Невинная воровка

Уснуть этой ночью я так и не смог. Возможно, моей бессоннице способствовала новая гостья в моей постели, а может, сон на полу вовсе просто не для меня. Сначала было вполне весело. Я курил косяк, выдыхая дым на брюнетку, наблюдая, как она начинает тут же закрывать нос рукой. Потом у меня закончились закрутки, и я стал пытаться разблокировать телефон девушки, на что потратил около часа, но все же моему взору предстали фотографии Стюарт. Вся галерея в основной своей массе состояла из селфи. Много, много, много селфи с различными людьми в разных странах. Вот же избалованная девка! Разозленный я вышвырнул ее телефон куда подальше, а затем пошел к самодельному турнику и начал подтягиваться, чтобы выкинуть из головы мысли, чтобы вышвырнуть эту брюнетку на улицу тот час же. Несколько подходов помогли мне немного отвлечься, но теперь мне захотелось очень есть, поэтому я пошел на кухню, чтобы сделать себе завтрак, а когда вернулся, на моей кровати сидел испуганный ребенок, поджав колени к груди. От хлопка закрывающейся двери Мария резко подняла голову, а затем скривилась, что позволило мне понять, что у нее похмелье. Она смотрела на меня испуганно, будто видит впервые в жизни. Хотя я не удивлен, так как кто я такой, чтобы мною это «святую» голову забивать? Я все еще стоял у двери с тарелкой бутербродов, когда по щеке Стюарт прокатилась одинокая слеза, не понятно чем вызванная. Что сделал бы любой на моем месте? Предложил бы платок? Начал успокаивать? Возможно, но не я. На моем лице заиграла улыбка, которую я не очень-то хотел скрывать, а затем я сел на пол, где пытался ночью заснуть, и начал есть свои приготовленные бутерброды, не обращая больше внимания на брюнетку, по лицу которой катились все новые и новые капельки соленой воды. - Хобот зашнуруй, сопли текут, - не поворачивая головы, произнес я, доедая первый бутерброд. – А если они окажутся в моей еде, есть это будешь ты. Не знаю, что остановило ее слезы, мои слова или еще что-то, но завтракать стало намного приятнее, когда над ухом никто не шмыгает носом. - Да кто вы вообще такой? И что я делаю в этом… доме? – ее голос был твердый, несмотря на слезы, что пару секунд назад текли из ее глаз, и я решил все же обратить свое царское внимание на нее. - Напряги мозги, принцесса. Мой великолепный профиль трудно забыть, - я развернулся к ней в пол оборота и наигранно улыбнулся. Конечно, я издевался. Но ведь такой шанс! – Не? Никак? – она замотала головой. – Ой, надоела, проваливай. Вернувшись к своему завтраку, я перестал смотреть на Марию, но слышал, что никакого движения на кровати не происходило. Она глухая, или я не достаточно отчетливо сказал ей уходить? - Простите меня, наверное, мы встречались вчера, но я была слишком пьяна. Просто, понимаете… - Чувствуете? – четко произнес я, прервав ее монолог. - Что именно чувствую? - Как мне насрать. - Вы не выносимы! – я услышал, как она начала ерзать на постели, а затем встала на ноги и стала что-то искать, бегая по комнате. Думаю, она в поисках телефона. – Я вас даже не знаю, а вы ведете себя как настоящий хам. Я, конечно, была пьяна, но не настолько, чтобы отдаться такому животному. Я чуть не поперхнулся, услышав ее последние слова, а затем резко рассмеялся, чем вызвал ее удивление и заставил остановиться. - Ваше Величество, я столько не выпью. Боюсь, моя печень откажет раньше, чем я дойду до дозы, позволяющей мне переспать с тобой. Ее нос задергался в возмущении, а нижняя губа предательски затряслась из-за вновь подступивших слез. Я видел, как она постепенно ломается, так как, наверное, никто раньше не позволял себе разговаривать с ней в подобном тоне, но она изо всех сил старалась держаться. Жаль, я ожидал тут озеро выплаканных слез. Поднявшись с места, я направился к тумбочке, где лежал ее новенький телефон, а затем отдал ей, вздохнув. Я не жалел ее, просто этот цирк с ней в главной роли стал меня уже утомлять. - Франциск Валуа, лучший друг твоего жениха. Дважды забирал тебя из аэропорта, а также был на вашей вечеринке в честь