Хочется как в кино, но...
Зачем мне знать, о чём ты думаешь, Пока по тебе струями, Как будто тебе — струнами... Кого ты сейчас ждёшь? Я тоже любил, кажется, Такие дворы с лужами, Но это не мой дождь, Это не мой дождь... J:Mors — Не мой дождь
1/4
Всё, что Сэхуну полагалось о нём знать, — это имя и статус в клубе "Грин". Сэхун сам состоял в клубе "Грин". Правило работало в отношении всех прочих членов клуба. Он знал лишь их имена. Но Чонин был исключением. Стал исключением, потому что поначалу Сэхун тоже знал лишь его имя и ничего больше. Сэхун его вообще не заметил при первом визите, при втором — тоже. Увидел, когда уже взялся за дверную ручку. Перепугался до чёртиков, потому что тьма вдруг ожила, шевельнувшись густой тенью, а затем в полосу света шагнул смуглый парень в потёртых джинсах и светлой футболке. Чуть сощурил глаза, словно большой кот, поскрёб тёмную щетину на подбородке и небрежно обронил: — Чонин, тоже кореец. — Он ловко отправил в рот шоколадную конфету, облизнул сначала полные до изумительной чувственности губы, а потом лизнул подушечку испачканного шоколадом большого пальца. Задорно подмигнул и махнул рукой. — Пока, Сэхун-и. Проскользнул мимо, неуловимый и быстрый, как ветер, и оставил Сэхуна стоять перед закрывшейся дверью. Сэхун стоял дурак дураком неприлично долго и зачем-то пытался шевелить губами, хотя говорить было уже не с кем. Во рту отчётливо ощущался привкус молочного шоколада без какой-либо внятной причины. — Кажется, уже влюбился. На два одиноких сердца может стать меньше, — весело подытожил некстати обнаружившийся рядом глава гей-клуба — Арти. — Ну это же Чонин, так что вряд ли, — вздохнул его помощник — Джейми. Он с сочувствием похлопал Сэхуна по плечу. — Выкинь из головы лучше. Чонин... он странный. Только сердце тебе разобьёт. — Да я вовсе не... — растерянно пролепетал Сэхун, пытаясь понять, что тут вообще происходит. Подумаешь, смуглый парень со щетиной, губами и шоколадом, сонный и... стремительный. И земляк. Но и только же. Просто внезапно как-то встретить корейца в Британии, если за три года учёбы прежде ни одного не попадалось. Да и какая разница? Сэхун не планировал возвращаться в Корею, и это не вписывалось в обычные рамки. А Чонин наверняка вернётся после того, как закончит учёбу. Возможности и вероятности мгновенно падали до нуля. — Ничего, мы тебе кого-нибудь подыщем получше, — успокоил его Арти. Спустя месяц Сэхун узнал о Чонине больше, чем просто имя и членство в гей-клубе "Грин", потому что встретил Чонина в колледже. Ну как встретил... случайно увидел. Чонин торчал у витрины и высматривал себе что-нибудь вкусное. Щеголял в знакомых потёртых джинсах и кофте с высоким воротом. Кофта была тонкой, и под ней заметно проступали лопатки, когда Чонин чуть зябко поводил плечами, сонно потягивался и шарил в заднем кармане в поисках денег. Лохматый до умиления. Высветленные и местами розоватые пряди свешивались ему на глаза и казались нереальными на фоне откровенно тёмных бровей и густых ресниц. Бронзовая кожа вообще делала Чонина чужаком среди европейцев, но оттенок притягивал взгляд и зачаровывал. Благо, что щетину Чонин сбрил, хотя на подбородке и над верхней губой всё равно заметно проступала характерная синева. Сэхун стоял столбом и таращился на Чонина, выглядевшего так же небрежно, как большинство европейцев. Ещё Сэхун чувствовал себя не самым умным, будучи упакованным в строгий серый костюм — классические брюки и пиджак в сочетании с белоснежной рубашкой. На занятия он всегда приходил в костюме, а Чонин, если тут и учился, плевать хотел на классику и восточный подход. Сэхун успел отстранённо удивиться тому, что никогда раньше Чонина в колледже не встречал за три года. Потом оказалось, что и встретить не мог. Раньше Чонин учился в Ирландии и перевёлся не так давно. Всё это Сэхун узнал в тот же день, когда увидел Чонина, потому что Чонин его заметил и предложил перекусить вместе. От части вопросов Сэхун воздержался, хотя обратил внимание, что денег у Чонина при себе точно немного. Ну и одежда хоть и отличалась