Пустая трата моей неотразимости

— В общем, я хотел сказать, что в качестве участника на первый раунд придёт…       «Только не…» — Мино…       «Блять! Какого чё… А ведь это утро почти успело стать хорошим».       Самое забавное, что я совершенно не могу понять, какого чёрта вдруг вспомнился человек, с которым мы не виделись как минимум 3 года, ведь музыкальные мероприятия не считаются? Правда? Однако моя интуиция сегодня проснулась явно в более хорошем настроении, чем я. Чему я, конечно, несказанно «рад». Ведь единственное, о чем я мечтаю, так это «выдать» себя с головой человеку, который очень близок с Ним. Произносить это имя, даже про себя, я категорически отказываюсь. Пока эти мысли лихорадочно скачут в моей голове, нахожу себя стоящим с протянутой к полке рукой.       «Отличная была бы статуя».       Молюсь, чтобы мое отсутствие в этой вселенной не показалось Пио слишком долгим и произношу: — Ты прервал свой сон, чтобы мне это сообщить? — разворачиваюсь с банкой в руке, — Правда думаешь, что оно того стоило?       Ироничные интонации вылетают из моего рта прежде, чем я успеваю осознать их возможные последствия. — Уже не уве…рен, — мямлит мой подопечный, и я вижу, как нервно он теребит края своей темно-зеленой пижамной кофты. Глаза в пол. Только не надо включать режим «обиженного ребенка», хотя бы не сегодня.       «Само смирение и покаяние», — закатываю глаза, и заодно принимаю решение сдерживать свой гнев, в конце концов, он ни в чем не виноват. Никто не виноват.       Так как волшебная банка все-таки каким-то чудом оказывается у меня в руке, готовлю себе долгожданный кофе. Что может быть прекраснее этого горячего напитка с утра, пусть и растворимого? Правильно только кофе в паре с сигаретами! Рассеянно мажу взглядом по столу, полкам и подоконнику, но закономерно не нахожу даже малейшего намека на присутствие вышеупомянутых.       «Черт! Никогда не думал, что пожалею о том, что являюсь единственным курящем парнем в этой хреновой группе!»       В кухне стоит могильная тишина, в то время как я сижу напротив Пио, ругая себя за непомерную лень, ибо за сигаретами в свою комнату я так и не поперся. Кажется, что с последней сказанной вслух фразы прошло как минимум тридцать минут. Смотрю на часы.       «Всего три минуты. Три долгих минуты».       Парень же ни на секунду не оставляя в покое несчастную пижамку, раз в несколько секунд бросает на меня скорбные взгляды.       «Проверяет в норме ли я. Ждешь реакцию, я знаю…»       Горестно вздыхаю и спокойным голосом произношу: — Чихун, все в порядке. Тебе не стоит за меня волноваться. Хотя за кого ты конкретно сейчас беспокоишься, тот еще вопрос, — кладу подбородок на скрещенные пальцы, взглядом пытаясь пробурить в мелкой башке далеко не мелкую дыру.       «Хуже уже не будет», — усмехаюсь я и делаю большой глоток из черной кружки. — «Такая же черная, как вся моя жизнь».       Продолжая избегать моего взгляда, Пио торопливо пытается уверить меня в искренности своих переживаний и по прошествии 6 (я смотрел) минут, благополучно ретируется в свою комнату, оставляя меня наедине с новостями.       «А тапки у тебя все равно дурацкие!» — не остаюсь в долгу я. — «Ладно, подумаю обо всем этом позже, — пытаюсь себя успокоить, — через час, через 2, а лучше никогда!»       Попытка успокоиться проваливается.       Надеясь, что во время предстоящих забот у меня не останется ни одной свободной минуты на переживания, встаю из-за стола. Громко шлепая, добираюсь до своей комнаты, и надеваю первые попавшиеся шмотки. Одним легким прикосновением руки привожу волосы в божеский вид и сваливаю из квартиры.       «Плохой день! Плохой день!», — настраиваю себя на будущие успехи и достижения. Добравшись до нужного стадиона, вылезаю из машины с сумкой в руке, благо собрал я ее заранее.       «Зико молодец», — улыбаюсь первый раз за утро.       На часах 10 утра, а я благожелателен, добр и готов общаться с любимыми хёнами сколько их душе угодно. С гордо поднятой головой тащусь в сторону чёрного входа, а там и до гримерки недалеко. Первый день конкурса будет самым адовым, не смею даже надеяться, что для меня он пройдет безболезненно.       «Как же, жди, — топаю по лестнице (хоть какой-то спорт), — да хер дождёшься!»       