***
Голова буквально разрывается на части, все тело неприятно ноет от неудобной позы, а сам я, не открывая глаз, слышу отвратительный запах какой-то гнили. Постепенно я начинаю вспоминать, почему сейчас так себя ужасно чувствую, и от этого мне не становится легче. Я не смог сдержать себя. Опять. В который раз. Я видел перед глазами лица тех парней, в ушах стояли их крик и жалобный плачь. А мои кулаки садили, вспоминая каждый удар, который я нанес по ним. Мне так хотелось избавиться от этой картины перед глазами, но я не мог, прокручивая в голове тот момент вновь и вновь, проклиная себя за то, что тогда я получал истинное удовольствие. Мне стоило не малых усилий отворить глаза и посмотреть, где я находился. Противный свет от энергосберегающих лампочек долгое время служил противником моих попыток очнуться, но я все же смог, чуть приподнявшись на узкой деревянной лавке, на которой сидело еще шестеро человек. Они сидели намного дальше меня и с подозрением поглядывали в мою сторону, а я в их лицах искал тех троих парней, но это были не они. - Очнулся все-таки, - прерывистый хохот донесся до моих ушей, и я посмотрел через решетку на мужчину в форме, а затем закатил глаза, узнав в нем старого знакомого. – Хорошо же ты принял в этот раз, Валуа. Был в отключке почти четыре часа с момента, как тебя доставили. - Ты бы не пережил моей смерти, Генри, тебе бы стало тут скучно, - я улыбнулся ему, обнажив зубы и приподняв брови. - Да уж, ты бываешь здесь чаще меня. Хотя тут я работаю, - и вновь он начал хохотать. – Вот, Валуа, сдались тебе сто лет эти пацаны? Мелкие придурки ведь, а ты теперь из-за них вновь тут. На этот вопрос я ничего не ответил, молча отведя глаза в сторону. Я, конечно, понимал, что Генри прав, и в этот раз я попал сюда совершенно из-за глупости. Но я был настолько зол из-за пригласительного, что обычный выкрик в мою сторону от этих парней по поводу места, которое я сейчас занимаю в своем обществе, вывел меня из себя окончательно. - Ну, не хочешь, можешь не отвечать. Выходи давай, - полицейский поднялся со своего места, стряхнул со штанины крошки от пончика, который он ел до этого, и направился ко мне, чтобы открыть камеру. – Что смотришь? Я сам не ожидал, что у тебя столько хороших знакомых. Забирая свои вещи, я все еще не знал, кто внес за меня залог, ведь раньше этим всегда занимался Кэм. Неужели Коулмэн приехал? И вновь во мне смешались две совершенно разные эмоции: счастья и злости. Выйдя на улицу, я увидел девушку, которая махала мне рукой, подзывая к себе, и я почему-то так и поступил, хоть внутренний голос так и разрывался от вопля, чтобы я развернулся и скрылся в противоположном направлении. - Так, это ты внесла залог? – холодно спросил я, глядя на свои грязные кроссовки, не желая видеть ее лицо. - Я искала тебя, Франциск, - я слышал явные нотки радости в ее голосе, но пытался себе внушить, что мне кажется. – Я хотела тебе сказать, что Сайли сегодня приходила ко мне. Эрнст дал добро, представляешь? Думаю, у него получится поступить, он, правда, умный. - Здорово, - я поднял большой палец вверх, а затем развернулся на пятках, чтобы уходить. – Спасибо, что вытащила отсюда. И да, спасибо, что веришь в Эрнста. Я пошел от нее прочь, но через несколько секунд уже отчетливо слышал стук каблуков позади себя, но не останавливался. Стюарт же тоже не произносила ни слова, продолжая идти за мной след в след, даже не подразумевая, куда я иду. Да я и сам этого не знал. Просто шел, пытаясь себя сдержать, чтобы не повернуться назад. Наконец, я сел на скамейке на автобусной остановке и тут же заметил, как брюнетка повторила за мной. За все то время, что я ее знаю, я уяснил, что просто так от нее не избавиться, поэтому, закурив, я решил первым прервать это долгое молчание. - Значит, Кэмерон еще