Сборник драбблов по DA

Он выглядел до удивления обыкновенно: серые глаза, чуть вздернутый нос, по-детски припухлые губы, трогательно оттопыренные уши. Но в нем, будто в Великом Соборе, жила Песня. Мелодия Архидемона Уртемиэля, которую Логейн уже слышал однажды. Правда, сейчас она звучала иначе: не ревущим потоком, а тихим лесным ручьем. — Это тот самый ребенок? — зачем-то уточнил он. Мак-Тир никак не мог разобраться, что же он, гарлок его побери, чувствует, глядя на этого паренька, сосредоточенно изучающего какой-то невзрачный стебелек. Нет, Киран совершенно не напоминал чудовище. — Да, это он. Он ничего не знает — ни о тебе, ни о чем. Голос Морриган был негромким и мягким, желтые глаза глядели спокойно. Логейн неожиданно понял, что ведьма совершенно не ждет подвоха. Это было странно. От него ждали подвоха все, кому не лень. Таращились многозначительно, будто видели его гнилую натуру насквозь. Шептались за спиной, а то и вовсе начинали нести высокопарную чушь о вещах, о которых не имели ни малейшего понятия. А ведь он и вправду мог бы сейчас подойти и сказать: «Эй, парень, а знаешь ли ты, что твой отец — тот самый проклятый Создателем предатель Мак-Тир? То есть, я». Впрочем, непохоже, что этот диковатый малыш увлекается историей Ферелдена. И, разумеется, его мать была права. Ничего подобного он не выкинет. В последние десять лет Логейн вел себя смирно, будто ягненок. Не считая ругани с Кларель, которая поступила, как последняя дура. И с Хоуком, чей длинный язык рано или поздно приведет своего хозяина к гибели. Или с Броской, глубокоуважаемой Героиней Ферелдена, чтоб ей вечно икалось. — Когда ты ему расскажешь? Собственная интонация показалась ему почти просительной, и Логейн недовольно поморщился. Но чем дольше он смотрел на Кирана, тем больше видел в нем сходства с Анорой — тот же ясный взгляд, те же острые скулы. Та же манера хмурить брови и прикусывать от усердия нижнюю губу. Интересно, загибает ли он в задумчивости углы книг? Логейн никак не мог отучить дочь от этой привычки. — Он еще слишком маленький и наивный, — все так же тихо отозвалась Морриган вместо ответа. — Как и все мы когда-то... — невольно вздохнул он. Логейн вдруг почувствовал себя ужасно старым. Слишком часто ему приходилось говорить себе: «Никогда». Никогда не посмотреть в глаза любимой женщине. Никогда не пожать руку друга. Никогда не увидеть дочь. Никогда не научить сына стреноживать коня, разбирать карты или натягивать лук. — Поговори с ним, — кивнула Морриган, словно прочитав его мысли. И Логейн снова не смог взять в толк, откуда в ней такое доверие. Все, что говорили об этой отступнице, противоречило тому, что он видел сейчас. Их знакомство нельзя было назвать ни продолжительным, ни хоть сколько-нибудь добрым. Взбешенный тем, что Страж украла у него возможность погибнуть с честью, Мак-Тир открыл дверь в комнату Морриган едва ли не пинком. Он был готов отомстить за отнятый шанс уйти героем, хотел унизить эту женщину, причинить ей боль. Но в ядовитом золоте ее глаз не было ни следа торжества или самодовольства — лишь готовность принять свою участь. И не со смирением жертвы, а с самоотверженностью воина, исполняющего долг. Это его отрезвило, ярость сдулась, будто проткнутый бычий пузырь. Логейн знал, что такое долг, и не стал увеличивать длинный список собственных неблаговидных поступков еще одним. Он всего лишь покорился судьбе, играющей на стороне его победителей. И Создатель знает, почему эта женщина смотрела на него сейчас с едва уловимой приязнью. Маска. Вот, что это такое, сказал он себе. Фальшивка, как и все в Орлее, в котором им обоим приходилось жить в последние годы. До крайности долгие и безобразно пустые, как и сама эта страна, годы. Мак-Тир подошел к мальчишке, присел рядом с ним на корточки. От него странно пахло — словно от лесного зверька, спящего на солнцепеке, а темные волосы блестели, как соболиная шкурка. Логейну вдруг страшно захотелось к ним прикоснуться, но он сдержался. Киран поднял взгляд, его губы дрогнули в удивленной улыбке: — Какая знакомая песня! — Песня? Чья? — Собственный голос был похож на воронье карканье. — Твоя, — мальчик терпеливо кивнул, точно привык иметь дело с идиотами. — В твоей крови. Древняя, грустная. — Это скверна, — подсказал он. Киран смущенно пожал плечами: — Но она не такая, неправильная. Куда она тебя зовет? — На Глубинные тропы, — ответил Логейн мрачно. Мальчишка моргнул в замешательстве: — Вовсе нет. Ты что — совсем ее не понимаешь? Сейчас... — Он наморщил лоб, а потом радостно воскликнул: — В Тень, вот куда! Мак-Тир нахмурился. Он помнил рассказы Мэрика и общительного эльфа из команды Броски о том, как демон может затянуть свои жертвы в Тень. Но какое это имело отношение к скверне? Киран опять склонил голову, словно прислушивался к чему-то. Может, к Архидемону в своей душе? Подозрительность вернулась обратно, и Логейн поднялся на ноги. Кто знает, чего можно ждать от этого ребенка? Вдруг эта невинная внешность — всего лишь ловушка? — Тебе придется вернуться, — Киран снова улыбнулся своей доверчивой, немного растерянной улыбкой, глядя на него снизу-вверх. Мак-Тир едва подавил желание улыбнуться в ответ. — Что такое «Вейсхаупт»? — Мы поговорим об этом позже, милый, — вмешалась Морриган. — Серому Стражу уже пора идти. Логейн посмотрел на нее, прищурившись, и заметил тень усмешки на ее губах. Что это было? Предупреждение или способ получить с его помощью какую-то информацию? Мак-Тир сухо кивнул им обоим и зашагал прочь. — Увидимся! — раздался ему вслед детский голос. Сердце на миг оборвалось. А потом застучало быстрее. И на лице, словно проталина в снегу, все же блеснула непривычная и неуместная улыбка.