чистотой и аккуратностью, но была явно не новой. Мягко говоря. Лениво перебрасываясь фразами, они оба выяснили, что Сэхун учился на экономическом, а Чонин занимался программированием, оказался старше на год и получался хёном, но великодушно позволил Сэхуну забить на формальности, потому что с европейской точки зрения разница у них выходила небольшой. Чонин лениво поддел крем на куске торта Сэхуна пальцем, слизнул языком и чуть прикрыл глаза, оценивая вкус. Розовый кончик языка притягивал взгляд Сэхуна и немного затруднял ход беседы. Сэхуну нравилось смотреть, как Чонин ест, поэтому он без раздумий придвинул блюдце с тортом ближе к Чонину. Тот вопросительно вскинул брови, и Сэхун жестом позволил ему творить с куском торта всё, что он пожелает. Ложку Чонин проигнорировал и продолжил перекус руками. Сэхун не отводил глаз от его губ, прикасавшихся к краю чашки. Немного подвис на прилипшей к нижней губе белой крошке и оклемался только тогда, когда Чонин смахнул её языком, заставив губы влажно заблестеть. — А почему ты записался в клуб? — позволил любопытству одержать верх Сэхун. В самом деле, ведь Чонин совершенно не походил на безнадёжного человека, не способного найти себе пару. От его улыбки всё вокруг могло растаять, да и жизнерадостность била ключом, стоило лишь преодолеть первые шаги по сближению. По смешливым складочкам у глаз сразу же становилось ясно, что Чонин любит посмеяться, добродушный и спокойный, легко располагающий к себе. Правда, искорки в тёмных глазах и порой тяжёлый прямой взгляд наводили на подозрения, что Чонин себе на уме и достаточно коварен, чтобы знать, как добиться своего, но это совершенно не умаляло его очарования, как и откровенно упрямый твёрдый подбородок с выразительной ямочкой. — Чтобы не было скучно, — отозвался уже на ходу Чонин, небрежным жестом пояснив, что он опаздывает. — Пока, Сэхун-и. Вот так Сэхун узнал больше, чем ему полагалось. Он продолжал регулярно видеть Чонина в клубе, где тот обычно отсыпался в тенях, или в колледже, где Чонин казался более оживлённым, хотя всё равно сонным. В клубе Чонин оживал только во время различных игр и розыгрышей. Когда Сэхун впервые принял участие в одной из таких игр, узнал много нового о себе. В тот вечер начались первые снегопады, и он пришёл в клуб, закутавшись в толстую тёплую куртку и надвинув на глаза вязаную шапку. В клубе царило оживление. Все бегали туда-сюда и сдвигали четыре стола, которые прежде стояли по углам зала, в центр, чтобы соединить их в один большой стол. Потом все уселись за этим столом, а перед главой клуба поставили банку со скрученными бумажками. Джейми принёс ещё одну банку — пустую, велел всем взять по бумажке, написать свои имена и сложить как следует. Через минуту он обходил стол по кругу, а все бросали в банку бумажки со своими именами. В итоге обе банки оказались перед Арти. Тот довольно потёр руки и выудил наугад бумажку из первой банки. — Итак, первое задание — французский поцелуй. Сейчас мы узнаем, кому же так повезёт... Все затаили дыхание, пытаясь угадать, чьи имена Арти вытащит из другой банки. Некоторые смотрели с жадным любопытством, кто-то неприкрыто смущался, были и такие, что явно жаждали умереть на месте от разрыва сердца. Сэхун же просто переваривал сказанное и пытался понять, всерьёз ли кто-то намерен целоваться перед всеми и засовывать язык другому в рот. Прежде Сэхуну не доводилось видеть ничего подобного, и он как-то вот совсем не надеялся, что ему самому нечто подобное может светить в ближайшем будущем. — Рикки... — огласил первое имя Арти и развернул вторую бумажку. Щуплый парнишка по левую руку от Сэхуна судорожно сжал пальцами ворот свитера и стремительно покраснел. — И... Чонин. — Королю игр везёт, как всегда, — подытожил негромко Чонин с непонятной иронией, поднялся с места, обошёл стол и остановился возле морально пришибленного Рикки. Наверное, Сэхун до последнего верил, что это лишь шутка, но прямо у него на глазах Чонин коснулся пальцами дрожащего подбородка Рикки, склонился к нему и поцеловал. Сэхун со своего места отлично