Перед концом света

За прошедшие годы — лет пятнадцать или чуть меньше, Хакс не помнил, когда был здесь в последний раз — Город совсем не изменился, разве что стал еще более шумным, душным и суетливым. Его официальное название, Хоуп, так и не прижилось, да и ни к чему оно было: других городов на этой планете не имелось. Большую ее часть занимали нетронутые леса и озера, перемежаемые редкими поселениями. Во времена Империи эти поселения строили в качестве загородных резиденций для высокого ранга чиновников и военных. В них царила неизменная умиротворяющая тоска: ничего не происходило, ничего не менялось. Аккуратные ряды одинаковых белых домов с широкими окнами терялись в сочной зелени садов; благодаря мягкому климату воздух почти круглый год сладко пах цветами. Однако после битвы при Эндоре большая часть этих домов опустела — не всем хотелось возвращаться и жить в вечных воспоминаниях о былом величии. Имелись, впрочем, и те, кто решил не изменять привычкам. В основном это были люди в возрасте — почти вся молодежь переехала в Город или вовсе улетела в другие звездные системы. Хакс хорошо помнил, как и сам с детства рвался из родительского дома, подальше от однообразия и скуки. И вот, теперь он вернулся, причем добровольно. Хакс поставил «Черный Вихрь» на стоянку и взял в аренду простенький спидер. Родительский дом располагался в отдаленном пригороде, зеленом и спокойном. Таком же, как и десятки прочих. Вряд ли отец обрадуется, вздумай Хакс приземлиться на участке, хоть его размеры и позволяли совершить подобный маневр. Вряд ли он вообще обрадуется сыну. Мысли о реакции отца отвлекали от сумасшедшего, пульсирующего в висках желания снова сбежать от прошлого. Это было сродни животному инстинкту: Хакс чувствовал, что не должен быть здесь. Лучше быть где угодно, чем здесь. В его руках координаты Люка Скайуокера, и до Кайло остался всего один шаг. Однако прошлое оказалось сильнее. Хаксу было знакомо это давящее, тяжелое ощущение внутри, оно с детства жило под сердцем. Наверное, это называлось чувством долга. Прежде оно заставляло подниматься раньше всех по утрам и неукоснительно подчиняться приказам, а еще раньше — быть лучшим кадетом и примерным сыном. За последние годы Хакс научился давить в себе чувство долга, заменять его другими эмоциями и ощущениями, более яркими и теплыми. Но теперь оно снова ожило, разбухло в грудной клетке, мешая свободно дышать. Теперь чувство долга принуждало вернуться домой, и Хакс подчинился. Ему давно было пора сделать остановку в своем пути. А Кайло подождет. Если, конечно, он вообще ждет. *** Родительский дом изменился — потемнел и стал как будто бы ниже. Хотя, возможно, Хаксу просто так казалось, он слишком давно здесь не был и слишком многое забыл. Витые металлические ворота по обыкновению не запирали, и Хакс свободно прошел через них. Сад, светлый и немного запущенный, остался прежним. Медленно шагая по насыпной дорожке из гравия, Хакс пытался убедить себя в том, что он и в самом деле здесь. Дома. В том месте, которое должно было стать домом, но так и не стало. Поверить в реальность происходящего не выходило, слишком уж оно напоминало мутный предутренний сон, от которого никак не проснуться. На миг Хаксу почудилось ледяное дыхание у самой шеи. Он обернулся. Разумеется, за спиной никого не было. Дверной молоток был сделан в виде имперского герба. Хакс усмехнулся: и эта деталь не изменилась. Сделав глубокий вдох, он постучался. Оттягивать не имело смысла. В голове было пусто. Чтобы успокоиться и отвлечься, Хакс начал считать собственные вдохи. На двадцатом вдохе отец открыл дверь. Он сильно постарел: волосы стали совсем седыми, а фигура — еще более приземистой. Хакс вспомнил, как в семнадцать гордился тем, что перерос его. — Здравствуй, отец, — сказанное жгло язык. — Я вернулся. Отец смотрел на него, словно не узнавая, и это тревожило. На секунду Хаксу показалось, будто он