помолвки, - на одном дыхании проговорил я, освежая ее память. – А теперь вали, - я указал ей на дверь, а сам прошествовал к своей постели, чтобы хоть немного поспать. Я, наконец, закрыл глаза и больше не видел ее лица, но зато отчетливо слышал, как она шаркает по моему полу, а затем тихонько приоткрывает дверь. Но хлопка так и не последовало, поэтому мне вновь пришлось отворить глаза, чтобы выяснить причину того, почему это создание все еще в моей комнате. Мария смотрела на меня каким-то странным взглядом сожаления, будто она, правда, сама раскаивалась в том, что не помнила меня. Ее лицо не выражало никаких эмоций, но в глазах отчетливо читалось «извините». А затем она скрылась за белой дверью, не сказав ни слова, чему я оказался даже рад, так как я, наконец, мог поспать. Мои глаза были вновь закрыты, но сон не слишком спешил поглощать меня. Зато мыслей в голове стало столько, сколько за всю жизнь не было. Будто вмиг мысли всего человечества оказались в моей голове. - Черт! Черт! Черт! – вслух закричал я, как только увидел на часах девять утра. В мебельной фабрике я проработал почти пять месяцев, и это была самая нормальная работа, которую я мог получить в этом городе. После того, как я бросил школу, я работал на рыбном заводе, сортируя рыбу. Потом я был таксистом, пока счетчик аварий не перевалил за два десятка. Следующей своей работой я считал уборку в местном клубе тех, кому за сорок. Потом я находился в легкой депрессии, во время которой не выходил из запоя, а уж после этого я устроился на мебельную фабрику. Я думал, что уж отсюда-то я точно никуда не уйду, так как мне, правда, нравилось. Я любил физический труд, да и там я нашел много друзей. Но я уже говорил, насколько я везуч? Я не успел даже доехать до работы, уже по дороге до нее мой босс сообщил мне о моем увольнении по СМСке. Причиной стало не только мое сегодняшнее опоздание на час, но в основном жалоба от клиента, которая поступила пару дней назад. И тут даже не было сомнений в том, кто написал эту жалобу. Грязная старая проститутка миссис Гринстоун! Подумаешь, я занимался сексом по телефону с Алишей, пока собирал ее дебильную кушетку! Я не знал, что мне делать. Эта работа была, наверное, моим последним шансом на более нормальную жизнь, чем у меня была до этого. Я чувствовал себя там на своем месте. А теперь что? Этот козел даже не заплатил мне за неделю, которую я проработал в этом месяце! Черт, если узнает Джеррика… Нет, ей говорить нельзя, а то еще родит раньше времени. После того как она ушла в декрет, а Романа уволили, когда увидели, что он ворует в магазине, в котором работал охранником, я стал единственным человеком, который обеспечивал всю семью. Нет, есть еще Сэм, но он никогда не работал и не собирается, даже если это будет катастрофически необходимо. Ненависть, омерзение, ярость – вот, что я испытывал сейчас сам к себе. Мне хотелось выплеснуть на ком-то этот негатив, но в то же время я понимал, что не могу причинять кому-то страдания только потому, что сам в дерьме. Хотя… Я бы сейчас с удовольствием высказал все, что думаю, Стюарт, из-за которой я опоздал на работу, хоть и понимал, что могу лишиться из-за этого друга. Дрянь! Десятый звонок от Морганы был благополучно отклонен, а сорок восьмое сообщение не прочитано, и я вообще решил выключить эту пищалку к чертовой матери, чтобы не раздражала. Я стянул футболку через голову и зашел в холодную воду озера, желая сделать хоть что-то со своим гневом. И заглушить это чувство я решил физически. Быстро погрузившись в воду, я начал плыть вглубь, глубоко дыша, повторяя про себя: «Ненавижу!» И это слово относилось ко мне самому. Я не понимал, чем я заслужил такую жизнь? Что такого сделала эта Мария, что ей все приносят на золотом блюдечке, а мне в железной миске, которая уже нахрен сгнила к чертям?! Я прогибаюсь каждый раз под этот мир, пытаясь выжить, но все равно все идет не так, как нужно. Выйдя из холодной воды, я тут же лег на песок прямо возле воды, чтобы легкие волны касались моего тела. Я смотрел на небо, видя, как оно