Какая бывает любовь.

— Я хочу знать, как? — мотала головой Даша, пребывая в лёгком недоумении. Она так крепко обняла брата, что Майк чуть не отшатнулся в сторону Василисы Борисовна, которая продолжала рыдать. И в этих слезах больше не было радости за молодожёнов. В этих слезах была боль за то, что им приходится переживать всё это, приходится выживать, жениться в таких ужасных условиях, как будто это их последний шанс. Она видела в этих детях нескольких людей, давно потерявших надежду. Она видела в них тех, кто женится, потому что думает, что потом не успеет, и это причиняло ей боль. — Как? — А Даша хотела знать. — Ладно, если мы закончили… — уклончиво отозвалась Анна. — Боюсь, у меня есть дела поважнее! — и Ольшанская унеслась вверх по лестнице. Она так внезапно откланялась, что казалось, будто речь должна пойти о ней. — Вы чего? — Юля поймала на себе пять пар вопросительно смотрящих глаз. Даша выглядела так бледно, словно подружки не позвали её играть в куклы, Лиза светилась при малейшем взгляде на парочку молодоженов и даже Макс, хоть и не позволял себе спросить напрямую, был заинтересован происходящим. Марк и Василиса Борисовна молча ожидали продолжения, боясь спугнуть новобрачных своими вопросами и не услышать всей истории. — Когда я ушла из школы… — Сбежала. — Поправил жену Майк. — Да, я сбежала и была счастлива. Меня согревало ощущение всесильности и свободы и… БАЦ! Я ощутила себя полнейшей дурой. Куда мне идти? Что делать дальше? Я рассчитывала, что вы броситесь искать меня, но вы не искали. Злая и уставшая я собиралась вернуться, но… я же ушла! Я не хотела сойти за человека, который меняет решения, как рулоны туалетной бумаги. И я ушла. Я дошла пешком до Москвы, как… этот… Лермонтов. — Ломоносов, — поправила её Лиза. — Да, как Ломоносовский. Я бродила по городу, вся грязная. А был то ветер, то дождь. Это были худшие моменты моей жизни. Я голодала, воровала… — ВОРОВАЛА? — укоризненно посмотрела на неё Василиса Борисовна. — Ну и что? Не помирать же с голоду! — Повезло, что не арестовали, — заметила Лиза. — Я голодала, у меня не было выбора. Нужно было каким-то образом не окочуриться, и я стала петь песни в переходе. Только подумайте, как благосклонно отнесутся люди к бедной несчастной девушке, заблудившейся в большом городе, как щедры они будут. И я не прогадала. О, я даже думала остаться там навсегда. Работа не пыльная и петь я люблю. Я так радовалась, так радовалась! Я как раз говорила с местными бомжами о более прибыльных районах города, как вдруг в переходе я увидела Анну. И всё бы ничего, но потом Анна увидела меня. Мне было так стыдно, а она подошла ко мне и сказала, что обязана мне, что без работы над ошибками ей не обрести счастья. Она убила моего ребёнка, оторвала часть меня. Она бормотала без остановки и забрала меня жить к себе. У неё дом в деревне и мы… вы должны принять её, как приняла я. Она хорошая. Мы неплохо жили, у нас даже вышло несколько разговоров по душам, и это она повесила то объявление о свадьбе. Я… переосмыслила многие вещи. И она тоже. Из-за своей гордости я могла умереть с голоду. Если бы не гордость, я вернулась бы к вам, и всё встало бы на свои места, но… именно моя гордость привела меня в переход, а затем Анну ко мне. Она хотела всё исправить, и она исправила. Она бы никогда сюда не вернулась, если бы чувствовала вину. Теперь у нас общая цель, у нас у всех. А Анна… я просто взяла и полюбила её. — Из-за неё умер Виктор. — Вздрогнул Марк. — Слишком много причин для ненависти. — А ты кто такой? — встрепенулась Юля. — Это Марк. — Взяла слово Даша. — Он теперь один из нас. Как Анна. — Последние слова Даша произнесла без особой радости. — Привет, — Майк протянул парню руку. — Я Майк. — Я знаю. — Ответил на рукопожатие Марк. — Обождите… — Макс поднял вверх указательный палец, словно посетитель ресторана, которого лишили десерта. — Если ты поселилась у Ольшанской, как тогда Мишаня смог тебя найти? Или у него домик по соседству? — Не бойся, Морозов, ты не пропустишь эту часть истории, — улыбнулся Майк. — Честно говоря, если бы не твой шарик, который ты любезно запихнул на крышу, я был бы сейчас мёртв. — В смысле? — спросила Даша. — Как это мёртв? — Потом. — Мотнул головой Майк. — Когда Юля ушла, я… это было худшее, что случалось со мной. Да, это так. Она… можете считать это болезнью, но она — единственное, что помогает мне вставать по утрам. Согласен, звучит по-идиотски, но я так чувствую. Ради неё я живу, и я не могу это объяснить. Всё изменилось в один день, в