сошел с ума и перепутал все — планету, дом, человека, что стоял напротив. Однако спустя пару мгновений отцовский взгляд стал привычно спокойным и равнодушным. — Проходи, раз уж ты здесь. Хакс переступил через порог и огляделся. Внутри дом изменился меньше — те же невысокие потолки, оббитые темной тканью стены и старая мебель. Как будто Хакс и правда вернулся в детство. Отец молча стоял за правым плечом. Он ждал чего-то — извинений, объяснений, раскаяния? Хакс не знал наверняка. — Я приехал проститься с мамой, — слова давались с трудом и казались такими же фальшивыми, как и все происходящее. — Простишься. После того, как примешь душ и поужинаешь, — сухо ответил отец. — Спешить теперь некуда. Чистые полотенца лежат там же, где и прежде. Жду тебя в столовой через сорок минут. Надеюсь, ты найдешь дорогу. В его голосе не было иронии. Хакс кивнул и пошел к лестнице. Его комната располагалась на третьем этаже, под самой крышей. В детстве Хаксу нравилось смотреть на закат, сидя на подоконнике и свесив ноги вниз. *** Рыться в старой одежде и искать себе что-то подходящее не осталось сил, поэтому после душа Хакс надел то, в чем прилетел. Ощущение было не из приятных: соприкосновение грязной ткани и чистой кожи заставило брезгливо скривиться. Хакс решил, что перед сном обязательно помоется снова и наденет что-нибудь чистое. Когда он спустился в столовую, ужин был уже подан. Отец сидел во главе стола. Это все напоминало детство слишком сильно — Хакс и тогда вечно приходил последним, вызывая упреки родителей. Но все это давно уже прошло. — Ты не переоделся к ужину, — холодно заметил отец. — Прости, я не успел, — тем же тоном ответил Хакс, садясь по правую руку от него. Ели они молча, это тоже было негласным правилом домашнего этикета. Впрочем, говорить не особенно-то и хотелось. Хакс не помнил, когда последний раз ему доводилось есть настоящее хорошее мясо — не заменитель, не сухой паек, не нечто пережаренное и безвкусное. Он старался жевать медленнее, чтобы не выглядеть совсем уж дикарем, и все-таки с ужином он покончил чуть раньше отца. — Спасибо, — Хакс подавил желание облизнуться. Отец кивнул, неторопливо доел и, промокнув губы салфеткой, встал из-за стола. — Пойдем, отведу тебя к могиле. Хакс постарался ничем не выказать своего удивления: обычно мертвых сжигали, а прах хранили в специальных сосудах. Ритуал погребения казался темным и смутно пугающим, так уже давно не делали. Но отцу, безусловно, было виднее. На улице уже почти стемнело. Вечер был безветренным и теплым, но от могилы в глубине сада веяло холодом. Простой белый камень с выбитым именем и годами жизни — вот и все, что осталось от Миранды Хакс. Рядом рос раскидистый куст пиона, и от душного запаха малиновых цветов кружилась голова. — Она хотела, чтобы ее похоронили в земле, — негромко сказал отец после долгого молчания. — Так делали на ее родной планете. Я не смог ослушаться. Хакс не знал, что ответить, и оттого просто кивнул. Впрочем, отцу и не требовались слова. — Миранда была моложе меня. Неправильно, что она умерла раньше. У нее всегда были слабые легкие, но я и не думал, что обычная простуда может закончиться... вот так. В этом «неправильно» не было истерического надрыва — только спокойное и твердое несогласие со случившимся. — Мне говорят, чтобы я снова женился. Говорят, что я не так уж и стар еще, что смогу получить достойного наследника. Льстят, конечно, — отец ухмыльнулся. — Да если бы и не льстили, какая разница. Второй такой я никогда не найду. Хакс посмотрел на отца недоуменно. Откровенно говоря, он всегда полагал, что его родители женились по расчету, как и большинство в их окружении. То, что Хакс — недостойный наследник, сюрпризом не было. — Не знал, что ты любил маму так сильно. — А ты и не должен был этого знать, — ровно отозвался отец. — Это было наше с ней дело. Небо стало густо-синим. Тут и там вспыхивали яркие звезды. — Знаешь, где