***
Меня, правда, заботило душевное состояние Мэри. Я думал о том, что произошло днем, убирая тарелки со столов. Я прокручивал свои действия, принимая заказы. Я пытался понять, что еще мне сделать, чтобы вернуть ее, когда готовил кофе. Это все заботило меня на данный момент намного больше, чем какие-то жиробасы, решившие поесть после работы. Нет, честно, я терпеть не мог вечерние смены в кафе, так как после четырех здесь собирается один сброд. По утрам мне приходится обслуживать молодых людей, забежавших после пробежки за кофе, или какую-нибудь пожилую пару, которым из-за таблеток не спится, или студентов, тусивших всю ночь и пытающихся прийти в себя с помощью двойного экспрессо. Вечером же это кафе превращалось в ад, но я сам попросился в эту смену, так как из-за частых встреч с Кэмом не могу работать утром и днем. «Можешь выйти поговорить на пару минут? Я у черного входа». Мое сердце буквально в пятки ушло, стоило мне прочитать это сообщение, посланное Марией. Неужели, наконец, сработало? Сказав Линде, что отлучусь покурить, я ушел под ее ругательный аккомпанемент. Для наглядности я даже поместил одну сигарету меж зубов, но так и не поджог ее. Девушка стояла, прислонившись спиной к стене и обняв себя за плечи. Если честно, я не это ожидал увидеть. Она была какая-то грустная и потерянная, что было противоположной картиной, построенной в моем сознании. Услышав мои шаги, она оторвала взгляд от своих босоножек и посмотрела на меня, чуть встрепенувшись. - Не подумай, что я не рад, но я не ожидал увидеть тебя до ужина, - легкая улыбка растянула мои губы, и она, как и бывает в последнее время, вызвала лишь отвращение на лице брюнетки. - Прекрати, пожалуйста… - жалобно прошептала она, чуть нахмурив брови. – Зачем ты это делаешь, Франциск? Что я сделала тебе плохого, что ты это делаешь? - Делаю? Что именно, дорогая, скажи мне? – сделав шаг навстречу к ней, я попытался дотронуться до нее, но Мария лишь отшатнулась. - Ты меня испытываешь. Почему? Хочешь отомстить мне за что-то? - Отомстить? Какого черта! Я пытаюсь вернуть тебя… Точнее, - произнес я, не подумав, и поспешил исправиться, так как Мария никогда не была моей, - черт! Почему ты такая холодная по отношению ко мне? Почему ты делаешь вид, что я ничего для тебя не значу?! - Да ты хоть представляешь, каких усилий мне стоит каждый день находиться с тобой на таком близком расстоянии и не иметь к тебе ни малейшего доступа?! – стремительно сократив между нами расстояние, я обнял ее за плечи и удерживал, пока она не перестала сопротивляться и не обняла меня в ответ, уложив свою голову на моей груди. Я слышал всхлипы, но ничего не мог поделать с собой, улыбаясь. Я знал, что она не может быть безразлична ко мне. Я знаю, что она чувствовала рядом со мной. И я знаю, что смогу сделать ее счастливой. Как? Без понятия! Просто чувствую, что смогу. - Я скучала по тебе, - она прошептала это настолько тихо, что легко можно было бы не расслышать, но я услышал. – Неужели ты, правда, не играешь сейчас? Почему ты так ищешь моего расположения, Франциск? Я никогда не нравилась тебе, что изменилось сейчас? «Что изменилось сейчас? Думаешь, я сам не задавал себе этот вопрос?» - так и хотелось мне сказать, но я молчал. Я действительно сам окончательно не понимаю, что со мной. Это странно. Очень… Я, наверное, никогда не чувствовал такую потребность в каком-то человеке, как в ней. И меня это, правда, пугало. Но отступать я не был намерен. - Не знаю, - честно ответил я, зарывшись носом в ее черных волосах, - возможно, все дело в том, что рядом с тобой я чувствую себя кем-то. Мы стояли, не шевелясь, наверное, с пять