«Как же я могу быть счастливым? С такими руками как у меня, Которыми бы я мог защитить, Которыми бы я мог помочь, Но я использовал их Чтобы заткнуть уши, Чтобы захлопнуть дверь».
Просыпаться и видеть перед собой белый свет довольно страшно. Сердце отпускает, когда зрение наконец нормально фокусируется и становится понятно, что это лишь лампы. Голова гудит, поэтому он снова прикрывает глаза и в конце концов засыпает. В следующий раз, когда сознание просыпается, он слышит рядом голоса. Один явно принадлежит медсестре, которая говорит, что приёмные часы скоро заканчиваются. А второй… — Когда закончатся, тогда и выйду. Аджума, пожалуйста, не выгоняйте. — Сюмин ждёт, пока медсестра клацнет дверной ручкой, и только после этого открывает глаза. — О Боже мой, Мин… Сюмин подносит указательный палец ко рту и мотает головой. Его глупый Хань начинает плакать, одной ладонью сразу вытирая мокрые дорожки, а второй держась за руку Сюмина, который смотрит на него и улыбается. — Значит, два дня в полубессознательном состоянии? Сюмина выписали почти сразу, как провели необходимое обследование и выяснили, что никаких отклонений нет. Теперь они пешком через парк идут в сторону ханевской квартиры. — За которые я чуть с ума не сошёл! Сюмин еле слышно смеётся, прикрывая рот рукой. Потому что быть снова рядом с Ханем — это не то, на что он мог надеяться. Его от счастья распирает всего изнутри, однако есть то, что с младшим нужно обсудить серьёзно. — Потому что дурак и глупостей наделал. — Ты знаешь, что произошло? Ты… видел? — Хань в самом деле похож на испуганного представителя семейства оленей, когда вот так, по-детски, расширяет свои глаза. — Нет. Я ничего не вижу, пока Минсок управляет телом. Но потом, когда я меняюсь с ним местами, все его воспоминания становятся и моими тоже. Словно это всё происходило со мной, только поступками своими руководил не я. — Ну, получается, всё-таки видел… Сюмин улыбается: — Получается. Это, скорее всего, сработало бы, если бы это был страх непосредственно перед половым актом. Но это не так. — Нет? Сюмин мотает головой: — Нет. — Сюмин, а ты знаешь, почему… — Почему я снова появился? — Хань кивает. — Знаю. Это всё из-за твоего «небольшого» воспоминания из детства. Я ведь не ошибся, когда подумал, что мы где-то уже встречались раньше. Ты не помнишь? Тот день, когда ты вместе с полицейскими и родителями пришёл обратно в дом, где убили твоего брата? — А откуда ты… Стой. — Хань и впрямь останавливается, удерживая и Сюмина за руку. — Давай сядем. Они находят неподалёку скамейку, и после этого Хань продолжает: — Я очень плохо помню тот день, но из того дома вроде вывели мальчика. Моего ровесника. — Сюмин кивает. — Так это был ты… — Только нас тогда не познакомили даже. Поэтому мы по именам друг друга узнать и не могли. Я не мог. — И та женщина, которая там же была… — Моя мать. — О Боже мой! Знаешь, я ведь никогда не думал о том, каково было мальчику, которому пришлось наблюдать то, что там случилось! — Хань поворачивается и заключает Сюмина в кольцо своих рук. — Прости, что тебе из-за меня снова пришлось об этом вспомнить. Сюмин обнимает его в ответ. — Это больно, но это именно те воспоминания, из-за которых я вообще существую. Я как секретная папка, в которую Минсок сложил самые неприятные воспоминания, а потом забыл пароль. У меня всегда есть доступ к его памяти, но у него к моей — вообще нет. А ты с твоим рассказом стал своего рода подсказкой к паролю, а ещё тому, что хранится в самой папке. — Хань в его руках вздрагивает. — У Минсока был выбор: принять наконец на себя груз этих воспоминаний или в очередной раз от них сбежать. Учитывая, кто из нас сейчас перед тобой, думаю, ответ очевиден. Он не справился. — Ты его осуждаешь? — В какой-то степени. У него был шанс преодолеть это, когда появился ты. Но ты же всё и испортил, подорвав его к тебе доверие, которое у Минсока почти нереально заслужить. Последней его мыслью о тебе была глубочайшая обида, глупый Хань. Младший отстраняется, опираясь на плечи Сюмина вытянутыми руками, чтобы посмотреть ему в глаза. — И-и что теперь? — Увы, я не знаю, — пожимает плечами Сюмин. — Я ведь не врач в конце