Том милый Том

Первую звали Чарли. Ага, тоже не девочка. Я так понял, Чарли был ниже меня. Нет, не «ещё ниже», сказал же, что я нормального среднего мужского роста. А Чарли был ниже среднего. Когда-то, лет в двенадцать он пожалел тупого спортсмена и предложил ему свою тетрадь для списать. В итоге списал у него сам, но заполучил интерес Роя. И тот начал с ним ту же игру, что и со мной. Я просто называю это «игра», но не считаю, что он играл. Просто ему было чуть меньше тринадцати, его привлекал парень, чего не могло быть, тем более, этот парень шарахался от него, как от призрака. Поэтому аккуратно, тонко, без пошлости. Никаких признаний. Никаких прикосновений, которые можно расценить как домогательство. Вдруг, это не взаправду, и всё рассосётся? А когда не рассосалось – то если напугает странным, как жить ребенку? А самому? Нет, лучше создать условия, показывать свой интерес, но не навязывать. Не насиловать. В конце концов, это его личные чувства, и они вовсе не обязательно должны быть взаимны. Они, вроде как, дружили, Чарли даже читал для него вслух во время тренировок, а Рой тем временем нарезал круги, сверкая серым плавником, постепенно всё больше удостоверяясь в своих предпочтениях. Возникал перед Чарли то тут, то там, и, думаю, пугал его этим до полусмерти. Я вполне понимаю парнишку: так и представляю плотоядный взгляд, нависающий с небес. Мурашки. Брр. Я вытерпел месяц, но я знал, кто я. А бедняге Чарли досталось беды на два года. Он-то как выжил? Как не допустил случайного прикосновения, которое спустило бы пружину ожиданий рыжего маньяка? Помню кафель, помню своего кита, помню облегчение и радость в его глазах, сменившиеся недоумением, когда я, несмотря на недостаток пространства, прямо на месте начал восстанавливать убитые им мышцы. Если это накопилось в нем всего за месяц ожидания, то что Рой сделал бы с Чарли после двух лет? А я предположу. Тузика знаете? С Грелкой знакомы? Такая вот печальная история. Тузик, наверное, тоже очень долго терпел. Я знаю своё тело от и до. И я очень пластичный. А ещё у меня шикарная интуиция тела, когда мозг свободен. А так как тот вылетел практически сразу, стоило Рою сгрести меня в охапку, то моё тело прекрасно работало на неведомых разуму рефлексах, само себя спасая, пока Рой выражал на мне свои самые что ни на есть глубокие чувства. Поэтому я считаю, что малышу Чарли очень повезло в том, что первая любовь Роя осталась безответной. Мальчишка прятался от своего счастья, где только мог, и иногда даже мой «суперэмпат» понимал, что искать его не стоит. Но в то же время, не убегай Чарли, а заколоти кулачками по наглому фейсу доставалы, пни в коленку, или просто разревись в его широкую грудь, он бы избавился от него гораздо быстрее. А так оно длилось до тех пор, пока на одной из игр Рой не отвлёкся на свою безответную любовь, в кои-то веки стоящую в передних зрительских рядах очередной игры, и не пропустил подножку, когда Чарли выкрикнул его имя, что было нонсенсом само по себе. Вполне возможно, подножка была случайная, но упал Рой неудачно. И сверху на него упали тоже неудачно. Правда, только для него. Очнулся он после операции через два дня. Потом вынужденное безделье в больнице, затем попытки тренировок, утешения тренера, которого самого впору было утешать, реабилитационные центры, побег оттуда и депрессия. И телефон на визитке какого-то заштатного фитнес-клуба, который, можно подумать, мог помочь там, где целый центр не справился. Но слово есть слово, и так Рой оказался моим подопечным. Мне же позвонили из серьёзной спортивной организации, и очень убедительно попросили, чтобы я взял индивидуального клиента. Даже и не знал, что так знаменит. Рой забавно всё это вспоминал – развалился поперёк моего прикроватного коврика, а я свисал с края постели, такой своеобразный тет-а-тет, сосулька и сугроб. - Говорю, мне нужен тренер по имени Том. И этот шибзик, такой, отвечает «Том - это я». Да какой он Том, если Том – йог-чудотворец, который, по словам тренера, единственный из всех может поставить меня на ноги? Этот пацан? Вот эта наглая морда с улыбкой святого дебилоида? Увольте! По-моему, я его за это царапнул, хоть его речь – явное моё негативное влияние на его книжный английский, а он стянул меня вниз, и я нехило приложился о