Ложное впечатление

      Трис с надеждой посмотрела на электронное табло, но на нем не было никаких изменений. Напротив рейса Даллас — Спрингфилд стояла все та же надпись: «Задерживается». Вместо предполагаемых полутора часов Трис провела в аэропорту Форт-Уэрт уже пять. Из-за поломки самолета ее рейс бесконечно откладывался, и это начинало сводить с ума. Пробормотав себе под нос, как она ненавидит рейсы с пересадками, Трис встала со своего места и вновь отправилась бродить по зданию аэропорта.       Еще два дня назад она собиралась принять предложение Амара Бахари о постоянной работе в качестве главного юриста, а теперь ждет, когда же, наконец, починят самолет, который увезет ее в крошечный Спрингфилд, имеющий постоянное воздушное сообщение только с тремя городами. Даром, что это административный центр крупного штата. В жизнь снова ворвались ветра перемен, и сопротивляться им не было возможности.       Трис не особенно расстроилась из-за того, что ей пришлось покинуть «Beyond the wall» — она собиралась войти в постоянный штат компании лишь на время, чтобы параллельно искать работу мечты в адвокатских конторах. Однако расставаться с Лос-Анджелесом было по-настоящему жаль. Но поступить иначе Трис не могла.       Через три дня после отъезда Линн — за день до того, как Трис должна была дать свой ответ мистеру Бахари, — позвонила Шона и попросила срочно приехать. Старшая сестра толком ничего не объяснила, лишь повторяла, что ей необходима помощь и что это очень срочно. И Трис, быстро уладив все свои дела, помчалась в Спрингфилд.       Делая очередной круг по залу ожидания, Беатрис гадала о причине, по которой она понадобилась Шоне. Последние три месяца сестры общались мало, ограничиваясь телефонными разговорами раз в неделю, которые старшая старалась побыстрее завершить. Трис списывала это на то, что Шона так и не оправилась после предательства Зика и боится, что речь зайдет именно о ее горе-возлюбленном. И Трис никогда не давила на нее, искренне желая, чтобы сестра восстановила свое душевное равновесие. Именно по этой причине она так и не рассказала Шоне о ее последних встречах с Тобиасом. И о письме.       Письмо она так и не прочла, но постоянно носила его при себе. И сейчас оно лежало в кармане ее куртки, уже изрядно потрепанное. Прислонившись к широкому окну, открывающему вид на взлетную полосу, Трис в который раз за эту неделю достала измятый конверт и провела по нему рукой. Все эти дни ей не хватало смелости ни выкинуть его, ни прочесть. Не терпевшая малодушия Трис злилась на себя, злилась на Тобиаса, но больше всего злилась на Линн. Поведение средней сестры еще в Чикаго казалось ей подозрительным, но только теперь кусочки пазла начали складываться. Не было никаких сомнений в том, что Линн знает о Тобиасе намного больше, чем Трис предполагала, и это почему-то приводило последнюю в бешенство.       Трис бросила еще один взгляд на электронное табло — посадку на рейс так и не объявили. Вздохнув, девушку поплелась в ближайшее кафе, чтобы скоротать время. То, что все еще продолжает сжимать в руке конверт, она заметила лишь тогда, когда потянулась к кружке с кофе, поставленным перед ней официантом.       Положив письмо перед собой, Трис пригубила кофе и, глубоко вздохнув, быстро распечатала конверт.       «Дорогая Беатрис!       Прости, что вновь беспокою тебя. Я знаю, что ты ничего не хочешь обо мне слышать. Ты была достаточно красноречива в своих объяснениях. Но иначе я не могу. Мне больно знать, что где-то далеко ты плохо думаешь обо мне. Пусть я и сам виноват в этом.       В этом письме не будет заверений в моей любви и просьб вернуться, хотя мне безумно этого хочется. Здесь я расскажу свою версию событий, которые нас разлучили.       