И будет снег

*** Ужин удался на славу! Никогда ещё обычная человеческая пища не казалась Эдварду такой вкусной — миссис Баккет была отличной хозяйкой! После ужина развеселившийся мистер Вонка ударился в пространные воспоминания о своих путешествиях по Лумпаландии, обильно сдабривая их шутками и разными забавными подробностями. Рассказывая о том, как заблудился ночью в джунглях и угодил в плен к хищным лианам, которые перессорились между собой из-за того, кому первому дегустировать свежего кондитера, мистер Вонка очень смешно изобразил эти самые лианы. Повествование обрастало всё новыми деталями, и Чарли чуть не падал со стула от хохота! В эту минуту шоколадный магнат очень напомнил Эдварду одного знаменитого барона из сказки, которую когда-то очень давно, в прошлой жизни, читал ему вслух отец... — ...Но все эти ужасы — сущая чепуха, по сравнению с тем, что я пережил на Северном Полюсе! — несло мистера Вонку. — Всем известно, что там полно голодных белых медведей, китов-убийц, тюленей, и всюду — вечная мерзлота! Сплошные белые поля снега и огромные ледяные айсберги, которые никогда не тают!.. Услышав о вечной мерзлоте, Эдвард встрепенулся и навострил уши. — Не тают?.. — завороженно переспросил он. — Никогда?.. — Вот именно! Никогда! — сверкнул улыбкой мистер Вонка. — Там же "минус пятьдесят" в самый жаркий полдень! Так вот... — продолжал магнат. — Остался я без своей упряжки... А тут, как раз, начался буран! Кое-как, на своих, на двоих, я добрался до стойбища аборигенов, надеясь переждать бурю и раздобыть хоть какие-нибудь завалящие сани... А пойдёмте-ка в парк! — неожиданно прервал он сам себя. — Хорошая прогулка на ночь способствует здоровому сну! Как вам такая идея? — Ур-ра!!! — завопил, вскакивая, Чарли. — Вперёд, покорять Северный Полюс! — И кататься на санках с айсбергов под северным сиянием! — воскликнул мистер Вонка и засмеялся. — Где моя малица?! — Где моя упряжка?! — подхватил Чарли. — Эдвард, пойдешь с нами? — Пойду... — Шапки и варежки не забудьте, полярники! — напомнила мама. — И не заблудитесь в торосах, а то как бы не пришлось посылать за вами поисковую партию... — добавил мистер Баккет, уютненько устраиваясь на диванчике под торшером и разворачивая газету. — Эдвард, солнышко, постой-ка... — бабуля Джозефина порылась в шкафу, достала оттуда длинный пушистый красный шарф и заботливо укутала им шею, грудь и плечи Эдварда. — Так тебе будет теплее — зима на дворе... — Спасибо... Шумной оравой, в обнимку с санками, они вывалились за фабричные ворота, пронеслись через улицу освещённую шеренгой жёлтых фонарей и окунулись в мягкие сумерки городского парка. Чарли тут же скатал большую снежку и залепил ею в спину мистера Вонки. Тот пригнулся, но снежка сбила цилиндр с его головы, а сам Вилли, поскользнувшись, и с воплем "Эй, предупреждать же надо!" ухнул в сугроб! Тихий вечерний парк огласился гамом и хохотом. Эдвард приотстал. Он не хотел ввязываться в игру, опасаясь, что кто-нибудь, потеряв осторожность, поранится о его ножницы... Шарф, предусмотрительно повязанный ему на шею бабулей Джозефиной согревал, и сейчас всё было совершенно не так, как в ту первую вьюжную ночь... Лёгкий морозец чуть пощипывал щёки, и от свежего ночного воздуха на языке появился прохладный сладковатый привкус, словно от мятной травинки... Весёлые голоса Чарли и мистера Вонки отдалились, приглушённые снегом... Погрузившись в сиреневые сумерки, Эдвард стоял один на маленькой круглой поляне. Вокруг белым сном спали деревья. Слабые отсветы недалёких уличных фонарей рассыпались по снегу миллионами крохотных искр. Эдвард поднял взгляд к посеребрённым верхушкам деревьев. Над ними раскинулось глубокое лиловое небо, сея на город лёгкие синие звёзды... Они, чуть слышно позванивая, скользили в воздухе и мягко ложились на мостовые улиц и крыши домов, на притихшие деревья и сонную землю, на плечи и головы редких прохожих... Эдвард подставил руку и поймал одну звёзду на свой чёрный кожаный рукав. " Синие звёзды летят с небосвода, Наземь ложатся и тают во рту... — вдруг зазвучали в его голове невесть откуда взявшиеся слова, - Слёзы, которыми плачет Природа, Тихо и хрупко звенят на лету, И умирают, сверкнув на ладони, И застывают на сердце ледком..." — Так вот, каков он — настоящий снег... — вслух произнёс Эдвард, восхищённо разглядывая тонкое ажурное чудо о шести сверкающих лучиках. — Я так никогда не смогу... Он припомнил ледяную стружку, грубые бесформенные хлопья, летевшие некогда из-под его ножниц, не идущие ни в какое сравнение с этим лиловым волшебством, и печально вздохнул... Облачко тёплого пара, вырвавшись из его губ, коснулось снежинки, и чудо погасло, оставив после себя лишь воспоминание и маленькую прозрачную капельку, похожую на слезу... "Красота смертна... — подумалось Эдварду. — Даже лёгкое дыхание способно её уничтожить..." Он опустился на колени и осторожно погрузил руки в пушистый снег. Ему так хотелось зачерпнуть его ладонями, набрать полные горсти, почувствовать кончиками пальцев уколы этих неуловимых холодных искр... Но у него нет пальцев. У него нет ладоней. У него нет ничего, кроме живого горячего сердца... *** — А где же твой друг?.. Чарли и мистер Вонка только что с