И будет снег

*** Вилли Вонка был зол. Весёленький уик-энд у него намечается, ничего не скажешь! Все его планы на выходные накрылись медным тазом! Вместо того, чтобы насладиться тишиной и покоем в любимом уютном кресле с чашкой горячего кофе, или же опробовать в мастерской какую-нибудь новую гениальную идею, он должен болтаться здесь, на скользких от сырости тросах, как мартышка на лианах, изобретая способ выудить из "стекляшки" сбрендившего робота! И на кой ему это геройство?! Ох, не было печали, так черти накачали, — притащил заботу на свою голову! Хоть бы не опозориться теперь в глазах Чарли... Вилли спускался по верёвочной лестнице, соображая, как попасть в стеклянный лифт. Если кабина обесточена полностью, то двери могут быть заблокированы, и их придётся открывать вручную, а если — частично, то... Тоже вручную: Эдвард с такими клешнями ему не помощник. Интересно, работает ли кнопка разблокировки? Ну, что же, была, не была, — на месте посмотрим! Нога магната нащупала стеклянную крышу. Скользко, словно на льду. Проклятый туман! Вонка выпустил лестницу и ухватился за кронштейн двигателя — он тоже был влажным и липким. Рука соскользнула, и Вилли едва не сорвался, но трость из подмышки не выронил. Кабина резко качнулась, Эдвард внизу поднял голову и, увидев сквозь запотевшую крышу мистера Вонку прямо у себя над головой, вскочил... Вилли сделал ему повелительный жест "замри", а сам, держась одной рукой за двигатель, другой перехватил крепче трость и попробовал вставить её между стеклянными створками двери... Тросточка вместо ломика. Забавно... Нет, слишком уж толстая, а двери смыкаются плотно — не поддеть. Значит, приплыли. И что теперь делать? Вонка раздражённо стукнул тростью по крыше лифта. Эдвард внизу шевельнулся. Он поднял руку и тронул двери. Потом осторожно приставил одно из лезвий к щели между створками и мягко нажал. Раздался щелчок, и двери слегка разошлись. — Эй, дожимай их, держи! — оживился Вилли. — Держи, пока я к тебе не спущусь! Закрепив страховку на раме моторов, он резво пробрался в кабину, и тростью заклинил двери. — Ну, ты шустёр! — нервно хихикнул магнат. Эдвард пристально смотрел на него круглыми блестящими глазами. Мистер Вонка, без лишних слов сбросил с себя страховочный пояс и надел его на Эдварда. — Высоты боишься? — Нет... — Тогда хватайся, чем можешь, за эту вот лестницу, и поднимайся в кабину к Чарли. Осилишь? — Я...не знаю... — А кто знает?! — взорвался мистер Вонка. — Кто знает, я тебя спрашиваю?! Вместо того чтобы работать в мастерской над твоими, кстати, руками, я теряю время здесь! Эдвард виновато сжался. — Простите... — Ладно, потом наверху поговорим, — сменил гнев на милость мистер Вонка. — Попробуй цепляться за перекладины запястьями, а я буду подсаживать и страховать тебя снизу... Только осторожно — не порежь ненароком тросы! И меня заодно... — добавил он, покосившись на ножницы, и подал Эдварду лестницу. — Ну, что, готов? Тогда — вперёд! *** Эдвард, в самом деле, высоты не боялся. В прежние времена, если он не работал в саду, или не резал ледяные скульптуры, то с удовольствием проводил время на крыше своего дома, или на самой высокой его башне, с птичьего полёта обозревая городок у подножья холма. Или всю ночь напролет любовался звёздами и мечтал о чём-нибудь несбыточном. Это было одно из самых приятных занятий — других развлечений Эдвард не знал. Но в этом неприветливом призрачном мире не было ни неба, ни звёзд, ни земли. Вокруг бурлила серая липкая затхлая мгла, а прямо над ним, почти рядом, теряясь в тумане, в маленькой деревянной кабине его ждал Чарли. Эдвард осторожно просунул одну, потом и вторую руку в ячейку лестницы, опёрся о перекладину предплечьями, поставил ногу на шаткую ступеньку и медленно, очень медленно двинулся вверх. Мистер Вонка крепко держал его обеими руками за пояс, подталкивая и подстраховывая. — Ничего... прорвёмся... — ободряюще пропыхтел шоколадный магнат. *** Туман неумолимо вползал в кабину, и Чарли тысячу раз мысленно поблагодарил мистера Вонку за куртку, очки и перчатки. Затаив дыхание, он с волнением следил, как осторожно поднимается по лестнице Эдвард. Он вдруг напомнил мальчишке странного фантастического зверя-ленивца, с трудом карабкающегося по ветке... — Держись, дружище, держись... — упрашивал Чарли. — Осталось совсем немного... совсем чуть-чуть... ну, еще один шажок... и ещё один — маленький... Вот так, молодец! От Чарли его отделяло всего несколько перехватов, но каким долгим казалось это путешествие из лифта в лифт! А если за это время в незащищённые лица Эдварда, или