Самым главным моим проступком стал разрыв между моим другом и твоей сестрой. Как я говорил ранее, я действительно приложил к этому руку. Я не руководствовался какими-либо эгоистическими мотивами, хотя тебе сложно будет в это поверить. Все, что я сделал, было ради благополучия моего лучшего друга и его семьи, которую я знаю много лет и искренне люблю. „Divergent“ поступило предложение о сотрудничестве с одной из крупных европейских фирм. Контракт предполагал длительное пребывание в Европе одного из членов семьи Педрад и имел довольно жесткие условия. Одними из ключевых условий были запрет покидать пределы Старого Света до окончания запуска проекта и полное отсутствие личной жизни. Как бы дико все это ни звучало, в остальном контракт был просто подарком судьбы, тем более, что Педрады давно мечтали о выходе на Европейский рынок. По понятным причинам самой подходящей кандидатурой для участия в проекте стал Зик. И моя вина заключается лишь в том, что я убедил его в том, что твоя сестра не стоит выгодного контракта, что спустя короткое время он наверняка в ней разочаруется и будет жалеть, что упустил возможность. Я знаю Зика всю свою жизнь и поэтому не сомневался в правильности своего решения. На моих глазах он влюблялся множество раз и так же быстро остывал к своим избранницам. Поверь, я не ставил себе целью разрушить счастье твоей сестры, я лишь ускорил закономерный финал их отношений. Хотя вынужден признать, о чувствах Шоны я действительно не думал. Для меня исчезновение Зика из ее жизни без каких-либо объяснений стало шоком, поскольку прежде он никогда не избегал серьезных объяснений. Мне искренне жаль, что все это причинило Шоне такие страдания. Я могу лишь надеяться, что со временем все наладится.       Теперь я должен перейти к самой сложной для меня теме, которую вот уже почти три года я стараюсь вычеркнуть из своей памяти. И эта тема связана с Эриком Фростом. Я знаю, что вы с ним сдружились, правда, раньше я не предполагал, что настолько близко. Из твоих слов я сделал вывод, что Эрик даже поделился с тобой своей версией тех событий, которые привели нас к сегодняшнему положению вещей. Я не знаю, что именно Фрост наговорил тебе, но могу с уверенностью утверждать, что ты выслушала от него всего лишь выдуманную им сказку. Поскольку, узнай ты правду, всю целиком, ты никогда бы не подпустила к себе близко Эрика Фроста.       Оба моих деда и двоюродный дед Эрика, как тебе хорошо известно, много лет назад основали Итон-Фрост-Джонсон. У Джонатана Фроста никогда не было семьи за исключением непутевого младшего брата Клиффа, алкоголика и наркомана, который закончил свою жизнь в каком-то грязном притоне. Сын Клиффа Джеймс также не был примером добропорядочного гражданина — выпивка, женщины, скачки. Одному богу известно, как при таком образе жизни он умудрился жениться и обзавестись ребенком. Когда Эрику было три года, Джеймс задолжал крупную сумму какому-то мафиози. Так как старый Фрост отказался дать племяннику денег, того вскоре убили вместе с супругой, а Эрик остался в живых лишь благодаря тому, что в тот день был в гостях у соседей.       После произошедшего старый Фрост забрал мальчика к себе и, насколько позволяла ему работа, начал заниматься его воспитанием, рассчитывая вырастить себе достойного наследника. С этого времени Эрик стал постоянным гостем в нашем доме. Мы проводили вместе все праздники и все каникулы, учились вместе в школе и даже поступили вместе в Колумбийский Университет.       Вынужденная неразлучность и постоянные разговоры родных о нашем будущем совместном управлении компанией не оставили нам выбора — мы с Эриком стали приятелями. Но дружбы между нами никогда не было. Даже учась в одной школе и университете, мы вращались в разных компаниях, пересекаясь лишь время от времени.       Но с моей сестрой Тори у Эрика всегда были более близкие отношения, которые в итоге привели к их помолвке. Фрост никогда не любил мою сестру. Она была всего лишь удобной партией, которая помогла бы ему со временем завладеть большинством акций Итон-Фрост-Джонсон. К тому же этот брак горячо приветствовался моим отцом и старым Фростом, которые хотели сделать свое детище по-настоящему семейным бизнесом. Увы, Тори воспринимала все происходящее не как удачную сделку.       Сейчас, оглядываясь назад, я ясно вижу, что в их отношениях все было не так. Я не перестаю корить себя за то, что был так слеп к очевидному. Но в то время меня больше занимал я сам и моя личная жизнь.       Но оставим сожаления в стороне и перейдем к сути. Сразу после окончания университета мы с Эриком приступили к работе в Итон-Фрост-Джонсон. Так как мы работали вместе и он был помолвлен с моей сестрой, мы стали проводить намного больше времени, чем прежде. Как ты уже знаешь, я тогда тоже собирался связать себя узами брака с Нитой, поэтому чаще всего мы встречались на двойных свиданиях, которые организовывали наши невесты, быстро нашедшие общий язык. Также мы вчетвером регулярно бывали у моей матери, внезапно вспомнившей о существовании своих детей.       