ветерком прокатились на санках с ледяной горы, врезались в заснеженный куст, опять опрокинулись, и теперь, хохоча, отряхивали друг друга от снега. — Ой... — Чарли вскочил и огляделся. — И, правда, где Эдвард?.. Он точно был здесь... — Ну, что же, отправляемся на поиски! — объявил Вилли. — Мы ведь не можем бросить члена нашей команды на произвол судьбы!.. Они разыскали его всё там же, на поляне. Эдвард стоял на коленях — большая, взъерошенная и печальная, в смешном красном шарфе, чёрная птица на белом снегу... Чарли вдруг стало его жалко. Он подошёл, тронул его за плечо и присел рядом на корточки: — Что-то случилось, Эдвард?.. Тот вздрогнул, возвращаясь к реальности, и поднял голову: — Чарли... У меня снежинка растаяла... — грустно сказал он. — И только? — хихикнул подошедший Вонка. — Всего одна снежинка? Вот горе-то... На то он и снег, чтобы таять! — Она была красивая... Почему всё красивое недолговечно? — вдруг спросил Эдвард, поднявшись с колен и взглянув на мистера Вонку. Вилли опешил. Вопрос явно поставил его в тупик. Он повертел в руках свою трость, подбирая слова: — Э... Ну... В мире вообще нет ничего вечного... Так уж устроена жизнь! — А вечная мерзлота? А полярные льды? — Они тоже не вечны! — развёл руками Вилли. — А этот снег... Почему он лежит и не тает? — Потому что сейчас зима, юноша! — поучительно сказал кондитер. — К весне он растает. Потом наступит лето. За ним будет осень, потом — зима, и снова выпадет снег. Разве ты этого не знал? Чарли переводил взгляд с учителя на Эдварда и обратно. — Нет. Там, где я жил, было всегда тепло... — доверчиво сообщил Эдвард. — А снег шёл, когда я резал фигуры изо льда... — Ты и снег умеешь делать?! — так и подпрыгнул Чарли. — Изо льда?! Вот здорово! — Нет, Чарли. Раньше я думал, что умею, — сказал Эдвард. — Но мой снег был ненастоящим... Таким же ненастоящим, как и я... — Эдвард... Ну, чего ты расклеился? — Чарли бесстрашно взял друга за руку. — Перестань... Не говори так... И думать не смей! — Да уж! — ввернул Вилли Вонка. — Чарли у нас наверняка знает, кто настоящий, а кто — нет. Верно, Чарли? — Совершенно верно! — подтвердил Чарли. — Для меня Эдвард — самый настоящий! Эдвард слабо улыбнулся: — Спасибо тебе... Но... — он пошевелил ножницами. — Я не могу быть настоящим вот с этим... — А "вот с этим", как раз, вопрос вполне решаемый, дорогие мои! — лукаво подмигнул мистер Вонка. — И, похоже, у меня даже наклюнулось несколько изящных идей! Ты ещё нам на рояле сыграешь, это я тебе обещаю! Так что, юноша, — набалдашник трости упёрся Эдварду в грудь, — не кисни раньше времени, а то заржавеешь! Договорились? — Договорились... — кивнул Эдвард. — Вот и славно! Ну, а теперь — дело к ночи, пора и домой, дорогие мои!.. *** Ну и деньки! Чарли был совершенно счастлив! Свернувшись калачиком под одеялом, уже в полудрёме, он снова перебирал впечатления двух минувших дней, и радость захлестывала его с головой. Ну, надо же — рождественская сказка началась задолго до самого Рождества! Он даже и не мечтал о таком подарке! Он даже не знал, что такое бывает! Именно у него, и именно сейчас вдруг появился Эдвард — такой удивительный, такой необыкновенный! И всё семейство Баккетов приняло его, как родного, да и мистер Вонка, кажется, кое-что понял... Конечно же, понял, иначе бы не согласился ему помочь! А то, что он уже что-то придумал — в этом Чарли был уверен на все сто: за два года он очень хорошо изучил своего наставника. Но Эдвард всё ещё оставался для Чарли полнейшей загадкой. Он видел снимки из сканера мистера Вонки, и по ним было ясно, что Эдвард — действительно робот. Но — какой! Забавный и тёплый, наивный и грустный, и, не взирая на грозные ножницы, очень доверчивый и беспомощный, как ребёнок! Это просто невероятно, как механизм для стрижки кустов может быть таким человечным, так откровенно выражать свои чувства, так огорчаться и радоваться, и так трогательно бояться мистера Вонку! Это значит, что в механическом теле заключена душа человека! А ведь Тик-Ток и Лоскутушка, Тыквоголовый Джек и Деревянные Козлы, Страшила и Железный Дровосек из страны Оз — все эти любимые герои Чарли были живыми! Вот и тут тоже, явно, не обошлось без волшебства! Но была здесь ещё какая-то тайна. Чарли интуитивно чувствовал, что в жизни его нового друга когда-то случилось что-то очень плохое, — возможно, большое горе, о котором тот не хочет, или не умеет рассказать. Чарли всем сердцем хотел его защитить, отогреть и подбодрить. Рядом с Эдвардом он сам себе стал казаться сильнее и опытнее... Ему нравилось ощущать себя таким — взрослым, как папа, и мудрым, как дедушка Джо. Кроме того, Чарли и Эдвард легко понимали друг друга даже без слов, и это было просто здорово! Вот бы Эдвард остался на Фабрике навсегда! Как хорошо — завтра занятий нет, и можно будет придумать какое-нибудь новое невероятное приключение! А с мистером Вонкой вообще никогда не бывает скучно, и значит — сказка может продолжаться сколько угодно! — Конечно, Шоколадная фабрика — это не Изумрудный город, а мистер Вонка — не Великий Оз, но кто сказал, что он — не Великий Волшебник?! — засыпая, подумал Чарли. *** Вот и случилось то, чего так ждал и боялся Эдвард. Вот оно... Как ураган, налетело