минут. Я не верил, что все это происходит. Эта девушка… Она была другой, не такой, как другие. В ней был какой-то свет внутри, который заманивал, и потом уже было невозможно сбежать. Я был другим рядом с ней. Мне хотелось быть лучше рядом с ней. Глубоко вздохнув, Мария выбралась из моих объятий и отошла на пару шагов назад, будто опасаясь соблазна вновь почувствовать мои руки на себе. А я тем временем просто смотрел на нее, понимая, что ничего в ней не изменилось. Внешняя оболочка – возможно, но внутри она была все той же. Я видел это сейчас в ее испуганных больших глазах. И в данный момент я понимал, что смог бы пойти на убийство, лишь бы эти глаза смотрели только на меня. - Это должно прекратиться, Франциск. - Что? Вновь отталкиваешь меня? Ты, наверное, шутишь, Стюарт! - Я замужем! – заорала она, перекрикивая меня, и я будто бы только сейчас очнулся ото сна. – Поэтому, прошу, чтобы это ни было… Для тебя это может быть просто игра, а я… А я потеряю все. Мне до жути хотелось накричать на нее, чтобы она забрала эти слова назад, но сам ведь понимал, что она была права в одном: для меня это просто игра. Я не был влюблен в нее. Это просто какая-то лихорадочная одержимость, вот и все. А что, если я получу желаемое? Мой интерес утихнет, и она останется ни с чем? Ну, а что, если это безумие только усилится, когда она станет моей? Что тогда? Да, это огромный риск, но я готов пойти на это. Я принял это решение уже давно и теперь понимаю, что отступить не могу. Мне нужно лишь доказать Марии, что ей стоит поставить все на кон ради этого.***
Она сомневается, но не отказывается. Она пришла ко мне, наплевав на все, и она сделает это снова, если понадобится. Мне стоит лишь подтолкнуть ее, напомнить те забытые чувства, и она растает. Черт, уверен, что эта брюнетка станет причиной для моего суицида! - Франциск, рад, что ты все-таки пришел! – мистер Стюарт открыл дверь и тут же стал меня затаскивать внутрь с добродушной улыбкой. – Прости, что пришлось тебя звать на этот семейный бедлам, просто я знаю, что ты у ребят как член семьи, да и к тому же я должен тебе кое-что сказать, но это позже. Проходи, проходи, - Гленн говорил, не умолкая. Я даже не мог вставить и слова, хоть это было ни к чему. Оказавшись внутри, я некоторое время прибывал в немом оцепенении, рассматривая дом Стюарт изнутри. Я никогда раньше не был здесь, но часто, еще с самого детства, представлял огромные хрустальные люстры, меха различных животных и золото, очень много золота, которое бы присутствовало везде. Не знаю, именно так должны жить, как говорил Сэм «говнопозолоченные ушлепки», как мне казалось. Да, реальность была совершенно далека от этого. Конечно, здесь было роскошно, но ни золота, ни мехов я, по крайней мере, в гостиной, не приметил. Зато было очень-очень много комнатных растений, и они, безусловно, придавали уюта помещению. Сделав шаг вперед, я тут же опомнился и посмотрел на ковер, который подсказал мне, что, наверное, нужно разуться. Но не успел я и наклониться к своим ногам, как меня схватил со смехом Гленн под руку, заводя вглубь комнаты. Я чувствовал себя, если говорить честно, нелепо. И я не знал, почему именно. Вроде с одеждой я угадал. Ничего вычурного, но все же презентабельно, и моя черная рубашка с короткими рукавами неплохо вписывалась. От меня не несло какими-то отвратительными запахами за километр, да и вообще я слишком не отличался от остальных. Но все же чувствовал себя не в своей тарелке, особенно когда миссис Стюарт украдкой смотрела в мою сторону. Я попытался ей помахать, но она лишь учтиво склонила голову, пытаясь делать вид, что меня здесь нет. - Неужели