мистера Вонки вцепится Ноллик? Их же здесь, наверное, целые тучи, как комаров над болотом! Но комара-то можно легко увидеть, услышать и даже прихлопнуть, а такое чудовище не обнаружить никак, пока за нос не цапнет, и это уже ничего хорошего не сулит! Что ждёт укушенного, остаётся только гадать. По словам мистера Вонки, укушенный сперва медленно вычитается, потом ещё медленнее делится, пока не обнулится совсем. Чарли не представлял, как всё это выглядит снаружи, но, говорят, это очень мучительно и больно... К тому же, совершенно не лечится! "Ох, только бы всё обошлось!" — думал Чарли. — Эй, не мечтать на вахте! — окликнул его снизу мистер Вонка. — Слушай мою команду: груз принять и — "вира помалу"! — Есть, принять груз, сэр! — отозвался Чарли. — Есть, "вира помалу"! Он дотянулся до висящего на верхней ступеньке Эдварда, крепко схватил его за ремни на одежде и рывком потянул на себя, а мистер Вонка, натужно крякнув, втолкнул его снизу в кабину. — Всё! Отправляйтесь! — велел мистер Вонка. — Жду ремонтную бригаду в "стекляшке" внизу. Поторопитесь — я не хочу провести здесь остаток своей жизни!.. — и, отсалютовав цилиндром, растворился в тумане. *** — Эдвард, старик! Как же я рад тебя видеть! — Чарли бросился обнимать и тормошить друга. — И что тебе в голову стрельнуло, чудик ты мой?! Не представляешь, как я волновался! — он внимательно осмотрел его лицо и шею. — У тебя ничего не болит? Ты не заметил — тебя ничего не... кусало? — Нет... Прости меня, Чарли... — грустно улыбнулся Эдвард. — Я снова всё сделал не так... — Да брось ты! — облегчённо рассмеялся Чарли. — Поехали, скорей, за лифтёрами! — и он принялся отвязывать страховку и лестницу от перил. — Погоди... А мистер Вонка? — спросил Эдвард. — Он что, не поедет с нами? — Нет... — вздохнул Чарли. — Он не поедет... Стеклянный лифт сломался, а этот — только для двоих пассажиров. Мы должны вернуться на Фабрику сами и вызвать Умпа-лумпов. Они починят "стекляшку", и тогда мистер Вонка вернётся... — Сломался?.. — Ну, да... Сейчас поедем, только узлы развяжу... Эдвард рассматривал Чарли: — Почему ты в очках и перчатках? — Это защита от Нолликов... — От Нолликов?.. — не понял Эдвард. — А это что?.. — Такие зловредные ядовитые кусачие твари... В тумане живут. Их здесь полно... — Они могут напасть? — Могут. Но об этом лучше не думать... — Чарли, в перчатках и запотевших очках, яростно воевал с узлами, которые никак не желали развязываться. — И мистер Вонка останется здесь, среди них?.. Это плохо. — Я знаю, что плохо! Мне это тоже не нравится... — мрачно кивнул Чарли. — Я говорил ему, но мистер Вонка упрямый, как осёл, и ничего не желает слушать!.. Его не объедешь! Эдвард шагнул к дверям. — Мне нужно туда! — Ты что?! — опешил Чарли. — Это ещё зачем?! Он схватил друга за рукав и силком оттащил от дверей. — Мы не можем его оставить, — сказал Эдвард. — Это плохое место. — Эд, не глупи! Мы пришлём Умпа-лумпов! — Когда они починят лифт? — К концу дня, надо думать... — Это очень долго. Мягко высвободившись из рук Чарли, Эдвард снова встал ногой на лестницу. — Стой!!! — заорал Чарли. — Ты куда, дуралей?! Сейчас же вернись! Ты что задумал?!! — Мы вернёмся все вместе! — твёрдо сказал Эдвард и решительно полез обратно в туман. Чарли схватился за голову: — Го-осподи... Ещё один осёл! Хорошо, хоть страховку не успел отцепить... *** Спуск оказался труднее подъёма, но Эдвард уже приспособился. Он осторожно и медленно, но совершенно бесстрашно спустился по шаткой лестнице, и ступил на стеклянную крышу. Там, отпустив перекладину, обнял рукой стальную конструкцию двигателя и осмотрелся. Под его ногами, внутри кабины воинственно плясал мистер Вонка, размахивая руками, колотя тростью в потолок и что-то очень сердито крича. Но Эдварда сейчас занимало не это: всё своё внимание он переключил на двигатели. Вот рельсы лифтовой трассы, захваты, бегунки и моторы лифта... Чарли сказал, что лифт сломался. Но моторы целы. Турбины защищены стальными чехлами — просто так не добраться, да и не нужно: Эдвард чувствовал, что дело не в них. Он крепче перехватился и перешёл на другую сторону. Рельсы в полном порядке: гладенькие, и блестят, как новые. И кабель не повреждён: напряжение в сети есть. Электрика самого лифта тоже исправна, но свет-то в кабине погас! Непонятно. Покончив с рельсами, он стал внимательно изучать захваты. Левый — в норме, а правый... Вот оно! Бегунок, маленькое колёсико глубоко внутри захвата соскочило с кабеля и расконтачило систему — всего-то! Эдвард прицелился, осторожно, чтобы не задеть электрический кабель, ввёл