не в городе? - Он завтра прилетает, - после небольшой паузы произнесла девушка, соединив колени и устремив на них свои глаза. И вновь мы замолчали, сидя на пустой автобусной остановке, прекрасно зная, что транспорт уже не ходит в одиннадцать часов вечера. Нас это даже не волновало. Я курил сигарету, она смотрела на свои ноги, не поднимая глаз, и я был спокоен в данный момент. Мне было хорошо по какой-то необъяснимой причине. - Так, Эрнст теперь может поступить? - Боже, забудь про него! – неожиданно вспылила Мария и заставила меня посмотреть на нее, взяв мое лицо в свои ладони. – Это был лишь жалкий предлог, чтобы увидеть тебя. - Но зачем? - Один раз ты сказал, что я не всецело принадлежу себе. Я подстраиваюсь под людей, жду каких-то определенных моментов, чтобы выйти из тени. Тогда я в штыки восприняла эти слова, но лишь потому, что знала, что ты прав. Возможно, я всегда легко предсказуема. Да, я могу быть немного фальшивой в некоторых ситуациях. Безусловно, я делаю то, что нужно, а не то, что хочу. Но сегодня… Франциск, сейчас, - она подалась немного вперед, увеличив свои и без того огромные карие глаза, - я знаю, чего я хочу. Пусть завтра все это уже не будет иметь смысла, пусть утром я буду сожалеть, но ней сейчас! – ее ладони еще сильнее сжали мое лицо, успевшее немного покраснеть от напряжения. – Франциск, я хочу провести эту ночь с тобой… «Коль гореть, так уж гореть, сгорая». Наверное, ничего более искреннего от этой девушки я никогда не слышал. Сейчас она была такая… настоящая. Не было ни грамма притворства, она не боялась меня. Так, почему, если она предстала перед своими страхами, я не могу? Наплевав на все запреты, которые уже несколько дней крутились в моей голове, я схватил ее за руку и потащил в сторону какой-то неплохой машины, которую собирался сейчас угнать. Она хотела побыть со мной, хотела узнать, кто я. И теперь я не собираюсь прятаться. Машину я вскрыл довольно быстро, так как проделывал это не впервые, и, отключив сигнализацию, мы поехали по ночному городу, не расцепляя рук. Я ожидал услышать крики, проклятия с ее стороны, но она лишь широко улыбалась, восторженно глядя на мир открытыми глазами сквозь лобовое стекло. Сейчас не имели значения разговоры о чем-либо, они могли лишь все испортить. Мы наслаждались этим мгновением свободы. От мира. От общества. От себя самих. Бросив машину на стоянке возле парка, я вышел из машины, и девушка последовала моему примеру. У нас была ночь. Одна единственная ночь, чтобы провести ее так, как мы хотим. Одна единственная ночь, чтобы не влюбиться в нее. Именно по этому я привез ее сюда, сам не имея понятия, почему именно парк аттракционов возник в моем воображении. - Франциск Валуа привез меня на аттракционы? Какой десятилетний мальчик прячется под суровой оболочкой двадцати шестилетнего придурка? – Мария слегка толкнула меня плечом, а затем сама пошла вперед, приближаясь к главному входу в парк. – Ну, начнем с мертвой петли? – она указала пальцем на американские горки, закрученные, будто в тысячу узлов, и у меня аж сердце в пятки ушло. Наверное, это было заметнее, чем я думал. – Нет! Нет! Только не говори, что ты боишься! – ее смех был настолько заразительным, что люди, проходившие мимо, невольно улыбались ей. - Харе ржать, - засунув руки в карманы джинсов, я пнул какой-то близлежащий камень, чтобы не выдавать своего смущения, ведь эти горки меня действительно пугали. – Я туда не пойду. И это не обсуждается. - Ну! Франциск, это не страшно, - она начала тянуть меня за руку в сторону аттракциона, а я все продолжал упираться, не желая подвергать свою жизнь опасности. – Неужели ты не хочешь рискнуть? Я думала, ты любишь риск. - Это детская забава, из-за которой я не хочу сдохнуть. Это глупо. Надув губы и слегка нахмурив брови, она бросила