это Франциск Валуа? – мистер Коулмэн подкрался ко мне сзади и напугал до чертиков, хлопнув меня со всей силы по плечу. – Очень рад тебя видеть. - Мистер Коулмэн, - пожав ему руку, я мило улыбнулся его супруге и кивнул, выражая почтение. – Как Орландо? Не жалеете, что уехали? - Нисколько, милый, это прекрасное место, - миссис Коулмэн не прекращала мне улыбаться, но при этом сильно сжимала руку мужа. – Не ожидала тебя сегодня здесь увидеть. - Да, я сам немного в шоке, - эти слова вырвались у меня вместе со смешком, и я постарался тут же поправиться, - у мистера Стюарт для меня какое-то дело, вот и все. Я ненадолго. - Дело? Ты занялся медициной? - Нет, вообще-то, нет. Я… - запнувшись, я стал стучать пальцами по бедру под пристальным взглядом родителей друга и даже не знал, как продолжить предложение. – Просто это другое. Я замолчал, и они тоже, ответив лишь несколькими кивками. Не думаю, что они ожидали чего-то другого. Семья Кэма относилась ко мне всегда очень хорошо, я часто проводил у них время, даже ездил пару раз с ними на отдых, но не для кого ни секрет, что при этом они обо мне думали. Я был хорошим другом для их сына, мы понимали друг друга, но они знали, что, когда придет время, Кэмерон пойдет вперед, а я останусь на месте. Когда миссис Стюарт пригласила всех за стол, я, не позабыв, зачем пришел, решил занять место напротив Марии, но при этом я оставался сидеть рядом с Гленном. Сказать, что брюнетка была напряжена, ничего не сказать. Она практически ни с кем не разговаривала и ни на секунду не отходила от Кэма, будто боясь сорваться. И я был готов на все, чтобы тикающая бомба, наконец, взорвалась. Вновь подозрительно глянув в мою сторону, миссис Стюарт предложила прочитать молитву перед ужином, и все ее, конечно, поддержали. Миссис Коулмэн взяла меня за руку и сочувствующе улыбнулась. Да, она-то знает, что я, кхм, не самый верующий католик, поэтому не знаю ни одной молитвы. Но, несмотря на это, я, как и все, взял за руки близ сидящих и склонил голову вниз, делая вид, что молюсь. На самом же деле я исподлобья наблюдал за девушкой, что расположилась напротив меня. Ее глаза были сильно зажмурены, а губы двигались в такт словам, что произносили другие. Она выглядела такой беспомощной в данный момент, что я не смог удержаться и, воспользовавшись тем, что стол был не очень широким, протянул ногу вперед, касаясь ее голени. В это самое мгновение ее молитва резко прекратилась, а ее губы замерли в безмолвном «Аминь». Но никто даже не обратил на это внимание, когда открыли глаза. Будто ничего под столом не происходит, и я нагло не вожу по оголенным ногам девушки, не стесняясь в своих движениях. - Итак, как Орландо? Все также тих и прекрасен? – Гленн попытался первым завести разговор за столом, и я был ему очень благодарен, так как это могло отвлечь всех от моих действий. Я не сводил глаз с шокированной Марии, которая не поднимала на меня глаза, но при этом ногу не убирала. А в одно мгновение я даже почувствовал, что она протянула одну мне навстречу. - Да. Мы очень жалеем, что не приняли это решение раньше. Это прекрасное место. - Ну, если бы вы увезли Кэмерона, наша бы Мария никогда не повстречала такого замечательного молодого человека. Да, дорогая? – разговор неожиданно переключился на молодую семью, но, в отличии от меня, Мэри этого не уловила, продолжая нарезать картофель на своей тарелке на миллиард маленьких кусочков, при этом уже открыто гладя мою ногу своей под столом. Я чуть-чуть подождал, перед тем как резко отдернуть свою ногу. В этот момент девушка, наконец, подняла голову, чтобы посмотреть на меня, а я же ехидно улыбался, играя