стремительно, неумолимо. Пришло, растревожило, разбередило старые раны и всколыхнуло память о том, что хотелось забыть навсегда... Сердце снова стучит, как прежде, и снова болит, как давно не болело... Почему, ну почему он не ушёл сразу, как и хотел, зачем дал уговорить себя остаться в этом маленьком доме?! Что он хотел изменить, что хотел доказать, и кому? Ведь от себя не уйдёшь, не сбежишь на край света, не спрячешься под землю... Все твои грехи и пороки, словно стервятники, увяжутся следом, и не оставят тебя до конца твоих дней. Они будут висеть над тобой, как бы упорно ты ни пытался не замечать их. Они будут ползти за тобой по пятам, до последнего вздоха. Они будут гнать и толкать тебя к той черте, из-за которой нет возврата... И самый страшный твой грех никогда не отпустит тебя, даже если ты знаешь, что совершил его ради спасения близких... Но даже тогда этому нет, и не будет прощения. Ножницы, одним движением творящие чудо, и так же легко отнимающие жизнь... Предательски острые и смертельно опасные для всех, кто был ему дорог, для тех, за кого он сам готов был пожертвовать жизнью... Ножницы — его тяжкая вечная кара. Как же он их ненавидел! Часы в доме пробили шесть. Милые, добрейшие люди, так безмятежно спящие в этот ранний час, приняли и согрели его. Маленький Чарли с первой минуты так доверяет ему, ничего не зная о мрачном прошлом Эдварда, и ни о чём не догадываясь... Этот мальчик так же светел и чист, как синий волшебный снег, и Эдвард вдруг с ужасом понял, что начинает любить его всем своим сердцем. За что ему этот подарок судьбы, этот верный маленький друг, ведь такого счастья он не заслуживает! Нет, он не должен, не имеет права лгать Чарли. Он так больше не может! Молчание — та же ложь, а ложь — это ещё одна тяжкая вина, вина перед другом! Он не может предать дружбу. Он должен сказать ему правду — всю страшную правду и снять с души этот камень. Когда? Утром... Наверное, утром... Нет, тогда может быть уже слишком поздно. Это надо сделать сейчас, сию же минуту, пока ещё есть решимость и силы, пока он ещё не прирос к нему намертво своей истерзанной, изодранной в клочья, кровоточащей душой... Бесшумно и быстро спустившись вниз, Эдвард склонился над мальчиком. Он долго смотрел на спящего Чарли, стараясь унять нервную дрожь и бешеный стук сердца. Наконец, решившись, он очень осторожно, тыльной стороной руки тронул его за плечо и тихо позвал: — Чарли... Проснись... Я должен что-то тебе рассказать... *** Ему снился мистер Вонка, — маленький, как Умпа-лумпа, скачущий по краю огромного чана с бурлящим шоколадом, и горланящий по-лумпаландски какую-то белиберду... Чарли брал из корзины толстых зелёных гусениц и по одной бросал в шоколад. Рядом над чаном склонился Эдвард в красном лаковом комбинезоне рабочего Шоколадного цеха — очень усталый и бледный, — и взбивал ножницами шоколадно-гусеничную массу... Масса в чане пенилась, становясь похожей на серо-зелёную слизь. "Мистер Вонка, зачем вам такая гадость?" — спрашивал Чарли, бросая гусениц в чан, но мистер Вонка только громче кричал: " Э-ге-гей! Не жалей! Больше гусениц надо! Ещё больше! И быстрее, быстрее взбивайте! Это же мой новый рецепт! Тру-ля-ля!" Чарли это не нравилось, но он не хотел сердить мистера Вонку. Эдвард вдруг повернул к Чарли измученное лицо и тихо сказал: — Чарли... проснись... Я должен что-то тебе рассказать... — Угу... обязательно... — пробормотал Чарли. — После занятий поговорим... — и натянул одеяло на голову. — Чарли... Пожалуйста... Это важно!.. — ...Что?.. — Чарли вздрогнул и с трудом разлепил глаза. Над ним в полутьме стоял Эдвард. При тусклом свете ночника его лицо напоминало жутковатую белую маску с чёрными провалами глазниц. — Чарли... Послушай... — сказала маска. — Эдвард... ты чего... среди ночи... — заплетающимся со сна языком прошептал Чарли. — Который час?.. — Чарли, я должен сказать тебе правду... Я не тот, кем ты меня считаешь... В предутренней тишине спящего дома голос его прозвучал слишком громко, и Чарли прикрыл ему рот ладонью: — Тс-с-с-с... ты же всех перебудишь!.. — Прошу тебя, Чарли... Ты должен знать. — Тише... пойдём... Сонный и озадаченный, Чарли встал, завернувшись в одеяло, схватил друга за локоть и вытащил из дома наружу, в притихший Шоколадный цех. Лампы ещё не зажгли, не шумел отключаемый на ночь водопад, за круглыми окнами серело тусклое зимнее утро, и в цехе царил тёплый туманный сумрак. — Ну, что у тебя случилось?.. Он стоял перед Чарли, опустив руки и голову, его ножницы мелко подрагивали от волнения, а лицо было бледным и очень испуганным. — Я не тот, кем кажусь... — прошептал Эдвард. — Я убил человека. — Чего ты сделал?.. — не понял мальчишка. — Я — убийца... — повторил Эдвард громче. — Я убил человека. Чарли опешил. Ему показалось, что это всё ещё продолжение сна. Он яростно замотал головой, уронив одеяло на пол. — Погоди ты, Эдвард... Я ничего не понял... Это было... Сегодня? — Нет... Это было давно... Но это правда. Вот так новость. Чарли почувствовал, как его ноги становятся ватными, и он, сползши по притолоке, сел на порог. — Ты... Но почему?.. Эдвард смотрел на него блестящими, расширенными от ужаса глазами. — Так получилось... Чарли, поверь... Я не