мою руку и пошла к мертвой петле в одиночестве, крича: «Трус!» Да, на слабо меня брать… Ох, это запрещенный ход. Поэтому, как бы я не сопротивлялся до этого, через пару минут я все равно сидел пристёгнутый к железному креслу, которое мне казалось крайне ненадежным. Чувство тревоги росло во мне с каждой секундой, и я рассеянно оглядывал парк, людей, что были там, чтобы хоть как-то отвлечься. Неожиданно я почувствовал тепло на своей ладони, а затем переплел пальцы Марии со своими. Ее большие глаза горели даже в темноте, освещая меня светом, и я ничего не мог поделать с тем, что был полностью очарован. - Хочешь секрет? Я страсть как боюсь всех этих каруселей, горок и прочего. Но я очень хочу испытать это с тобой. Эти слова, произнесенные шепотом, имели настолько успокаивающий эффект, что я даже сам удивился, когда мое дыхание постепенно стало приходить в норму. Но это было ненадолго, так как в следующую секунду мы медленно поехали. Наши пальцы были по-прежнему переплетены, тем самым я мог быть уверен, что она рядом, так как мои глаза были зажмурены, и открывать мне их совсем не хотелось. Мы мчались, ветер дул прямо в лицо, и мне оставалось только ждать, пока это безумие закончится. Я чувствовал, как меня буквально вдавливает в неудобное кресло, и мне совсем не было весело, лишь поток жутких матов крутился у меня на языке, желая сорваться. Но я лишь сильнее сжимал ладонь Марии, ничего не произнося. Зато брюнетка так кричала, что порой мне казалось, что она сейчас охрипнет. - И хочешь сказать, что это было не круто? – смеясь, она поправляла прическу и все поглядывала на мое серьезное лицо. - Совершенно глупое занятие, - мне пришлось зажать сигарету меж зубов, чтобы подавить улыбку, которую вызывала удивленность Стюарт. Казалось, что ее брови еще чуть-чуть и скроются за линией роста волос. - Я видела, как ты улыбался! Тебе понравилось, жалкий обманщик, - она начала колотить меня своими маленькими кулачками, по-прежнему смеясь. – Хорошо, куда теперь? – она начала осматриваться, выискивая новую сумасшедшую железную конструкцию, чтобы меня туда затащить, поэтому мне пришлось ее немного «приземлить». - Гулять. - Гулять? - Да, твою мать, гулять. У меня сигарета во рту, какие аттракционы! – пожав плечами, я закатил глаза, будто это элементарно, и с победной улыбкой пошел вперед, чуть ускорившись. Мы шли и ничего не говорили друг другу, словно все темы для разговоров вдруг исчерпались. Мне всегда казалось, что я буду на седьмом небе от счастья, когда Стюарт, наконец, перестанет болтать со мной о всякой ерунде, вставляя через слово свои цитаты, но сейчас я понял, что даже скучаю по этим разговорам на немного странные темы. Казалось, она желала спорить со мной обо всем: о музыке, фильмах, вреде сигарет, вечеринках, моего стиля одежды, актерах, плюсах образования и прочем. И практически всегда эти наши «столкновения» во вкусах доводили меня до нервного срыва, но я и не подозревал, насколько стал от этого зависим. Я был готов развить любую тему, лишь бы услышать ее высокий голос, увидеть, как горят ее глаза, как театрально она играет своими бровями. Но она молчала, шла и глядела четко перед собой, не поворачивая своей головы в мою сторону. - Ну? – я не смог сдержаться и все же решил заговорить с ней первый. – Где твои надоедливые вопросы? - Ты хочешь поговорить? – произнесла она с улыбкой, но голову не повернула. - Не неси чушь. Просто странно, что твой рот оставался закрыт такое долгое время, - она лишь вновь улыбнулась, но ничего не ответила. Неужели она жалеет, что осталась сегодня со мной? Может, она теперь поняла, как сильно скучает по Кэму? Она разочаровалась во мне, увидев со всех сторон? Миллиарды догадок крутились у меня в голове, но она все также молчала, и я подозревал, что с этим ничего не