мы с твоей матерью встретились? — отец вдруг улыбнулся коротко, почти незаметно. — На приеме, — заученно ответил Хакс. Он хорошо знал эту историю. — Моя мать была бедной сиротой, но из хорошей семьи, и ты сразу был ей очаро… — Мы познакомились в кантине, — перебил его отец. — Причем препаршивой, таких дрянных мест сейчас уже и не найти. С этим Хакс мог бы поспорить, но не стал — слишком уж невероятным было то, что он слышал. Отец никогда не ходил по злачным местам и отличался идеальной репутацией, это все признавали, даже завистники. — Миранда работала там. Пела, иногда танцевала, иногда разносила напитки. Она была самой красивой. Первым, что я заметил, когда вошел, были ее волосы, такие рыжие, ярче, чем у меня самого. Ей не место было в этой дыре. — Отец помолчал. — Поэтому я в первый же вечер предложил ей сбежать со мной. Хакс не знал, как реагировать. Легкомысленное слово «сбежать» совершенно не вязалось с его серьезным отцом, как, впрочем, и со сдержанной матерью. — И она сбежала с тобой? — Нет, — отец снова улыбнулся. — Миранда сказала, чтобы я проспался и протрезвел. Я послушался и на следующий вечер пришел снова — и она опять мне отказала. На следующий вечер я был в той же кантине. Все приятели смеялись надо мной — думали, что я просто хочу затащить ее в постель, ведь Миранда слыла неуступчивой. Но когда я сделал ей предложение, все прикусили языки. Это было… смело, другого слова Хакс подобрать не мог. И, наверное, стоило того. Хакс понял вдруг, отчетливо и ясно, что родители были холодны с ним, потому что тратили все чувства друг на друга. Разумеется, отец следил за Хаксом, наставлял, раздавал пощечины за плохое поведение, а мать изредка обнимала, но по большей части просто не замечала сына. Теперь, когда правда открылась, вспомнились сотни мелких деталей, совсем других — как родители всегда сидели рядом, чуть ли не держась за руки, как смотрели друг на друга, как горячо целовались при встрече и прощании. В детстве Хакс был целиком поглощен своей обидой на невнимание и оттого совсем не анализировал происходящее. Он чувствовал себя нелюбимым и поэтому считал, что и между родителями нет особенных чувств. Мысль о том, что мать и отец были действительно, по-настоящему счастливы, была одновременно теплой и горькой. — Мой выбор осуждали все, — задумчиво произнес отец. Он словно бы был не здесь, а в прошлом, в мире своих воспоминаний. — Но я сразу дал понять, что любая сплетня, любое неосторожное слово о Миранде приведет к большому скандалу. Я не из тех людей, с которыми можно легко помириться после крупной ссоры. К счастью, все оказались достаточно понятливыми. Хакс снова кивнул. Говорить было не о чем — и нечего. Ветер усилился, ночная прохлада стала ощутимее. — Ладно, хватит. Пошли в дом, — голос у отца стал другим, более отрывистым. Он снова вернулся в настоящее, где у него был только пустой дом, могила с белым надгробным камнем и нелюбимый сын. — Холодно. Однако Хаксу хотелось побыть одному хотя бы несколько секунд, просто чтобы сердце успокоилось и перестало стучать так быстро. — Иди, я догоню. Отец молча ушел. Хакс постоял некоторое время, прикрыв глаза и вдыхая теплый цветочный запах, а затем развернулся и пошел следом. — Я скоро снова улечу, — сказал он, нагнав отца. — Делай что хочешь, — равнодушно ответил тот. *** Генерал Органа оказалась права. Знать координаты Люка Скайуокера и ничего не делать было подобно пытке. Возможно, оттого она и не стала скрывать их — чтобы свести ума, чтобы Хакс никогда не знал покоя. Отличная месть врагу, если вдуматься. Та путаница, что поселилась в душе, пугала сильнее, чем возможный конец света. Или все же Органа безотчетно верила, что Хакс может вернуть ее блудного сына? Но что, если Кайло не хочет быть спасенным? Есть ли смысл всю жизнь бегать за тем, кто в тебе не нуждается? Наверное, нет, но беда была в том, что Хакс слишком хорошо помнил те