постепенно затягивается тучами. Отлично, еще дождя не хватало… - И что ты здесь делаешь? – слышу я мужской голос, но не поворачиваю голову, надеясь, что он уйдет, но этого не происходит. – Для самоубийства не лучшее место, Валуа, прогадал. - Убирайся, Эрнст, не до тебя. - Ох, я не заметил, что ты занят, - парень сел около меня и начал курить, так как дым отчетливо был мною слышен. – Все сейчас в гараже, идешь? - У меня что-то с голосом сегодня? Я не разборчиво говорю? Растворись, Эрнст. - У нас сегодня день игр, - продолжая меня уговаривать, говорил парень. – Много телок, бухла, кокоса. Ну? Придурок, ты же любишь это! Я знал, что парень пристал не просто так. У меня были две догадки: Кэм подкупил Эрнста деньгами, чтобы он привел меня в гараж, либо Алиша отсосала этому парню по той же причине. А когда я пришел с Макриганом в гараж, то все-таки понял, что план был моего друга, а Морганы тут вообще не оказалось, что меня порадовало. Меньше всего сейчас я хотел видеть ее. Вечер игр в гараже – не самая моя любимая тусовка, так как в этом месте я привык отдыхать душой и телом, а не напрягать мозги, играя в карты на раздевание. Но я знал, что вечер в кругу друзей и выпивки – это то, что мне сейчас жизненно необходимо. Расположившись на ковре рядом с Кэмом, я тут же прокрутил бутылку, даже не парясь, чья была сейчас очередь. Горлышко указало на Чарли, и я, подавляя тошнотворное чувство, прикоснулся к ее губам, позволяя ей обвить мою шею своими белыми ручками. Я не дарил ей поцелуй, скорее, я просто позволял ей целовать меня, поэтому она осталась не совсем довольной, когда вернулась на свое место, а я вновь взял бутылку и прокрутил ее. Плевать, я хочу отдохнуть! - Играете без меня? – рядом с какой-то девушкой присела Моргана, стрельнув в меня своими карими глазками, а затем независимо от того, на кого покажет бутылочка, которая все еще крутилась, она подтянула меня за футболку, припав к моим губам. Она провела языком по моим губам, а затем я уже был не в силах сопротивляться, поэтому схватил ее за волосы, притягивая ближе и запуская свой язык в ее приоткрытый ротик. - Хей, как бы диван там, - посмеялась какая-то брюнетка, за что получила в ответ мой средний палец, но я все же отстранился от девушки, взяв ее за руку, чтобы выйти с ней на улицу. Как только мы оказались на свежем воздухе, лицо Алиши тут же преобразилось, и оно стало напоминать гримасу, которую строит обиженный ребенок, не получивший конфету. - Что опять? – взревел я уже только от этих надутых губок. - Почему ты не отвечал на мои звонки и сообщения? – она посмотрела на меня так, будто желала, чтобы я раскаялся. – Я же волновалась. - И зачем? Ты мне кто, мать твою? Жена, нахрен что ли?! – я обхватил ее лицо ладонями, чтобы посмотреть в эти шоколадные глаза, которые сегодня для меня были омерзительными. – Ты мне никто, Алиша Вайолетт Моргана, дошло до тебя? Она смотрела на меня, сканируя, но я не поддавался. Я видел, как она поджала губы, как начала быстро моргать, чтобы не выдать своего подавленного состояния. Но я ничего не мог с собой поделать. Мне не было ее сейчас жаль, мне не хотелось сейчас обнять ее и поцеловать. Я хотел лишь, чтобы она сейчас ушла, оставив меня в покое. Лишь этим она сейчас могла мне помочь, но Алиша, как назло, стояла, глядя мне в глаза, даже не мысля об уходе. - Какой же ты урод, Валуа, - с легкой усмешкой на губах произнесла девушка, мотая головой, - оглянись вокруг! Я единственная, кому на тебя еще не плевать! И сколько бы ты не отталкивал меня, я всегда с тобой. И сейчас я не уйду, чтобы ты не говорил. Я нужна тебе, черт побери! – прокричала она последние слова, хватаясь за красные волосы. - Мне, - я вновь приблизился к ней, произнося каждое последующее слово четко и с расстановками, - никто не нужен. А ты тем более, Моргана. Ты давалка для меня, пойми ты уже наконец! Но ты отказываешься это понимать, потому что влюблена в меня, как школьница. Но знаешь, в чем вся загвоздка? Мне срать на твою любовь. После этих слов я даже не смотрел на нее, молча вернулся