изогнутое лезвие ножниц в захват, подцепил им норовистый бегунок, поддел и легко поставил на место. В то же мгновение в кабине вспыхнул свет. В верхнем лифте изумлённо присвистнул Чарли. Мистер Вонка прекратил свои боевые пляски и замер с разинутым ртом. Он выглядел настолько комично, что Эдвард не смог сдержать улыбку. Оставался один пустячок — затянуть расшатавшийся болтик... Секундное дело: раз — и готово! Вот и всё — можно лететь домой. Эдвард махнул остолбеневшему мистеру Вонке. Тот отмер, ткнул пальцем в кнопку, и как только двери стеклянного лифта, звякнув, открылись, он, едва не вываливаясь из кабины, закричал: — Сейчас же возвращайся в лифт, герой, иначе, я за себя не ручаюсь! Чарли! Первая кнопка сверху! Поезжайте, а я — за вами малым ходом! Вперёд, вперёд, не копайтесь! Эдвард кивнул и уже самостоятельно вернулся к Чарли. Тот мигом втянул в кабину страховку и лестницу, и нажал на "Старт". *** Они ехали в тряском скрипучем лифте, сидя на скамейках, обитых красным плюшем, и молчали. Чарли никак не мог прийти в себя от потрясения: его друг только что рискнул жизнью ради мистера Вонки! Чарли с самого первого дня верил, что Эдвард — настоящий Человек, а теперь получил тому неопровержимое доказательство: то, что сделал сегодня Эдвард, было абсолютно человеческим Поступком! Машина на такое точно не способна! — Слушай, как тебе это удалось? — наконец спросил Чарли. — Что? — Лифт починить! Он ведь такой сложный — с бухты-барахты не разобраться! — Я посмотрел и разобрался, — просто ответил Эдвард. — Ты — гений! — Чарли смотрел на него сияющими глазами. — Нет... — скромно улыбнулся тот. — Гением был мой отец. Они снова помолчали. Чарли беспокоил их неоконченный предутренний разговор, и ему хотелось его закончить так, чтобы Эдвард больше ничего не боялся и ни о чём не грустил... Но как это сделать правильно? "Слушайся своего сердца!" — сказал ему утром дедушка Джо. Чарли прислушался к сердцу и решился. — Эдвард... — начал он. — Знаешь... Я хочу тебе сказать... Я хочу, чтобы ты знал... Что бы ни было плохого у тебя в прошлом — это уже прошлое... Оно давно прошло и ушло в прошлое, и раз оно уже в прошлом, то... — он совсем запутался и смутился. — В общем, его больше нет, и не надо о нём вспоминать. Не думай больше о плохом! Просто забудь! — Я не могу, Чарли... — покачал головой Эдвард. — Почему? — Я не умею забывать... — Ничего? — Ничего. — И ты всё помнишь? Всё-всё? — Да. — Каждый день своей жизни? Каждое событие? Каждое слово? — Да. — Сколько же тебе лет? — Не знаю, — ответил Эдвард. — Думаю, больше ста. — Ого!!! Ничего себе!!! — вытаращил глаза Чарли. — Представляю, как тяжело целых сто лет помнить... такое... — Да. Но я помню и хорошее. Я люблю думать о хорошем. Тогда становится легко. — Эдвард... — Чарли старался подобрать самые мягкие слова. — Ты можешь мне рассказать, как это случилось? Если нет — не страшно, я пойму... Эдвард пошевелил ножницами. — Это грустная история, Чарли... — вздохнул он. — Человеку, которого я любил, грозила опасность... И причиной опасности был я... — Кому-то не нравилось, что вы подружились? — Мы не успели подружиться. Её другу... Ему не понравилось, что она... — Эдвард запнулся. — Так это была девчонка? Ох, уж эти девчонки... — нахмурился Чарли.— Глупые они все... Сами не знают, чего хотят... С ними только свяжись, так кучу проблем наживёшь ... — Чарли, не надо! — тихо вскрикнул Эдвард. — Она была не такая! Но они... Я не сумел им объяснить... Потом он ударил её... Я не сдержался... Вот и всё... — Эдвард съёжился на скамейке Так вот в чём всё дело! Эдвард кого-то защищал! Чарли от радости чуть не пустился в пляс. Он знал, он чувствовал! И сердце его действительно не обмануло — спасибо дедушке Джо за мудрый совет! Но Чарли ещё не всё понял. — Ты говоришь, "она была"? — осторожно спросил он. — Почему "была"? Разве она... — Её больше нет. — Она... Умерла? — Да. — Что... тоже?.. Вот так?.. Эдвард испуганно вздрогнул и вскинул на друга расширенные глаза. — Нет, Чарли! Нет... Она жила долго... — Ой... — мальчишке стало неловко. — Прости... Я ляпнул глупость... Прости. Я — дурак. Зависла неловкая пауза. — Теперь ты будешь бояться меня... — обречённо прошептал Эдвард и, отвернувшись к окну, впал в горестный ступор. Сердце Чарли сжалось. Ему хотелось прямо сейчас сделать для него что-нибудь, сказать ему что-то хорошее, но он не знал, что... Он поднялся со своей скамейки и сел рядом с Эдвардом. Тот не двигался... — Эй... — Чарли слегка подтолкнул его под локоть. — Эй, ты чего?.. Ну, перестань... Не