бровями. Глаза Мэри неожиданно увеличились в размерах, когда она, наконец, поняла, что все смотрят на нее, и покраснела, взглянув украдкой на отца. - Да, простите… Да, конечно… Кхм – кхм, да, - эти звуки, произнесенные ею, были настолько комичными, что я еле сдержал смех, за что получил пинок под столом, но на этот раз от Кэма, который таким образом пытался мне намекнуть, что здесь нет ничего смешного. - Мария, мы наслышаны о спальне, которую вы отремонтировали во время отсутствия Кэмерона. Я слышала столько восторженных отзывов от сына, что мне просто не терпится увидеть это чудо. Мы с Оливером считаем, что это просто потрясающий и оригинальный подарок на свадьбу своему супругу, - миссис Коулмэн чуть выпрямилась, обращаясь к Марии, и все время улыбалась, что было привычным для этой женщины. В обществе она старается всегда себя преподнести с лучшей стороны. - Большое спасибо. Я обязательно проведу для вас экскурсию, - эти слова девушка уже произносила уверенно и твердо, так как чувствовала себя в своей среде, поэтому я просто не мог ни вывести ее из зоны комфорта вновь. - Да, не забудь показать главную изюминку – мою прекрасную птицу у изголовья кровати, - гордо произнес я, чуть откинувшись на спинку стула, а Мария в одно мгновение стала вновь раскрасневшейся. - Птицу? – Кэмерон, не прожевав, обратился к своей супруге, а та лишь стала мотать головой, не зная, как тактично разрулить ситуацию. - Боже! Поверить не могу, что мое творение никто не заценил! Художник очень расстроен. Помогая и терпя тебя, Стюарт, на протяжении стольких дней, я надеялся, что ты будешь организовывать экскурсии, чтобы показывать мой шедевр людям, - парочкой слов и шутливой интонацией я перевел этот напряженный разговор в шутку, и все вмиг расслабились. - Да, мне стоило догадаться, что ты что-нибудь да выкинешь! – друг засмеялся и заметно выдохнул, также как и Мария. Правда, она не смеялась, а лишь сдержанно улыбалась, стараясь вновь контролировать ситуацию, чего я никак не хотел. Да уж, стоит мне хоть чуть-чуть отойти от ее плана, как у нее начинается настоящая паника. Не знаю, а мне даже начинает нравиться ее бесить. Так я не чувствую такого явного возбуждения, глядя на нее. Да, эти красные щеки помогают мне вспомнить то время, когда я еще не был замешан в этом безумии. Ужин шел, на мое удивление, хорошо. Беседа перебегала с темы на тему, но никого это даже не тревожило. На одном краю стола между Кэмом и его отцом шел отчаянный спор по поводу недавней игры между «Балтимор Рэйвенс» и «Питтсбург Стилерз». Как и следовало ожидать, «Балтимор Рэйвенс» разгромили соперников со счетом 21:14, но Оливер, как ярый болельщик, оправдывал перед сыном любимую команду, ссылаясь на травмы основного состава. Я старался больно не лезть в эту дискуссию, потому что, безусловно, был на стороне Кэма. На противоположной стороне шел совершенно другой разговор, в котором участвовала миссис Коулмэн, миссис Стюарт и Мария. Насколько я мог улавливать суть, они говорили о перспективах Нью-Йорка, уютности Таллахасси и красоте Орландо. Женщины буквально разрывали Мэри на куски своими противоречиями, но она, казалось, совсем не напряжена из-за всей этой ситуации. Напротив, каким-то образом ей удавалось держать все под контролем, угождая каждой даме. Что же касается мистера Стюарт, то он сидел и иногда встревал то в один, то во второй разговор, чтобы показывать, что он также заинтересован, как и другие. Но вот в чем была проблема: Гленн болел за футбольную команду «Окленд Рэйдерс», а наиболее пригодным для жизни считал Чикаго. Поэтому вскоре, не выдержав, он поднялся со своего места