С этим мыслями захожу в приготовленную для нашей команды гримерку, где нахожу Санхёна-хёна, удобненько расположившимся на стуле. Начинается непринужденный разговор, в ходе которого выясняться, что «выгляжу я как дерьмо» и «мог бы и поспать перед важным мероприятием». — Зико, давай быстрее там красься, мажься, что еще вы там айдолы делаете, — говорит чудо-репер и крутится на стуле как ребенок, — нам выходить через 20 минут, а потом ещё на отбор, где проторчим часа 4, не меньше.       «Да чтоб ты проблевался, напыщенный индюк!» — кляну его про себя, надевая кепку и очки. — Пока что не вижу в этом необходимости, хён. Думаю, что я итак хорош, ну в очках то точно, рекомендую, — произношу четко и гордо, будто это что-то изменит — Я пошел, увидимся тогда у входа на сцену.  — Давай, топай, — бормочет под нос Санхён и делает еще один «умопомрачительный» во всех смыслах поворот на стуле.       «Господи, — мысленно хныкаю по пути к сцене, — что за детский сад, с блоками и то легче».       Пока пытаюсь добраться до нужной двери, несколько раз залипаю в окна, будто смогу посчитать то несусветное количество народа, которое решило потратить наше время на своё недотворчество. Ассистентка сказала, что по предварительным подсчетам пришло около 7 тысяч человек.       «Надеюсь, меня не заставят слушать всех! — ужасаюсь собственным мыслям, - Нет, пожалуйста, только не это! Господи, я обещаю быть хорошим сыном!»       Через несколько минут оказываюсь у входа на сцену, смотрю сквозь чёрные стекла очков на всю эту суетящуюся массу людей, пытаюсь абстрагироваться, но получается с трудом. К счастью я вижу макушки Локо и Джей Пака, и жизнь становится чуточку легче, ибо не один я тут такой «счастливчик». Когда подходят остальные продюсерские команды, сценаристы одну за другой пихают нас в эти врата ада, из которых доносится такой крик, будто сейчас нас всех, по меньшей мере, будут линчевать. Кажется, я даже видел огонь. Быстро моргаю, урезонить лихорадочно бьющиеся сердце не выходит, но я все равно делаю шаг навстречу неизбежности, выходя на сцену под оглушительные вопли.       «Стоило еще захватить беруши, ну нельзя же так орать, — недовольно морщусь и тут же попадаю под свет софитов, — Никогда не смогу к этому привыкнуть».       Само собой последние наставления сценаристов я уже не слышу, остается только радостно пройти по подиуму, раздавая рукопожатия налево и направо. Встаю рядом с Санхёном и стараюсь по-возможности побольше излучать свэг. Я дерзок, красив, и кроссовки у меня белые! Затем следует идиотская болтовня с ведущим и вот, в наши рожи уже летят ненастоящие деньги с прошлым победителем шоу.       «И ни в чем себе не отказывайте, дорогие гости», — по-быстрому сваливаю, просто бегу со всех ног, чтобы укрыться в тишине: нужно накопить силы для нового рывка.       Захожу в гримерку и погружаюсь в целебную тишину.       «Наконец-то», — плюхаюсь на белый кожаный диван, снимаю очки и закрываю глаза.       Радость моя длится недолго, так как минут через 15 сообщают, что меня ждут для отбора участников для второго раунда.       «Ага, как же, прямо ждут и, блять, не дождутся. Именно меня», — в спешке надеваю первое, вытащенное из сумки худи, и выбегаю навстречу приключениям. Прибежав к вратам ада и вижу, что Санхён уже там. Уже выходя в зал, до меня доходит осознание, что очки безбожно оставлены в гримерке, но возможности вернуться у меня нет.       «Отлично, Зико, ты просто молодец», — в сердцах проклинаю собственную непутёвость и иду брать позолоченные цепочки, которые должен буду отдать тому, кто якобы достоин, быть во втором раунде.       Мне очень хочется быть милым, но я без очков, что не может не смущать, стараюсь побороть волнение и иду к участникам. Сосредотачиваю, свое внимание и слух на их потугах зачитать хоть что-то дельное, перестаю следить за собственной мимикой лица. Взгляд стеклянный.       «Я, правда, хочу постараться, профессионал же», — самоутешение отличная штука.       Но надежды услышать за сегодня хоть что-то стоящее рушатся после десятого человека. Перехожу от участника к участнику, едва заслушав первые несколько слов, мне лень их даже благодарить.       «Я просто экономлю время ребята, и свои нервы».       Иногда наши взгляды встречаются: их — полные надежд и амбиций, с моим — полным желанием поскорее закончить эту ахинею и просто поспать. Они сбиваются, но я не чувствую даже малейшего укора совести.       «Ничего личного, чувак. Просто сегодня не твой день. И не мой». Кто-то читает о том, что забыл все слова, как только увидел мое лицо, мол я страшнее, чем он ожидал. Искренне хохочу:  — Да не страшный я, — мотаю головой и перехожу к следующему бездарному участнику.       