моменты, когда Кайло в нем нуждался. Когда они оба нуждались друг в друге. Засыпая, Хакс представлял, будто снова делает выбор, куда лететь. Искать Кайло; вернуться к Эми и попросить прощения; остаться в одиночестве и просто лететь, куда глаза глядят, не останавливаясь? Любой выбор казался лучше, чем тот, что сделал Хакс. Подсознательно он чувствовал, что этот осиротевший дом не даст ему уйти так просто. Домам ведь нужны люди. От этой мысли стало холодно даже под теплым одеялом. *** На белом потолке темнело бесформенное пятно. Хакс отчего-то не заметил его вчера, но теперь черная плесень в углу, прямо над кроватью, приковывала внимание. За окном накрапывал дождь. Пахло сыростью и чем-то гнилым. Хакс отвел взгляд от потолка и повернулся на бок: вид пятна вызывал тошноту и желание как-то это исправить. Хотя бы замазать, пусть такая мера и не поможет надолго — плесень сложно вытравить, особенно если дожди в ближайшее время не прекратятся. «Неважно, надолго я здесь не останусь», — сказал себе Хакс. Он тяжело поднялся с кровати и, борясь с мутным головокружением, принялся одеваться. Вчера перед сном Хакс порылся в кладовке и нашел много старых отцовских вещей, пропахших пылью и лавандовым освежителем для белья. Пожалуй, именно так пахло время — и память о детстве. Память о Кайло пахла чем-то неуловимо пряным и теплым, а еще — тем запахом, что бывает летом на рассвете. Пятно бесило. Хакс старался не смотреть не него, но все равно замечал краем глаза. Так было и с Кайло — невозможно не думать, невозможно забыть. Сдавшись, Хакс поднял взгляд к потолку. Пятно словно бы увеличилось в размерах, но, разумеется, это едва ли было возможно. Скорее просто росло брезгливое раздражение внутри. Пожалуй, можно было запрограммировать одного из отцовских дроидов, но Хакс решил, что разберется с пятном сам. Съездит в город, купит краску и закрасит. Глупость, конечно, но кто знает: вдруг это пятно видит только Хакс? Узнавать это наверняка не хотелось. Одежда с чужого плеча плохо сидела, но ее относительная чистота компенсировала неудобства. Хакс почувствовал себя увереннее и спокойнее. Он посмотрелся в зеркало, почти не испытывая внутреннего трепета. За плечом привычно мелькнуло что-то черное, и на миг Хаксу показалось, что он ниоткуда не ушел и никуда не вернулся. Отец, очевидно, уехал по делам или был у себя в кабинете, Хакс не стал проверять. Он планировал уйти через задний двор, чтобы не привлекать внимание соседей, но тут во входную дверь громко постучали. Судя по отсутствию какой-либо реакции, отец и правда уехал. Подавив приступ острого раздражения, Хакс распахнул дверь. На пороге стояла ослепительно юная светловолосая девушка в скромном зеленом платье с высоким воротом. Она улыбалась, смущенно и нервно, и смотрела на Хакса так, словно знала его. — Добрый день. — Вежливость давалась с трудом. — Могу я вам чем-то помочь? — Совсем меня не узнаешь? — девушка смутилась. — Это же я, Лили, сестра Ричи. Помнишь меня? Мы дружили в детстве. Вернее, вы с Ричи дружили, а я вечно путалась у вас под ногами. Хакс моргнул. Лили, ну конечно же, это была Лили, шебутная и веселая соседская девчонка. Она любила розовые платья, вечно таскала на голове серебристую диадему и заставляла их с Ричи играть с собой в принцессу и верных рыцарей. Приглядевшись, Хакс понял, что Лили вовсе не была юной. Такой ее делали распущенные волнистые волосы и тонкая фигура, а вот едва заметные морщинки на лбу и глаза, взрослые и усталые, выдавали истинный возраст. Кажется, она была всего лишь лет на пять младше Хакса. — Помню, разумеется, — он совсем отвык от светских бесед и оттого не знал, что полагается говорить сейчас. — Ты… Ты повзрослела, поэтому я не сразу узнал тебя. Извини. — Да, повзрослела. — Лили нервно закусила нижнюю губу и сцепила пальцы в замок. — А ты такой высокий стал, ужас. В смысле, тебе идет. — Она отвела взгляд. Кажется, и ей не давались