и, подмигнув мне, начал подниматься по лестнице, которая вела на второй этаж. Планировка домов в этом районе города была однообразной. Поэтому я мог предположить, что на втором этаже должно располагаться четыре комнаты и ванная, так как одна располагалась на первом этаже. Из всех предложенных комнат мистер Стюарт выбрал ту, что была самой отдаленной, и она, как потом я смог понять, принадлежала Марии. - Надеюсь, здесь мы сможем спокойно поговорить, - мужчина звонко засмеялся и приземлился на обитый подоконник, наверное, предназначенный для чтения или чего-то вроде того. – Ты не против этой неформальности? Просто, если честно, это сейчас единственная комната, куда я могу тебя впустить. Если моя жена узнает, что мы были в нашей спальне, будет много крика, - я понимающе улыбнулся и присел рядом с мужчиной, предварительно спустив на пол несколько подушек. – В общем, Барт слишком гордый, чтобы поговорить с тобой лично, поэтому говорю с тобой я. - Хотите сказать, что он извиняется? - Извиняется? Нет, ты что! Он бы и перед родной матерью не извинился, если бы толкнул ее под машину. Ты же знаешь Кляйна, он просто сказал, что дает тебе второй шанс. - А что с мустангом? Его уже продали? - Да, кстати, об этом, - мужчина начал тут же ерзать на своем месте, опустив глаза, - ты же понимаешь, что Барт не подпустит тебя больше к этому отделу? Я имею в виду, что он дает тебе второй шанс, но начнешь ты не оттуда, где закончил. Думаю, он будет засыпать тебя грязной и никчемной работой первое время. Я энергично закивал, поджав губы, потому что вполне понимал, что так все и будет. После моего шоу этот ворчливый немец будет обращаться со мной как с мусором. Да, я знаю это, но не уверен, что смогу долго продержаться. Я боюсь, что рано или поздно сорвусь, вот и все. - Да, конечно, это понятно, сэр, - глаза мистера Стюарт чуть округлились, когда я его так назвал, но он все же промолчал. – Я просто надеялся, что, если этот Роберто еще не закончил с мустангом, я бы мог с ним поговорить. Обрисовать свои идеи по поводу этой машины, так сказать. - Насколько мне известно, мустанг все еще на ремонте. И это второе, о чем я хотел с тобой переговорить, - теперь напряжение Гленна читалась отчетливее, и мне даже показалось, что оно постепенно переходит ко мне. – Филипп Ромеро. Так зовут человека, который купил этот мустанг. - Итальянец? – я чуть нахмурился, пытаясь уловить связь, но у меня пока выходило не очень. - Да, но его мать американка, и он всю жизнь живет в Штатах. Но это не очень важная информация для тебя, - мистер Стюарт сделал легкую паузу, чтобы смочить губы. – С Филиппом я познакомился не так давно. Но его отца Эдуардо Ромеро я знал очень хорошо, он был моим университетским приятелем. Правда, я после выпуска пошел работать по профессии, а он же решил уйти в бизнес. Он был большим поклонником машин, обожал их, буквально видел в них свою жизнь. Ему-то, кстати, я и продал свой мустанг, когда женился, - я не очень понимал, к чему ведет этот разговор, но Гленн был такой воодушевленный, поэтому я не перебивал его. – Его основной бизнес – это отели. Но его настоящая страсть – машины. К сожалению, Эдуардо скончался два года тому назад из-за рака легких, - я не знал, что и сказать. Мистер Стюарт так пламенно рассказывал о нем, что у меня создалось впечатление, что он был хорошим человеком, и теперь мне стало поистине грустно, не говоря уже о мужчине, что сидел рядом. – Прости меня за эти сантименты. - Ничего, я понимаю, - я приобнял мужчину за плечи, но тот чуть оттолкнул меня, давая понять, что он в норме. - Знаешь, я не просто так все это тебе рассказываю. После