концов. — Точно! Минсок ведь говорил, что никогда не ходил к психиатру. Но почему? — Потому что доверяться кому попало ни я, ни Минсок не хотим. А на хорошего специалиста… нужны деньги, которые неоткуда брать. Да и не было у него большой необходимости в этом. Мы довольно неплохо уживаемся вместе, разве нет? — Значит так. — Хань поднимается со скамьи и становится напротив Сюмина. — Деньги я займу у родителей — они мне не откажут. — Сюмин открывает рот, чтобы возразить, но тяжёлый взгляд Ханя из-под сведённых бровей внушает ему, что спорить бесполезно. — И я буду ходить вместе с тобой, если на самом приёме не разрешат присутствовать, то всё равно буду находиться где-то поблизости. Это не та проблема, которую можно спускать на тормозах, слышишь меня? Сюмин только молча кивает. Первый раз доктор Ким беседует с ним тет-а-тет. Он удивляется, когда узнаёт, что Сюмин — вторичная личность, но к концу приёма уже хорошо понимает, почему именно он пришёл на консультацию, а не Минсок. На некоторые из последующих бесед доктор Ким зовёт и Ханя. В итоге психиатр приходит к выводу, что ему без первой личности справиться невозможно. — Давайте ещё раз опишем ситуацию. Изначально Сюмин появился как личность, которая была способна выдержать тот психологический удар, которому подвергся Минсок. Однако после оказалось, что Минсок не хочет любить, и тогда Сюмин забрал на себя и эти чувства. И с того времени, как ваше детство закончилось, Сюмин гораздо чаще появлялся именно по второй причине, верно? — Я бы сказал «почти всегда». — Хорошо. И вот в течение трёх месяцев Сюмин появлялся всякий раз, когда Минсок видел своего молодого человека и вспоминал о том, что влюблён. Но затем Минсок начал подавлять в себе это чувство. Внушать себе, что это вовсе не любовь. И с того момента необходимость в Сюмине отпала. Однако три недели назад Минсока атаковали детские воспоминания, и вот перед нами снова появился Сюмин. — Парень согласно кивает. — Я узнал от тебя всё, что требуется. Теперь мне нужна вторая часть головоломки, чтобы её решить. Однако ни продолжительные разговоры, ни гипноз, ни наркогипноз так и не помогают появиться Минсоку хотя бы на короткий промежуток времени. Доктор Ким предполагает существование ещё какого-нибудь фактора, на который может реагировать Минсок столь длительное время. Но Сюмин не знает, что это может быть. Проходит лето, наступает сентябрь, и университетский кампус, наводнённый студентами, вновь оживает. Сюмину тяжело ходить на пары постоянно, но он терпит и раз в неделю продолжает посещать своего психиатра. С Ханем они теперь видятся гораздо реже, потому что у обоих парней нагрузка на третьем курсе даёт о себе знать. На дворе вторая половина сентября, когда Сюмин ловит Ханя за руку в одном из университетских коридоров после того, как он дважды не отзывается на своё имя. — О, привет. — Хань ему, как обычно, солнечно улыбается, но Сюмину что-то не даёт покоя. — Хань, ты ведь меня не избегаешь, правда? — Ну что ты такое говоришь? — Младший с беспокойством на него смотрит. — Ладно, прости. Кажется, я уже просто схожу с ума от непривычки столько учиться. — Хань фыркает и ободряюще хлопает его по плечу. — Мы встретимся в субботу, как собирались? Хань отчего-то вздрагивает и тускнеет. Или Сюмину только так кажется, потому что в следующую секунду младший улыбается. — Конечно. Приходи к часу. Я как раз успею и выспаться, и всё приготовить. Сюмин изо всех сил старается, чтобы выполнить как можно больше заданий в течение недели и оставить достаточно времени на их с Ханем свидание. Суматошная неделя заканчивается, и Сюмину настолько не терпится в спокойной и уединённой обстановке увидеть Ханя, что он появляется перед дверью в его квартиру почти на час раньше. Он готов помочь с уборкой, готовкой, сходить в магазин — лишь бы наслаждаться его обществом как можно дольше. Сюмин уже собирается звонить, но замечает небольшую щель между дверью и косяком. Он осторожно тянет дверную ручку на себя и входит. Оглядывается, следов погрома не находит, но атаковавшее волнение не спадает. — Хань, у тебя тут дверь… не заперта. Минсок, заглянувший на кухню и никого там не увидевший, бесшумно открывает