округляет в удивлении глаза.       — А почему переехал? — Старший отстраняется и отводит взгляд. — Сюмин?       — Мои родители умерли. А единственные родственники всегда жили здесь. — Он отходит на пару шагов. — Извини. Это не та тема, которую бы стоило обсуждать в твой день рождения. — Настроение так некстати куда-то пропадает. — Давай побыстрее всё приготовим и пойдём смотреть фильм, как и хотели.       Он уже собирается отворачиваться к столу, но его резко хватают за руку и притягивают к себе, чтобы через секунду накрыть его губы своими. Сюмин теряется только на пару мгновений, оценивая, насколько быстро забилось собственное сердце. Это их первый поцелуй, а Сюмин слишком романтик, чтобы не придавать этому особенному, может, даже волшебному, моменту значение.       Но вот он притягивает младшего к себе за пояс, начиная самозабвенно целовать розовые губы. Хань такой замечательный, и почти не верится, что Сюмин у него первый. Потому что Хань сам размыкает губы, чтобы сделать поцелуй ярче и слаще, не верится. Но Сюмин не может не.       У Ханя глаза хитрые, когда он отстраняется. На лице ни тени смущения — лишь довольная ухмылка.       — Разве это я должен сегодня получать подарки?       — Для меня каждое твоё прикосновение — подарок. И мне плевать, насколько слащаво это звучит. Рядом с тобой мне хорошо.       Через полчаса они таки устраиваются перед экраном, на котором на паузе стоит один из фильмов Вселенной Марвел. Нет, не на кровати — Хань чуть не накричал на старшего, когда тот попытался на неё присесть, — а на диванчике в кухне.       — При желании, ты можешь оставаться у меня на ночь и спать на этом диване. Он раскладывается, — замечает Хань, когда прощается с Сюмином перед дверью.       — А с тобой рядом спать… не пустишь?       — Не заслужил ещё.       Сюмин, в общем-то, не собирается у него ночевать, потому что и думать не хочет о том, что будет, если на утро не он проснётся в ханевской квартире. Однако приходить продолжает, когда предоставляется возможность, каждый раз отдавая руководство над телом Минсоку уже где-то недалеко от университета.       Май, конечно, — один из самых солнечных месяцев в году, и тем не менее даже в это время случаются ливни. У Сюмина свободная пара, и он сидит в кафетерии напротив окна, прислушиваясь к шуму падающих капель, пробивающемуся сквозь льющуюся из динамиков музыку, когда замечает стремительно идущего по улице Ханя. Сюмин только успевает подумать, а ноги уже сами несут его к парню, чтобы через какую-нибудь минуту раскрыть над ним прихваченный Минсоком из общежития зонт. К сожалению, Хань уже успел промокнуть, и теперь его лёгкая рубашка, ставшая почти прозрачной, повторяет контуры его тела.       Сюмин прижимает дрожащего парня к себе, чтобы поделиться своим теплом, и ведёт к нужному корпусу. Оказавшись в помещении, Хань без спросу хватает его за руку и молча тянет в сторону мужского туалета. У большинства студентов уже началась пара, поэтому в светло-серой комнате пусто. Хань выпускает чужую ладонь и становится под сушилку для рук, чуть сгибаясь, чтобы поместиться.       Сюмин недоумённо смотрит, как младший, подобно своему коту, щурит глаза и довольно стонет, пока тёплый воздух обдувает его спину. Его светлые волосы забавно разлетаются во все стороны, а местами высохшая свободная рубашка колышется от искусственного ветра.       Хань приоткрывает глаза, находя ими Сюмина, чтобы увидеть, с каким выражением он смотрит, и пояснить:       — Ты даже представить не можешь, как мне сейчас классно.       Он снова зажмуривается, позволяя потокам воздуха сушить его кожу и одежду. А у Сюмина что-то внутри переклинивает. Он подходит ближе, скользя взглядом по по-прежнему мокрой чёлке, что нависает надо лбом парня, наблюдает, как капля срывается с кончика пряди, приземляясь прямо над верхней губой Ханя. Ему это, видимо, не нравится, потому что он спешит смахнуть её языком, за движением которого Сюмин следит, кажется, против своей воли. Он находит взглядом новую каплю, которая резво стекает по скуле, затем шее, точёным ключицам и прячется в складках расстёгнутой на две пуговицы рубашки. Сюмин ощущает почти обжигающее покалывание в пальцах от желания избавить стройное и явно крепкое тело от ставшей вмиг ненавистной ткани.       