смерти отца Филипп встал во главе его бизнеса. Это невероятно тяжело для молодого человека, которому всего двадцать восемь лет. Но он начал уже вставать на ноги. Бизнес идет в гору, хоть и не без усилий. Но вот, что важно нам с тобой. Филипп перенял у отца дикую страсть к автомобилям. Да, коллекция Барта, конечно, больше. Он уже давно в этом деле. Но я верю, что совсем скоро Филипп догонит и перегонит его. Он очень способный молодой человек. - Подождите, - я даже встал, чтобы отчетливее видеть лицо мистера Стюарт, - вы хотите, чтобы я работал на этого Филиппа? - Ты потрясающий механик, и тебе нужен в боссы тот, кто будет это ценить, - Гленн тоже поднялся с подоконника, потому что видел мое замешательство. - Каким бы не был Барт говнюком, он профессионал. И я ценю это в нем. А этот парниша начинает с нуля! - Франциск, все когда-то начинали с нуля. У Филиппа есть все данные для успешного бизнесмена. Тебе будет с ним легко работать, так как он будет ценить тебя. Это очень большие перспективы. - Но и риски. Они с Кляйном конкуренты. Да он раздавит пацана, как только узнает, что я перешел к нему! И потом что? Я останусь ни с чем. - Барт мой друг, я возьму его на себя. - Но почему? Почему вы так хотите, чтобы я работал на Филиппа? Ведь дело тут не только в отношении босса к своим подчиненным, мистер Стюарт. Мужчина растерянно смотрел на меня, будто желая что-то сказать, но опасаясь. Конечно, я понимал, что первое время мне придется худо с Бартом, но потом я мог получить многое. Что же меня ждет с этим Филиппом? Он слишком молод, чтобы управлять и бизнесом отца, и этим дерьмом. - Филипп живет и работает в Чикаго. Я не хотел тебе говорить, пока ты не согласишься, но ты слишком упертый баран! – мистер Стюарт с каждым словом повышал интонацию и в итоге произнес последнее слишком громко, поэтому подошел к двери и закрыл ее плотнее, будто это могло бы помочь от криков. – Ты хороший парень, Франциск, ты должен отсюда выбраться. - Почему бы вам не отправить свою дочь в Чикаго, если вам так там нравится? Почему именно меня? Мне прекрасно и здесь! – я уже тоже был на грани крика и дикого ора. - Все здесь, Франциск, все здесь не дает тебе развиваться. Моя дочь может найти здесь хорошую работу, может в любой момент бросить все и уехать, куда захочет. У нее много путей для выбора. У тебя же только один – уехать. Неужели ты хочешь до конца жизни работать в дешевой кафешке и убирать дерьмо Кляйна? - У меня есть квартира, работу я смогу найти и получше, если захочу. У меня есть выбор! - Если ты думаешь, что то, что ты имеешь сейчас – хорошо, то представь, какого тебе будет вдали отсюда! Валуа, не упусти свой шанс на нормальную жизнь! Ты хороший парень, ты заслуживаешь лучшего, чем съемная квартира и жалкая работа за гроши. Возможно, тебе будет трудно сначала в Чикаго, но я обещаю, что помогу тебе. Не бойся выходить из зоны комфорта. Пару минут мы молча смотрели друг на друга, пытаясь прийти в себя. Этот разговор до боли напоминал мне беседу с Заком на вечеринке. Он тоже тогда верещал, что я должен уехать. И почему все думают, что, уехав, все проблемы решатся?! Да, тогда я практически согласился с Кавана, но все же… - Извините, мистер Стюарт. Я, правда, ценю то, что вы делаете ради меня, хотя я и не понимаю, почему, но… - Ты не можешь сказать нет! – прервав меня на полуслове, мужчина подошел ко мне впритык и погрозил пальцем прямо у моего лица. - Нет. - Нет? - Нет. - Ты, верно, издеваешься! Прошу, Франциск, ты должен еще подумать, и тогда… - Я уже все решил. Еще раз извините, но я не могу принять это предложение, мистер Стюарт. Гленн не отходил от меня, продолжая