грусти, старик, улыбнись!.. Никакой реакции. Тогда Чарли вскочил, взял обеими руками лохматую голову Эдварда и повернул к себе лицом: — Посмотри на меня, и подумай логически, — рассудительно, как маленькому, втолковывал Чарли. — Если бы я тебя боялся, я б не сидел сейчас рядом с тобой. Если бы я думал о тебе плохо, я бы не приехал сюда вместе с мистером Вонкой. Понимаешь? Эдвард кивнул, не мигая, гладя на Чарли. — Я тебя не боюсь. Видишь? — Чарли схватил и встряхнул его железные руки. — Я никогда не буду бояться тебя, — серьёзно продолжал мальчуган, — потому что, я тебя знаю, и потому что ты — мой друг! А после того, что ты только что сделал, — даже больше, чем друг! И я тебя не брошу, что бы ни случилось! Друзья для того и нужны, чтобы быть рядом, когда хорошо, и когда плохо! Понимаешь? Эдвард снова кивнул и слегка улыбнулся. — Ну вот, совсем другое дело! — обрадовался Чарли и взлохматил его и без того растрёпанную шевелюру. — Так-то намного лучше! Я с тобой Эдвард! — повторил он. — Я буду рядом. Только ты не убегай от меня больше! Пожалуйста! Ладно?.. *** Как же медленно тащатся эти лифты! Вилли Вонка притопывал от нетерпения. Он был потрясён не менее Чарли: он уже почти свыкся с мыслью, что чудеса бывают не только сладкими, он повидал в своей жизни немало, но то, что сегодня отмочил этот "механтроп", не лезло ни в какие ворота! Когда оба лифта причалили, он пулей выскочил из своей кабины и бросился к Чарли и Эдварду, на другой конец станции. Чарли стаскивал с себя перчатки и куртку, а Эдвард, развесив ножницы, неловко топтался рядом. Мистер Вонка подлетел к ним: — Это как понимать?! Вы почему меня не послушались?! Это невероятно! — затарахтел он. — Это немыслимо! Это... Это же просто... У меня нет слов! Я жду объяснений! Что это было, вообще?! Чарли снял очки, и с довольным видом обернулся к учителю: — Ничего особенного, мистер Вонка! Просто Эдвард починил лифт! — Да вижу я, что починил! Я не об этом! — отмахнулся Вонка от Чарли и повернулся к Эдварду. — Ты соображал, что делал?! А если бы ты сорвался? Ты же мог убиться! Упасть и разбиться! Пропасть в тумане и обнулиться! Где бы мы искали тебя?! Там же опасно! Что это за неоправданный риск?! — он схватил Эдварда за плечи и крепко встряхнул. — Почему ты полез чинить этот чёртов лифт, если я велел возвращаться домой?! Я тебя спрашиваю! — Потому что, вы — друг Чарли, — неожиданно спокойно ответил Эдвард. — Значит, и мой тоже. — Что?.. — ошалел магнат. — Ты хочешь сказать... ты сделал это... ради меня?.. — Да... — кивнул Эдвард. — Друзья для того и нужны, чтобы быть рядом, когда хорошо, и когда плохо, — повторил он слова Чарли. Вилли Вонка стоял столбом, глаза его округлились, брови уползли под цилиндр. Он открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег. — Не может быть... — прошептал, наконец, кондитер. — Просто не верится!.. Ох... Эдвард... Дорогой ты мой... — он рассеянно протянул руку и слегка похлопал его по плечу. Потом нахмурился, покивал головой каким-то своим мыслям и вдруг расплылся в широкой улыбке: — Мальчики! Жду вас завтра в мастерской прямо с утра! Не опаздывайте! — сказал он и таинственно подмигнул Чарли. — Сегодня ужинайте без меня! *** Плотно затворив за собой двери мастерской, мистер Вилли Вонка поставил у входа трость, швырнул на вешалку свой цилиндр, и сбросил сюртук на спинку алюминиевого кресла. Несмотря на сегодняшние неприятности, он чувствовал небывалый прилив бодрости. В груди разливалось странное, удивительно приятное тепло, а мысли были ясными и чёткими, как никогда. Вилли разгрёб бумаги на рабочем столе и с головой нырнул в чертежи. Он должен ещё раз всё хорошенько проверить! Вот это — плод его конструкторского гения, запечатлённый на бумаге: пара человеческих рук-манипуляторов, воплощённых в механике. А вот — уже почти готовые стальные конструкции, шарниры и поршни, обвитые массой тонких и толстых разноцветных проводков — скелет, сосуды и нервы будущих рук. Умпа-лумпы давно научились буквально читать его мысли. И они времени даром не теряли! Теперь оставалось оживить всё это великолепие, одеть в точное подобие плоти, пустить по жилам кровь, и приладить туда, где ему давно надлежало быть. Но для этого, перво-наперво, нужна форма, думал кондитер. И не какая-нибудь обычная форма, а самая лучшая! Она должна быть идеальной, ведь ему предстояло не горшок слепить и даже не конфетку отлить в фабричной машине, а совершить нечто гораздо более сложное, грандиозное, такое, за что он ещё никогда не брался! Будущим рукам Эдварда нужен прототип. Слепок. Модель. Да! Модель! И, кажется, он