Через несколько десятков человек попадется парень, который после своей занимательной читки, еще и штаны снимает.       «Вот это я понимаю протест», — первый раз за день даю кому-то заветную цепуру и двигаюсь дальше.       Кто-то приперся в масках, кто-то орет прямо в лицо, кто-то решил петь.       «Гребанный зоопарк», — в который раз жалею, что подписался на это мероприятие.       Радужных красок моему дню не придаёт тот факт, что я вижу своего брата на противоположной стороне зала.  — Это мой брат? Он сейчас будет читать? — спрашиваю у мимо проходящего сценариста. Он отвечает положительным мычанием, и я ужасно смущаюсь, только от одного факта его прихода сюда. Тэун проходит в следующий раунд, а у меня смешанные чувства, не знаю, радоваться, или огорчаться. Не люблю, когда выводят из равновесия. А наличие родственников на шоу крайне этому способствует! «То ли еще будет!», — в тысячный раз проклинаю этот день.       Прохожу к следующему ряду и вижу, что Мино (да ладно, я смелый), стоит где-то на его середине, и минуты через три нам неотвратимо придется встретиться. Пока слушаю чей-то реп, забавляюсь фактом, что от меня зависит его прохождение в конкурсе. Затем мысль перекидывается на непредсказуемость жизни. Вот я оказываюсь перед очередным «репером» и понимаю, что следующий в списке, который у меня в руках, он. Невооруженным глазом заметно как Минхо нервничает, он знает, что просто так ему дальше не пройти. Придется показать что-то стоящее, так или иначе. Знаю, что покажет, ведь иначе просто не может быть. Меня начинает незаметно потряхивать, не слышу ни слова из того, что читает несчастный парнишка передо мной. Вместо этого разглядываю свои ботинки, молясь, чтобы будущее никогда не наступало. Мельком бросаю взгляд на Мино, тот даже на меня и не смотрит, медленно выдыхаю.       «Что же делать?! Что же делать?!», — кажется, я готов сбежать, несмотря на последствия для меня, моей группы и самого Мино, но что-то меня останавливает.       «Ты профессионал, ты профессионал, ты профессии…онал», — твержу себе и набираюсь смелости подойти к моему бывшему другу. — Покажи, что приготовил, — произношу я на английском и нервно улыбаюсь, глядя в его искрящиеся глаза.       «Господи, английский, серьезно?! Зико, да ты спятил! Успокойся!»       Следующие десять секунд поистине наслаждаюсь его репом. Его читка немного поменялась за последние несколько лет, что мы не общались, но голос все такой же глубокий и притягательный. Он читает для всего зала, даже не глядит на меня, будто и не я судья. Ну конечно, пришел доказывать, что, несмотря на то, что айдол, способен на многое, что талантливее девяносто девяти процентов конкурсантов, что самый красивый в этом зале…       Немного обидно, что я не удостоился даже короткого взгляда, поэтому стою с каменным лицом и смотрю в эту улыбающуюся морду.       «Жаль, что на телевидении нельзя бить людей».       Он облизывает губы, быстро переводя дыхания, и мое время останавливается. Будто погружаюсь на самое дно океана, в ушах стоит странный белый шум, сквозь который я слышу только свой судорожный вздох и через слово реп Мино.       «О Господи… Я же обещал быть хорошим сыном. Теперь я не смогу сдержать обещание».       Со дна меня вытаскивают аплодисменты, которые ясен хер для нашего юного репера. Моргаю несколько раз, стряхивая внезапное оцепенение, вешаю ему на шею заслуженную цепь и коротко хлопаю по спине в знак благосклонности.       «Ага, как же, благосклонности».       Отхожу на несколько метров и разворачиваюсь. Мино стоит перед камерами, окружённый большим количеством народа, счастливо показывая свой новый трофей, улыбается во все тридцать два. Видно, что он по-настоящему счастлив. В первый раз за день наши взгляды пересекаются, но лишь на секунду. Этого достаточно, чтобы мое сердце зашлось в бешеном бите, а кровь прилила к мозгу, слышу ее стук в висках. Торопливо поворачиваюсь, делаю судорожный вдох и быстро иду к выходу. Кажется, что щеки горят, но я знаю, что мое лицо не изменилось. Затылком чувствую этот пытающийся проникнуть в мое сознание взгляд. Бегу оставшееся расстояние в зале, чтобы быстрее избавиться от этого гнетущего чувства. О том, что придется лгать сценаристам, объясняя свое внезапное бегство, стараюсь не думать. Побеспокоюсь об этом потом. Все потом.