каменную гряду его тела. - Но руки у этого дебилоида были что надо. Ласковые-преласковые. – А сам свои на мне сводит. – И голос спокойный, как рассвет. А когда ты рядом занимался этими своими шевелениями, глухой ко всему, но всё замечающий, я, кажется, даже начинал понимать, что ты имел в виду, твердя об осознании движений. И, вот незадача, Чарли полностью вылетел у меня из головы. Я ветреный подонок. Да, два года безответно сохнуть – куда как ветрено. И, кстати, Чарли его даже не навестил ни разу, пока тот болел. Вот такая получилась первая любовь. Она мне не очень нравится, заметно? Хотя... Мне и жаль Чарли, и я благодарен ему, и ещё много разных чувств. И стукнуть хочется и поклониться, что раскрыл предпочтения Роя, чтобы тот смог заинтересоваться уже мной. Или просто познакомиться и посмотреть на того, кто первый держал в руках сердце Роя. Удастся ли мне делать это так же долго? Поэтому, наверное, не стоит ревновать его к девушкам. По сути, я к ним и не ревную. Просто бешусь оттого, что если он на них и не поведётся, они всё равно поведутся на него. Мне уже несколько раз пытались проредить растительность на голове, и то, что я говорил про выцарапывания – тоже было. Точнее, попытки. Оказывается, лежать на полу, тесно прижимая к себе девичье тело в убойном захвате джиу-джитсу, страсть какие интересные ощущения. Пусть это женский спорт, но против женщин он тоже эффективен. Должен сказать, честно старался никого не покалечить. Не исключено, что и лечить потом пришлось бы их самому. Вот радости. Но девочки всё поняли быстро. Вот Рой, вот Том, они вместе. Любоваться можно, трогать нельзя. Парней это тоже касается. Иногда, бывает, строят глазки, скорее в шутку, чем всерьёз, но к ним почему-то не ревную совсем. Если что, Рой сам им в рожу засветит – на мальчиков его рыцарский инстинкт не распространяется. Есть, конечно, жуткая вероятность, что он встретит кого-то с ещё более ласковыми руками, но уж Рою-то я всегда найду такую асану, что не развернётся. Или отпущу. Я всё чаще думаю об этом. И то, что я об этом думаю, бесит не меньше самого Роя. Ведь учиться нам осталось всего год. А, черт. Докопались-таки до сокровенного. Нет, я не плачу. В данном случае слёзы не исправят ситуацию. Нечего заглядывать в глаза, могу растопырить – видишь, что нифига не видишь? Это не слезы, это обычная боль. Нет, не глупо. Пусть я с ним полгода, а до окончания учёбы ещё два раза по столько, думать о будущем ни разу не глупо. Будущее само по себе не самая умная вещь. Мама, когда начинала встречаться с моим отцом была уверена, что будет женой великого спортсмена и даже была готова мириться с вытекающими из этого неприятностями, начиная с прессы и поклонниц, и заканчивая изменами и наркотиками. Потом, когда трясла перед моим лицом погремушкой, грезила великим спортсменом уже меня. В её новом будущем мои стены ломились от наград, а я радовал её каждый день своего существования. Ну, я, как бы, и стараюсь радовать. Но так, чтобы это не разбивало мою картинку будущего, которую рисую себе уже я. И, возможно, сбудется она так же точно, как мечты моей мамы. Взять Роя, его мать мечтала, чтобы он танцевал румбу и прочие ча-ча-ча, которые он смотрел, не отлипая, телевизору и на DVD, но совершенно не хотел исполнять, полностью саботируя желания матери. А с его баскетболом боролись так же, как с моей йогой и так же безуспешно. Ещё одно будущее прочь. Его отец перестал видеть его наследником своей корпорации, как только тот сдуру вышел из шкафа. Просто приехал к суперзанятому отцу поговорить о своих странных желаниях и что с ними делать, как в один миг перестал быть сыном. Мать пыталась его лечить, но, слава богу, недолго. Её достаточно быстро те же самые врачи убедили, что кое-что не лечится, потому что не болезнь. Взамен они получили её саму и продолжают профессионально выслушивать два раза в неделю в связи со скоропостижным разводом, иногда меняя таблетки. А сын живет один в пентхаусе с приходящей экономкой. Поэтому и торчит у меня безвылазно с перерывами на школу и тренировки. Моя мать всё это видела не так. Его родители это видели не так. Рой это видел не так. Будущее – оно такое будущее. Я вижу в нём себя и Роя, а вокруг удивительный мир. И бесит думать, что оно разобьётся о стену так же эпично.