хотел. Но так получилось... Иначе бы погиб... совсем другой человек. — Ты... это сделал... ножницами? Эдвард слабо кивнул, не отрывая испуганного взгляда от лица Чарли. — Теперь ты знаешь... кто я такой... — Понятно... — сказал Чарли и шмыгнул носом. — Что же нам теперь делать? — Я не знаю... — едва слышно ответил Эдвард. — Я не мог не сказать тебе, Чарли... Я не мог скрывать. Это было бы... нечестно. Мальчишка тихо всхлипнул. Вот тебе и Рождественская сказка, подумал он. Вот тебе и волшебство... Его детское сердечко сжалось от страха и жалости. Чарли схватился за голову. Вот оно, то плохое, о чём он догадывался, что подсознательно чувствовал... "Бедный, бедный мой Эдвард... Что же теперь с тобой будет?.. — стучало в голове у Чарли. — Если б я знал, как помочь тебе... Как я могу помочь тебе?!" Он ни на секунду не сомневался, что Эдвард ни в чём не виноват, ведь он такой добрый, такой открытый и честный... Он не может быть убийцей... Это была случайность... Конечно, просто случайность! Просто у него слишком острые ножницы... Ножницы и должны быть острыми! "Не брошу его... — думал Чарли. — Всё равно не брошу! Ни за что!" — Чарли... — подал голос Эдвард. — Скажи что-нибудь... Пожалуйста... Мальчик поднял на него мокрое от слёз лицо. Этого зрелища Эдвард вынести не мог, это было выше его сил... Его захлестнуло чувство вины и раскаяния, ведь Чарли плакал из-за него! Что же он натворил! О чём он только думал?! Он сделал неловкое движение к другу, неуклюже потянулся к нему руками, словно хотел обнять, но ножницы — эти проклятые ножницы, как будто нарочно, резко щёлкнули у самого лица Чарли... Тот инстинктивно отдёрнулся и вскочил, вскинув руки... Нет... Только не это... Это опять повторяется... Это снова чуть не случилось... И теперь Чарли его боится... Он решит, что Эдвард напал на него, и будет его бояться... Он же всего лишь ребёнок... Эдвард отпрянул и попятился. Он опять всё испортил и это — конец. — Чарли... — отступая, шептал он трясущимися губами. — Прости меня, Чарли... Я понял тебя... Чарли хотел его удержать, но, словно какая-то сила пригвоздила его к месту. — Эдвард, нет... Ты не... — Я не должен был... Спасибо вам... тебе... За всё... И прощай. Он повернулся и побежал. — Эдвард! Постой! Куда ты?! — в отчаянии крикнул Чарли. — Подожди! Ты там заблудишься! — Он бросился вслед за ним, но тот уже исчез за дверями цеха. *** Эдвард бежал, не разбирая дороги. Безотчётный ужас и боль гнали его неведомо куда. Всё, чего ему сейчас хотелось, это забиться в какой-нибудь самый тёмный угол, в самую узкую щель, и там умереть, исчезнуть из памяти этих людей, пропасть пропадом навсегда, кануть навеки... И никогда больше не существовать, не присутствовать, не быть. Он всегда приносил, приносит и будет приносить одни лишь несчастья всем, кого любит... Он не в силах изменить этого, но он может это остановить... Разорвать, разрезать запутанный узел. Да, пожалуй, это единственное, что он ещё действительно может. Ему нет места в этом мире. Сердце бешено колотилось о грудную клетку, в висках стучали тяжёлые молоты. Перед глазами мелькали, ветвились тихие гулкие коридоры Фабрики — бесконечный запутанный пугающий лабиринт. Только бы никого не встретить!.. Только бы его никто не нашёл! Он свернул в узкий боковой коридорчик, неожиданно налетел в потёмках на стену, ударившись, охнул, отскочил в сторону и зацепил рукой маленькую круглую бляшку, крохотный выступ в стене, подмигнувший из темноты рубиновым глазом... Что-то мелодично негромко звякнуло, и над головой вспыхнул яркий свет... Ослеплённый внезапной вспышкой, Эдвард испуганно вскрикнул, споткнулся, упал и сжался в комочек, заслонившись руками. Какое-то время сидел, дрожа всем телом, тяжело дыша и боясь шевельнуться... Сквозь неплотно сомкнутые железные пальцы он разглядел прозрачные светящиеся стены, обступившие его со всех сторон. Бежать было некуда — тупик. Словно попал внутрь огромного кристалла, или прозрачной глыбы льда. Новая волна страха, подступившая к горлу, подбросила Эдварда вверх. Он почувствовал себя пойманным, вскочил, охваченный паникой, бросился к стене прямо перед собой — к прозрачной холодной стене, усеянной рядами мелких матовых белых кнопок, и стал лихорадочно ощупывать её руками, в надежде найти выход. Стоило лишь обернуться, сделать единственный шаг в сторону, чтобы освободиться, но этого он не видел, не знал... Он бился, как птица в клетке, как рыба об лёд, почти обезумев от ужаса... Ножницы скрипели по толстому стеклу, не оставляя на нём ни царапинки... Теряя последние силы, Эдвард ударил рукой по стене, и белый пупырышек кнопки вдруг озарился зелёным, прозрачные створки за спиной с шипением сдвинулись, окончательно отрезав его от внешнего мира... Огромный стеклянный кристалл резко дёрнулся, вдавив Эдварда в стену, сорвался с места и понёсся с головокружительной скоростью куда-то наискосок и винтом вниз, всё быстрее и быстрее — вниз, в самую Преисподнюю... *** "Ну, где же он?.. Где?.." — волновался Чарли. В поисках он обегал все коридоры, примыкающие к Шоколадному цеху, звал, но безуспешно. Эдвард пропал. — Ушёл, — сказал Чарли, останавливаясь. — И, правда, ушёл. Он присел у стены, сжав ладонями голову. Где