Белтайн

— Энервейт! — сказал чей-то взволнованный голос, и Гарри открыл глаза: — Как ты, Сохатик? В его лицо тревожно вглядывался молодой… фейри? Слишком знакомый фейри и в то же время незнакомый. — С…, — Гарри не смог назвать его даже мысленно, — Что случилось? Почему я не могу сказать твое имя? — Это ты мне скажи, что ты вписал в эту мордредову сделку? Имя это еще ничего, видишь, во что я превратился? — наигранно сердито ответил… прозвище тоже не выговаривалось. Гарри сел, оглядел крестного с ног до головы и захихикал, прикрыв рот ладошкой. — Ты не похож на Люциуса! Честно-честно! — взвизгнул он, уходя от щекотки и вскакивая на ноги. Тут же сработали чары, вложенные в мантию, и на них обрушился вал теплой, как молоко, воды. Зашевелились Аматеон и Адаир, но встать у них не получилось. Цветы все-таки выросли, крепко опутав длинные волосы сидхов. — Мордред! У кого ты покупал эту дрянь? — отплевавшись, сказал крестный, — Надеть ему задницу на голову за такую радость! Выпутывай давай любовничков, я со своими уже отмучился, повторять не хочу. — И из выпутанного сплел этот очаровательный венок? — не удержался мальчик, — Надеюсь, твое новое имя не Нарцисса. Крестный зарычал и превратился в собаку. Да, в собаку. В чудесного кремово-золотого Английского кокер-спаниеля. Мгновенно промокшего и ставшего очень жалобным. И на голове у этого пса был все тот же бело-розовый венок. Гарри сел на… в лужу и погладил крестного по длинным ушам. — Я думаю это стоит свободы. Ты считаешь по-другому? — спросил он у собаки, и та перетекла в голубоглазого мужчину с бело-серебряными локонами до лопаток и золотистой кожей. От С… старой внешности в нем осталась только мимика. — Спасай своих кавалеров, я говорю. Они же захлебнуться, — проворчал крестный. Гарри призвал палочку, подошел к Аматеону, применил Эванеско к цветам, и палочка осыпалась серой пылью. Он растерянно посмотрел на крестного и растер между пальцами мелкий, как талька, порошок. — Наверное, я изменился не меньше, — сказал он, рассеянно подав руку поднимающемуся Аматеону. Цветы из его волос исчезли. Но на мокрой макушке лежал травяной венок-корона. Кажется, из шалфея и тимьяна. Сириус сплюнул и освободил Адайра. Его палочка не устраивала фокусов. Впрочем, она и не была его палочкой. — Когда этот ливень прекратиться? — спросил крестный. — Он дает возможность хорошенько отмыться всем участникам действа. Так что, как только чары посчитают, что мы достаточно чистые для выхода в лю…, — мальчик не успел договорить. Дождь закончился, а по ним прошлись мягкие удаляющие влагу чары. Солнце поднималось над морем, и Гарри на минуту забыл обо всем кроме него. Подошел Аматеон и обнял мальчика, спиной прижав к себе. Он тоже смотрел на солнце. Стало так хорошо и спокойно, как никогда раньше. — Гарри, не хочется тебя расстраивать, но помимо моей новой внешности есть и другие последствия, — сказал крестный. Он подал ему мантию. За ночь она окрасилась в зелень с золотом и поменяла силуэт с мешковатого на приталенный, довольно элегантный. Гарри провел руками по плотному шелку и подумал, что раньше его такие вещи не волновали. Крестный начаровал большое зеркало в человеческий рост и прислонил его к огромному странному дубу, как будто сплетённому из десятка деревьев. Мальчику казалось, что ночью его тут не было, но он мог и не заметить его в темноте. Дав С… вдоволь налюбоваться на нового себя, Гарри с некоторым опасением заглянул в зеркало и облегченно выдохнул. Он был все тем же Гарри, правда без шрама и очков. И он впервые смог рассмотреть собственные глаза. Они были чем-то похожи на глаза Аматеона — складывались из лепестков. Только не каменных, а обычных. Как розетка из листьев омелы, подсвеченная то ли солнцем, то ли волшебной свечой. А кожа стала чистой, пропали шрамы, и старые, заполученные у Дурслей, и темно-розовый след от клыка василиска. На голове у него был точно такой же венок как и у Аматеона. Сплетённый из темно-зеленых трав, он был куда как незаметнее и «мужественнее» яблочного цвета в волосах крестного и Айслинга. Венки, наверное, полагались всем, но тогда почему… — Крестный. А почему у Усны и Адайра нет венков? — спросил Гарри, продолжая себя рассматривать. — Потому что они не женаты, мой драгоценный, — ехидно ответил мужчина, — Это и есть те последствия, о которых я говорил. Гарри замер, потом расколдовал зеркало и сел на его место. Он посмотрел на Аматеона, потер ладонями лицо и попытался вспомнить все, что слышал и читал о летнем браке. — Скажи мне, сказки про весенних возлюбленных такая же лажа, как про партнеров вейл? — спросил он у крестного. — Ты думаешь я исследовал сказки? — раздраженно ответил мужчина, — Откуда мне знать? Но связь крепче не бывает. Надо сходить в Мунго, узнать, на что конкретно она влияет и получить контракт. — Им же надо домой, пока костры горят, — вскинулся Гарри. Крестный ехидно хмыкнул и оскалился в подобии улыбки, а Аматеон сел рядом с мальчиком. — Королева нас отдала тебе и твоему… старшему насовсем. Нам некуда возвращаться, и брак на это никак не влияет, — сказал сидх, — Я не стал говорить тебе ночью. Боялся, что ты откажешься от сделки. Тогда бы королева постаралась сделать нашу смерть как можно более мучительной. Немного помолчав, он притянул ошеломленного мужа в объятья, зарылся носом в черные волосы и сообщил: — Я верю в сказки. Гарри посмотрел на собирающиеся над холмами облака, решил, что подумает обо всем этом попозже, подтянул валяющуюся на боку корзину и вынул зачарованную скатерть. — Си… крестный, не злись, и скажи волшебное слово. Пожалуйста, я не могу сейчас ни думать, ни действовать, — как можно жалобней попросил мальчик. — Воздвигнись! — направил палочку на скатерть мужчина, подошел к паре и сел с другой стороны от крестника, — Я не злюсь. Просто никак не могу сообразить, что со всем этим делать. Они же ничегошеньки не знают о нашем мире и ничего в нем не имеют и не умеют. Если вместе с именем я потерял и гринготские сейфы, нам тяжело придется. Гарри вздохнул, облокотился о дерево и упал навзничь. Вскочил, отступил и осмотрел провал в огромном дубе. Он вел в большую комнату странной, неправильной формы, без углов. Её далекий потолок был подсвеченной солнцем листвой, а стены - живым деревом. Она бы не поместилась внутри ствола без чар. — Постой, — попросил Аматеон, когда Гарри решился войти, — Пропусти вперед кошку.