Стефан не любит Рождество

— Кажется, ты вчера говорил, что не любишь Рождество, — наконец проронил Молко, останавливаясь около появившегося из ниоткуда (для Стефана) небольшого супермаркета и глядя в лицо Олсдала. Стеф кивнул пару раз в ответ, и они вошли в здание, хлопнув дверью и заставляя колокольчики на ней звенеть. Внутри оказалось очень тепло и, на удивление, чисто и тихо по сравнению с творившейся на улице суматохой. Сотрудники выглядели опрятно, но как-то сонно и потерянно, скорее всего, из-за отсутствия покупателей, а на их лицах было буквально написано: «Почему нам так не повезло работать именно в этом районе?». Где-то под потолком из динамиков раздавались ненавязчивые мотивы новогоднего джаза, что по-настоящему расслабляло и заставляло чувствовать себя здесь хоть немного уютнее, чем в том крохотном нелегальном аду, состоящем из одной улицы. Это место буквально стало спасением для Стефана. Брайан тем временем подбежал к ровному ряду тележек, переливающихся металлическим блеском, и выкатил одну. — Вперед! — шутя, он приказал Стефу, забравшись на подножку тележки, предназначенную не то для детей, не то для мешков картошки, крепко держась за ручку, стоя лицом по направлению движения и вытянув перед собой руку с выпрямленным указательным пальцем. — Будем прививать тебе любовь к новогодним празднованиям! — продолжал он выкрикивать свои сомнительные лозунги. Как Олсдал мог отказать такому улыбчивому и милому Брайану сейчас? Он торопливо подошел сзади и покатил металлическую конструкцию на колесиках в указанном направлении, взявшись руками за перекладину по обе стороны от гордо стоящего Молко. Бороздя просторы супермаркета, Стефан не упустил возможности хорошенько разглядеть самые маленькие детали, принадлежащие Брайану, в тот короткий промежуток времени, что он был так близко: светло-голубая джинсовая ткань куртки, которая была скорее весенней, чем зимней, местами протерлась, но это лишь добавляло ей винтажности; нашивка на рукаве имела логотип неизвестной ему ранее группы; непослушные угольно-черные волосы слегка завились от снежинок, которые какое-то время назад украшали шевелюру, словно несчетное количество блесток, а затем безвозвратно растаяли. — Слышишь эту музыку? Классно, правда? — оба прислушались к слаженному квартету саксофона, пианино, бас гитары и ударных, каждый из которых дополнял друг друга, ни разу не играя какой-то отрезок дважды. Не было точно ясно, кто среди музыкантов задавал темп и ритм, но было без сомнения понятно, что остальные прекрасно справляются с тем, чтобы подхватить мелодию и привнести в нее свое звучание. Брайан обернулся, его лицо оказалось чрезвычайно близко к лицу Стефа, что смутило последнего. Волосы Бри щекотали нос, а глаза горели от непонятного восторга и, как заметил Стеф, обрели небесно-голубой цвет благодаря его куртке, хотя обычно они были непременно зелеными. Увидев покрасневшие щеки Олсдала, Брай громко расхохотался, а затем чмокнул его в щеку, так быстро и невесомо, что тот даже не успел ничего сообразить. Как же его умиляла застенчивость Стефа, который был чуть ли не в два раза выше него самого. На самом деле он сам не понял, к чему провел такую параллель сравнения роста и самоуверенности, просто в его голове существовал какой-то стереотип о том, что высокие и большие люди должны быть очень решительными и властными, а маленькие, наоборот… Но почти сразу он отмахнулся от этой мысли, обосновав тем, что это уж как-то слишком глупо. — Здесь направо и до конца, — продолжил командовать Брайан. Пункт первый: джаз. Преодолев полки и стеллажи с различными продуктами, они оказались у ряда огромных коробок с новогодней атрибутикой. Чего здесь только не было: гирлянды, елочные украшения, сами елки, оберточная бумага, парики, костюмы, хлопушки, тонны мишуры и многое другое. Глаза Брайана загорелись еще ярче, будто в них уже изначально были вставлены огоньки, которые решили зажечься только сейчас. Он подбежал к одной из коробок и начал там рыться в поисках чего-то, пока Стеф подходил, безразлично оглядывая все эти блестящие вещи и засунув руки в карманы, снеговики и Санта Клаусы никак не могли вызвать у него подобного энтузиазма. Бри буквально вылез оттуда уже в красном новогоднем колпаке на голове и с чем-то в руках. Оказалось, что это был ободок с оленьими рожками, которые он, привстав на носочки, надел Стефану на голову. — Милый, тебе так идет! — Молко издал звуки умиления, не переставая широко улыбаться. Он провел за ухом Стефа пальцами, заправляя невидимую прядь волос. Олсдал тряхнул головой, это заставило крошечные золотые бубенчики на мягких рожках залиться радостным звоном, Стеф же лишь поднял брови и нахмурил лоб, словно спрашивая: «Ну и зачем?» Затем, когда Бри надоело любоваться высоким парнем, улыбка сползла с его лица, и он опустил взгляд. В этот момент где-то внутри у Стефа, что отчаянно скрывал свое приподнятое Брайаном настроение, ёкнуло, и, конечно же, он поспешил узнать причину, по которой тот так поник: — Хей, ты чего? — спросил Стефан, осторожно поднимая его подбородок, прося посмотреть на себя. — Знаешь… — Брай взял паузу. — Я уже говорил тебе, что у меня в семье не все так радужно. Поэтому самые лучшие