внутрь, будучи уверенным, что Моргана не вернется обратно в гараж сейчас. Весь оставшийся вечер Кэм все время у меня спрашивал глазами, что произошло, но я не отвечал, поглощая все новую и новую порцию алкоголя. С помощью него я хотел забыться, уйти ото всех людей на свете хотя бы на пару минут, но мне это не удавалось, так как каждый так и норовил ко мне пристать. В итоге я ушел из гаража и поплелся домой к своей семейке, которая должна испортить мое настроение окончательно. Первым делом, подходя к дому, я заметил, что возле него не было машины, значит, Роман куда-то уехал, хотя из дома этот пень давно не выбирался. Зайдя домой, я понял, что вся моя любимая семья отсутствует, но меня это не сильно волновало до тех пор, пока из кухни не выбежал растерянный Лиам, который явно не ожидал меня увидеть, хоть и находился в моем доме. Он смотрел на меня испуганными глазами, тяжело дыша, будто до нашего столкновения в гостиной он пробежал целый марафон. - Грабежом занялся? – взяв в руки первую попавшуюся вещь, которой оказался пульт от телевизора, я стал крутить его в руке, подходя все ближе к парню. – Похвально, придурок. Но тебя разве не учили, - я резко схватил его за правое ухо, нагибая, - что воровать у своих не хорошо? – его лицо встретилось с моей коленкой, а затем я толкнул его на ковер, даже не парясь по поводу того, что Джеррика вновь будет кричать из-за крови на ковре. – Какого хера, Лиам?! – кидая в него, наконец, пульт, произнес я на повышенном тоне, но все еще не выходя полностью из равновесия. - Мне ключи дала Джеррика, чтобы я нашел паспорт Сэма и принес его ей, - вытирая кровь рукавом рубашки, проговорил Лиам. – Сэм в больнице. Я слушал его внимательно, глядя в заплаканные глаза, и понял, что он не врет. За свою бестолковую жизнь я уже научился понимать, когда люди лгут. - Что с ним? – в моем голосе не было беспокойства, только любопытство. - Не знаю, вроде инсульт. Что-то внутри меня перевернулось, и мне срочно захотелось побежать в больницу, чтобы увидеть отца, но я смотрел себе под ноги, пытаясь уговорить себя, что у каждого второго каждый день случается инсульт. - Почему мне не сообщили? – беспокойство сменилось злостью. И почему в этой семье со мной не считаются, хотя я единственный человек, обеспечивающий их существование. - Мы все испугались, Франциск, - оправдывался Лиам, хрустя пальцами, - тебе стоит поехать со мной, я сейчас еду туда. Кивнув, я пошел к машине, закурив последнюю сигарету, которая находилась в мятой упаковке в кармане моих джинсов. Не спрашивая даже парня, я сел за руль, так как я не собираюсь доверять свою жизнь этому придурку. Мы ехали быстро, я не останавливался ни на светофорах, ни возле пешеходных переходов. Я думал лишь об отце, с которым я боялся не успеть попрощаться. Я не очень-то любил Сэма, но сейчас больше всего на свете мне хотелось сказать, что он был для меня самым близким человеком в последнее время. И я… люблю его. Ведь сын не может не любить отца. В коридоре, плача на плече Романа, сидела мама и не видела меня, поэтому отчим указал на врача, который проходил мимо, и я понял, что только от него и добьюсь информации о состоянии отца. - Извините, - окликнул я мужчину в белом халате, догнав его, - Сэм Ричард Валуа. - Вы его сын? – я кивнул. – Вы похожи, - улыбнулся доктор, рассматривая мое лицо с каким-то неподдельным интересом. – К нему пока нельзя, но состояние нормализовалось. Он в палате сорок три. Вам стоит, наверное, отвезти вашу маму домой, сегодня вряд ли к нему можно будет. Я еще раз обернулся на Джеррику, по щекам которой все еще струились слезы, но грудь перестала содрогаться от рыданий. Она любила Сэма. В этом сомнений и быть не может. Просто она уже не видела будущего у их отношений, ей хотелось жить, а не существовать, и она знала, что это ей может дать другой мужчина. Я долго размышлял над тем, что, если вдруг бы Сэм поставил бы на первое место семью, она бы ушла от него? Думаю, нет. - Извините, вы сказали в сорок третьей палате? Но это одноместные палаты, и они платные, разве