ни к чему не обязывающие разговоры. — Извини, что вот так ворвалась к тебе. Я услышала сплетню, что ты приехал, но не поверила. Мы все думали, ты пропал. — Я и сам так думал, — механически ответил Хакс. В каком-то смысле он и правда пропал. Пропал и не нашелся до сих пор. Повисло неловкое молчание. Было слышно, как где-то вдалеке грохочет гром. — Может, прогуляешься со мной, пока снова дождь не начался? — предложила Лили. — У нас в саду сирень зацвела, так красиво. Сегодня выходной, и я весь день дома, и я подумала, что было бы здорово увидеться с тобой после… После всего, в общем. — Извини, не могу, — Хакс покачал головой. Он испытывал смутное облегчение: на пустые разговоры не было сил. — Нужно съездить в Город. Я бы позвал тебя с собой, но у меня спидер одноместный. — Я могу взять свой, — с готовностью отозвалась Лили. — Если не помешаю. Но если помешаю, ничего страшно, увидимся в другой раз. Ты же не улетаешь снова? — поспешно прибавила она. — Разумеется, ты не помешаешь, — произнес Хакс, хотя собирался сказать совсем другое — что улетает завтра, что не ищет дружеского общения, что хочет побыть один. Лили улыбнулась, светло и радостно. — Дай мне минутку, я сейчас приду. Хакс вспомнил о том, как когда-то незапамятно давно Лили была в него влюблена. Эта мысль будила смутную грусть — во многом оттого, что прежнего Хакса больше не было. Он исчез. Вернее, Кайло уничтожил его. *** Откровенно говоря, Хакс почти не помнил, какой была Лили в детстве. Тогда она казалось ему влюбленной надоедливой дурочкой, бесплатным приложением к Ричи, и не более того. Наверное, Хакс ошибался на ее счет. — Я часто езжу в Город, — сказала Лили, подобрав подол и уверенно оседлав спидер. — Работаю там. Так что смогу тебя сориентировать, в Городе многое изменилось за последние годы. — Ты работаешь? — спросил Хакс и тут же прикусил язык. У женщин их круга работать было не принято, и все же вопрос вышел совершенно бестактным. — Прости, — прибавил Хакс. — Я хотел спросить, кем ты работаешь. — В ателье, рисую эскизы для платьев. И не извиняйся, — Лили небрежно отмахнулась. Она собрала волосы в высокий хвост и теперь казалась старше. — Я и сама не в восторге от того, что вынуждена работать. Но после смерти Ричи дела у нас идут неважно. Отец сильно сдал, мама не привыкла думать о деньгах, поэтому все приходится решать мне. Кто-то же должен работать. Ты не думай, что я жалуюсь, — спохватилась она. — Просто редко выпадает шанс поговорить по душам, у меня с друзьями не очень сложилось. Хаксу хотелось спросить, отчего Лили не уехала, отчего не вышла замуж, чтобы поправить семейные дела, но он промолчал. Вызывать собеседника на откровенность имеет смысл, если ты сам готов к ответному жесту. О своей жизни Хакс рассказывать не собирался. С помощью Лили он быстро разобрался с необходимыми покупками, даже одежды себе купил, и вернулся домой как раз перед тем как дождь снова зарядил. Между собой они почти не разговаривали, и молчание казалось уютным. По крайней мере, не раздражающим. — Заходи завтра, — предложил Хакс, прощаясь. Он сделал это скорее из благодарности, чем из искреннего желания увидеться. — Обязательно. Судя по тому, как быстро Лили согласилась, ей и правда было очень одиноко. *** Перед тем, как закрасить пятно, Хакс как следует соскоблил плесень. Судя по всему, гниль проникла довольно глубоко, и следовало поскорее заняться серьезным ремонтом дома. — Это не моя забота, — сказал Хакс вслух. — Скоро я улечу отсюда. Он замазал грязно-серые разводы плотным слоем белой краски. На некоторое время этого должно было хватить. *** Через неделю пятно начало появляться снова, и Хакс опять закрасил его. Со временем этот нехитрый ритуал стал еженедельным. *** С отцом Хакс пересекался редко, и обоих это вполне устраивало. Зато Лили приходила почти каждый день: в рабочие дни — по вечерам, в выходные — с самого утра. Прогулки по саду стали