её нашёл! Вилли посмотрел на свои руки, затянутые в тонкие эластичные перчатки. Он слегка колебался. Было страшновато, но он дал слово своим мальчишкам, которые верят в него, а потому считал себя обязанным хотя бы попробовать. Хотя бы попытаться сотворить новое чудо... Он теперь совершенно точно знал, что надо делать! — Это должно быть произведение искусства! — сказал сам себе мистер Вонка. — Да! Это будет именно произведение искусства — ни больше, ни меньше! Вынырнув из кучи бумаг, он резко вдавил кнопку сигнала тревоги. Тотчас же, словно соткавшись из воздуха, перед ним предстало никак не меньше десятка мастеров Умпа-лумпов. — Внимание, дорогие мои! — хлопнул в ладоши магнат. — Будьте добры, приготовьте много жидкого пластика! Самого лучшего и самого прочного каучука! Электродов и микрочипов побольше! Сопротивлений и контактов! Всё, всё это тащите сюда, и поскорее! Заполняйте литейную машину горячим латексом! Несите рамки для форм! За работу, друзья мои! За работу! Нужно успеть к утру, так что, спать этой ночью нам не придётся! Умпа-лумпы мигом всё поняли и забегали, засуетились, выполняя приказы. Очень скоро загудела, дымясь, огромная универсальная литейная машина, а перед мистером Вонкой появилась глубокая ёмкость, — рамка для форм, заполненная густой тёплой полупрозрачной массой, похожей на желе. Кондитер вздохнул, сжал и разжал, словно разминая, кисти рук и стал осторожно, пальчик за пальчиком, стаскивать с них перчатки — правую, за ней — левую. Потом расстегнул запонки, закатал до локтей рукава рубашки, бережно смазал руки густым техническим маслом, поморщился и медленно, как бы нехотя, глубоко погрузил их в тёплую вязкую массу... *** По маленькому домику Баккетов бесшумно бродили сны. И ни звука кругом — только размеренно тикают часы в гостиной. — Тик... — Так!.. — Тик?.. — Так!.. — степенно беседовал сам с собой старый медный маятник. — Тик-так-тик-так... — взволнованно вторило ему сердце Эдварда. Он, по обыкновению, стоял наверху у окна и терпеливо дожидался утра. "Начинается... начинается! Что-то новое надвигается... — звучало в его голове. - Завтра... завтра с утра что-то сбудется... Иль уйдёт навсегда. И забудется..." Забудется? Нет. Никогда и ничто не забудется. Особенно такое... Эдвард отошёл от окна и прилёг на раскладушку. Сегодня мистер Вонка впервые с момента знакомства назвал его по имени! И Чарли... Чарли не сердится и не боится его! Как хорошо!.. Эдвард улёгся поудобнее, сцепил руки в замок на груди, и прикрыл глаза, улыбаясь в темноте своим мыслям. А мысли куда-то несли его, плавно покачивая на волнах... Он вдруг очутился в своём саду. Нет... не совсем. Он очутился в саду, очень похожем на его сад. Сад и дом с химерами были прозрачно-зелёными, как карамель. Карамельный сад разрастался. Стремительно рос, заполняя собой всё пространство. Зелёные гибкие ветви змеились по земле и дорожкам сада, тянулись прозрачными щупальцами к дому, оплетали его стены и арку у входа, карабкались на крышу, лезли в окна... "Ещё немного, и сад прорастёт внутрь дома!" — испугался Эдвард и принялся лихорадочно резать и стричь непокорные ветки, пытаясь вернуть им прежнюю форму. Но у него ничего не получалось. "Ножницы затупились", — подумал он, взглянул на свои руки и обомлел: у него больше не было ножниц! Вместо них из чёрных кожаных рукавов торчали человеческие руки, — такие же зелёные и прозрачные, как и карамельные ветки, и они тоже росли и вытягивались с невероятной скоростью! Эдварду стало страшно. Он хотел закричать, позвать на помощь, но голос не слушался. Тогда он бросился опрометью прочь из сада, но ноги уже вросли в карамель. Откуда-то появились мистер Вонка и Чарли. "Сделайте что-нибудь! — умолял Чарли. — Он ведь сейчас разрастётся, как куст!" "Я доверил тебе всего лишь вырастить руки, Чарли, а ты что наделал? — укоризненно покачал головой мистер Вонка. — Но это не беда, если в совершенстве владеешь топиарным искусством! Сейчас мы его подстрижём!" — изрёк он и щёлкнул своими руками-ножницами. Острые лезвия вонзились в Эдварда. Он вскрикнул, рванулся и... сел на раскладушке, с круглыми от испуга глазами. В комнате было светло, а рядом стоял Чарли. — Тише, старик, ты чего испугался? — тревожно сказал он. — Это всего лишь я. — Чарли... — выдохнул Эдвард. — Ты опять меня спас... — Я? — удивился Чарли. — А от кого? — От карамели и ножниц... — Эдвард никак не мог унять дрожь. — Я был разросшимся кустом, и мистер Вонка хотел меня постричь... Чарли улыбнулся: — Ты просто вчера перенервничал, вот тебе кошмар и приснился! — его ладошка успокаивающе потрепала Эдварда по плечу. — Это всего лишь сон, не обращай внимания! Вставай, сплюха, — мама уже приготовила завтрак! И не будем валандаться, не то в мастерскую опоздаем, к мистеру Вонке! *** — А что сегодня будет? — допытывался Эдвард, семеня рядом с Чарли по коридору к мастерской. — Понятия не имею! — пожал плечами Чарли. — Наверное, как всегда, "что-то, намного лучше любого "чего-нибудь""! — Что?.. — удивился Эдвард. — Чего "лучше любого"?.. — ...