нет? - Да, все оплачено, мистер Валуа, не беспокойтесь, - мужчина попытался уйти, но я схватил его за руку, впиваясь требовательным взглядом. - Кем оплачено? - Знаете, поговорите лучше с лечащим доктором вашего отца. Мистер Стюарт сейчас в пятьдесят первой палате у своей дочери, - после этих слов врач быстрым шагом ушел от меня, а я направился на третий этаж. С каких это пор эта семейка платит за лечение моего отца? И почему, если Мария тут, здесь нет Кэмерона? Столько вопросов крутилось в моей голове, а я не знал на них ответов, но знал, что они где-то совсем близко. Будто я сам знаю ответы, но боюсь их принять. Она лежала в постели, улыбаясь седовласому мужчине, что сидел на краю ее кровати и держал ее за руку. Заметив в дверях меня, ее лицо помрачнело, и она сильнее сжала руку мужчины, из-за чего он тоже обернулся на меня. - С чего такая честь? – не здороваясь, я тут же объявил причину своего визита, стараясь не смотреть на девушку, что прожигала меня взглядом шоколадных глаз. – Нет, твою мать, если это какая-то благотворительность, то заберите свои грязные деньги, мы в них не нуждаемся. Мистер Стюарт вздохнул, а затем по просьбе дочери покинул палату, чтобы оставить нас с ней наедине, хотя я этого никак не хотел. У меня вообще не было никакого желания встречаться с ней после утра, но весь тот негатив, который копился во мне весь сегодняшний день, я жаждал излить на эту девушку, что, сложив ручки на животе в замочек, смотрела на меня растерянным взглядом. - Какого хера, Ваше сиятельство? – сделав шаг навстречу к ней, произнес я, уже начиная заводиться. – Если таким образом ты хочешь мне отплатить за то, что я дал тебе ночлег сегодня, то ты выбрала не лучший способ. Я ненавижу, когда кто-то показывает мне, какое я ничтожество через мнимую помощь. - Франциск, ваш отец… - Прекрати, блин, мне говорить «вы»! Или я недостоин, чтобы ты говорила мне «ты», аристократка долбанная?! - Я не пониманию, чем заслужила ваш… твой крик, - опуская глаза на свои руки, проговорила тихо девушка, чем еще больше разозлила меня, но тему разных социальных слоев я продолжать не был намерен. - Ты считаешь себя особенной, лучше меня и других, потому что у тебя есть деньги? А кто ты без них? Сними розовые очки, принцесса, мир не такой радужный, как ты его видишь из шикарного номера, окна которого выходят на Эйфелеву башню! – ее глаза начали слезиться, и пара капель слез упали на простынь, оставляя после себя мокрые пятнышки. – Ох, я обидел тебя? Жаль, что мне пофиг. Сколько стоила эта палата? Я верну тебе с процентами, - я полез в карман, в котором обычно я хранил деньги, но нащупал лишь пустую пачку сигарет. – Эм, потом верну, не взял наличные. - Как ты смеешь говорить мне это, когда ничего не знаешь! – закричала она, подняв на меня свои опухшие от слез глаза. – Ты не имеешь права меня судить, так как даже не представляешь, через что я прошла за последнее время. Я… - она ломалась, обдумывая, стоит ли мне рассказывать, но я хотел услышать то, что она хотела сказать, поэтому решил ее подтолкнуть. - Что? Сломала три ногтя одновременно на второй день после маникюра, или ты… - она сжала руки в кулачки и поджала губы, уже готовая сейчас взорваться. - Я ездила не для того в Париж, чтобы пройти практику! – крикнула она, сама, видимо, не ожидая от себя, потому что она тут же прикрыла рот ладонью. – У меня демофобия. Я ездила к специалисту, чтобы что-то с этим сделать… Ты даже не представляешь, как унизительно чувствовать себя ненормальной в моей семье, хотя это же просто обычный страх! Но... никто даже слушать меня не хочет. Со мной обращаются будто с куклой, будто я настолько хрупкая, что любая мелочь может повредить мою психику. Неожиданно я замолчал, немного приоткрыв рот от удивления и глядя на Марию, которая через какой-то страх передо мной, говорила это. Теперь хоть понятна причина, из-за чего она ночью так накидалась. - Прошу, никому не говори. Особенно Кэмерону. Он не должен знать об этом, никто не должен. Ты не рассказал про мое вчерашнее состояние ему, сохрани