видел, как меж губ Рикки скользнул язык Чонина. Он не хотел смотреть, честно пытался отвести глаза и не мог. Пристально рассматривал, как твёрдые и чувственные губы Чонина сминали податливые губы Рикки, как влажный язык играл с языком Рикки, подчинял и заставлял отвечать. Чонин определённо умел целоваться, но Сэхуну всё сложнее было усидеть на месте. Ещё сложнее потому, что он не улавливал причину снедающего его беспокойства. Он ёрзал на стуле, не мог отвести глаза и хотел сделать что-нибудь, но не представлял, что именно. Под одобрительные возгласы Чонин наконец оторвался от губ Рикки и вернулся на своё место, а Рикки почти в виде желе расплылся на стуле, осоловело поглядывая из стороны в сторону и даже не пытаясь стереть с лица непроизвольную улыбку. Дальше задания посыпались друг за другом. Ничего такого уж особенного в них не было, но каждое из них предусматривало вторжение в личное пространство и довольно тесный контакт. Умом Сэхун понимал, что эти игры проводились не просто так. Им полагалось выработать в членах клуба раскрепощённость, смелость и желание хоть время от времени идти на риск, способность сделать первый шаг. Самому Сэхуну, как и многим другим, это наверняка пригодилось бы в жизни, но некоторым, вроде Чонина, это точно не требовалось. Чонин ни разу не смутился и не заколебался. Сэхуна игра практически обошла стороной, разве что под самый финал Арти вытащил бумажку с его именем и потом бумажку с именем Рикки. Но и тут действующим лицом оказался не Сэхун, потому что сначала Арти вытянул бумажку именно с его именем. Поэтому задание выполнял Рикки, а Сэхун оставался "объектом". Рикки полагалось обнять Сэхуна и сказать нечто настолько приятное, чтобы Сэхун улыбнулся. Сэхуна при этом совершенно не тянуло на улыбку, да и обниматься с Рикки не хотелось, пусть тот и был очень привлекательным и утончённым. От этого Рикки только ещё более нелепо смотрелся, когда пытался обнять высоченного по сравнению с ним Сэхуна и дотянуться губами до уха, чтобы шепнуть: — Сегодня и здесь ты самый красивый парень. Наверное, эти слова действительно считались приятными. Быть может, Сэхун искренне улыбнулся бы им в другой день и при других обстоятельствах, но именно в ту определённую минуту он смог выдавить из себя лишь вымученную кривую улыбку и постарался как можно скорее ускользнуть из объятий Рикки. Разумеется, это не прошло незамеченным, и Рикки огорчённо поник. Сэхун неохотно шепнул извинение и пробормотал, что сегодня у него неудачный день, поэтому всё в порядке, Рикки ни в чём не виноват. Собирался Сэхун долго — возился с заевшей молнией на куртке, а уже на улице увидел Чонина под густыми хлопьями снега. Чонин стоял у автобусной остановки в сером свитере толстой вязки. Свитер казался тёплым на вид, но его точно не хватало, чтобы защитить тело от холода, поэтому Чонин обхватывал себя руками и слегка растирал плечи время от времени. Снежинки терялись в белизне его волос, таяли, и волосы слипались тонкими прядями, заметно подмерзающими из-за пронизывающего ветра. Чонин вряд ли это замечал, просто старался согреться и скользил грустно-задумчивым взглядом по непрерывному потоку машин. Сэхун колебался, не зная, стоит ли поддаться порыву и подойти к Чонину. Но этого минутного колебания хватило, чтобы к остановке подкатил автобус, в который Чонин торопливо юркнул, исчезнув из виду. Сэхун не встречал Чонина после этого почти две недели. В клубе Джейми вскользь упомянул, что Чонин приболел, но обещал в скором времени появиться. Так и вышло. Чонин вернулся к очередной игре. Ему неизменно везло на эксклюзивные задания и приятных партнёров, а вот Сэхуну не везло никогда. Ему непременно доставались либо партнёры Чонина, либо несчастный Рикки, который уже положил на него глаз и робко пытался подбивать клинья. При всём желании Сэхун не мог назвать Рикки отталкивающим, неинтересным или неприятным. Рикки звали по документам Ричардом, он гордился валлийскими корнями, обладал утончённой внешностью и даже на корейский вкус выглядел приятным и достаточно привлекательным. При