сверлить гневным взглядом, а затем, что-то прорычав, вышел из комнаты, оставляя меня одного. После его ухода часть злости ушла. Хотя это была даже не злость, а раздражение, потому что кто-то вновь пытается втиснуться в мою жизнь, не спросив у меня разрешения. Мне стоило немалых усилий откинуть эти мысли и сосредоточиться на том, что внизу сидят люди, к которым я должен выйти, как ни в чем не бывало. Наверное, миссис Стюарт уже поинтересовалась у мужа, что у нас наверху произошло, потому что крики нельзя было ни услышать, и из-за этого становилось еще более неловко. В надежде переждать «бурю» я присел на кровать, тяжело вздохнув, почувствовав, как мягкий матрац прогибается под моим весом. Кровать была действительно невероятно мягкой, поэтому я даже пару раз подпрыгнул на ней, наслаждаясь. И после последнего небольшого прыжка я завалился назад и уставился в потолок, пытаясь не думать ни о чем, абстрагироваться от реальности. Но неожиданно мне в голову пришла мысль, что я нахожусь в комнате Марии, лежу на кровати, на которой она спала на протяжении долгих лет. От этого мои губы растянулись в легкой ухмылке, и я вновь принял сидячее положение, чтобы теперь хорошо рассмотреть всю комнату, ведь было интересно заглянуть в душу девочки-подростка, каковой раньше была Стюарт. Как только я сюда зашел, я сразу определил, что это ее комната лишь потому, что это была явно не главная спальня, а для комнаты для гостей здесь было слишком все обустроено, поэтому мой мозг сам сделал выводы. Но теперь, глядя на помещение трезвым взглядом, я стал сомневаться, что сделал выбор правильно, ведь ничего из типичной девчачьей комнаты здесь не было. Почему-то я всегда считал, что у девочек должна быть розовая, или нежно-сиреневая, или бирюзовая комната, или что-то вроде того, но никак не какого-то винного оттенка. Да, именно винного. Но, несмотря на такой смелый цвет стен, все не казалось слишком ярким. Наверное, потому что черная и серая мебель значительно его разбавляли. Опустив глаза, я осмотрел постель, на которой очень удобно расположился. Молочное постельное белье, ничего особенного. Но вот, что меня привлекло. Здесь было около миллиарда, черт возьми, дьявольских подушек различных цветов и размеров! И они были не только на кровати, а также на подоконнике, некоторые лежали на полках, а пару штук даже валялись на полу. И это было очень странно, ведь зачем обычному человеку столько подушек! Эта мысль меня не слабо посмешила, и я никак не мог продолжить свою экскурсию, но все же вскоре встал и подошел к открытому стеллажу. Здесь было много книг. Действительно много книг. Мне даже стало стыдно за моего «Гамлета», который так и валяется в пыльной тумбочке в моей старой комнате один одинешенек. Но зато теперь стало понятно, откуда эта заумная задница знает столько цитат. Приглядевшись, я увидел, что задняя стенка достаточно большого стеллажа обклеена различными фото, на которых была не только Мария, но и какие-то актеры, певцы. Редко встречалась фотография, где девушка была одна. Практически на каждом снимке рядом с ней была какая-то компания. И она выглядела такой счастливой, будучи в объятиях этих людей! Здесь были фото с каких-то вечеринок, с отдыха, просто разные веселые снимки. Я даже смог проследить небольшую историю ее парней вплоть до Кэма. У нее были все эти люди, и она за раз их потеряла вместе со своим азартом и весельем. Последние снимки были яркие и счастливые, но уже не такие, как первые. И в этот момент у меня возродился вопрос, о котором я уже давно позабыл: в какой же момент все в этой лучезарной девушке перевернулось, и она стала бояться