Три месяца спустя
Молодой мужчина сидел на диване, буравя невидящим взглядом стакан с виски. Это был третий стакан за вечер. Уже несколько недель подряд каждую пятницу он «отмечал» годовщину расставания с любимой женщиной, напиваясь в своей холостяцкой квартире до беспамятства. Остальное время он старался держать себя в руках, с головой погружаясь в работу. Он пропадал в офисе все выходные, сидел за бумагами до изнеможения, чтобы, поднявшись в свою квартиру, упасть и мгновенно вырубиться. Он перестал посещать какие-либо светские мероприятия и даже отказывался от встреч с друзьями. Ведь любая передышка от работы стоила ему мгновенного возвращения мучительных мыслей и воспоминаний. Однако сегодня впервые за долгое время он ждал гостью. Гостья опаздывала и мужчина раздраженно поглядывал на наручные часы. Наконец раздался долгожданный звонок в дверь, и мужчина, оставив стакан с виски на подлокотнике, отправился ее открывать. — Паршиво выглядишь, Итон, — с порога произнесла посетительница. — И пахнет от тебя паршиво. Ты в курсе, что пить в одиночестве — прямой путь к алкоголизму? — Именно поэтому я и пригласил тебя составить мне компанию. — Извини, но я пас. Байк и алкоголь — несовместимые вещи. — Ты ездишь на мотоцикле в декабре? Ты свихнулась, Линн? — Ой, только не надо читать мне мораль, начинающий алкоголик. Сама как-нибудь разберусь. Зачем позвал? Тобиас жестом пригласил гостью пройти в гостиную. Когда они сели, Итон взял в руки недопитый стакан и, собравшись с духом, начал говорить: — Как она? — Трис? — дождавшись кивка головы Тобиаса, Линн продолжила: — Много работает, как обычно. Уверена, что Лос-Анджелес она видит только из окна машины. Но с завтрашнего дня мы это исправим. — С завтрашнего дня? — Да, я лечу к ней завтра. Правда, всего на три дня. В понедельник в ЛА будет проходить мастер-класс одного крутого французского кондитера. А потом мне, увы, придется вернуться. Я же теперь работаю помощником главного кондитера в одной из наших забегаловок. — С трудом верится, что ты действительно работаешь. — И не говори! Сама в шоке. — Передашь это Беатрис? — Тобиас протянул Линн белый конверт, лежавший рядом с ним на диване. — Это письмо. Мне очень важно, чтобы она его прочла. — А не проще послать ей e-mail? — Она добавила меня в черный список. — Что? Трис сказала, что вы решили не поддерживать свои отношения на расстоянии, мол, это бесперспективно и бла-бла-бла. Но я и не подозревала, что у вас все так плохо закончилось. — Беатрис сказала, что мы расстались из-за ее отъезда? — Ну да. Я еще пыталась ее образумить, но не получилось. А что у вас произошло? — Хм-м… — Тобиас положил руку на заднюю часть шеи и прикрыл глаза. — Много всего. И, наверное, именно я виноват, что все так вышло. Только понял это не сразу. А теперь она не отвечает ни на мои звонки, ни на мои письма. — Так отправляйся в ЛА. — Я не выдержу, если она снова меня оттолкнет. Это слишком. — Что ты сделал? — Пусть Беатрис тебе расскажет, если захочет. Только умоляю, заставь ее прочитать это письмо. Умоляю. — Ладно-ладно. — Это очень важно. Ты даже не представляешь, насколько.***
Как всегда Беатрис проснулась рано. Морщась от слишком навязчивого калифорнийского солнечного света, она неуклюже встала с кровати и зашторила окна. Привыкшую к естественной смене времен года жительницу Чикаго спустя три месяца стала раздражать неизменная летняя погода Лос-Анджелеса. Если поначалу Беатрис с удовольствием все выходные проводила на пляже, то теперь она не испытывала никакого желания туда идти. Хотя по-прежнему отвечала согласием на приглашения новых друзей провести время у океана. Как правило, выходные она проводила в кругу своих коллег и друзей, но сегодняшний уикенд должен был стать исключением. Впервые с момента ее отъезда к ней в гости должна была приехать одна из ее сестер. Быстро позавтракав, Беатрис поспешила к своей машине и отправилась в аэропорт. Несмотря на то, что Беатрис безумно скучала по своим родным, они все реже общались по телефону и интернету. У каждого была своя жизнь, которая забирала львиную долю времени. Беатрис знала лишь общие сведения о том, что происходило дома, и теперь надеялась, что Линн предоставит ей полную информацию. Сама Трис полностью окунулась в новую