Белые крылья, черные перья.

Как должен был начаться конец света? Глобальное изменение климата планеты? Объявление третьей мировой? А может быть вторжение инопланетных захватчиков? Были сотни теорий рождёнными гениальными умами человечества, но не одна из них не начиналась с телепатически переданной фразы. Через час семьдесят процентов населения исчезло с лица земли вместе со всеми постройками и достижениями. Всего за пятнадцать минут огромная волна живой ненависти выжгла всех, кто не был достоин жить по мнению её хозяина, а ныне нашего Повелителя и Бога — Эн Сабах Нура. Итак, наверное, стоит повествовать историю с того момента, когда мир услышал единое послание для всех и осознал его. Зазвучал вой сирены и голоса дикторов, напутствующих не впадать в панику, захватить документы и вещи первой необходимости, спуститься в бомбоубежища или подвал и переждать грядущую опасность. В теории стройный ряд граждан должен был цивилизованно пройти эту процедуру, в практике это оказалось сущим адом. Стадо ошалевших людей носилось по улицам Израиля, снося и разрушая всё на своём пути до наступления волны. Кто-то пытался найти свои документы, кто-то своих близкий, особо проворные умудрялись мародёрствовать про запас. Вскоре открылось, что не все бомбоубежища функционируют, а оставшиеся едва вместят в себя половину официального населения, не считая туристов и иммигрантов. Мэри робко жалась ко мне, сминая в руке складки льняной юбки. Толпа оттеснила нас прямо в фонтан. Стоя неподвижно в струях холодной воды, мы походили на часть каменного украшения источника, вырезанные особо умелым мастером. Мне страшно, не могу двинуться с места, припечатанная к мрамору. Страх парализует разум и шум, проносящийся по округе, кажется таким далёким и бессмысленным, а особенно бессмысленным кажется прятаться, куда-то бежать и спасаться. Разве не легче принять смерть рядом с родным человеком? Быстро и, может быть, не так болезненно, но маленький комочек оживляется и начинает дёргать меня за рукав. — Зое, Зое мне страшно, — заторможено опускаю голову, чтобы встретить обеспокоенный взгляд малышки, — что происходит? Куда все бегут? Большие серые глазки смотрят на меня с отчаянной надеждой. Вот только ответа у меня нет. Я нервно глажу её кудрявую головку, скорее стараясь успокоить не её, а себя. Как сказать ребёнку, что мы сейчас умрём? В её глазах я супер герой, старшая сестра со сверх способностями, а значит уже по умолчанию всесильна. Но мне до одури страшно, в затуманенном мозгу вспыхивает безумная идея. — Всё хорошо, Хвостик, — беру малышку на руки и прижимаю сильнее к себе, попутно расправляя лямки её джинсового комбинезончика, — я знаю как нам спастись, но пообещай, что будешь слушаться. Мэри ритмично кивает и обнимает меня, утыкаясь носом в шею. Пробираться сквозь толпу, сложно и, кажется, почти невозможно в моменты, когда надо идти против потока, но всё же добраться до аптеки удаётся без потерь, если не считать безбожно испорченных лаковых туфель, купленных на стипендию. Сама аптека выглядит тоже плачевно: мародёры уже успели разбить витрину и вытряхнуть содержимое кассы, как будто деньги помогут пережить апокалипсис. Брошенная на прилавок фармацевтическая шапочка и халат говорят о том, что продавец уже ушел и скорее всего не вернётся. Усадив сестрёнку на стойку, шастаю в ящичках и отсеках в поисках нужного лекарства. Уже почти отчаиваюсь найти, когда пачка почти сама падает мне в руки от лёгкого землетрясения. Мэри продолжает беззаботно болтать ногами, разглядывая босоножки, кажется, ничего не почувствовав. — Так-так-так, это что такое? Маленьким леди не прилично болтать ногами, — Хвостик страдальчески закатывает глаза и кривит моську, всем видом показывая, что она думает о правилах этикета, — Вот зря ты так, приличные парни не будут дружить с тобой, если будешь походить на мужланку. Впрочем, сейчас это не так важно. Смотри внимательно, моя дорогая — это волшебные таблетки. С их помощью можно перенестись в другой мир. Работают просто: глотаешь несколько, засыпаешь и просыпаешься уже в другом мире. Малышка скептически рассматривает пачку снотворного, которую я тычу ей буквально под нос, а у самой всё внутри сжимается от собственной лжи. — А почему тогда другие их не выпили? — логичный вопрос, до которого даже семилетний ребенок додумался, снова вводит меня в ступор. — Ну-у-у… Не все знают о них, — на ходу сочиняю ещё большую околесицу, краем глаза примечая, что пробегающих мимо людей становится всё меньше. Многие уже попрятались куда-нибудь, а мы всё торчим в аптеке, — а я знаю, я же почти врач. Слышала про врачебную тайну? Вот-вот. Это и есть она. Волшебные таблетки это секрет переходящий от врача к врачу. Всё, хватит пререканий — глотай. С таким же выражением глубокого скептицизма Мэри глотает две жёлтые таблетки, кривясь и бурча себе под нос «горько», даже бутылки воды нет, чтобы дать запить. Снова беру её на руки, но уже укачивая, как младенца, попутно напевая незатейливую колыбельную, которую когда-то пела нам мама. Сильное лекарство начинает действовать и малышка кулачками трёт веки, но в детских глазах начинает закрадываться подозрение. — Зое, а почему ты не пьёшь таблетки? — безумно хочется рассказать правду, сказать, что хочу дать шанс выжить хотя бы ей, но мозг расчётливо и холодно напоминает, что истерика сейчас ни к чему. — Как только удостоверюсь, что ты переместилась, последую за тобой. Наверное, прозвучало достаточно убедительно, потому что Мэри расслабилась и стала, наконец, проваливаться в сон. Убедившись, что она сладко сопит, не реагируя на внешние раздражители, я начала приводить вторую часть плана в действие. Уложив ребёнка обратно на стойку, запеленала её любезно предоставленным халатом — самое простое пройдено. От внутреннего напряжения слегка подрагивают руки и атласный бант, завязанный поверх блузки, кажется, по меньшей мере, удавкой. Приходится ослабить узел, чтобы не задохнуться от ужаса, волнами мурашек гуляющего по телу. Сильную ли дозу я дала? Сможет ли проснуться? Вопросы, чёртовы вопросы и ни одного внятного ответа. Отворачиваю рукава, чтобы было легче сосредоточится и закрываю глаза. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Мысленно зову Силу, прося защитить дорогого мне человека, и она откликается разливающимся теплом от ладоней до кончиков пальцев. Открываю глаза и медленно вожу руками над Хвостиком, укутывая, словно паук в кокон из едва заметной золотистой энергии, тщательно накладывая слой за слоем для прочности. Когда работа завешена аккуратно беру на руки получившийся круассан с начинкой в виде младшей сестрёнки. Была бы другая ситуация, может посмеялась над шуткой. Улица встречает нас гнетущим безмолвием. Кажется, что конец света уже наступил, настолько безлюдно на улицах. Само время замерло в ожидании. Кое-где слышится вой собак и жалобное мяуканье, как будто животные уже начали оплакивать ещё не умерших хозяев. Повсюду летают куски метала и обломки зданий, вырывающиеся вместе с железными сваями прямиком из земли. Неудачно уворачиваюсь и чья-то пилочка царапает до крови щёку и продолжает свой смертоносный танец в металлическом вихре — вот откуда землетрясение. Страшно, мне чертовски страшно. Паника накатывает с новой силой, и только тёплый комок в руках, счастливо улыбающийся во сне, заставляет сражаться за жизнь, не за свою, а за её. Чуть сгибаю колени, чтобы посильнее оттолкнуться от земли, и материализую из энергии крылья, не большие и не прочные. Вся основная Сила ушла на сплетение защиты вокруг Мэри. Один неуверенный взмах — тяжесть ноши притягивает обратно к земле. Мысленно молюсь всем известным богам, в висках с болью стучит только слово «пожалуйста». Ещё одна попытка взлететь оказывается более удачной — я поднимаюсь чуть выше двухэтажного здания, но этого всё ещё не достаточно, чтобы спастись из металлического вихря, и железки то и дело норовят проткнуть насквозь. Выше, мне нужно выше в небо. Дзынь-дзынь-дзынь. Перья начинают лопаться со звуком бьющихся бокалов, не выдерживая напора ветра и попадающих осколков. Теряя концентрацию, безумно машу крыльями, словно подбитая птица пытаюсь восстановить равновесие. Невероятным образом удаётся подняться ещё немного вверх. Большинство зданий и построек уже разрушено и не удаётся найти ориентир. Дзынь-дзынь-дзынь — крылья всё теряют перья, будто не зная, что они моя последняя надежда. Юбка нещадно хлещет по ногам, повинуясь, то ли порывам ветра, то ли общему безумию. Туфли давно слетели с ног, оставляя меня в одних чулках. Общую картину ужаса завершает нарастающий гул со стороны горизонта и следующая за ним ярко алая волна непонятно чего, несущаяся на встречу с невероятной скоростью. Кажется, что можно увидеть два заката: обычный закат солнца, проскальзывающий сквозь тучи и закат жизни на планете Земля. Перед тем, как нас поглощает огненная буря, где-то отдалённо в голове проскальзывает почти счастливая мысль, что всё сейчас закончится. Но моим мечтам не дано сбыться, буря оказывается вполне живой, яростной и расчётливой, со своим собственным разумом. Она обволакивала, словно желе с перцем Чили, исследуя каждый сантиметр кожи, она неимоверно жгла. Дзынь-дзьнь-дзынь — продолжали разбиваться крылья. Они окончательно исчезают, разламываясь на сотни янтарных осколков, сбрасывая меня с не большой высоты вниз. Хорошо, что никто не видел момент приземления, вышло всё совсем не грациозно, не должны леди так плюхаться своей пятой точкой на землю. Но, как говорилось ранее, не было времени на такие пустяки. Выпустив кокон из уставших рук, наваливаюсь на него сверху, защищая сестрёнку от этого ада ещё и своим телом. Сквозь полупрозрачную преграду видно, как она безмятежно сопит, только сильнее кутаясь в халат, а я лишь закусываю губу, чтобы не закричать. Волна больно проходит сквозь тело, изучая саму душу, не хочу будить её сейчас своим криком, который уже режет глотку, просясь наружу. Ещё чуть-чуть, прожить бы ещё чуть-чуть, я хочу знать, что она выжила, что мои труды и надежды не пошли крахом. Короткие волосы бьются об лицо в такт стихии и когда кажется, что сил держаться больше нет, что эта пытка никогда не закончиться, ад прекращается, на прощание лизнув жаром по спине. Сознание жалобно требует упасть в обморок, как полагается, в любой непонятной ситуации, настоящей леди. Соскальзываю с кокона на землю и чуть ли не с благоговением закрываю глаза. Сквозь пелену сна слышится голос, который предвещал погибель, теперь он торжественно приветствовал достойных жить с перерождением, что-то рассказывал о новом витке цивилизаций, призывая «детей своих» показаться новому правителю мира, да и всей этой вселенной. Картинками в голове вспыхивали образы странной пирамиды, лысого мужчины на троне и четырёх человек подле него. Что ж, прийти и поприветствовать значит. Хорошо, только пять минуточек сна и я встаю.