этом в нём не было ни следа манерности или женственности, хотя сам по себе он отличался мягкостью и кротким нравом. Сэхун без труда мог общаться с Рикки и поддерживать дружеские отношения, но при всех усилиях не мог представить себе их обоих в одной постели в любых вариациях. Чонин довольно громко обозвал их в шутку "слон и моська", когда Рикки пытался уговорить Сэхуна на совместный поход в театр. Наверное, это было не слишком справедливо и довольно жестоко, потому что Рикки тут же запнулся, вспыхнул и обмяк на стуле с совершенно убитым видом. Сэхуну стало жаль его, что и заставило согласиться на проклятый поход в театр. Театром Сэхун не интересовался никогда, поэтому больше рассматривал архитектурные изыски и особенности интерьера, а Рикки трещал под ухом без умолку. — Спасибо, что принял приглашение, хотя я уже и не надеялся. Особенно после того, как Чонин... Но он всегда такой. Злой и завистливый. — Чонин? — несказанно удивился Сэхун, который вот уж точно никогда так о Чонине не думал. — Ну да. С кем бы он ни крутил, в итоге все от него отворачиваются. Наверное, он слишком эгоистичен или... Не знаю даже. — Зачем он вообще в клуб записался, если у него всё в порядке? По-моему, ему раз плюнуть подцепить кого-нибудь. — Кто знает. Но Джейми говорил, что отношения на одной постели не строятся. А Чонин только в этом и хорош. Лицо Рикки стало непривычно острым и злым настолько, что Сэхуну захотелось отсесть подальше. — Откуда Джейми знать, в чём он хорош? — Джейми спал с ним, а ты как думал? Чонин — Король Игр. Он выиграл в день солнечного солнцестояния, когда ставки высоки. Он вообще всегда выигрывает. И когда играют у Арти за спиной, он тоже всегда выигрывает, так что он полклуба уже перетрахал, если не весь. Так-то вечно сидит в углу, как паук, плетёт паутину и что-то себе думает, а потом ловит муху... Вечер оставил неприятный осадок. Сэхун старался выкинуть из головы слова Рикки, но вспоминал собственные впечатления и невольно соглашался, что Чонин себе на уме. Это ничуть не помогало разрешить загадку Чонина, но Сэхун не раз подмечал, что Чонин по-прежнему ходит без куртки, просто надевает несколько свитеров. Свитера всегда были те же, чистые и пахнущие лимонным ополаскивателем. И деньги Чонин по-прежнему распихивал по карманам как попало. Они всё так же время от времени сталкивались в кафе и перекусывали вместе, лениво обсуждая учёбу. Но Чонин ни разу не говорил о своих успехах. О том, что он действительно хорошо учится, Сэхун узнал случайно от однокурсника Чонина. Тот искал Чонина и перехватил как раз в кафе. При упоминании успешной учёбы Чонин немного смутился и поспешил убраться куда подальше. Сэхун боролся с любопытством, но ему всё равно хотелось узнать о Чонине больше. Узнать, как он учится, как живёт, где, почему без куртки бегает даже в сильные морозы, нормально ли ест — выглядел он зачастую голодным, да и тощий весь — большая часть одежды болталась на Чонине, как на вешалке. От вопросов о семье и жизни в Корее Чонин всегда ловко уворачивался. Он вообще с виртуозной находчивостью отклонял любые вопросы, касающиеся его напрямую. Сэхун далеко не сразу замечал, что Чонин вытягивал из него и всех прочих куда больше информации, чем выдавал сам. Скрытный и замкнутый, но не вдруг и поймёшь, потому что первое впечатление — открытость и добродушный нрав. Чонин с удивительной лёгкостью казался общительным и простым, но на самом деле оставался загадкой и "тёмным пятном". Двадцатого января в клубе все поздравляли Чонина с прошедшим днём рождения, а Сэхун чувствовал себя виноватым, потому что пропустил сбор накануне, ничего не знал и даже не сбрасывался на общий подарок. Чонин тоже не выглядел особо радостным и настаивал на спокойствии, потому что он не любил отмечать дни рождения. Но на следующий день Сэхун постарался отловить Чонина в кафе, чтобы вручить большой пакет. Вопросительный взгляд из-под высветленной длинной чёлки смутил Сэхуна, и он буквально впихнул пакет Чонину в руки. — Тебе. Подарок вот. Я ведь только вчера узнал, что у тебя был день