и этот секрет тоже. Ее большие карие глаза смотрели на меня, будто я был единственный человек, способный ее сейчас понять. Я знал этот взгляд, ведь в детстве я всегда так смотрел на Кэма. Он мой лучший друг, и я всегда был горд называть его таковым. Я никогда ему не завидовал, я радовался его успехам и любил его за это. Я всегда смотрел на него как на какого-то ангела, посланного мне откуда-то свыше. Я знал, что моя поганая душа не достойна такого, как он, но в то же время я был рад, что он есть в моей жизни. Глядя на нее, моя злость куда-то исчезла, я вновь стал спокойный и уравновешенный. Мне более не хотелось кричать, бить кому-нибудь лицо. Я был в нормальном настроении, словно ее взгляд каким-то образом что-то переменил во мне. Я видел перед собой не зазнавшуюся задницу, а девушку, что плакала из-за своей беспомощности и непонимания. Сейчас я не видел никакого различия между ней и той же Алишей. - Спасибо, Франциск, - услышал я, когда уже был готов выйти за дверь. – Я тебя вспомнила. Не могу поверить, что я могла тебя забыть… Прости. Я ничего не ответил. Впервые в жизни я не ответил ничего колкого, потому что просто не хотел. Единственное, что я сейчас желал, так это сказать, что она прощена, и я, правда, ничего не расскажу Коулмэну. Но я молча вышел, направляясь на этаж, в холе которого сидела моя семья. Мистер Стюарт сказал, что состояние отца нормализовалось, и уже завтра к нему будут пускать, поэтому я уговорил маму ехать домой, как бы она не упрашивала нас с Романом. Мне было жаль ее. Такая неопределенность в жизни… Любовь к двум мужчинам. А самое главное, что она разная, и не одну, не тем более другую она отпустить никогда не сможет. Уложив ее спать, я сам поднялся к себе в комнату и закрылся, ощущая какой-то странный страх из-за осознания того, что сегодня никто ко мне не ворвется пьяный в комнату, завалившись на ковер. От всего этого стало немного жутко находиться в этом доме, и, вспомнив о страхах, я зашел в Интернет, написав в адресной строке «Демофобия». Браузер выдал много различных страниц для поиска, по уже сразу я смог понять, что это боязнь большого скопления народа. Завалившись на кровать, я стал смотреть в потолок, пытаясь собрать в своей голове пазл, но ничего не выходило. Я не мог понять, откуда у нее эта фобия, ведь она привыкла все время находиться в свете. Я не осознавал того, почему она ездила именно в Париж по этому вопросу, и почему нельзя было об этом рассказать Кэму. До меня никак не доходило, почему сегодня она была в палате, хотя, кроме похмелья, она ушла от меня совершенно нормальной. У меня было столько вопросов без ответа, что я не мог просто так взять и заснуть. Мне хотелось понять ее, ее состояние. Мне хотелось узнать, что произошло, почему у нее появился этот страх. Я нуждался в этих ответах, так как без них я, сам того не понимая, начинал сочувствовать Марии Стюарт. Всю жизнь я думал, что знаю таких людей как она, но теперь… Вся моя теория пошатнулась из-за одной девушки. Взяв в руки телефон, я быстро набрал номер Алиши и приготовился услышать молчание в трубке. Так оно и произошло. Как только гудки прекратились, я услышал томное дыхание Морганы. - Харе, Моргана, я жду тебя у себя через пятнадцать минут, - она молчит. – Что ты хочешь, чтобы я сделал, блин? - Скажи, что я нужна тебе, - после минутной паузы произнесла она каким-то тихим и осторожным голосом. - Конечно, нужна, черт! Я сам себе не отсосу. - Валуа, ты совершенно не романтик, - засмеялась звонко моя девочка, чем вызвала и мою улыбку на губах. – У тебя так девушки никогда не будет. - Ой, нахер она мне сдалась, у меня есть ты, - быстро произнес я, а затем, услышав в трубке молчание, понял, какую двусмысленную фразу сейчас сказал. – Кончай, я тебя жду. Я нажал на красную кнопку, прекращая вызов, и отбросил телефон подальше, расслабляясь в постели. И все-таки не день, а сплошной кошмар. Ладно, неделя выходная, а затем вновь в центр занятости населения. Или в крайнем случае я могу получить пособие по безработице, если вновь сломаю себе ногу.