Напарники поневоле

You make me wanna die I'll never be good enough...you make me wanna die And everything you love...right up in the light Every time i look inside your eyes... make me wanna die The Pretty Reckless –« You Make Me Wanna Die»

Жаркий, но при этом такой нежный поцелуй, сладкий вкус мягких тонких губ пьянит, сводит с ума. Идеально шелковая и чуть влажная кожа под пальцами, хочется прижаться крепче, схватить сильнее, вцепиться изо всех сил и никому не отдавать. - Мой, только мой. Любимый… - едва слышный шепот вплетается в вязкую тишину. Тихий стон изгибающегося под ним гибкого тела, дарящего немыслимое удовольствие, переходит в крик. Соленая кожа на языке, прикусить тонкую кожу на шее и не отпускать, оставляя следы, свои метки на совершенном бледном теле. Неужели бывает так хорошо, наверное, он умер и попал в рай. *** Судорожный вдох и Люк распахивает глаза, силясь рассмотреть, что происходит, где он. Разочарованный стон сорвался с губ, когда он понял, что сладкий дурман оказался всего лишь сном. Одним из многих, но на этот раз он был таким реалистичным, настоящим. Люк до сих пор чувствовал вкус губ Тома, ощущал запах его кожи. Со своим возбуждением надо что-то делать, ледяной душ не спасает, и Люк настолько сильно хочет разрядки, что несколькими быстрыми движениями доводит себя до пика, представляя себе лицо любимого. Его закрытые от наслаждения глаза, заломленные брови, искаженный рот. Оргазм, накрывший Люка, был таким сильным, что мужчина еле устоял на ногах, пришлось ухватиться за стенку. В голове наступила приятная пустота, тело наполняла сладкая истома. Люк умиротворенно прикрыл глаза, позволяя холодным струям смыть с себя последствия постыдных ласк. Острое удовольствие сменилось диким разочарованием, граничащим с откровенной злостью. Опять Люк не выдержал, провел рядом с Томом всего несколько часов и в результате такой бесстыдный откровенный сон. Он всегда очень строго контролировал себя, свои мысли, даже взгляды. Но вот во сне, подсознание высвобождало жестоко подавленные чувства и отыгрывалось за все безумными фантазиями. Иногда сны были наполнены лишь нечеткими намеками, легкими касаниями, в другой раз, как сегодня, пылкими ласками, доходящими до жестокости. Каждый раз Люку было невыносимо стыдно. После подобных фантазий, он боялся смотреть Тому в глаза, словно тот мог обо всем догадаться по одному лишь тоскливо-виноватому взгляду. Люк был уверен, что тогда Том сразу прогнал бы его, зачем ему публицист, который не может держать себя в руках. Насколько проще все было бы, если бы Том тоже оказался геем. Но судьбе было угодно жестоко посмеяться над Люком. *** Люк влюбился в Хиддлстона в первого взгляда, причем взгляд этот был на фотографии. Несколько лет назад агентство закрепило за ним нового артиста. Едва взглянув на присланное фото, Люку показалось, что он забыл, как дышать, даже сердце застучало медленнее, останавливая время и позволяя ему потеряться в глубоком омуте мягких серо-зеленых глаз, окруженных длинными ресницами. Люк зажмурился, отбрасывая видение и разрешил себе посмотреть дальше. Юное, слишком серьезное для его возраста лицо, трагически приподнятые брови и светлые смешные кудряшки. «Ангел, - подумал тогда публицист, - с этой фотографии на меня смотрит самый настоящий ангел». Он ревниво огляделся, обычно таких юных дарований предлагали сразу нескольким публицистам, и кто-то один соглашался взять артиста под присмотр. Люк безумно испугался, что сейчас кто-нибудь раньше него согласится и отнимет это чудо. Он уже мысленно называл его своим. «Мой Том», - думал агент, поспешно оправляя свое подтверждение и молясь быть первым. Ему повезло, хотя «вести» новенького согласились все без исключения, но Люк был первым, потому Том достался именно ему. Люк помнил, как волнуясь, набрал номер артиста, и от его немного хриплого баритона закружилась голова. «Неужели в нем все так прекрасно?» – подумал тогда публицист, назначая встречу. При первой встрече, Люк восхищенно оглядел высокого гибкого мужчину, который смотрел на него со светлой широкой улыбкой. Сердце приятно затрепетало, колени отказывались держать внезапно ослабевшее тело, Люк быстро сел, пытаясь скрыть смущение. Они проговорили тогда около часа, обо всем и ни о чем конкретно. Именно тогда Люк понял, что окончательно и бесповоротно влюбился, теперь Том безраздельно владел его сердцем. Потом была первая