жизнь, стараясь вычеркнуть из памяти жизнь предыдущую. Она, как и всегда, много работала. Но, к сожалению, работа ей совершенно не нравилась. Ей, всегда мечтавшей о карьере адвоката, было скучно с утра до вечера составлять бесконечные договоры и уставы. И Трис настолько сильно желала поскорее отделаться от этой рутины, что перевыполнила план на несколько месяцев вперед. И через неделю она должна была принять важное решение. Так как Итон-Фрост-Джонсон в лице Маркуса рассчитывали, что Трис проведет в ЛА от шести до десяти месяцев, они по-прежнему не имели возможности предоставить ей место. И Беатрис теперь могла либо согласиться на предложение Амара Бахари стать постоянным юристом в его компании, либо ей предстояло искать новую работу. Беатрис склонялась ко второму варианту. Хотя ей и не нравилась работа в ее нынешней компании, она была в восторге от коллектива и от начальника. Таких неформальных и теплых отношений между коллегами не было даже в Итон-Фрост-Джонсон. Многие из сотрудников стали ее настоящими друзьями. И она собиралась и дальше оставаться в Лос-Анджелесе и попытать счастья в одной из крупных адвокатских контор города, надеясь, что со временем привыкнет к вечному лету. Беатрис ни разу не пожалела о своем решение покинуть Чикаго. Почти сразу, как она сошла с трапа самолета, ей стало легче дышать. Когда над ней больше не довлела перспектива неминуемого скорого возвращения в родной город и неизбежной встречи с Тобиасом, она смогла найти в себе силы начать все с чистого листа и жить полной жизнью. Беатрис старалась не сидеть дома, постоянно где-то бывала. Она даже сходила на пару свиданий, которые ничем не закончились. Каждый раз когда парень пытался поцеловать ее на прощание, Беатрис отворачивалась и отказывалась от следующей встречи. Даже отчаянно этого желая, она все никак не могла выкинуть Тобиаса из своего сердца, и перспектива оказаться в объятиях другого мужчины была ей отвратительна. Но Беатрис надеялась, что рано или поздно все закончится.***
На выходных Линн и Беатрис так и не удалось побыть наедине. Новым друзьям Трис очень хотелось познакомиться с ее сестрой, и они не оставляли в покое девушек ни на минуту, устраивая им экскурсии по городу и придумывая всевозможные развлечения. Время сёстры проводили весело, но Беатрис часто ловила на себе осуждающий взгляд сестры, которому не могла найти объяснение. Нормально поговорить сестрам удалось лишь в день отъезда Линн. Сразу после мастер-класса Беатрис отвезла сестру в аэропорт. До рейса оставалось еще несколько часов, и девушки расположились в небольшом кафе, чтобы поговорить. — Уф, дома много всего происходит. С чего бы начать, — Линн приступила к рассказу о домашних новостях. — Во-первых, Марлен забросила свои онлайн-курсы, потому что ей надоело. Хотя я думаю, что вся причина в недостаточном количестве серого вещества в черепной коробке. Вообщем, теперь она пытается выбить у папы денег на то, чтобы отправиться в Нью-Йорк. Хочет стать моделью. — У папы будет инфаркт, если она действительно ей станет. — Зато мама в восторге. И они каждый вечер вдвоем с Марлен обрабатывают папу. Папа пока держится, но не уверена, что он сможет выдержать оборону до конца. — А как же Юрайа, которого она так хотела поразить? — Марлен с ним поругалась. И больше не желает о нем слышать. — И хочет отправиться в Нью-Йорк? Там ведь живет Юрайа. — Как мы с тобой знаем, логика у Марлен была не предусмотрена изначально, еще на этапе зачатия. Так, во-вторых. Мама, помимо горячего желания сделать из нашей дурочки модель, хочет организовать собственный благотворительный фонд. Она еще не решила, на какое именно благое дело будет собирать деньги. Правда, это не мешает ей делиться своей гениальной идеей со знакомыми и доставать папу. — Очень на нее похоже. — В-третьих, Роберт оказался башковитым парнем. Папа им жутко доволен. Роберт что-то там смог оптимизировать и что-то там сделать такого, из чего я не поняла ни слова. Но суть в том, что «Amity» окончательно преодолела кризис и вот-вот вернет себе прежние позиции. Им даже удалось договориться о каких-то важных поставках. — Я очень рада это слышать. Роберт вновь стал любимцем нашей семьи, на этот раз по действительно стоящей причине. — Но вот с Эриком они не ладят. Не