искать? Что делать? Бежать к мистеру Вонке? И как он ему объяснит? И что он ему скажет? "Эдвард ушёл, потому что убил человека"? Так? И что подумает мистер Вонка? Ничего хорошего, кроме плохого, он не подумает, это уж точно. Но ведь Эдвард ни в чём не виноват! А как доказать?.. Из головы не шло измученное, с трясущимися губами, бледное, как мел, лицо друга, его тихий дрожащий голос: "Спасибо вам... тебе... За всё... И прощай..." Слёзы брызнули из глаз Чарли. Он не знал, просто понятия не имел, как помочь Эдварду, и что говорить своим. Он поднялся и, всхлипывая, побрёл домой. Там уже все проснулись. Мама готовила завтрак, папа брился у окна. Чарли хотел незаметно прошмыгнуть мимо них, чтобы избежать лишних расспросов, но папа, выглянув из-за своего зеркальца, улыбнулся: — Утречко доброе, Чарли!.. — при виде сына, намыленное лицо мистера Баккета удивлённо вытянулось: — Э? Сынок! Что за слёзы в ясный день? Бабушки-дедушки тревожно привстали на своей большой кровати, мама, оставив стряпню, обернулась к сыну. Чарли подумал: "Сейчас спросит... Только этого не хватало!" — А Эдвард где? — спросила мама. — Зови его, завтракать будем! Это было последней каплей, и Чарли расплакался, как маленький. — Эдвард ушёл... Ушёл! — он уткнулся в мамино плечо. — Я его искал... Но его нигде нет! Забыв стереть пену с подбородка, папа подошёл к ним. — Сынок... Может, расскажешь? — Я не могу... Не могу рассказать... Не имею права... Мама его обняла и поцеловала в макушку: — Ну, что ты... Тише... Не плачь, солнышко! Он вернётся. Всё образуется... Всё ещё будет хорошо... — Не будет, мама... Не будет! Он не вернётся... — всхлипывал Чарли. — Ты не понимаешь... — Малыш, подойди, пожалуйста, сюда... — попросил дедушка Джо. — И сядь ближе ко мне. Чарли послушался. — Я, конечно, не знаю, что между вами произошло, — начал дедушка Джо, — но вижу, что это серьёзно. Ты можешь мне ничего не рассказывать, только скажи: вы поссорились? — Нет, дедушка... Он доверил мне одну тайну... — Понимаю... — кивнул дедушка Джо. — ...А потом испугался, что я испугаюсь... Подумал, что я посчитаю его... плохим... И... — Но ты же не считаешь его плохим? — глаза за толстыми стёклами дедушкиных очков смотрели внимательно и серьёзно. — Нет, дедушка... Не считаю. — Ты уверен? — Уверен! — твёрдо сказал Чарли. — Я это сердцем чувствую. — Хорошо. — Сухая старческая ладонь легла на плечо внука. — В таком случае, доверься своему сердцу. Слушай его, и оно подскажет, что делать. Оно тебя не подведёт. Ты понял меня, малыш?.. *** — Доброе утро, звёздный свет! У меня для вас привет! И, вдобавок ко всему — отличные новости! Да! — сияющий Вилли Вонка возник на пороге домика Баккетов. — Я отлично выспался, и в моей умной голове сегодня роятся гениальные мысли!.. Так... Я не понял: мне что, здесь не рады? — огорчился он, узрев хмурое лицо Чарли. — Здравствуйте, Вилли. Не в этом дело... — сказал папа. — Вам всегда рады, просто Чарли... немного расстроен. Миссис Баккет засуетилась: — Завтракать будете? — Нет-нет, благодарю! Я уже позавтракал, но не откажусь от чашечки кофе! — сняв цилиндр, Вонка подсел к столу. — А потом мы с Чарли и Эдвардом наведаемся в мастерскую. У нас там срочное дело! — он с удовольствием отхлебнул кофе. — Чарли, так чего киснем? А? Дедушка Джо ласково подтолкнул внука к магнату, снова шепнув: "Слушайся своего сердца!" — Никуда мы с Эдвардом не наведаемся, — горько сказал Чарли. — Его больше нет. — Как это "нет"? — вскинул брови мистер Вонка. — А где же он? — Не знаю... Он ушёл... — Чарли снова зашмыгал носом. — Может быть, он просто пошёл погулять? Проветриться? — Нет! Это всё из-за ножниц... Мистер Вонка, он может наделать глупостей, его обязательно нужно найти, и как можно скорее! Вилли очень внимательно взглянул на воспитанника: — Ого, всё так трагично? Ну что же, мой дорогой... — он залпом допил кофе и поднялся из-за стола. — Приводи-ка себя в порядок — ты ещё в пижаме, — и пойдём! Если он не выходил с Фабрики, мы легко его разыщем! Хотел бы я знать, что это ещё за выходки! Магнат в нетерпении приплясывал у дверей. Чарли торопливо нырнул в рубашку и брюки. — Я готов! Они свернули в узкий боковой коридор-перемычку, соединяющий основной коридор со станцией лифта. Палец мистера Вонки потянулся к кнопке вызова и замер на полдороге. — А где... — его глаза полезли на лоб от изумления, брови сначала подпрыгнули вверх, а потом нахмурились. — Где лифт? Станция и шахта были пусты. Вонка всплеснул руками: — Где мой лифт?! — возопил он. — Да что же это такое! Я же просил, не трогайте лифт!! Чарли похолодел: неужели Эдварду взбрело в голову воспользоваться стеклянным лифтом? Он же не умеет им управлять! Он же разобьется в лепёшку! Лифт был не только скоростным и удобным, но и весьма экстремальным средством передвижения по Фабрике. На нём без тренировки не полетаешь! — За мной, Чарли! Не отставать! — мистер Вонка сорвался с места и, лопоча полами сюртука, помчался по коридору. — Быстро на пульт! Я поймаю этого угонщика, и тогда ему не поздоровится! Едва поспевая за мистером Вонкой, Чарли лихорадочно соображал. Если это Эдвард, то почему он это сделал? Так... Давай по порядку. Они с Чарли поговорили. Чарли расстроился. Эдвард