могу поделать. – Сначала ствол научись держать, придурок, - прикрикнул я, увидев, как какой-то мужик в тире пытается целиться, держа пистолет одной рукой, почти прижатой к корпусу. - Эй, Ромео, купи своей телке сладкую вату и не лезь в дела, в которых не шаришь. Давай, что вылупился? Жопу в горсть, и проваливай! – кричал этот мужик, глядя на меня презренным взглядом. Ох, а этот взгляд – явный вызов. - Жди, - подмигнув брюнетке, я пошел прямо к этому зазнайке, чтобы показать ему, кто из нас не знает, о чем говорит. – Каждая цель – удар и извинение, - взяв у работника тира пистолет, я его зарядил и, убедившись, что Мария в безопасности стоит неподалеку и наблюдает за мной, я прицелился, прищурив один глаз. – Правое плечо, - выстрел. Точно в цель. – Левое, - выстрел. Точно в цель. – Правое бедро и тут же левое, - с улыбкой я нажал на курок еще два раза, попав туда, куда и было намечено. – Голова, - выстрел. Попал. – И, наконец, сердце, - выстрел, и последняя пуля попадает прямо в центр круга, расположенный на груди у манекена. Мужчина стоял рядом со мной с полуоткрытым ртом и не мог проговорить и слова. Да, он не ожидал, это было видно. Но я и не стал бы принимать вызов, если бы не был уверен в своих силах. - Расслабься, я сегодня добрый, удары отменяются. Просто в следующий раз рот свой открывай, только стоя на коленях перед своим ебырем. Где мои извинения? - Я... Эм... - Давай, повторяй за мной: "Я жалкий урод с маленьким членом искренне извиняюсь перед вами, о почтеннейший". - Я... - мне пришлось все же один разок его ударить, чтобы он стал внятно говорить. - Я жалкий урод с маленьким... членом искренне извиняюсь перед вами, о почтеннейший. - Умница, - потрепав его за щеку, я собирался уже уходить, но меня остановил работник тира, сказав, что я выиграл приз. И я могу выбрать любой. Свой выбор я остановил на каком-то небольшом брелоке в виде плюшевого сердечка. Правда, я его немного усовершенствовал, выстрелив в него, вовнутрь проделанной дырки я засунул пулю. Взяв свой небольшой приз, я поспешил вернуться в девушке, которая, обняв себя за плечи, стояла и широко улыбалась. - И сколько еще твоих секретов мне предстоит узнать? Откуда такие навыки? - Издеваешься? Меня из школы не выгоняли все это время, пока я сам не ушел, потому что я всегда брал первые места по стрельбе. - Любишь чувствовать власть в своих руках? - облизнув пересохшие губы, Стюарт сделала шаг навстречу ко мне, сокращая расстояние между нами до миллиметров. - Даже не представляешь, как я зависим от этого, - томно прошептал я и провел указательным пальцем линию у нее на лице по скуле. – Кстати, это тебе, - немного засмущавшись, я протянул ей этот несчастный брелок, который она тут же принялась рассматривать со всех сторон. - Ммм, простреленное сердце? Что же это может значить? - Не нравится, можешь выкинуть, - прыснул я, чуть нахмурившись, а затем почувствовал теплые губы на своей щеке. - Научишь меня стрелять также? – она чуть прикусила свою нижнюю губу и хитро приподняла левую бровь, что заставило меня улыбнуться. - Боюсь, тогда будет прострелено еще одно сердце, но уже не игрушечное, - Мария смущенно опустила глаза, но я не пожалел, что озвучил эти слова. Я хотел, чтобы она их услышала.***