традицией. Нагулявшись, они сидели рядом и читали, иногда — обсуждали прочитанное и разговаривали о незначащих глупостях вроде погоды или планов на выходные. Совсем изредка они вспоминали детство — и Ричи. Странно, но Лили выросла совсем не похожей на брата, разве что разрез глаз у них был схожий. Это, пожалуй, было к лучшему: Хакс не знал, как среагировал бы, увидь он перед собой двойника того, кого… Нет, это, разумеется, не было любовью, просто юношеской привязанностью. И все равно, тревожить это чувство, мертвое и полузабытое, не следовало. Каждый раз, когда они с Лили гуляли, сидели у озера или гоняли наперегонки до Города, Хакс думал о Кайло. О том, что вся нынешняя жизнь — по сути просто месть ему, бесконечная и бессмысленная. Хаксу хотелось, чтобы Кайло видел его сейчас и знал, что он в порядке, что его жизнь не закончилась, что он больше никогда не пожертвует всем ради того, кто ничего не ценит. Но Кайло, разумеется, не мог видеть его сейчас. А если и мог, ему было плевать. Из них двоих Хакс всегда был тем, кто привязан сильнее. *** Каждую неделю Хакс думал о том, что на следующей непременно улетит. Лили, конечно, огорчится, но что поделать. Он бы даже позвал ее с собой, но она никогда не оставит своих родителей: ее отец уже не вставал, и мама болела. Хакс знал, что должен сбежать из этого бесконечно затягивающего болота, но не мог. Наверное, думалось ему время от времени, во всем виновато черное пятно на потолке. Оно держит его, оно не дает уйти. Кто будет закрашивать его, когда Хакс уйдет? Кто позаботится о постепенно разрушающемся доме? Отец ушел в себя слишком глубоко, ему все равно. Просить Лили, которой и так тяжело, было низостью. Ей самой требовалась помощь, хоть она и отрицала это. — Я справляюсь, — неизменно отвечала Лили на любые предложения. — Но я рада, что ты рядом. «Я не рядом, — неизменно думал Хакс. — Меня нет». Сказать это вслух было невозможно. *** Координаты Люка Скайуокера врезались в память с точностью до цифры, но это не имело значения. Подсознательно Хакс знал, что никогда к нему не полетит. *** Был жаркий летний вечер, и даже близость воды и тень от раскидистого дерева не давала желанной прохлады. — Вчера рылась на чердаке и нашла свою старую диадему. Помнишь, я любила изображать принцессу, а из вас с Ричи делать рыцарей? Мне было так обидно, что вы не хотите играть, — протянула Лили, лежа на животе и водя пальцем по гладкой поверхности озера. — Я не понимала тогда, что вам интереснее друг с другом, чем со мной. Хакс не был уверен, знает Лили об их связи или нет, и оттого старался обходить этот вопрос стороной. — Называй вещи своими именами: мы были теми еще придурками, — он ухмыльнулся. — Но из тебя была отличная принцесса. — А из вас — так себе рыцари. — Лили вдруг плеснула в него водой. — Эй! — От неожиданности Хакс вскочил на ноги. — Успокойся, сейчас жарко, ты быстро высохнешь. — Лили легла на спину и раскинула руки. Хакс снова сел рядом. — Знаешь, когда я в тебя влюбилась? — спросила вдруг Лили. Тени от древесной кроны медленно скользили по ее бледному лицу. — Я этот момент очень хорошо помню. Тебе тогда было пятнадцать, а мне едва исполнилось одиннадцать. Ты приехал на каникулы и сразу пришел к нам домой, повидаться с Ричи. Во время учебы вы редко пересекались, кажется. Ты был такой красивый в кадетской форме, прямо как рыцарь из сказок, и я решила, что обязательно выйду за тебя замуж, когда вырасту. Хакс медленно сглотнул. Эта неожиданная откровенность поневоле цепляла. — Жаль, что я уже не тот рыцарь, — ответил Хакс вполне искренне. Ему и в самом деле было жаль. — Да и я больше не принцесса, — Лили усмехнулась, грустно и как будто бы понимающе. — Но мы могли бы попробовать… Ну, ты понимаешь. Раз ты все равно пока что здесь и никуда не уходишь. — Она помолчала. — Я не верю, что сама это предлагаю. Никогда и никому не предлагала встречаться, веришь? Так глупо