Чего-нибудь! — по-вонковски подмигнул Чарли. — Любимая фраза мистера Вонки! Пойдём, сейчас сами всё узнаем! — он отворил высокую алюминиевую дверь и подтолкнул слегка стушевавшегося Эдварда внутрь. В огромной мастерской царил сумрак. — А мы не рано? — засомневался Эдвард, натыкаясь в темноте на что-то, по звуку явно металлическое. — Не понял... — сказал Чарли. — Но выясню... — Приветствую вас, дорогие мои! — раздался загадочно-певучий, распылённый в пространстве динамиками голос мистера Вонки.— Ничего не бойтесь, идите вперёд! Время настало, и мечты сбываются!.. — Ну, так и есть... Представление началось... — прокомментировал себе под нос Чарли и пошарил рукой в темноте. — Эдвард, ты где там? — Я здесь... — шёпотом откликнулся тот. — Почему так темно?.. В ответ на его слова, в гулкой тишине вдруг зазвучала музыка — негромкая и ласковая, немного печальная, напоминающая одновременно уютный шкатулочный вальс и торжественный гимн. Откуда-то сверху упал узкий луч света, солнечным зайчиком лёг под ноги и заскользил-побежал вперёд, петляя между спящими механизмами, прыгнул на длинный низкий помост, выхватив из темноты маленький круглый стеклянный столик на трёх прозрачных ножках, накрытый тёмно-лиловым блестящим шёлком. Под шёлком угадывались неясные очертания двух продолговатых предметов, и эти предметы властно притягивали взгляд Эдварда. Он охнул и остановился. Чарли тоже остановился и тронул его за локоть: — Что с тобой?.. — Чарли... — Эдвард задрожал. Ему казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди. — Мне страшно... — Почему, Эд? — Потому что... Это оно... — Что "оно"? — То, о чём я думаю... — Не может быть! Так быстро?! — удивился Чарли. — Так это же здорово! Ты же так долго об этом мечтал! — Да... А теперь я... боюсь. Очень боюсь. — Вчера, милый мой Эдвард, ты был заметно храбрее! — произнёс чуть насмешливый голос, блеснула знакомая белозубая улыбка, и перед ними предстал мистер Вонка. — Что случилось сегодня? Где мой отважный герой и спаситель? — Эдвард, не дрейфь! Всё в порядке! — шепнул Чарли и подтолкнул оробевшего друга вперёд. Шоколадный магнат подошёл к столику и просверлил Эдварда синими искрящимися всевидящими глазами. — Если бы все преступления были всегда наказуемы, — тихо начал мистер Вонка. — А героизм и преданность всегда бы достойно вознаграждались — мир был бы гораздо прекраснее! — его певучий голос виолончелью вплетался в музыку, льющуюся отовсюду. — Но мир, увы, несовершенен, а люди, порой, так черствы и неблагодарны... И это очень печально... Но!.. "О чём он говорит?" — встревожился Эдвард. "Куда он клонит?" — насторожился Чарли. Мистер Вонка выдержал торжественную паузу. — Я хотел бы исправить эту досадную несправедливость. Надеюсь, мне это сегодня удастся... — Голос мистера Вонки потеплел. — Эдвард, мой мальчик, подойди ко мне. Эдвард не двигался. — Иди же, чего ты... — снова подтолкнул его Чарли. — А ты? — испугался Эдвард. — Он звал только тебя, — прошипел Чарли. — Не бойся, я рядом. Иди... На негнущихся ногах Эдвард приблизился к мистеру Вонке. Тот окинул внимательным взглядом нескладную фигуру механического человека, мягко улыбнулся и сказал нараспев: — Я благодарен тебе, друг мой, за вчерашний геройский поступок, хоть он и был крайне безрассуден. Прими же в дар от меня то, чего ты жаждал всю жизнь, и чего никогда не имел! — плавным жестом фокусника, мистер Вонка потянул с круглого столика шелестящий шёлк и ласково добавил. — Отныне они твои! Луч света стал золотистым, в нём закружились пылинки, и музыка зазвучала в полную силу... — Вот это да-а-а... — Чарли не верил своим глазам и ушам. Чудеса продолжаются: три дня назад мистер Вонка подозревал Эдварда во всех грехах, вчера бросился спасать его из лифта, потом обратился к нему по имени, сегодня назвал его своим другом, и, в довершение всего, только что преподнёс королевский подарок! Просто невероятно! А Эдвард прикипел взглядом к стеклянному столику, с которого всё ещё легко скользили лиловые шёлковые складки... Да. Это действительно были руки — самые прекрасные, самые совершенные руки на