дверь в единственную комнату и застывает прямо на пороге. Сердце больно обо что-то ударяется и принимается гулко стучать. Нет. Не может быть, чтобы его Хань… Развязно целовался с каким-то незнакомым парнем, что стремительно избавляет его от одежды и лапает везде, где хочет. Хань откидывает голову назад, закрывая глаза, когда смуглый парень перестаёт терзать его губы и приникает к шее. — Кай… — Сюмин знает, что Хань таким голосом стонет, только когда ему действительно хорошо. — Кай, подожди, мы же не успеем… Незнакомец, не отрываясь от своего занятия, ему возражает: — Ты же сам сказал, что он придёт только к часу. Расслабься. И получай удовольствие. Когда парень по имени Кай принимается спускать собственные брюки, Сюмин понимает, что больше не выдержит. Он на негнущихся ногах отходит обратно к входной двери, стараясь не шуметь, но случайно наступает на хвост дымчатому коту, испуганно шарахается, когда тот орёт, и сносит с полки коробку с обувью. На шум парни выходят почти сразу. Сюмин на смуглого парня не смотрит, он впивается взглядом в растрёпанного Ханя, надеясь в его глазах найти хоть какую-нибудь подсказку к ответу на роящиеся в голове вопросы. Но его глаза только первые несколько секунд смотрят обескураженно, а затем Хань саркастично хмыкает: — Ох, а я всё думал, как же мне с тобой об этом поговорить. Спасибо, что помог. — Помог? Чему помог? — Я с тобой расстаюсь, Сюмин. С тобой, Минсоком и всем этим дерьмом, которое с вами связано. — Ты ведь сейчас шутишь, верно? — У Сюмина язык начинает заплетаться. Но он берёт себя в руки. — Давай ты сейчас его, — он на секунду поднимает взгляд на смуглого парня и снова устремляет его на Ханя, — выведешь отсюда, а я обещаю, что забуду всё, что видел, и никогда не буду об этом тебе напоминать. — Сюмин с надеждой смотрит на младшего, а его сердце загнанной птицей бьётся в груди в ожидании ответа. Хань складывает руки на груди, и с его лица слетает даже подобие улыбки. — Да нет уж. Хватит. Я с тобой достаточно наигрался. — Что? — Сюмин готов простить ему что угодно, лишь бы Хань с ним остался, но… — Не понимаешь? Ну давай я тебе объясню. Я не люблю и никогда не любил тебя. Мне было… Скучно. Мои родители в курсе, что я гей, и не против этого, но с условием, что мой парень будет соответствовать их уровню. Но мне не нравятся пай-мальчики, Сюмин. Я люблю таких, как Кай. — Красивый парень, что выше Сюмина больше, чем на голову, подходит к Ханю со спины, обнимая за пояс и устраивая свой подбородок у него на макушке. Хань ухмыляется, когда видит растерянный взгляд Сюмина. — Удивляешься? Мои страхи — это тоже ложь. Ты был моим прикрытием для родителей. И чтобы мне не было скучно, я выбрал наиболее интересного кандидата из лучших учеников института. — Выбрал? — Ага. Меня очень заинтересовала мутная история из твоего детства, и я решил покопаться в этом. — Но ты не мог знать, что у меня раздвоение личности! — Сюмин не в силах поверить. Вот уже совсем скоро кто-то щёлкнет пальцами, на него сверху посыпятся конфетти, а потом выйдет человек с камерой и скажет, что это был розыгрыш. — Не мог. И это был такой сюрприз, что я решил поиграть с тобой немного дольше. Я собирался встречаться с Минсоком как минимум до конца курса, но тут опять появился ты. Минсок, может, и учится с утра до ночи, но с ним хотя бы можно поспорить. А ты готов передо мной на носочках ходить, и это так раздражает, что я больше не вынесу! — А как же история, которую ты рассказал? Ты же тот самый мальчик… — Неужели? — Хань скалится. — Нет… Ты не мог. Просто не мог всё это выдумать! Не мог всё просчитать настолько! — Почему же? Ты сомневаешься в моих умственных способностях? В моём умении играть? Или, может, в связях, которыми я воспользовался, чтобы всё про тебя узнать? Пойми наконец, что Хань, которого ты любишь, — фальшивка, миф, фикция. Как угодно называй, но его попросту не существует. Всё. Финита ля комедия. — Он хлопает в ладоши. — Я прошу тебя выйти из моей квартиры и впредь здесь никогда не появляться. Сюмин оказывается на улице, вдыхает воздух припаркового района, и ему кажется, что лёгкие набиваются песком. В груди он почти видит огромную дыру, в которой