испугался. И тоже расстроился. И ушёл, расстроенный. А когда человек расстроен... Когда человек очень расстроен, он может... что? Угнать лифт?.. Стоп. Но ведь Эдвард его даже не видел... Нет, видел. Вчера у мастерской, где Чарли его оставил. Но о лифте он Эдварду не рассказывал. Не успел. И гуляли они по Фабрике пешком. А лифт, наверное, как всегда, автоматически вернулся на станцию. А мог ли Эдвард вызвать лифт, стоявший у мастерской? Нет. Это можно сделать только со станции. Эдвард знал, где находится станция? Нет. Откуда, если Чарли ему не успел показать? А это значит, что в лифт он мог попасть только случайно! Теперь Чарли был в этом уверен. А мистер Вонка? Он поверит?.. Вопросов много, ответов — ни одного. Они ворвались на пульт управления лифтом. Чарли казалось, что он уже излазал всю Фабрику вдоль и поперёк, но здесь, как ни странно, он ещё не бывал. Пульт представлял собой нечто отдалённо похожее на Телевизионный цех, одну стену которого занимали большое табло и панель с подмигивающими всеми цветами радуги лампочками-индикаторами, какими-то кнопками, рычагами, ползунками и циферблатами. — Ну-ка, ну-ка... — приговаривал мистер Вонка. — Сейчас поглядим... Ничего себе! Куда его несёт? Он что, с ума сошёл?! — Вы его видите? — стараясь понять, что к чему, Чарли бегал взглядом по индикаторам. — Ещё как вижу!.. — Мистер Вонка, скажите, что там? — взмолился Чарли. — Вот, смотри! — палец кондитера уткнулся в синий монитор, исчерченный шкалами. — Эта зелёная точка — лифт. Вот эта нулевая отметка — уровень поверхности земли. Плюсовая зона — всё, что над землёй. Минусовая — соответственно, подземные этажи. Лифт идёт в глубину на предельной скорости. Он уже очень глубоко... Ещё чуть-чуть и начнётся опасная зона туманов... — Он уходит в минус... Минусландию? — прошептал в ужасе Чарли. — Туда?.. — Похоже на то... — задумчиво проговорил Вилли. — Интересно, что он там забыл? — Его можно вернуть? — спросил Чарли. — Вы можете заставить лифт вернуться? — Конечно, могу! Я всё могу! — Он нажал на клавишу селектора. — Эй! В кабине! Есть кто живой? Динамик зашуршал, но ответа не последовало. — Эдвард! — крикнул Чарли. — Ты там? В динамике щёлкнуло, и далёкий испуганный голос прошелестел: — Чарли!.. Вонка даже подпрыгнул. — Так я и знал! Сейчас мы тебя... Он поставил один из регуляторов в нулевое положение и потянул на себя большой жёлтый рычаг. — Сперва сбросим скорость... Вот так... Когда кабина остановится, дадим задний ход. — Останавливается? — беспокоился Чарли. — Он останавливается? Зелёная точка на мониторе остановилась и стала красной. — Готово! А теперь — полный назад! — Вилли перевёл рычаг в крайнее положение и резко повернулся к Чарли. — Объясни-ка мне теперь, зачем вы трогали лифт? Я же просил! Эти шалости, знаешь ли... Ведь лифт — не игрушка! — Мистер Вонка, мы не трогали лифт. Мы вообще ничего не трогали... — сказал Чарли. — Я могу только догадываться, как это получилось... Честное слово! Пусть он вернётся! Пусть он только вернётся! — Да уж... — многозначительно прищурился магнат. — Пусть только вернётся... И короткое замыкание ему обеспечено... Красная точка на мониторе по-прежнему оставалась красной. — Странно. Почему он не движется?.. — процедил сквозь зубы кондитер. — Не понимаю... Он постучал пальцем по монитору. Никаких изменений. Подёргал рычаг взад-вперёд, переключил несколько регуляторов... пощёлкал тумблерами... Раздался резкий гудок. Индикатор, замерший в минусовой зоне, тревожно замигал. — Что случилось? — переполошился Чарли. Магнат сердито шлёпнул себя ладонями по коленкам: — Поздравляю! Приехали! Похоже, "стекляшка" застряла! — Застряла?.. Там? В тумане?! — Именно застряла! Впервые за всё время!.. *** Стеклянная посудина стремительно мчалась почти отвесно вниз. Эдвард, вжавшись в угол, застыл на полу, таком же прозрачном, как и стены. Сначала сердце трепыхалось у самого горла, но кабина летела довольно ровно, без рывков, и Эдвард чуть-чуть успокоился. Мимо проносились яркие огни, какие-то помещения, платформы, металлические опоры и конструкции... Ему казалось, что он неминуемо врежется в какую-нибудь из них, но каждый раз кабина легко обходила препятствие. Потом стало пусто и пасмурно. Далеко внизу клубилась неясная грязно-серая масса, похожая на призрачное море, или плотное облако, и Эдвард в своей стеклянной клетке падал прямо туда. Он уже почти влетел в бурлящий туман, и густая мгла стала обволакивать прозрачные стены, когда в тишине раздался громкий щелчок и сверху грянуло: — Эй! В кабине! Есть кто живой? Эдвард завертел головой, ища источник звука. И тут раздался совсем другой голос: — Эдвард! Ты там? Тот встрепенулся: — Чарли!.. Но голоса с ним больше не разговаривали. Вместо этого кабина плавно замедлила ход и, раскачиваясь, повисла в тумане... Эдвард осторожно поднялся на ноги и припал к стеклу, силясь хоть что-то рассмотреть за стенами, но от его движения качка только усилилась, и он снова испуганно присел на пол. Сверху натужно зажужжали моторы, кабина подалась назад и вверх и, дёрнувшись, замерла. Потом что-то затрещало, заискрило, свет в кабине мигнул и погас, и Эдвард остался в непроглядных сизых сумерках. Его вдруг охватила