себя чувствую. — Я ухожу, — с невежливой поспешностью сказал Хакс. — Прости, но я ухожу, и скоро. Лили посмотрела на него пристально и остро. — Там, куда ты уходишь, тебя ждут? — Я не знаю, — Хакс пожал плечами. — Скорее всего, нет. — Тогда, может быть, не стоит уходить? — Лили протянула руку и легко коснулась его плеча. Честно говоря, Хакс уже давно понимал, к чему идет дело. Он нравился Лили, нравился до сих пор, и их родня явно ждала подобного. Хакс знал, что не испытывает в ответ ничего, кроме дружеской теплоты, но что-то мстительное и жгущееся внутри не давало сказать честное «нет». Возможно, если Кайло когда-нибудь узнает о том, что Хакс не один, ему будет самую малость больно. — Ты знаешь, что я делал раньше? — прямо спросил Хакс. — Чем занимался, когда служил в Первом Ордене? — Знаю, Бенджи, — кажется, Лили впервые назвала его по имени — по имени, которым Хакса никогда прежде не называли. — А чего не знаю, о том догадываюсь. Я дочь имперского военного и видела достаточно, чтобы понимать, как все работает. — Хорошо. Ты знаешь, что я делал, когда… Хм. Назовем это «пропал без вести». — Это неважно. Прошлое не имеет значения. Лили сказала это так уверено, что на секунду Хакс ей поверил. — Еще тебе нужно знать, что у меня маниакальная страсть к чистоте и порядку, — сообщил он, подумав. — И я мою руки слишком часто. — Ты пытаешься меня напугать или соблазнить? — Лили посмотрела на него деланно томным взглядом и рассмеялась. — Если последнее, то тебе почти удалось. — О, замолчи уже. — Хакс быстро зачерпнул в ладони воды и с наслаждением вылил ее на Лили. Та издала негодующий звук и толкнула его в бок, чудом не сбросив в озеро. — Вообще-то я совершенно серьезна, — Лили убрала с лица потемневшие влажные волосы и посмотрела Хаксу в глаза. — И да, я знаю, что ты не любишь меня. Пока что не любишь. Но я постараюсь это изменить. «Ты не знаешь, о чем говоришь, — мысленно ответил Хакс. — Нельзя соревноваться с призраком. Нельзя выиграть у призрака». — Поужинаешь со мной завтра? — предложил он вместо правдивого объяснения. Кажется, как-то так предполагалось ухаживать за девушками их круга. — Лучше купи мне мороженого сегодня. — Улыбнувшись, Лили снова легла на спину. — Клубничного. *** Кайло снился часто, но всегда словно бы в отдалении — ни прикоснуться, ни заговорить. Такие сны изматывали, и только. Но однажды, в зыбкий предутренний час, Хаксу приснилось именно то, чего давно хотелось. Песчаный морской берег, соленый вкус поцелуев, торопливые ласки. — Ты мой, — прошептал Хакс, не в силах удержать эти ненужные слова в себе. — Мой, ясно? — Всегда, — ответил Кайло. Хакс проснулся, а в ушах все еще звенело это проклятое «всегда». От возбуждения было душно. — Будь ты проклят, — прошипел Хакс. Он не позволял себе фантазий о Кайло, уже давно не позволял и не собирался нарушать это негласное правило. Холодный душ должен был помочь, как и обычно. На потолке снова проступало черное пятно. *** — Поплаваем? — предложила Лили, скинув легкое персиковое платье и оставшись в синем открытом купальнике. Хакс посмотрел на нее, почти не таясь, отмечая маленькую грудь, узкие бедра и тонкие длинные ноги. Впервые он подумал о том, что это будет не так уж и сложно — захотеть Лили. Особенно если постараться. Особенно если того, кого хотелось просто так, без стараний и до темноты перед глазами, не было рядом. — Поплаваем. — Раздевшись до плавок, Хакс прыгнул за ней в прохладную воду. Солнечные блики и брызги ослепляли, и оттого он не заметил, как догнал Лили. — Поймала, — она подплыла ближе и неожиданно обняла его со спины. — Утопить меня хочешь? — Хакс обернулся, почти сталкиваясь с ней лбом. — Удержать, — Лили улыбнулась и положила ладони ему на плечи. Наверное, это был тот самый момент, когда следовало поцеловать девушку. Хакс не был уверен, но решил действовать интуитивно. Губы Лили пахли озерной водой, и на секунду