знаю, в чем именно дело, но когда Роберт к нам заходит, они готовы придушить друг друга. От папы, ясное дело, ничего не узнаешь. — А как Эрик работает? — Папа не в восторге. Но три не самые умные женщины из нашей семьи так его опекают и так им восхищаются, что, если вдруг его уволят, дома случится армагеддон. — Ты от него, как я понимаю, уже не в восторге. — Я особо и не была. А теперь он меня бесит. Он постоянно торчит у нас дома: завтракает, ужинает. На выходных вообще не вылезает от нас. Кристина смотрит ему в рот. Противно. — Как Кристина работает? — Все так же строит остальных секретарей и требует себе личный кабинет. Папа недавно обмолвился, что хочет подыскать ей мужа, чтобы она оставила в покое несчастных сотрудников «Amity». — И превратилась в нашу маму. — Это в любом случае неизбежно. — Линн, ты странно себя ведешь. Говоришь со мной так, будто я тебя чем-то обидела. — Я на тебя злюсь. — За то, что я уехала? Я думала, это уже… — Я злюсь из-за Тобиаса. Ты тут радуешься жизни: гуляешь с друзьями, флиртуешь с другими парнями и совсем о нем не думаешь. Ты считаешь это нормальным? — Ты предпочла бы, чтобы я с утра до вечера рыдала в подушку и рвала на себе волосы? Я просто хочу жить нормальной жизнью и надеюсь устроить со временем свою судьбу! И не собираюсь мучиться из-за человека, который этого не стоит! — Тобиас любит тебя! Ты бы его видела: бледный, с кругами под глазами, начал выпивать. По крайней мере, когда я видела его, он точно успел вылакать половину бутылки. — Ты его видела? Когда? — За день до отъезда. Он попросил передать тебе письмо. И просил, чтобы ты обязательно его прочитала. Линн извлекла из рюкзака уже потрепанный белый конверт и протянула его Трис, но та оттолкнула его. — Я не собираюсь это читать. Можешь вернуть ему при встрече. — Я не знаю, почему вы на самом деле расстались. Но Тобиас очень переживает и винит себя в вашем разрыве. Неужели ты не можешь сделать такую малость, как прочесть письмо? Когда ты стала такой бесчувственной? — Именно потому, что я не бесчувственная, я и не хочу читать его писанину! Я только-только начала все сначала! Но нет, ему надо вновь сделать мне больно! Заставить меня вновь все пережить. — Да что же такого произошло?! Ты можешь мне сказать, наконец?! Почему ты отвергла такого замечательного парня?! — Этот замечательный парень заставил Зика бросить Шону, чтобы тот женился на его сестре! Довольна?! — бросив это, Трис вскочила со своего места и выбежала из кафе. Линн сидела, как громом пораженная, переваривая услышанное. Придя в себя, она быстро положила деньги на столик и вскочила на ноги. Заметив заинтересованные лица других посетителей кафе, которые стали невольными свидетелями их слишком эмоционального разговора с Трис, Линн показала средний палец и вышла из заведения. Через пару минут она уже догнала сестру. — Что за бред ты несешь? Кто тебе это сказал? — Не важно. Тобиас это подтвердил. Он подтвердил, что убедил расстаться Зика с Шоной, глядя мне прямо в глаза. — Это… это все как-то стрёмно, я не спорю. Но к вам-то это какое отношение имеет? — Ты говоришь, как Тобиас. Неужели ты думаешь, что я смогу быть вместе с Тобиасом после этого? Спокойно и дружелюбно общаться с его сестрой и Зиком, зная, как больно Шоне? — Это паршиво, не спорю. Но Шона обычно быстро отходит. Она бы на тебя не злилась. — А я бы на себя злилась, тем более, что Шона до сих пор переживает. У нее такой безжизненный голос по телефону… И как можно быть вместе с человеком, который чувствует себя повелителем чужих судеб? Мне вполне хватает примеров Зика с Шоной и бедного Эрика, которого Тобиас оставил ни с чем. — Насчет Шоны все действительно паршиво, но я уверена, что все обстоит как-то иначе. Нельзя же заставить дееспособного совершеннолетнего мужика жениться на девушке, которую он совсем не любит! Сама подумай — сейчас же не средневековье! А если Зик такой бесхарактерный мудак, то Тобиас сделал Шоне одолжение. — Да он просто герой! — И насчет Эрика. Мне кажется, он не тот, за кого себя выдает. И ситуация с ним совсем не такая однозначная. Я попробую разговорить Роберта. — Делай, что хочешь. — Трис, прочитай письмо. Тобиас умолял об этом. Прочитай. Не сегодня, не завтра. Прочти, когда будешь готова. Я тебя очень прошу.