свете! Цвета слоновой кости, слегка прозрачные, чуть розоватые и словно светящиеся... С тонкими длинными чуткими пальцами. С мягкими ладонями и гибкими запястьями... Хрупкие и в то же время — сильные. Руки музыканта или художника... — Нравятся? — гордо спросил мистер Вонка. — Они... мои? — только и смог пролепетать Эдвард. Он оглянулся на Чарли, перевёл широко раскрытые глаза на мистера Вонку и снова на руки... — Можешь не отвечать, дорогой... — улыбнулся кондитер. — Я вижу, что нравятся... Не могут не нравиться, ведь я так старался!.. Чарли подошёл и тоже стал рассматривать руки со всех сторон. — А можно их потрогать? — спросил он. Мистер Вонка укоризненно покачал головой: — Чарли, это невежливо! И, кроме того, вопрос не ко мне, а к законному владельцу! Чарли умоляюще взглянул на Эдварда: — Ты разрешишь? Я осторожно... — Да... — словно во сне, сказал Эдвард. Он и сам хотел бы дотронуться до этого чуда, но боялся... Боялся повредить, разрушить его... Чарли осторожно коснулся одной из рук, и его глаза округлились. Пальцы ощутили упругую бархатистую... кожу?.. Потрясающе! — Расскажи мне, пожалуйста, какие они... на ощупь... — попросил Эдвард. — Ой! Тёплые... И мягкие... Они, как живые! Настоящие живые руки! — Чарли повернулся к наставнику. — Мистер Вонка, как вам удалось?.. Они ведь, правда, живые? Они смогут чувствовать? — О, сколько вопросов, и все сразу! — засмеялся тот. — Отвечаю с конца. Смогут! Правда, живые! И... — кондитер таинственно поднял палец. — Пусть это останется моим маленьким секретом!.. *** — Ну, как ты, друг мой? Готов? — мистер Вонка снова смотрел на Эдварда в упор. — Готов ли ты к обновлению? Эдвард молчал. Он чувствовал, как в груди всё обрывается. На душе вдруг стало пусто, и он был совсем не уверен, что хочет таких перемен. В последнее время он так часто представлял себе, как это будет, и вот... "А, может, не надо?.. — закралась в голову странная мысль. — Может, оставить, всё, как было? У меня ведь есть сад..." Стоп... Что происходит? — Сейчас?.. — выдавил из себя Эдвард. — Прямо... сейчас?.. — А чего ждать? — вскинул брови кондитер. — Думаю, сейчас для этого — самое время! Эдвард колебался. Он опустил голову и пошевелил ножницами — такими тяжёлыми, острыми, опасными, но... привычными! — Не хочешь?! — мистер Вонка готов был смертельно обидеться. — Ты не хочешь?! Не хочешь стать человеком?! Эдвард беспомощно обернулся к Чарли. Тот тоже смотрел на него с недоумением: он ждал всплеска счастья и радости, а вместо этого... — Чарли... — одними губами сказал Эдвард. — Я не могу... Я... Мистер Вонка только закатил глаза да руками развёл: — Нет, я, определённо, ничего не понимаю! — Минутку, сэр! — Чарли решительно оттащил Эдварда в сторону. — Эд, не дури! — горячо зашептал он. — Такой шанс выпадает раз в жизни! Если ты его упустишь, то никогда себе не простишь!.. Эдвард понуро сел на край помоста, обхватив руками колени, и нахохлился. — Отец... умер в тот день... в ту минуту... когда подарил мне руки... — его голос дрогнул и сорвался. — А если сегодня опять что-то случится?.. "Какой же он ещё маленький! — вдруг подумал Чарли. — Это же просто потерянный ребёнок, боящийся темноты и страшных снов!" И Чарли, совсем как взрослый, крепко обнял его, немного подержал так, чуть покачивая, — большого, но беззащитного, железного, но живого, и легонько встряхнул: — Эдвард, братишка... Теперь всё будет иначе! Нельзя войти в одну речку дважды. Ты только не реви, хорошо? А то я тоже сейчас зареву... Помолчал, думая, что бы ещё сказать, и добавил: — Твои новые руки такие красивые! У меня никогда не будет таких! Может быть, стоит рискнуть? Твой папа тобой бы гордился! — Да? Ты думаешь?.. — Конечно! Не бойся... Ничего плохого не случится. Здесь ведь Умпа-лумпы, и мистер Вонка... Это уже совсем другая сказка. С хорошим концом. — А если я... изменюсь?.. Сломаюсь?.. Стану другим?.. Ты ведь будешь моим другом, как раньше? — Дурачок ты мой железный... Ещё как буду! — улыбнулся Чарли. — И, мне так кажется, ты не сильно-то изменишься... Разве что, самую малость, снаружи! Наоборот, будет очень здорово!.. А если что — мы тебя починим! Отдав распоряжения Умпа-лумпам, к друзьям неслышно подошёл Вилли Вонка и деликатно кашлянул. — Простите, что вмешиваюсь, мальчики, я тут кое-что слышал... — сказал он, усаживаясь рядом с Эдвардом и снимая цилиндр. — Ещё раз прошу прощения, за бестактность. Хоть меня никто и не спрашивал, я, всё же, рискну высказать своё мнение... Если позволите... Конечно, ты изменишься, Эдвард. Это неизбежно, ведь все мы меняемся, и никто не