Пагода в тени

Мяч взмывает в воздух на привычную высоту, привычно шурша, привычно набирая необходимое количество оборотов вращения. Я привычно следую за ним, привычно протягиваю руку и совершенно непривычно промахиваюсь. Команда непривычно тихо реагирует на мой промах. Я же, внутри холодея, непривычно отшучиваюсь - а что еще мне делать во впервые произошедшей ситуации? - и снова иду на подачу. В этот раз мяч поднимается не так резко и высоко, и я не промахиваюсь. Парни совершенно точно заметили, что атака несравнимо слабее обычной, но я не подаю вида. Пусть считают, что это мой план, что я контролирую ситуацию. В действительности ситуация контролирует меня, а я впадаю в панику. Решив, что не могу больше держать обычную планку, я провоцирую Ханамаки, и он начинает цирковое представление. Пока вся команда отвлекается на этого разъяренного клоуна, я прошмыгиваю в тренерскую. Мужчина в возрасте, выслушивая мои аргументы, сухо кивает и хмурится, понимая, что я прав. Прав, как же. Никто бы не повелся на эту нелепейшую ложь про мое колено, зная то, что знаю я. Но никто не знает, и сейчас тренер, недовольно, но все же разрешает мне уехать из лагеря к лечащему врачу. Правда, он попытался навязать мне Ивайзуми в сопровождающие, но мои доводы вновь возымели эффект. Конечно, они были правдивы ("Мы же так редко выезжаем в тренировочные лагеря! Нельзя, чтобы кто-то упустил этот шанс из-за моей оплошности!"), но суть моего протеста была в другом. Неважно. Добившись своего, я как можно скорее отправился в спальни и накидал в спортивную сумку самое необходимое. Наскоро переодевшись в позорно мятую одежду, я вылетел из комнаты, направляясь к черному ходу. Отвратительно, я даже не попрощался. Даже не кинул полный грусти взгляд на футон лучшего друга, как всегда делают актеры в мелодрамах. Думать о забытом прощании мне некогда. Направляясь к вокзалу шагом, граничащим с бегом, я держу свое тело под строгим контролем, чтобы оно выдержало этот марафон до дверей электрички. Успел. Прислонившись спиной к стене тронувшегося и поехавшего вдаль поезда, я достал телефон, раздумывая. Стоит ли мне сообщить об отъезде Ивайзуми? Думаю, нет. Подозрительно. Тем более, наверняка сорвусь и сболтну лишнего. Отключаю телефон, для пущей безопасности. Дорога пролетела незаметно. Я вышел, вытекая из корпуса поезда вместе с толпой, но направился в другую сторону. Им - в город, мне - в горы. Там, в глубине мрачного леса, есть заброшенный храм. Дед водил меня туда и рассказывал, что в том месте при загадочных обстоятельствах умерли трое людей. Или исчезли. Никто никогда их так и не нашел. Может, я стану четвертым? Но я постараюсь, чтобы в таком случае меня нашли. Спешу, поднимаясь вверх по тропе. Паника и болезненное предвкушение заставляют тело мелко дрожать, суетиться. Преодолев чуть больше половины пути, я пришел в ужас. Опять оно. Мои легкие совершенно точно сжали металлические, но невидимые обручи, мешая дышать. Их кромки режут нежные внутренности, а плоскость не дает выправиться, гонять газовую смесь. Я останавливаюсь, хрипло втягивая воздух через боль. Отпускает. Но, сделав пару шагов, я захожусь кашлем. На землю, порожденные надсадным мокрым звуком, падают несколько капель крови. Радуюсь - все зашло слишком далеко. Утерев губы, собираю волю в кулак и иду дальше. Там, впереди, пагода. Может, помолюсь. Но вряд ли забытые боги лечат болезни, которые не лечат врачи. Никто не знает, когда я заразился. Никто, кроме меня и врача, не знает о болезни. Мне уже восемнадцать, и врача держит обязанность неразглашения. Меня держит любовь к близким и позорная трусость, состоящая в нежелании показаться слабым. До сегодняшнего дня я крепился, играл себя самого, только здорового, но сегодня все кончилось. Я упустил мяч, раньше бывший привычно простым для меня. Сфера, выскользнувшая из-под пальцев, улизнула от меня так же незаметно, как и мое будущее. Его теперь нет. Гниение моих легких не оставляет мне права на надежды о спорте, семье, друзьях и тем более о победах и детях. Я лечился, но дело приняло неожиданный поворот, с которым никто не знает, как иметь дело. Врач ищет способ меня спасти - как же, восемнадцатилетний красавец-спортсмен! - я же ищу пагоду, затерянную в лесу. Вон там, чуть впереди, выползает ее некогда бывшая красной крыша. Надеюсь, там меня заберут инопланетяне на опыты или еще что-нибудь. Когда доберусь туда, все-таки помолюсь, чтобы меня или не нашли сразу, или нашел кто угодно, только не Ивайзуми. Я не готов показаться ему слабым. Буду же истощенным и весь в крови. Она уже булькает внутри, стараясь теснить воздух из не принадлежащего ей органа. Мне лишь бы туда дойти, сил уже нет... Я ведь знал, что именно сегодня буду здесь. Мои лекарства были отправлены мною в мусорное ведро месяц назад.