беспросветная тоска, гнетущая тревога пополам со страшной усталостью. Он впал в странное оцепенение. Не осталось ни воспоминаний, ни мыслей, ни ощущений. Он знал лишь одно: это очень нехорошее место, и ему отсюда никогда не выбраться. *** — Что же теперь делать? — глаза Чарли потемнели от страха. — Ведь если Эдвард откроет кабину, то... — Что делать, что делать... — сварливо перебил Вилли. — Отправляться следом, вытаскивать твоего приятеля — вот что делать! — На чём? — удивился Чарли. Вонка иронически хмыкнул: — Ну... Ты можешь лететь своим ходом, хлопая ушами. Авось, и доберёшься раньше меня. А я отправлюсь, по старинке, на лифте. — Но ведь лифт застрял в тумане! — напомнил Чарли. — К твоему сведению, я ещё склерозом не страдаю! — обиделся мистер Вонка. — И, в отличие от тебя, прекрасно помню, что на Фабрике есть и вторая кабина. Ну? Идёшь ты, или нет? Чарли рванул было за учителем, но вдруг, что-то вспомнив, метнулся снова к приборной панели и нажал на клавишу переговорника: — Эдвард, ты слышишь меня? — Да... — едва различимо донеслось из динамика. — Слушай меня внимательно, дружище: что бы ни происходило снаружи, что бы ты там ни увидел, ни в коем случае не открывай двери лифта! И жди нас. Мы идём к тебе! *** Второй лифт оказался совсем не похожим на своего стеклянного собрата. Это была маленькая кабина, обшитая лакированным красным деревом, с застеклёнными дверьми и такими же окнами, забранными кованной латунной решёткой. Она очень напоминала старинный городской трамвайчик. Чарли насторожённо заглянул внутрь. Внутри было темно и прохладно, и пахло электричеством, как после грозы. — Вы думаете, он полетит? — с сомнением спросил Чарли. — А почему бы и нет? — отпарировал мистер Вонка. — Не знаю... Он... такой... — Чарли запнулся, подбирая слова. — Ну? И какой же? Старомодный? Несовременный? Антикварный? Довсемирнопотопный? — скороговоркой подсказывал мистер Вонка, суетясь у маленькой приборной панельки. — Ты ведь это имел в виду? Да? Чарли пожал плечами и смущённо кивнул. — Совершенно верно! — согласился кондитер. — На фоне моего стеклянного чуда техники, этот выглядит динозавром! Мамонтом! Доисторической черепахой! Он не умеет и половины того, что может "стекляшка"! Но, ничего не поделаешь, мой дорогой, других вариантов у нас нет! Крохотный лифт проснулся. Под потолком загорелась неяркая лампа в плафоне из цветного стекла, на латунных кнопках и поручнях заиграли мягкие жёлтые блики. У торцовых стен крепились две узкие откидные лавки, обитые потёртым красным плюшем. Кнопок тут было немного: всего по одной в три ряда на стене у дверей. Как бы то ни было, а Чарли эта кабина понравилась. "Словно машина времени, прибывшая из прошлого века", — подумал мальчишка. Пока Чарли разглядывал лифт, мистер Вонка куда-то исчез, потом появился с охапкой свёртков, верёвок, ремней, крючков, карабинов... — Эй! Мы так и будем стоять, разинув рот? — нетерпеливо воскликнул кондитер и первым прыгнул в кабину. — Карета подана, можем ехать! Чарли очнулся и шагнул вслед за ним. — Что это? — спросил он, указывая на экипировку, брошенную на пол кабины. — Альпинистское снаряжение? — Почти! — подмигнул мистер Вонка. — Страховки, робы и верёвочная лестница. Как знать, вдруг пригодится! Он вручную закрыл деревянные дверцы лифта и нажал на латунную кнопку. Кабина дёрнулась, заскрипела и медленно пошла вниз. Чарли покачал головой: — Этак мы до завтра спускаться будем... — Ерунда! Твой друг никуда оттуда не денется! — махнул рукой Вонка. — Но ты мне так и не объяснил, что это за глупые выходки, — строго добавил он. — Я тебя слушаю, Чарли! Тот заколебался. Мистер Вонка был явно рассержен: его губы поджались, брови нахмурились, а глаза метали маленькие синие молнии. — Знаете... — неуверенно начал Чарли. — Это всё из-за ножниц. Они... В общем, эти ножницы сильно портят Эдварду жизнь... — Неужели? Каким это образом? Чарли понимал, что напрямик говорить нельзя, но и отмалчиваться — тоже. — Мистер Вонка, помните вашу стеклянную трость? — Ещё бы не помнить! И если бы только трость! — хмыкнул магнат, припоминая острые лезвия, чуть не вонзившиеся ему в грудь. — Твой друг чуть меня не зарезал! — Вот именно, — продолжал Чарли. — Эдвард знает, что его ножницы очень опасны. Они уже принесли ему немало бед. И не только ему одному... — Да уж... — поддакнул Вилли. — Представляю себе... — Мы с ним говорили об этом... Он разволновался... И... От волнения не совладал с руками... — Он что, поранил тебя?! — ахнул кондитер. — Нет. Успокойтесь, мистер Вонка. Даже не думал! Просто слишком громко "щёлкнул пальцами". Но он испугался, что... — ...