Какая бывает любовь.

— Мы — сироты. — Заключила Даша. — Объекты эксперимента, подопытные кролики. Челядь. Лиза не выдержала. Секунду назад она делала вид, что ничего не случилось, что всё происходящее её не касается. Она ходила по комнате, поднимала с пола книги, поправляла покрывала на кроватях, она даже пыталась улыбнуться, когда Макс случайно вычихнул сопли из носа, но сейчас она больше не могла себя сдерживать. — Что с тобой не так? Я тебя не узнаю. — Лиза села прямо напротив Даши и испытующе посмотрела на неё, словно строгий преподаватель, кричащий и вопящий, лишь бы выбить из ученика правильный ответ. — Что ты так смотришь? — растерялась Даша. — Челядь, да? Объекты эксперимента? Может, ещё расходный материал? — Лиза так учащённо и громко дышала, что казалось, будто напротив Даши стоит вентилятор. — Это всё, что ты можешь сказать? После всего, что было. После того, как мой папа погиб за нас, за челядь! Как ты можешь говорить о нас так? Мы должны быть едины, мы должны радоваться, что стоим на ногах. Да, у нас проблемы, но у кого их нет? — Чем ты так недовольна, Лиза? — оборонялась Даша. — Я сказала правду. Чего ты ожидала? — Я думала, ты скажешь, что мы люди, что мы сильны, что мы пройдём сквозь любые преграды, а ты…! Ты! Ты сидишь на полу с видом мученицы, как неживая, и каждое твоё слово такое печальное и пессимистичное, что хочется плакать. Я только и слышу: «всё плохо, плохо, плохо, плохо, плохо», точно ничего хорошего и в помине нет. Да, с тобой регулярно что-то происходит, но оглянись вокруг, с нами тоже! Но мы…! Мы узнали, откуда ветер дует, разобрались с книгой судеб. Мы знаем, что это можно остановить, что не сказано ещё последнего слова. Это ли не хорошо? — Простите меня. — И Даша заплакала. Лиза словно заехала ей шваброй по носу, вывалив всю правду такой, какая она есть. И сердце Виноградовой дрогнуло. Она подалась вперед, и пальцы её рук встретились на спине Даши. Марк и Макс не стали вмешиваться в дебаты двух подруг, потому смиренно ожидали конца спора, сидя на кроватях и играя в новую игру, недавно скачанную Морозовым на мобильник. — Я не знаю, что со мной, у меня не получается по-другому. В мире, где я могу умереть выбирая туфли, трудно сохранять оптимизм и стойкость духа, я… Я не знаю, как с этим справляешься ты. Ты же… ты отца недавно потеряла, а я… ужас. — Мы все потеряли, иначе не встретились бы и о нас не написали бы книгу. — Удерживала её на плаву Лиза, чьё правое плечо насквозь промокло от обилия слёз плачущей подруги. — Мои родители погибли в автокатастрофе. Мама и приёмный папа. Я никак не ожидала, что Вадима тоже не станет, я привыкла к нему и вот… в день рождения… — Зато твой отец не стал причиной смерти матери. Как мой. И Юлин. — И Даша вспомнила, как человек в чёрном плаще приказал расстрелять Галину Васильевну, а затем историю Юли, когда её папа убил маму, а спустя много лет явился в «Логос» за Юлей. — Моя мать умерла в том году. — Наконец заговорил Макс. — Чёрт, давно это было. Она умерла, и у меня осталась только вон… — он кивнул в сторону Даши — …самая моя единственная. — А отец? — заинтересовался Марк. — Не слышал о нём. — Родители Андрея утонули. Бедный, бедный Андрей… — Вздохнула Даша, но тут же вспомнила, что Лизу бесят её вздохи и ахи, потому успокоилась и перестала причитать. — А Олеся и Вадим? — спросила Виноградова, которая прибыла в «Логос» слишком поздно, чтобы знать эти имена. — Они приехали из