воспоминания моего детства связаны именно с Рождеством. Это очень много для меня значит, и я хотел бы, чтобы ты разделил это чувство со мной. Стефан задумался над сказанными словами и уже хотел было ответить, что он постарается это сделать, как эмоции на лице собеседника вновь приобрели положительный характер, что заставило Олсдала вопросительно выгнуть бровь. В голове появилась слегка сумасшедшая идея, и Брайан тут же поспешил ее исполнить, снова убегая и скрываясь за стеллажом. Стефан последовал за ним. «Да что не так с этим парнем сегодня?» — подумал он. Грязный снег с кед таял, оставляя коричневые следы на белом керамическом полу; ноги вновь стали сырыми, однажды подобные похождения в незимней обуви закончатся болезнью, но пока что это не так важно. Завернув за угол, он увидел огромное количество разноцветной пестрой блестящей пушистой мишуры, которая висела штук по десять на множестве крюков в ряд. Молко, стоявший на другом конце этого ряда, поманил пальцем и отклонился назад, полностью утопая и скрываясь в этом буйстве шуршащего пафоса. Олсдал подошел к тому месту, где некогда стоял Брай, и начал всматриваться, пока из глубины не вылезла рука и не схватила его за воротничок рубашки, утягивая обратно за собой. Еле удержавшись на ногах, он оказался нос к носу с хитрым парнем невысокого роста. Вокруг все шуршало и пахло пылью, но здесь было так укромно и безопасно. Рожки на голове Стефа безнадежно съехали, застряв в мишуре. Дыхание обоих чуть участилось, отчасти от того, что кислород туда плохо поступал, а любые звуки из внешнего мира перестали быть слышны. — Поцелуешь? — шепчет Молко, и Стефан не смеет отказать. Он подается вперед, кладет руку на талию Брайана, прикасается губами к его губам, блаженно прикрывая глаза. Бри податливо раскрывает рот, позволяя Стефу вести, но он не спешит проникать внутрь, мягко обхватывает верхнюю, затем нижнюю нарочито медленно, сладко. В приоткрытый рот проникает лишь кончик языка, пробуя на вкус, узнавая, насколько внутри горячо. Когда языки наконец соприкасаются, у Брайана сносит голову, он хватается за затылок Олсдала, целует очень глубоко и тягуче, так, что внизу живота приятно сводит, а внутри затягивается узел. Ладонь, преодолевая черное пальто, лезет под рубашку, исследует напрягшийся торс, поглаживает бока. Рука Стефана переползает с талии Бри на его локоть, крепко удерживая, пока он, томимый нахлынувшим на него удовольствием в лице запрокинувшего назад из-за разницы в росте темноволосого парня, кусает его губы, затем пальцы скользят выше по предплечью, заставляя второго покрываться мурашками. И все это кажется таким естественным сейчас, что, видели бы их знакомые, сказали бы: «Это давно должно было произойти». Брай шумно выдыхает и хватается за ремень на брюках Олсдала, с силой притягивая к себе, стукаясь бедрами. Вскоре воздух заканчивается совсем, и обоим приходится покидать возбуждающий омут в прямом смысле. Стефан вылезает из мишуры, вытягивая за собой Брайана, который весь покрыт кусочками блестящей пленки. Не разрывая зрительного контакта, они пытаются отдышаться и вместе громко смеются, когда видят уставившегося на них продавца с вздернутой, чуть ли не к потолку, бровью. Пункт второй: новогодние украшения. — Это было… крышесносно! — произносит раскрасневшийся Стеф, грудь которого продолжает часто вздыматься. — Ладно, Ромео, иди к выходу. Я кое-что куплю и подойду, — говорит Брай, указывая направление выхода. — И не заблудись. — Олсдал не стал перечить и удалился, он не знал, почему так просто слушается Брайана, но ясно было одно — он влюблен. Нелепая улыбка не покидала лица парня, ведь все происходящее никак не укладывалось в рамки обыденности, нужно было срочно проветрить мозг. Стефан взъерошил волосы и, преодолев кассы и подойдя к большому окну, облокотился на него. Не хотелось ничего обдумывать, поэтому он просто ждал, когда выйдет его Брайан. И вскоре знакомый силуэт действительно показался на горизонте, но уже с пакетом в руках. — Надеюсь, ты не успел заскучать? — спрашивает Молко, останавливаясь рядом. Ответом послужило отрицательное кивание. — Тогда пойдем. Вопросы о содержимом пакета и дальнейшем направлении, очевидно, задавать было бесполезно, поэтому Стеф лишь пошел следом за Бри, придерживая дверь и снова окунаясь в безумие улицы. Ничего здесь за предыдущие полчаса даже и не думало меняться: та же напрягающая атмосфера, заставляющая чувствовать себя неуютно, те же вывески, те же звуки, лишь лица другие, но суть абсолютно та же. Видя, что Стефан вновь чуть испуганно оглядывается по сторонам, Брайан взял его за руку, переплетая пальцы, дабы исключить все пути отступления. И это подействовало, заметно успокоив Олсдала. Оставалось лишь ступать по мягкому снегу, немного буксуя, в который раз заставляя свои кеды мокнуть. Оставив позади несколько длинных домов, Стеф понял, что эта ужасная, в его сознании, улица кончилась и все фрики, что ее наполняли, также остались за его спиной. Тогда Брай свернул в какой-то переулок и остановился у большой неоновой вывески, которая гласила: «Джаз-бар Санрайз», от нее в разные стороны отходили лучи из таких же неоновых ламп, заливая козырек крыльца и землю ярким желтым светом.