Неожиданно для Сюмина Хань открывает глаза.       — Это было очень мило с твоей стороны прийти ко мне на помощь. — Он отходит от сушилки, разгибаясь, причёсывает, смотрясь в зеркало, пальцами взлохмаченные волосы и поворачивается к старшему. — Не всё успело высохнуть, но что делать, мне уже пора идти. Спасибо.       Он мягко целует Сюмина и хитро улыбается, оставляя его одного. Сюмин очухивается, когда Хань уже оказывается по другую сторону двери, пулей забегает в первую попавшуюся кабинку и резко клацает защёлкой. Он упирается лбом в стенку и обречённо стонет, когда накрывает рукой неслабое возбуждение, хотя и без поверки было очевидно, если даже Хань заметил.       Сюмин пару раз бьётся головой о деревянную стенку, силясь придумать выход из ситуации.       — Прости, Минсок.       Он приспускает джинсы вместе с бельём, с новым стоном накрывая горячую плоть рукой и сразу прикусывая губу. Он помнит о своём обещании, он согласен на платоническую любовь с Ханем, пока существует возможность быть рядом с ним. Это всё случайность, и его тело отреагировало, как и положено здоровому молодому человеку реагировать рядом с предметом своего обожания. Кровь ударяет в голову, да и не может он в таком виде разгуливать по универу.       Поэтому он принимается осторожно двигать рукой, надеясь, что как-нибудь удастся остаться незамеченным, но…       — Какого чёрта?! — Минсок отшатывается от стены, как от огня отдирает руку от собственной эрекции и с ужасом смотрит на неё. Он злобно ударяет кулаком по деревянной перегородке, пока внутренности живота словно сжимаются до размера монетки. К горлу подкатывает тошнота, а тело начинает мелко дрожать. Он в панике оглядывается, словно окружающие стены могли вдруг стать прозрачными. Трясущимися руками он прячет своё почти спавшее возбуждение под одежду, где ему и место.       — Ты что, идиот, творишь?! — шипит он охрипшим голосом, — Ты ведь знаешь правила: никакого секса ни в каких его проявлениях. Ещё такое повторится, и ты об этом пожалеешь.       Сюмин понимает, что это не пустая угроза. Он честно пытается не вспоминать произошедшее и не думать о Хане в таком ключе. Вот только Хань словно в суккуба перевоплощается, потому что при каждой встрече то оголяет свой упругий живот, когда медленно потягивается, то, целуя, прижимается телом сильнее, чем следовало бы, и Сюмин не уверен, красовалась ли раньше на его и без того выразительных глазах подводка. Каждое действие говорит о том, что Хань, которого Сюмин теперь едва ли способен назвать воплощением невинности, его хочет. И Сюмин даже помыслить не может о том, чтобы его остановить.       Хань пока только играется, ловко расставляя ловушки, в которые одну за другой попадает Сюмин, но даже этого хватает, чтобы голова старшего наполнилась яркими образами, от которых низ живота начинает приятно тянуть. Он погружается в омут под названием «желание» всё глубже и глубже, не в силах повернуть обратно.       Поэтому однажды Минсок просыпается посреди ночи со стояком и поносит всё, на чём свет стоит. Он извиняется перед разбуженным соседом по комнате, уверяя, что всё в порядке и ему всего лишь приснился кошмар. В пробивающемся сквозь оконные занавески свете фонарей видно, как сосед задумчиво чешет затылок, после пожимает плечами и снова укладывается спать.       Но Минсок спать не может. Он, сидя на кровати, прикрывает глаза и уходит глубоко в себя. Однажды у него уже получилось надолго прогнать Сюмина, однако это стоило не самых приятных последствий вроде частой головной боли, головокружения и беспокойного сна. И всё-таки это лучше, чем последствия, судя по всему, неконтролируемого влечения Сюмина. Всё что угодно лучше, чем это.       Сюмин понимает, что что-то не так, когда, направляясь к Ханю, чтобы встретить его после занятий, неожиданно теряется во времени. Его мутит, и он отчаянно машет головой из стороны в сторону, чтобы прогнать наваждение. Когда это ему наконец удаётся, он с минуту стоит, глядя в никуда, пока внутри отчётливо бьётся мысль: он доигрался.       