один миг. Я даже не понял, как и когда. В одну секунду она девчонка на ночь, а в следующую я не могу без неё жить. Я не смог смириться с её уходом, но и покинуть школу тоже не мог, ведь она могла вернуться. И я ждал… ждал… а потом этот шар и… я упал посреди леса. Где-то между школой и городом. И я понял: это был знак, словно кто-то подтолкнул меня к ней, сказал, что она не вернётся, если я сам её не верну. И я ушёл. — И ничего нам не сказал! — Даш… — Ты ничего не сказал нам. Скольких мы уже потеряли? Человек сто? Двести? Первое, что ты обязан был сделать — взять телефон и набрать номер. — Подруга, расслабься. — Невеста обиженно сморщила личико. — Чего ты так завелась? Посмотри, какой праздник мы устроили. — Да идите вы со своим праздником. Я не хочу торт, я хочу живых друзей. И чтобы они сообщали мне, что они живы! — Мы живы и мы пришли сюда. Что не так? Мы с Майком муж и жена, порадуйся. — Надела свадебное платье и уже жена? А хочешь узнать последние новости? Ты же любительница посплетничать, хочешь знать, что ты пропустила? Если бы ты пришла на месяц раньше, вошла в эти двери в своём белом платье… по пути у самого крыльца ты бы перешагнула через тело своей приёмной матери. А здесь в холле белоснежное платьице окунулось бы в залившие пол мозги Жанны, а поднимись ты по лестнице до женского крыла, и изящная ножка в дорогой туфельке наступила бы в лужу крови рядом с мёртвым Вадимом. Но нет! У тебя же свадьба. Пока ты выбирала начинку к торту, мы жарили оладьи из картофельных очистков! Мы ложились спать в страхе и просыпались в страхе и… нам страшно! И мне плевать, как Майк тебя нашёл, мне неинтересны ваши истории и эта свадьба. — Она права, было трудно. — Почесал подбородок Макс. — Вон у Лизки так вообще боязнь предметов интерьера. — Ты описала ужасные вещи, но не мы в них виноваты. Мы никого не убили. И мы… — Мы с Юлей давно обо всём знали и… — Нам просто хотелось привнести немного радости в этот кошмар. — Результат своих трудов можете прочесть по моему лицу. И все замолчали. Но ненадолго. Прежде чем молчание стало глупым и неловким, слово взяла находчивая Лиза: — Предлагаю всем разойтись по комнатам и немного отдохнуть, а мы… — тут Виноградова осознала, что речь продумана не до конца. К счастью, на помощь к ней пришла Василиса Борисовна: — Да, дети, тишина и спокойствие — лучшее лекарство. А мы с Лизочкой пока займёмся ужином. Я привезла с собой столько рецептов. — В записной книжке? — В голове, Лиза, у хорошей хозяйки всё должно быть в голове. Идём. — Можно мне с вами? — вызвался Марк. — С детства обожаю готовить. — Больше рук — меньше затраченного времени. За мной! И повара скрылись в дверях кухни. — Ну? — исподлобья посмотрела на подругу Юля. — Что дальше? — А дальше свадебный банкет! — истерически усмехнулась Даша, взмахивая руками. — Даш, мы должны были держать с вами связь, я это признаю, но это всё, за что стоит просить прощение. Больше нашей вины нигде нет. У нас своя жизнь и свои проблемы, нам нафиг не упала эта школа. Мы и сейчас вернулись только ради вас! А Майк, он… такой дурной. Он расклеивал объявления по всему городу, чтобы отыскать меня. Кстати, в чёрно-белом виде я такая классная. Майк развесил мои фото на каждом столбе и… одна бабка меня узнала. Она навещала внука в Москве… — Внучку. — Да, и она меня узнала. Это была наша соседка из деревни. Я воровала овощи с её грядки, она люто ненавидела меня. Как-то раз даже испекла для меня пирожки с червями. Потом клялась, что муж собирался на рыбалку, и в кастрюлю с тестом случайно угодили несколько червей. Она даже прослезилась, когда узнала, что Майк забирает меня из деревни. Умоляла заглядывать к ней время от времени и… знаете, пирожки с червями — лучшее, что я ела в жизни. — Фу. — В воображении Макса тут же всплыл только что описанный деликатес. Но даже вечно голодный парень не мог представить себя вкушающим столь спорное блюдо. — И вот вы здесь — вздохнула Даша. — И уедем отсюда мы только с вами. — А ещё вы поженились… — перечисляла их достижения Даша. — Да, это самый лучший день в нашей… — Знаешь что? — Даша сложила руки на груди и нахмурилась. — Господи, что? — НИЧЕГО! НИЧЕГО! Я в бешенстве, я не знаю, как это выразить… я… я на вас очень обижена, я… я вас… И Даша улыбнулась. — Поздравляю. Она чмокнула подругу в щёку и стала с доброй завистью разглядывать платье. И даже Макс и Майк, случайно переглянувшись, с теплотой улыбнулись друг другу. Они вновь были вместе. Они снова стали живой мишенью для кого-то. Продолжение следует…