Что ты пострадал? — Да. Он испугался за меня. И ушёл, чтобы не навредить мне ещё больше. Я искал его... — Но при чём же здесь мой лифт? Как он попал в кабину? — Я не знаю, — честно признался Чарли. — Может быть, он просто хотел спрятаться, отсидеться где-нибудь... и забрёл на станцию... Мальчуган взглянул прямо в глаза своему наставнику. — Мистер Вонка! Эдвард очень добрый, поверьте! Он очень хороший человек! Просто он... Одинокий и незаконченный... Не сердитесь на него! Кроме нас с вами у него никого нет. И помочь ему больше некому... — Чарли, — серьёзно сказал мистер Вонка. — Я думал, о том, что ты мне говорил. Я и сам вижу, что Эдвард — существо необычное. Да-да! По чертежам он — машина, но... Не скрою, при виде него у меня мурашки по коже... — магнат передёрнул плечами. — Я наблюдал за ним, Чарли... — Вилли перешёл на шёпот. — Он, как живой! Он смеётся и плачет!.. Это какая-то мистика... — Это не мистика, — улыбнулся Чарли. — А самое настоящее волшебство. Я ведь говорил вам, что он живой, а вы не верили... — Не верил! Да! — развёл руками Вилли. — И всё ещё не могу поверить. Но, видимо, мне быстренько придётся уверовать в магию, иначе я просто сойду с ума! Глаза Чарли заблестели: — А вы видели, какое чудо он вырезал?! — Видел, Чарли. И честно старался придумать какое-нибудь полезное дело для его ножниц. — И как? Придумали? — Нет! — сообщил мистер Вонка. — Не придумал! Сначала я хотел ему предложить стричь наших сахарно-рунных овец... Но с этим прекрасно справляются Умпа-лумпы с бреющими машинками. Потом мне пришло в голову занять его на производстве фигурной карамели. Но мы отливаем фигуры в горячих формах, пока карамель жидкая! Для этого ножницы не нужны. Далее, думал я, он красиво стрижёт кусты. Но на Фабрике нет настоящих кустов и деревьев! Он не вписывается ни в одну нашу технологию! Даже своим парикмахером я не могу его сделать — у меня уже есть парикмахер! Бред какой-то! — Поэтому, — сказал Чарли, — ему так необходимы настоящие руки. Вы только представьте, мистер Вонка, каково ему без рук! Ни взять ничего, ни потрогать... Даже в носу, как следует, и то не поковырять! — Вот то, что в носу не поковырять — это действительно страшно! — рассмеялся мистер Вонка. — Что ж, дорогой мой! Я обещал — я постараюсь дать ему руки! — тут он многозначительно поднял палец вверх. — Вилли Вонка слов на ветер не бросает! Запомни это, мой мальчик! Маленький лифт, по-стариковски постанывая и трясясь, худо-бедно разогнался и довольно резво скользил по салазкам вниз. — Эх, амортизаторы барахлят... — поморщился кондитер. — И ролики расскрипелись... надо бы смазать! — А эта кабина не застрянет? — спросил Чарли. Вонка коварно улыбнулся: — Кто знает, мой дорогой! Кто знает! — Он выглянул в решетчатое окошко. — Кажется, прибываем! Чарли тоже глянул в окно: — Ничего не видно... — Ну, разумеется! Здесь же туман! Придётся открыть двери! — мистер Вонка порылся в куче снаряжения и вручил Чарли пару эластичных перчаток, плотную куртку на "молнии" с капюшоном и защитные очки в пол-лица. — Ну-ка... Надень это всё, застегнись и поглубже надвинь капюшон. Неровён час, какой-нибудь бешеный Ноллик вцепится, а нам ведь этого не надо, верно? Чарли зябко поёжился: он хорошо помнил свой первый визит в это жуткое место — приятного было мало. Тогда они с мистером Вонкой, рискуя быть покусанными хищными невидимыми Нолликами, искали бабулю Джорджину, объевшуюся молодильных пилюль Вонковита, как младенец — конфет. Ну, история с бабулей — это дело прошлое. Но какая нелёгкая понесла сюда Эдварда?! Чарли натянул перчатки и куртку с очками. — А вы, мистер Вонка? Вы почему не оденетесь? — А мне-то зачем? Я ведь уже в перчатках! — с напускной беспечностью ответил магнат. — Внимание — двери открываются! Он высунулся наружу, высматривая в тумане застрявший стеклянный лифт. — Ага! Вижу! Висит, голубчик, висит! Сейчас мы к нему подберёмся поближе... — Где он?! — Чарли выглянул следом. Вонка обхватил его за плечи свободной рукой: — Осторожно, не выпади, Чарли! С вами двумя мне одному не справиться! Вон он, смотри, прямо под нами. Чарли еле разглядел висящую в тумане кабину с маленькой скрюченной фигуркой внутри. — Эдвард! — крикнул мальчишка, — Держись! Мы уже здесь! — Не кричи, он тебя не слышит, — сказал мистер Вонка и повернул Чарли к себе лицом. — Слушай, мой мальчик, внимательно и не перебивай. Эта кабина рассчитана только на двух пассажиров. Троих она не поднимет. Сейчас я пойду вниз... — Мистер Вонка!.. — перебил было Чарли. — Вы не можете... — Чарли! — Вилли нахмурился и сжал его плечо. — Я же сказал, не перебивай! Я иду вниз, вытаскиваю Эдварда из лифта и подсаживаю сюда. Ты его принимаешь и... — Нет, мистер Вонка! — запротестовал Чарли. — Вниз пойду я. Я меньше и легче вас! Я проберусь в кабину и... Вилли Вонка устало прикрыл глаза. — Чарли, прошу тебя, не спорь. Тебе Эдварда не поднять — он слишком тяжёлый. Твоё дело принять его здесь. Понимаешь меня? Чарли молча кивнул. — Отлично! Потом в этой кабине вы с ним вернётесь на Фабрику, и ты направишь сюда бригаду ремонтников Умпа-лумпов. — А вы?.. Вы же поедете с нами? — Нет, Чарли. Повторяю тебе: маленький лифт поднимает только двоих. Поэтому я остаюсь ждать лифтёров. И чем меньше ты будешь спорить со мной, тем скорей и успешнее мы это дело закончим. Всё, довольно разговоров! — оборвал сам себя Вилли Вонка. Он размотал и сбросил вниз лестницу, закрепив её на поручнях кабины. Конец лестницы аккуратно лёг на крышу стеклянного лифта и свесился ниже. Тогда мистер Вонка, опоясавшись чем-то похожим на лонжу циркового гимнаста, пристегнулся к перилам, зачем-то сунул под мышку трость, взялся за перекладину лестницы, и, бросив короткое "жди", начал спуск. Чарли смотрел вслед учителю, молясь, чтобы тот не сорвался. И зачем ему в воздухе трость?!