Белтайн

Поздним вечером Гарри вертелся в гостиничной кровати. Он ни как не мог заснуть и не давал спать Аматеону. Вернуться в свой новый дом они не успевали, да и утром пришлось бы лететь обратно. Заверенная сделка повлияла на домовых в первую очередь, и Добби больше не отзывался на его зов. Гарри остался Гарри Джеймсом Поттером и «Мальчиком-Который-Выжил», но все завязанные на него контракты и договора развеялись. Он больше не участвовал в Турнире и не учился в Хогвартсе. Контракт со школой предстояло возобновить, но он будет уже другим. Им с Аматеоном нельзя было расставаться надолго, пока не пропадут венки, накрепко связав пару. По прогнозам целителей это случиться не раньше следующего Белтайна, так что учиться ему придется самостоятельно, прилетая в школу только на экзамены. За день они побывали в Мунго, в Гринготсе, в Министерстве, купили всем палочки и метлы. А потом Гарри дал подробное интервью журналисту «Спеллы», в котором рассказал о жизни у Дурслей и обо всех школьных приключениях, приведших к заключению сделки с фейри. Это Си… Орион Чарльз Поттер настоял. Крестный всегда хотел, чтобы его родители были похожи на родителей Сохатого, можно сказать, что его желание исполнилось. Теперь он приходился покойному другу троюродным кузеном — их родители крепко дружили и вместе подхватили проклятую драконью оспу. Гарри представил, как отреагируют на завтрашнюю газету Рон и Гермиона, и тихо захихикал. Флёр, кстати, тоже вернулась с венком и мужем — бывшим королем — который не знал рыдать ему или радоваться. Он выглядел очень несчастным, когда Флёр заявила, что сразу после турнира пойдет работать и будет обеспечивать семью, пока муж учится. Но он светился от счастья, когда она учила его летать на свежо-отросших кожистых крыльях, и совсем не боялся страшной полуптицы, в которую превратилась красавица. Аматеон вздохнул, схватил маленького мужа, уложил на грудь и стал гладить теплую солнечную кожу, сначала пытаясь усыпить, а потом плюнув на сон.

*** *** ***

Турнир Трех Волшебников выиграла Флёр. У неё в венке был четырехлистный клевер, обещающий удачу не только в любви, но и в жизни. Первыми пришли к кубку Виктор с Седриком, и тут же, с подачи болгарина, устроили дуэль. Флёр вышла с другой стороны и угодила под чьи-то чары, бросившие её на кубок. Из-за «драчливьих мальчишек» её вынесло не на трибуну, а на магловское кладбище. И там на неё напал какой-то сумасшедший. Конечно неудачно! Она же чемпион. Девушка нападавшего оглушила, потом вызвала авроров и уже они доставили её в Хогвартс. Через неделю в Пророке вышла маленькая заметка. В ней говорилось, что все обвинения с Сириуса Блека сняты, но, увы, слишком поздно — обозначенный волшебник скончался два месяца назад. А в июле та же газета коротко и сухо поведала читателям, что Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор ушел в отставку по семейным обстоятельствам сразу со всех своих должностей. На экзаменах Гарри провалил зелья и астрономию, зато трансфигурацию, историю и УЗМС сдал на Превосходно. Рон с ним снова не разговаривал, и Поттер решил, что больше не будет с ним мириться. А Гермионе было не до приятелей — в июле она улетала в Болгарию, в гости к Виктору Краму, и думала только о том, как понравиться его родителям. Аматеон был счастлив. Он вернулся в Ирландию. В ту потаенную Ирландию, куда ушла часть фейри после битвы при Таильтиу. В легендарную страну, которую американские сидхи считали сказкой. Это по сравнению с волшебной страной его мужа она была маленькой и пустующей — их Сидхен ей и в подметки не годился. А еще — он любил, был любим и впервые в жизни мог назвать себя свободным. К осени их странная семья более-менее наладила быт и обзавелись домовушкой. Орион зачаровал к местной ярмарке две летающих лодки и успешно их продал. Усна устроился клерком в махонькую администрацию при Совете Старейшин, заменявшим в Эри министерство. Адайр собирался вырастить поблизости лес и увивался за симпатичной соседкой. И, конечно, все они учились колдовать, уживаться и просто жить новой жизнью.

*** *** ***

После окончания Хогвартса, Гарри Поттер почти не появлялся в Магической Британии, а его имя покинуло страницы газет еще раньше. О Том-Кого-Нельзя-Называть лет десять вспоминали в пьяных застольных разговорах, а потом забыли. Его затмил сирийский преемник, к счастью, не зарящийся на Острова.