Эвелин активно помогала с подготовкой к свадьбе, которая планировалась как двойная. Правда, она заметно предпочитала нашему с Тори обществу Ниту и Эрика, аргументируя это желанием получше узнать половинок своих драгоценных детишек. Тогда это казалось трогательным и милым.       Истинное положение вещей раскрылось совершенно случайно. Тори с Эриком уже начали жить вместе. И моя сестра, будто героиня банальной дешевой мелодрамы, однажды пришла домой раньше и застала своего обожаемого жениха в постели с другой женщиной. Этой женщиной была Эвелин.       Тори сразу же отправилась ко мне домой, но застала там лишь Ниту. Считая будущую жену брата своей подругой, сестра сразу рассказала той о случившемся. Нита молча налила ей стакан виски и отошла в другую комнату позвонить.       Дальнейшие события Тори не помнит. Она пришла в себя в реанимации, чудом выжив после того, как вылетела на машине в озеро Мичиган. Анализ крови показал высокое содержание алкоголя и наркотиков.       Задействовав все наши связи, отец и старый Фрост вскоре смогли раскрыть детали произошедшего. Как выяснилось, Эрик довольно долгое время состоял в связи с моей матерью, которая щедро оплачивала его карточные долги и проигрыши на скачках. А моя драгоценная невеста их покрывала, так как Эвелин шантажировала Ниту ее многолетней работой в эскорт-услугах, которой она занималась даже после того, как мы начали встречаться. Разумеется, я понятия ни о чем не имел.       Нита, Эвелин и Эрик попытались убить Тори, чтобы их тайны не вышли наружу. Увы, к ответственности привлечь не удалось никого. Старый Фрост и отец боялись огласки. А Тори отказалась свидетельствовать в суде, уехав в Австралию сразу после выписки из больницы и ни разу за прошедшие три года не вернувшись назад.       Постепенно стали вскрываться другие подробности жизни Эрика: многочисленные „долги чести“, проигрыш его доли в Итон-Фрост-Джонсон, махинации со счетами компании, хранение наркотиков. Старому Фросту непросто было уладить то, что натворил его внучатый племянник.       Вслед за Тори Чикаго покинули все фигуранты этой истории. О дальнейших событиях ты уже осведомлена. Думаю, теперь для тебя лишение Эрика наследства не кажется столько нелогичной несправедливостью.       Беатрис, я верю в твою порядочность, поэтому и решился тебе обо всем рассказать. Я знаю, что ты сохранишь в тайне эту черную историю, которую моя сестра до сих пор не смогла пережить. Люблю тебя. Тобиас».

***

      Беатрис перечитывала письмо множество раз, снова и снова испытывая целый калейдоскоп эмоций. Ни о чем другом, кроме содержания письма, она не была способна думать.       Первая часть послания не особенно тронула Трис, продолжавшей считать Итона главным виновником разбитого сердца Шоны. Хотя первое зерно сомнений в однозначности ситуации уже было посеяно, и оставалось лишь ждать, когда Трис сможет взглянуть на ситуацию иначе, оставив в стороне обиду и предвзятость.       От второй части Беатрис пришла в ужас. В первое мгновение она решила, что все описанное наглая ложь. Но перечитывая раз за разом въевшиеся в память строчки, она начала находить несоответствия между поведением Эрика и его словами. Многие белые пятна в истории ее знакомства с Фростом обрели цвет. И Беатрис обрушилась на саму себя с упреками за такую неосмотрительность.       Когда самолет наконец-то приземлился в Спрингфилде, у Трис созрел план действий. Первым делом она планировала вызвать Линн, чтобы вместе с ней и Шоной решить, как убрать Эрика Фроста подальше от их семьи.       Поездка до дома, в котором Шона снимала квартиру, казалось, тянулась бесконечно. Слишком дружелюбный и разговорчивый таксист не замолкал ни на минуту, и обычно вежливая Трис еле сдерживалась от того, чтобы познакомить беднягу со своим запасом нецензурной лексики.       Когда такси прибыло, наконец, по адресу, Трис, сунув таксисту деньги и проигнорировав его предложение о помощи, подхватила чемоданы и почти бегом бросилась к нужной квартире. Не убирая палец с кнопки дверного звонка, она уже готовилась с порога огорошить сестру неприятными новостями. Но когда дверь открылась, Трис не смогла произнести ни слова.