рождения. Ты мало говоришь о своих увлечениях, поэтому я просто решил быть практичным. Надеюсь, если тебе и не понравится, то точно пригодится. Чонин осторожно заглянул в пакет, будто оттуда на него могло что-то выскочить, потом потянул. Достал сложенную тёплую куртку сочного синего цвета с белым меховым воротом и капюшоном с белой опушкой, осмотрел и настороженно покосился на Сэхуна. — Она не совсем новая, — честно признался Сэхун. — У меня их три. Две я ношу, а эта не совсем мне подходит. Цвет такой, что я похож на бледную моль. Тебе вот в самый раз будет. Чонин задумчиво запустил пальцы в белый мех и слабо улыбнулся. — Я люблю синий цвет. Спасибо. — Значит, всё же нравится? — Сэхун неуверенно улыбнулся в ответ. Он не мог объяснить, почему в центре груди вдруг цветком распустилось тепло. Просто было невыразимо хорошо и хотелось обнять весь мир, крепко-крепко. Засмеяться в голос, звонко и искренне. — Нравится, — тихо вздохнул Чонин и потёрся щекой о меховую опушку. Сэхуну снова хотелось обнять весь мир и радостно засмеяться, когда он в тот же день увидел Чонина в подаренной куртке. Чонин больше не казался замёрзшим и продрогшим, только прятал руки в карманах, и Сэхун укорил себя за то, что не догадался сунуть в карманы куртки перчатки или хотя бы варежки. Всё это, тем не менее, наводило на чёткую мысль, что Чонин не мог себе позволить купить куртку или даже перчатки. Это означало, что либо Чонин не получал денег от семьи, либо все деньги уходили на некую определённую цель. При этом Чонин выглядел совершенно нормальным и здоровым, что отметало часть подозрений, куда могли деваться деньги. На азартного игрока он не походил тоже. Сэхун даже забрасывал пробные камни и подкатывал к Чонину с вопросами по поводу различных игр и казино, но Чонин в этом определённо не разбирался, как и в скачках, ипподромах и прочих местах, где азартные люди могли просаживать целые состояния. Сэхун едва голову себе не сломал в попытках разгадать Чонина. Прямые вопросы оставались бесполезными, потому что Чонин по-прежнему никогда не говорил о себе. А Сэхун очень хотел туда, куда его не пускали. В феврале Сэхун всё же вцепился в Чонина клещом. — Ты живёшь в общежитии? Десерт с ягодами вишни по центру стола, потому что "Очень хочу, но, знаешь, один я с ним не справлюсь. Поможешь?". Чонин помогал и легонько катал между указательным и большим пальцами снятую со взбитых сливок вишенку. — Это не самая интересная тема, которую... — Но всё-таки. Где ты живёшь? Я же не прошу у тебя адрес. Мне просто интересно, где ты живёшь. Сочная ягода в смуглых пальцах страшно отвлекала. Кожа слабо поблёскивала от сладкого сока, и ягода перекатывалась по ней с томной медлительностью. Пока Чонин не поднёс её к губам. Сначала тронул кончиком языка, потом мягко сжал губами. Облизнулся чуть погодя, задумчиво разглядывая собственные пальцы. На миг прижал сладкие от сока подушечки к губам вновь и прошёлся по ним языком. Помедлив, стянул ещё ягоду, чтобы отправить её в рот без раздумий, но на нижней губе осталось белое пятнышко от сливок. — Снимаю комнату, это дешевле, чем общежитие, — неохотно признался Чонин после получасовой непрерывной атаки, когда Сэхун уже готовился выкинуть белый флаг и признать поражение. Да и трудно было придерживаться сути беседы, когда Чонин будто специально отвлекал вишнями, которые съел почти все один. — А ты? — Снимаю квартиру тут недалеко. — В отличие от Чонина, Сэхун даже адрес назвал и предложил как-нибудь зайти в гости. Чонин лишь пожал плечами, но не сказал ни да, ни нет, зато утащил последнюю вишню со взбитых сливок и поднёс к влажным губам. Лизнул и чуть отвёл в сторону, разглядывая ягоду с лёгким сожалением — последняя. Сэхун уже просто отвернулся, чтобы не смотреть. Чонин так ел вишни, словно ему безумно нравился их вкус, и он пытался растянуть удовольствие. Но его губы, подкрашенные сладостью и цветом вишнёвого сока... Сэхун чувствовал себя, глядя на это, примерно так же, как если бы его застукали за просмотром разнузданного и извращённого порно. С оргией, например.