отчаянно бьётся никому не нужное сердце. Он бы простил, что угодно простил. Но оказалось, что прощать некого. Он столько времени жил в придуманном мире, им воспользовались и выкинули, а он даже разозлиться не может. Он, кажется, вообще ничего уже не может. Крик отчаяния, который рвётся наружу, застывает где-то в горле. Слёзы пересыхают прямо на глазах. Мир продолжает своё действо, пока Сюмин медленно рассыпается у его ног. Его любви больше нет. Его нет. Минсоку на телефон приходит сообщение от абонента с именем «Доктор Ким» с напоминанием о том, что их встреча переносится на вторник. Минсок ему звонит, чтобы разобраться, и мужчина называет адрес, уверяя, что удобнее будет обсудить все вопросы при личной встрече. Так Минсок попадает на свой первый в жизни приём у психиатра. Мужчина в летах ему нравится, поэтому он спокойно отвечает на его вопросы, даже носящие деликатный характер. Проходит месяц с момента, как Минсок начал своё лечение, когда доктор Ким решает поинтересоваться, общается ли Минсок с Ханем, который больше не приходит ни на один приём. Минсок говорит, что всё ещё обижен на него, а сам Хань чудесным образом на глаза ему не попадается. Хотя нет, пожалуй, Минсок уже переварил свою обиду. Но общение с младшим до сих пор считает для себя опасным, тем более такое тесное, которого хочет Хань. Поэтому нет, ни за что он не пойдёт на контакт первым. Когда доктор заканчивает изучение Минсока как личности, он переходит к той части лечения, в процессе которой Минсоку предстоит принять всё то, что он привык перекладывать на альтер-эго. Первая попытка приводит к ожидаемому провалу, и перед доктором Кимом появляется Сюмин, однако на этот раз гипнотерапия довольно быстро помогает личностям поменяться местами обратно. Полное отсутствие сопротивления альтер-личности и желание продолжать лечение Минсока играют всем на руку, и уже к поре экзаменов Минсок может разговаривать о своих родителях самостоятельно. Ему приходится пить успокоительные, и беспокойные сны по-прежнему являются частью его жизни, однако теперь он справляется с этим один. На последнем приёме перед зимними каникулами, на время которых Минсок собирается уехать домой, доктор Ким сообщает ему, что трёх месяцев должно быть достаточно, чтобы восстановить в памяти все события, свидетелем которых была вторая личность. Минсок получает рекомендации относительно того, как закончить приём препаратов и как вести себя, если признаки расстройства вновь появятся. Ведь они справились с воспоминаниями, но как Минсок будет реагировать теперь, если прочувствует любовь, испытываемую ранее, или новую, неизвестно. Всё оказывается не настолько плачевно, как предполагает Минсок. Большинство отголосков прошлых событий, за исключением самых ярких, похожи на обрывки испорченных фотографий и беспокойства не доставляют. Сложности начинаются, когда приходит черёд воспоминаний минувшего года. Чувства, которые он испытывал к Ханю в течение этого времени, всё ещё свежи, и Минсока буквально с ног сбивает каждый новый отрывок их совместной истории. Хань спрашивал Минсока, нравится ли он ему. Теперь Минсок знает, что нравился, но и только. Как нравятся цветы или время года, вкусная еда или ощущение морской пены между пальцами от набегающих волн. Ему многое в нём нравилось, однако Минсок способен был от него отказаться в свою пользу. А Сюмин не мог. Когда Минсок словно наяву наблюдает последнюю произошедшую между ним и Ханем сцену, он от негодования не представляет, куда себя засунуть. Он знает, насколько светлые были чувства Сюмина, который взял и послушно ушёл. Но он не Сюмин. И даже не прежний Минсок. Прежний Минсок бы оставил прошлое в прошлом и любые волнения позади. Но теперь он настолько хочет разобраться, что не выдерживает до конца каникул и едет в Сеул на две недели раньше, решая найти Ханя любым способом, если тот в городе. В первую очередь он приходит к нему домой. Специально без звонка, чтобы у парня не было времени подготовиться. Минсок признаёт себя везунчиком, когда дверь уже после второго звонка открывается и Хань напротив застывает статуей, а затем, больше инстинктивно, наверное, пятится, когда злой как чёрт Минсок