Небо только-только начало светлеть, меняя свое темное одеяние на более яркое, а я уже ощущал, что ночь закончилась. Для нас. Я прекрасно понимал, что уже через час, может, чуть позже она убежит, оставив о себе в моей памяти лишь эту ночь, и все. Ее талию вновь будут огибать руки Коулмэна, ее губы будут соприкасаться лишь с его губами, и я не мог ничего изменить. Да и зачем? Мария Стюарт оказалась удивительной девушкой, но она не может принадлежать мне, это ясно, как белый день. Она показала мне этот мир с другой стороны, пошатнула мою теорию о классах и навсегда изменила мое мнение о ней. Кто бы мог даже просто помыслить, что мне будет хорошо просто сидеть рядом со Стюарт на небольшом поваленном дереве на берегу озера? Кто бы мог подумать, что я буду бояться того, что через некоторое время она поднимет свою голову с моего плеча? - Хотела бы я, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась, - она мило улыбнулась, пряча холодный нос мне в подмышку и прижимаясь ближе. Мои руки обхватывали ее талию под толстовкой, которую я ей дал, чтобы она не мерзла, а носом я зарылся в ее волосах, чувствуя приятный цветочный аромат. - Ужасно это, да? – она подняла на меня свои глаза, полные отчаяния и одновременно радости. - Что именно? - Ощущать себя беспомощным. Время надрало тебе зад, Франциск Валуа, - она попыталась как-то разрядить атмосферу, но мне было, честное слово, сейчас не до шуток. – Ну? Неужели ты и напоследок не скажешь ничего едкого? - Я собираюсь закончить школу, - мой тембр голоса был спокойный и размеренный, чтобы показать девушке, что эта новость меня совершенно не колышет, но на самом деле я только и ждал момента, чтобы посмотреть на ее реакцию. - Ты серьёзно? – Мария оторвала свою голову от моей груди и широко заулыбалась, а затем обвила своими ручками мою шею. – О боже, какой ты молодец! У тебя обязательно все получится! Ее взгляд перебегал с моих глаз на мои губы, и я точно знал ее намерения, но не мог этого допустить. Ее губы – это все, что мне сейчас хотелось попробовать на вкус, но я не мог. Мы оба прекрасно понимали, что эта ночь – это конец всего, и один поцелуй мог все нарушить. Поэтому как только она начала приближаться к моим устам, я отвернулся, чем вызвал у нее тяжелый вздох разочарования. - Не порть все, Мария. Если я хоть еще раз почувствую, что ты можешь принадлежать мне, все полетит к черту, - она смерила меня понимающим взглядом и отвернулась в другую сторону, обняв себя за плечи. – Хей, - я попытался взять ее лицо в свои ладони, но она все время убирала от себя мои руки, не желая поворачиваться вновь, и мне пришлось говорить ей в затылок, - я ошибся… - я точно не уточнил, за что извинялся, но она знала. Я точно это знал. Не мог я закончить все это, не извинившись перед ней за то, что все это время без причин ее ненавидел. - С каких пор ты признаешь свои ошибки? – я слышал в ее голосе грусть и мог предположить, что ее глаза сейчас наполнены слезами, но не был в этом уверен. - С тех пор, как познакомился с тобой, Стюарт. На этом разговоры вновь прекратились, и никому из нас не хотелось нарушать эту тишину. Солнце уже практически встало, и с каждой секундой я все отчетливее понимал, что это уже действительно конец. В следующее мгновение Мария поднялась с моих колен и начала поправлять свою кожаную юбку, по-прежнему не глядя на меня. Пару секунд она все стояла, не двигаясь, а затем медленно начала удаляться от меня, все также не разворачиваясь ко мне лицом. Я не винил ее. Ведь никак иначе эта история закончиться не могла. Нужно быть наивным глупцом, чтобы думать, что могла быть иная концовка. - Франциск? – услышал я ее голос и обернулся. Брюнетка стояла, примерно, в семи шагах от меня и смотрела в упор, чуть нахмурив широкие брови. – Будь счастлив. Ты заслуживаешь намного большего, чем эту ничтожную жизнь, - поджав губы, она смотрела на меня, пытаясь выдавить из себя еще что-то, но в итоге молча развернулась и уже быстрее начала удаляться. «Будь счастлив…» Это что-то вместо банального «прощай» в стиле Марии Стюарт. Что же есть в этой девушке, что не дает мне покоя? Почему мне так погано, когда я думаю, что она с другим? Я люблю ее? Точно нет. Это не похоже ни на какое ранее мне известное чувство. Я был одержим. И я боялся, что я не смогу забыть ее. Но еще больше меня пугала мысль, что я ее забуду.