показалось, будто она русалка, решившая заманить в свои сети усталого путника. Впрочем, этому путнику было уже все равно. *** — Чем ты планируешь заниматься? — спросил отец за ужином. Они редко ели вместе и еще реже разговаривали, однако вопросу Хакс не удивился — он и сам думал о том же. Свои деньги у него почти закончились, а просить у отца он не собирался. — С осени устроюсь в проектную мастерскую в Городе, — спокойно ответил Хакс. — Там работают знакомые Лили, обещали взять и меня. Им нужен кто-то с опытом руководства. — Что ж, будем надеяться, ты им подойдешь, — в голосе отца мелькнула ехидная нотка. — А жениться когда думаешь? Хаксу потребовалось сделать над собой усилие, чтобы не подавиться. Такого вопроса он не ждал — они с Лили пока не заговаривали о свадьбе. Да что там, они и дальше поцелуев не продвинулись. Хотя, с другой стороны, к чему тянуть с законным браком? Все уже решено, оттягивать бессмысленно. Возможно, это последний шанс сделать правильный выбор. — Думаю, тоже осенью. Отец кивнул. — Вам нужен нормальный дом, — проговорил он, помолчав. — Я дам тебе денег. — Не нужно, — ответил Хакс куда резче, чем предполагал. — Мы справимся и сами. — Пожалуйста, не спорь, — отец посмотрел на него тяжелым взглядом. — Я хочу сделать это для тебя. Хакс не поверил своим ушам: фраза была слишком похожа на неуклюжую попытку извинения. — Возможно, в том, что с тобой случилось, есть и моя вина. Я неправильно тебя воспитал, — прибавил отец. — И с этим тоже не спорь. «Нет. Это все моя вина, — пронеслось в голове. — Только моя и ничья больше». *** Кольцо было очень красивое — тонкое, изящное, с крупным розовым камнем. Лили наверняка понравится. По изначальной задумке камень должен был быть красным, но этот цвет вызывал слишком много ненужных ассоциаций. Да и Лили всегда любила розовый. Этот цвет очень шел к ее бледной коже. *** Лили была в саду: стояла на лестнице в одном купальнике и собирала крупную бордовую вишню. — Привет, Бенджи, — она улыбнулась и помахала ему рукой. — Иди сюда, угощу тебя. Хакс послушно подошел ближе. — Спасибо, не нужно. Не хочу испачкаться. Вообще-то у меня к тебе серьезный разговор. — Он нервно кашлянул. Возможность отказа совсем не пугала его — до этого момента. — Мне слезть? — поинтересовалась Лили. На ее щеках вспыхнул румянец. Она знает, понял Хакс, и за весь этот дурацкий спектакль стало стыдно. Но отступать было поздно. — Нет, стой где стоишь. В этом случае мне не придется вставать на колени, хотя я, разумеется, не против. Если ты захочешь, я встану. — Он помолчал. — Наверное, ты знаешь, о чем я тебя спрошу, но я все равно сделаю это вслух, так полагается. Так вот: ты выйдешь за меня? Соглашаться необязательно, но мне было бы приятно, если бы ты согласилась. Мы знаем друг друга достаточно давно, и я думаю, мы сможем… — Да, — перебила его Лили. — Да, мы сможем. И да, я согласна. Ладони у нее были измазаны в липком вишневом соке, и это вызвало легкую неприязнь. Но Хакс смог скрыть свою брезгливость и уверенно надел кольцо на безымянный палец Лили. «Хотел бы быть на ее месте, а, Кайло? — мысленно спросил он, намеренно издеваясь, и прибавил: — Как же я тебя ненавижу. Даже дышать больно». Совершенно счастливая Лили спрыгнула с лестницы прямо Хаксу в объятия, и он крепко поцеловал ее в пахнущие вишней губы. *** Свадьбу запланировали скромной: короткая гражданская церемония и ужин с родней, вот и все празднование. И Хакса, и Лили это вполне устраивало. — Да, согласен, — уверенно сказал Хакс чиновнику, регистрирующему браки. Рядом стояла улыбающаяся Лили. В длинном платье жемчужного цвета она была прекрасна. Почему-то Хакс был почти уверен, что Кайло чувствует его сейчас. Чувствует его торжество, его гордость, его отчаяние, его усталость. Чувствует, что для Хакса больше не осталось шанса уйти и не вернуться — и, видят боги, он сам выбрал этот путь. Самый правильный путь из всех возможных.