всех этих людей? Ведь глядя на эти снимки, все это в голове не укладывалось. Я с трудом оторвался от этих мыслей, потому что услышал звук открывающейся двери. Мария аккуратно заглянула внутрь, а затем улыбнулась и зашла, прикрыв за собой дверь. Она выглядела очень расслабленной, ее будто даже не напрягало, что я нахожусь в ее комнате и рассматриваю ее фотографии, не спросив разрешения. Она просто молча подошла ближе ко мне и с заинтересованностью заглянула мне за спину. - Как же хорошо, что я отмела когда-то мысль повесить сюда свои обнаженные фото, - она лучезарно улыбнулась и скрестила руки на груди. - Не беспокойся, плохую порнушку я могу и дома глянуть. - Я оцениваю себя на уровень «Вау!», - ее улыбка все еще была усладой для моих глаз, и я, почувствовав азарт, хотел продолжить беседу, вступить с ней в спор, как мы это делали всегда, но у нее были другие планы. – Я зашла попрощаться. Уже довольно поздно, и родители Кэмерона очень устали. Он ждет в машине, а я пришла это сказать от нас обоих. - Хорошо посидели. - Ага-а, - протянув этот звук, она слегка шатнулась на носках и отвела глаза, осматривая свою комнату. – Что ж, я пойду, - она уже развернулась, чтобы уходить, но я ее остановил. Да, у нас это скоро войдет в привычку. - А как же поцелуй на прощание? - Франциск… - Мария тяжело вздохнула и развернулась ко мне лицом, а я же максимально сократил расстояние между нами. - Кажется, ты не сильно сопротивлялась, когда я гладил твою ногу под столом. - Ты заставляешь меня краснеть прямо перед мужем и его родителями. Не делай так больше, - опустив глаза на свои ноги, она ударила меня кулаком по груди, но отчего-то задержала руку и расслабила ее. - Мэри, боже, ты же чувствуешь это напряжение. Неужели ты сможешь спокойно жить с этим? – я накрыл ее ладонь, что покоилась на моей груди, своей, чем заставил ее поднять глаза. - Я не смогу жить с мыслями о том, что изменяю мужу. - Он ничего не узнает, - я начал медленно наклоняться к ней, сокращая расстояние между нашими лицами, и остановился буквально в двух сантиметрах от ее губ, когда понял, что она боится. - Я не могу. Просто не могу! - Есть разница между «не могу» и «нельзя». Мария, нет ничего плохого в том, что ты следуешь за тем, чего хочешь. - Я замужем. Уже поздно следовать за тем, что я хочу. Она была непреклонна. Твердила этот заученный текст, который ей нашептывали с самого детства. Но я чувствовал, что стена, которую она выстроила, постепенно рушится. Но я не знал, что мне сделать, чтобы окончательно ее разрушить. - Ты допускаешь эти мысли, Мария. Не лги, что ты не думала обо мне ни разу, будучи с Кэмом, ведь я знаю, что думала! И я думал о тебе. Всегда. - Думала, да… Но это другое, я… - Между нами есть страсть, Мэри, ты не можешь этого отрицать. Меня тянет к тебе, и тебя тянет ко мне! Что же плохого в том, что мы просто хотим узнать, к чему это может привести? – мне казалось, я говорил полный бред, но надеялся, что это сработает. – Просто попробуй, прошу… - я вновь подался вперед, приближаясь к ее губам. – Ты сможешь прекратить это в любой момент, если захочешь, ведь мы просто узнаем, почему между нами есть некое притяжение, вот и все. Но ты будешь жалеть, если сейчас отпустишь меня. - А что, если… - Никаких «если», Мария, поняла? Мы должны попробовать. И я, наконец, прикоснулся к ее губам, облегченно застонав, когда брюнетка тут же расслабила губы, позволяя мне проникнуть внутрь ее рта языком. Я не мог не радоваться, ведь мне удалось подчинить себе эту девушку, она согласилась стать моей. Я целовал ее, теперь отчетливо осознавая, что с этого момента я могу называть ее моей Марией.