вечеринка, Том флиртовал со всеми, и, казалось, сам смущался своего поведения. Эта странная смесь распущенности и невинности сводила с ума и пьянила не хуже крепкого вина. Люк тогда еще не разобрался в предпочтениях Тома и смел надеяться… надеяться, что у него есть шанс. Хиддлстон заигрывал и с женщинами, и с мужчинами в одинаковой мере, но потом, после нескольких бокалов, он признался Люку, что у него есть любимая девушка. Несчастному публицисту захотелось умереть прямо на месте, никогда еще он не испытывал таких сильных чувств, особенно к малознакомому человеку. Но этот артист смог покорить его сердце всего лишь парой взглядов и одной улыбкой. А теперь это же сердце невыносимо болело, болело так, что хотелось вырвать его из груди и показать жестокому Тому – вот оно, бьется, истекает кровью, бери, мне оно больше не нужно. Каким-то чудом Люк сумел скрыть свои эмоции, напился до невменяемого состояния и привел домой какого-то случайного парня, тоже кудрявого и стройного. Пытался забыться, но ни алкоголь, ни секс, не давали столь долгожданного избавления. Постепенно Люк научился жить с этой болью, смирился с ней, теперь ему казалось, что царапающий ноющий холодок всегда был частью его души. Однажды он даже попытался отказаться «вести» Тома, но, только отправив ему письмо, тут же отозвал обратно. Он не мог так поступить, пусть он страдает, но жить, не видя лица Тома, его глаз, улыбки, казалось совсем невыносимым. Том стал смыслом жизни Люка. Главное, чтобы он был рядом, его ангел. А потом, неожиданно, ангел перестал быть таковым. Он с головой окунулся в омут страстей и запретных удовольствий. Люк не понимал, что случилось с любящим всех и вся артистом, светлая улыбка исчезла, скорее его оскал напоминал презрительную и мрачную усмешку, которая была так к лицу Локи. Том словно сорвался с цепи, начал жить по принципу «здесь и сейчас» - беспорядочные связи, Том стал завсегдатаем закрытых клубов с не самой лучшей репутацией. Люку даже показалось, что однажды он видел, как Том выходит в уборную с маленьким белым пакетиком, когда он вернулся, глаза подозрительно блестели, губы растягивались в радостной улыбке, он словно безумный танцевал всю ночь, а потом удалился сразу с двумя моделями. Публицист пытался узнать, в чем дело, старался урезонить зарвавшуюся звезду, но каждый раз натыкался на глухую стену. «Это тебя не касается, со мной все в порядке», - следовал неизменный ответ, и уголки губ артиста растягивались в неестественной улыбке. И Люк снова смирился, как и прежде, он только старался скрывать от журналистов похождения восходящей звезды, контролировать все публикации и фотографии. Он заботился о своем любимом, как только мог, а тот даже не замечал его метаний и мчался под откос с бешеной скоростью, отпустив тормоза. *** Люк поежился, он замерз, погрузившись в воспоминания, холодные струи нещадно хлестали по лицу и плечам, кожа покрылась мурашками. Наскоро растершись полотенцем, Люк уселся перед телевизором, бессмысленно переключая каналы и перебирая в голове список дел. Он назначил несколько интервью с Томом для некоторых изданий, проверил список вопросов, чтобы избежать конфуза случившегося в Испании. Он до сих пор краснел, вспоминая вопрос о том, какие трусы предпочитает мистер Хиддлстон, надо же, какие вещи, оказывается, заботят поклонников. Тогда Том и сам неслабо смутился, но как всегда очаровательно вышел из положения. Кажется, в этот раз все пристойно, немного шуток, много комплиментов, все как любит Том. Люк расслабленно откинулся на спинку дивана, интересно, с которой из интервьюеров мистер Хиддлстон решит провести ночь? Привычно затолкав ревность поглубже, Люк отвлекся на звонок телефона. Звонил Том. - Люк, - голос артиста был прерывист, словно тот куда-то долго бежал, - я еду в больницу… - Что случилось? – перебил Люк. Он слышал какие-то голоса, звуки сирен, визг тормозов. Что там происходит? - Нет времени объяснять. Приезжай. И Том сбросил вызов. Люк бросился одеваться, бестолково хватая вещи. Он не мог ясно мыслить от волнения. С его Томом что-то случилось. Не зря, ему с самого начала не нравилась эта затея с полицией, это могло быть опасно, Том тоже был не рад, правда, по другой причине. Но его заставили, а теперь он мог пострадать! Вспоминая его срывающийся голос, Люку становилось по-настоящему страшно и больно. Он практически бегом выскочил из номера и рванул к выходу.