сиротского приюта. Я не знаю, что стало с их родными. — Ответила Даша. — Жанна тоже скрывала своё прошлое. Я знаю только, что моя биологическая мать была её приёмной. А Ваня, чёрт бы подрал эту Алевтину, я чуть не зарезала его. Она отравила газом его родителей, а я почти убила его. — Боже мой. — Теперь уже Лиза, а не Даша плакала. — Его мама… такая хорошая мама, она присылала ему вязаные кофты каждое воскресенье, такие красивые, он даже подарил одну мне. Нет, Даш, мне не нужен платок, убери, нет. Я… я спокойна. — Остаётся Майк. — Вспомнил Марк. — Майк… — задумалась о брате Даша. Где он сейчас? — Его мать выбрала карьеру, а не сына. Он такой же сирота, как и мы. С небольшой лишь разницей, что у него хотя бы мама жива. — Если это всё, то я, пожалуй, отправлюсь выбирать себе комнату, — любезно откланялся Марк. — Почему всё? — улыбнулась ему Даша. Улыбнулась и сразу посмотрела на Лизу, оценила ли она её улыбку. — Мы бы не отказались послушать и твою историю. — Я расскажу, когда буду готов. — И Марк вышел в коридор. Прежде чем закрыть дверь, он напоследок добавил: — Я буду готов скоро. — И ушёл. — Помощник херов. — Усмехнулся ему вслед Макс. — Помогать он пришёл или нет — я не знаю. — Пожала плечами Даша. — Мне ясно только одно: помощников нужно больше. *** Т-р-р-р. — Завыл сотовый телефон на зеркальном столике. А что, если в момент звонка в телефонах срабатывает некая кнопочка, причиняющая аппарату адскую боль? Что, если в этом и заключается причина его беспрерывных криков, которые замолкают только когда по нему ответят? Может, поэтому создатели телефонов и «разрешили» людям устанавливать весёлые песенки на звонки, чтобы владельцы этих устройств не слышали их истинных криков? Об этом, сидя в кресле у окошка, и размышляла после бокала крепкого вина Василиса Борисовна. Закутавшись в шаль, женщина с пьяной улыбкой на лице глядела на звонящий телефон и в душе насмехалась над его болью. И то ли она вспомнила, что когда-то была воспитанным педагогом, то ли ей надоело слушать скребущий по ушам сигнал вызова, но Василиса Борисовна взяла-таки трубку. — Да? — выпрямилась в кресле Василиса. — Слушаю вас. — Здрасте, — пропищал неуверенный девичий голосок. — Это Сабина. Внучка сторожа. — Сабиночка? — расплылась в довольной улыбке женщина. — Да, моя золотая, говори. Как вы там? — Дедушка лишился работы, когда школу закрыли. Завтра мы уезжаем в деревню. — С грустью сообщила Сабина. — Передавай дедушке привет и счастливого вам пути, — вежливо сказала Василиса. — Вообще-то, это не всё, — чуть понизив голосок, проронила Сабина. — Вчера мы приезжали в домик сторожа, чтобы забрать кое-какие вещи, и я увидела свет в одном из окон «Логоса». — Свет? Я не понимаю. — Бывшая директриса почесала лоб. — В школе никого нет. Может, мародёры? — Я не знаю. Да и не хочу знать. — Вздохнула Сабина. — Я рада, что меня там не будет. — Что ж, спасибо за сигнал, Сабина. Я с этим разберусь. — Василиса Борисовна. — Что-то ещё, Сабина? — Я думаю, это не мародёры. — И девушка с зелёными волосами повесила трубку. — Не мародёры… — задумалась Василиса. — В тот день я лично пересчитывала детей при посадке в автобус. Но могла ли я кого-то упустить? — она схватила со столика рюмку и осушила её до дна. — Ох, Василиса, — обратилась сама к себе женщина. — Лучше бы там и впрямь кому-то быть. — И сбросив с плеч сиреневую шаль, Василиса Борисовна поднялась с кресла. — Придётся ехать. Продолжение следует…