движется на него. — Ну привет. Минсок уверен, что красивое лицо Ханя бесконечно нуждается в том, чтобы по нему хоть раз кулаком зарядили и оставили след мужской гордости. Хань отшатывается и несколько секунд стоит, глядя в никуда, непроизвольно прикладывая ладонь к покрасневшей щеке и нижней губе, из которой хлынула кровь. А затем он поднимает сердитый взгляд с плещущейся на дне обидой. — Ты совсем с ума что ли сошёл?! — Он идёт в сторону кухни, где берёт салфетки и прикладывает их к своей губе. Минсок идёт за ним. — Что ты здесь делаешь? Минсок криво улыбается: — К тебе пришёл. Узнать, почему не звонишь, не пишешь, — Минсок говорит наигранно медленно. — Погоди. Так ты Минсок? — У Ханя рассерженный и обиженный взгляд меняется на взволнованный. — А если Минсок, то это многое меняет, да? С Минсоком ты ещё не наигрался? — Подожди! Я всё тебе объясню! — Теперь Хань выглядит напуганным. — Я на это очень надеюсь. — Минсок присаживается на диван, закидывая ногу на ногу и складывая на груди руки. — Только сначала скажи, ты вылечился? — Это я тут задаю вопросы! — раздражается старший. — Минсок! — По красной щеке Ханя начинают скатываться слёзы. — Пожалуйста, скажи мне! Минсок невольно смягчается: — Да. Думаю, вылечился. И помню я теперь всё. Так что я жду объяснений, Хань. Какого чёрта ты устроил? Хань вместо ответа скатывается вдоль стены на пол и обнимает свои колени. — Господи, я так рад, что с тобой всё в порядке!.. — Он трётся лицом о колени, пытаясь вытирать слёзы, но те всё никак не прекращаются. — Я не могу быть в порядке, пока ты сидишь тут и плачешь. — Минсок присаживается на корточки напротив него и смотрит туда, где должны оказаться глаза, если парень поднимет голову. — Хань. — Он сказал, что у меня нет другого выбора, — начинает младший, не поднимая головы. — Он сказал, что, чем дольше ты остаёшься в таком состоянии, тем хуже и последствия могут быть катастрофическими. Что у тебя, например, может появиться новая личность или ещё одно расстройство. — Голос Ханя дрожит и прерывается всхлипами. — Я говорил ему, что не смогу, что это слишком жестоко, но он сказал, что жестоко оставлять всё так как есть и не попробовать то, что может сработать. — Он это кто? — Младший мотает головой. — Хань, не молчи. Кто это? — У Минсока внутри всё закипает даже без довольно очевидного ответа. — Доктор Ким. — Минсок резко встаёт, но Хань подрывается сразу за ним и обхватывает руками со спины: — Стой! Я знаю, ты злишься. Я тоже на него злюсь, но ты ведь вернулся! Ты вернулся… — Минсок даже через свитер чувствует, что Хань продолжает плакать. — Минсок, я пойму, если ты сейчас скажешь, что ни за что меня не простишь, и уйдёшь. Из-за меня с тобой столько ужасных вещей случилось. Но оставь доктора Кима в покое. Он лечил тебя так, как мог, и справился. Ты должен быть благодарным! — О, я очень благодарен. — Минсок разворачивается в его руках и хватает пальцами младшего за подбородок, чтобы наконец смотреть в его глаза. — Я безмерно ему благодарен, особенно за то, что сейчас парень, которого я люблю, стоит передо мной зарёванный и просит понять и простить не себя, а кого-то другого! — Что? — Хань икает, а его раскрасневшиеся глаза даже сейчас кажутся Минсоку прекрасными. — Я говорю, ты совсем балда что ли? Зачем я по-твоему сюда пришёл? Чтобы второй раз разойтись? — Минсоку кажется, что он сейчас сам расплачется. — Ты меня ударил, — напоминает Хань. — Это тебе расплата. За всё. За то что не отлипаешь от меня, за то что бесишь ужасно, за то что понять меня иногда совсем не хочешь и глупости потом творишь. — Хань стушёвывается. — А, и за пощёчину твою тогда — у меня потом долго щека горела. Хань наклоняется и ласково целует его в ту самую щёку: — Больше не буду, — и улыбается. — Ну, конечно. Ты и не будешь, — фыркает Минсок. — Но ведь по делу же было! — вступается сам за себя Хань. — По делу. Но мне больше нравится, когда ты затыкаешь меня так. Мягкие розовые губы достаются Минсоку с привкусом крови. И он почти этому рад. Этот сладко-горький поцелуй будет напоминать ему о цене, что им обоим пришлось заплатить, прежде чем познать любовь, которая бесценна.III
1 августа 2016 г. в 23:01