Парень в ужасе хватается за голову:       — Нет! Пожалуйста, только не это!       Сюмин царапает на обрывке листа мольбу дать ему последний шанс, однако терпение Минсока полностью исчерпало себя и он больше не намерен оставлять всё так, как есть. У Сюмина всё чаще случаются приступы, во время которых его сознание частично проваливается во тьму. Ему нестерпимо больно, внутри всё будто раздирает на части, однако сопротивляться он не может — Минсок всегда был сильнее. Не настолько сильным, чтобы совсем избавиться от второй личности самостоятельно, но достаточно, чтобы на время полностью лишить Сюмина возможности появляться.       Сюмин понимает, что это конец, когда буквально чувствует, как силы вытекают из него. Они с Ханем гуляют в парке недалеко от его дома. Уже вечер, и сумерки спустились на город. Сюмин переводит взгляд с похожих на разноцветных светлячков огней, освещающих улицу, на своего парня, ловя его ответный взгляд.       Улыбка на лице младшего сменяется беспокойством. Он дотрагивается до лица Сюмина, проводит по щеке пальцем, и Сюмин понимает, что плачет.       — Эй, всё в порядке?       Сюмин грустно улыбается, потому что голос Ханя уже звучит отдалённо. Неужели его любовь настолько слабая, что он вот так просто исчезнет? Он до боли закусывает губу и протирает собственными руками глаза, пытаясь стереть застилающую их с каждым мгновением всё больше пелену.       — Не спрашивай ничего, Хань, просто послушай. Если тебе моё поведение начнёт казаться странным, если я буду говорить неприятные вещи, если, не дай Бог, тебя обижу — за всё это я заранее прошу прощения. Но, что бы ни случилось, прошу, не оставляй меня. Я люблю тебя, слышишь? — Сюмин обнимает лицо парня ладонями, зарывшись пальцами в волосы, и смотрит прямо в глаза с откровенной мольбой. — Люблю…       Он тянется к парню, накрывая его губы своими, чтобы подарить трепетный поцелуй, чтобы выразить все свои отчаянные чувства, на которые одних слов недостаточно. Хань обнимает сразу и с готовностью отвечает.       Минсок бы согласился дать своему альтер-эго ещё пару минут, лишь бы не приходить в сознание посреди поцелуя. Минсок резко его прекращает и грубо отталкивает от себя парня, что распахивает глаза и в растерянности смотрит на него.       — Почему? Я сделал что-то не так? Сюмин?       Минсок чуть приподнимает брови в немом вопросе, а после их снова хмурит.       — Меня зовут Минсок. А ты кто, чёрт возьми, такой?       Ясно, конечно, что это тот самый обожаемый парень его альтер-личности, но Минсок действительно его не знает. Он смотрит прямо холодным и твёрдым взглядом, надеясь как можно скорее от парня отвязаться.       Хань нервно смеётся:       — Как это «кто»? Мы пять минут назад с тобой разговаривали.       Минсок поджимает губы, отводит взгляд, осматривается по сторонам. Ему даже это место знакомым не кажется.       — Я вижу тебя в первый раз, — отчеканивает он, снова повернувшись к младшему.       — Эй, перестань, Сюмин. Это уже не смешно.       Минсок делает рывок, оказываясь совсем близко к парню, с двух сторон от его лица упираясь руками в дерево позади, и цыкает:       — Не знаю, что было пять минут назад, но сейчас перед тобой человек с именем Ким Минсок. Запомни, пожалуйста.       Хань ошарашенно пялится на него, но только кивает. Старший отстраняется, хлопает себя по карманам и, выудив из одного из них телефон, заглядывает в него. После разворачивается и уходит прочь.       — Ты куда?       — Это тебя не касается, — мрачно отзывается Минсок, не поворачиваясь.       — Метро в противоположной стороне.       Минсок останавливается, снова заглядывает в телефон и через пару секунд разворачивается, чтобы пойти обратно. Плохое умение ориентироваться — не самая его лучшая черта, и жить мешает изрядно, но Минсок давно не пятилетний мальчик, и дорогу до общежития находит. Перед сном он выпивает снотворное, уверенный, что ночь ему предстоит тяжелая.