знает, какими мы станем в будущем. Но... Вот скажи-ка нам, дорогой мой, ты знаком со Страшилой и Железным Дровосеком? — Нет... — Нет? Очень жаль. Признаться, это весьма достойные джентльмены! Один набит соломой и когда-то был совсем без мозгов. Другой — весь из железа, и мечтал о сердце. Совсем, как ты — о своих руках... — Был? — переспросил Эдвард. — Без мозгов? — Ну да... — ответил мистер Вонка. — Именно "был"! Потому что в итоге, каждый из них получил то, что хотел. Они прошли множество испытаний и стали уважаемыми людьми! Да-да! — Правда? — ожил Эдвард — Утонуть мне в шоколаде! — поклялся магнат. — Вот, Чарли не даст соврать! — Точно! Не дам соврать! — подтвердил. Чарли. — Великий волшебник Оз подарил им мозги и сердце, и они стали правителями двух государств, но, всё равно, остались самими собой! И ты тоже всегда будешь Эдвардом, хоть с руками, хоть с ножницами! Во всяком случае, для меня... — Для нас с Чарли, — поправил мистер Вонка. Стремительно примчался Умпа-лумпа в серебряном комбинезоне, что-то шепнул кондитеру на ухо, поклонился и так же стремительно исчез. Мистер Вонка кивнул и поднялся: — Ну, что ж! Мастера готовы! А ты, Эдвард? — Я тоже, — решился Эдвард и взглянул на своих друзей. — Но я не хочу быть правителем... Мистер Вонка и Чарли переглянулись и расхохотались: — А уважаемым человеком — хочешь? — Хочу! *** — Не бойся, это не больно, а ты — не у стоматолога! — хихикнул Вонка, усаживая его в удобное полулежачее кресло. — Клади голову сюда, на подголовник, и думай о чём-нибудь приятном! Но Эдвард боялся не боли. Отец часто разбирал и чинил, смазывал и переделывал, испытывал и опять собирал его механизм, и Эдвард знал, что больно не будет. Пугала неизвестность... У его рук уже хлопотали Умпа-лумпы. На Эдварда вдруг накатила апатия. Чему быть, того не миновать... Он вздохнул и откинул голову на мягкую подушечку подголовника. — Умница! — похвалил Вилли Вонка. — Сейчас мы с Чарли отойдём, чтобы не мешать мастерам работать. Всё будет хорошо, дорогой мой. — Мы здесь, Эдвард, — Чарли напоследок погладил его по голове и произнёс непонятную фразу: — Я с тобой, я держу за тебя кулаки, дружище! Эдвард удивился, но спросить, что имел ввиду Чарли, не успел: сверху опустились захваты. Умпа-лумпы — один справа, другой слева, приподняли и зафиксировали в них его согнутые в локтях руки, и мощной струёй воздуха принялись вычищать из всех щелей и пазов ржавчину и пыль, накопившуюся в механизме за долгие годы. Эдвард следил за быстрыми и точными движениями мастеров, пытаясь представить, что почувствует, когда останется без ножниц... Один Умпа-лумпа отстегнул тросики, ремни, приставил к его правому запястью сверкающую отвёртку с тонкой головкой, и стал быстро отвинчивать стальную скобку, соединяющую главную пару ножниц с предплечьем. Примерно то же самое происходило и с его левой рукой. — Безнадёжно устаревшая конструкция! — сообщил справа маленький мастер. — Неухоженная и запущенная! — Лом! — согласился его левый коллега. — Все узлы изношены и подлежат полной замене! Эдварду снова стало страшно, но тут же в голове зазвучал голос Чарли, сказавший ему тогда, у реки: "Если вдруг опять испугаешься — сразу подумай о шнурках!.." Надо же, "шнурок развязался" — так просто! И смешно! Он ведь тогда научился смеяться! Как хорошо ему было в ту минуту! Это воспоминание согрело его и даже вызвало лёгкий смешок... А вечером был снег... Синий снег в лиловом парке... И друзья... У него теперь есть настоящие друзья! И он тоже станет настоящим. Ради них. Ради Чарли, его семьи и мистера Вонки. А мистер Вонка, оказывается, совсем не страшный, а очень даже наоборот! Просто он немного шумный и взрывной. Но, как и говорил Чарли — умный и добрый. Эдвард закрыл глаза, стараясь не слушать, как возятся с его руками техники — как отвинчивают ножницы, смазывают поршни и пружины, вырезают, ставят и пригоняют новые резьбы под человеческие кисти, зачищают контакты... Он стал думать о том, как очень скоро — наверное, даже сегодня, они с Чарли снова пойдут гулять в парк... Мистера Вонку они тоже возьмут с собой... И Эдвард сможет играть с ними в снежки, валяться в сугробах, кататься с гор на санках... И он, наконец, сможет крепко обнять дорогих ему людей, зная, что его руки больше никогда не причинят вреда никому, а особенно — тем, кого он так сильно, так горячо успел полюбить... *** — Эдвард, ты, что ли, уснул? — раздался над ухом радостный голос Чарли. — Ты только посмотри на себя! — Наверное, он в обмороке! — хмыкнул голос Вилли Вонки. — От счастья! — Уже?.. — тихо спросил Эдвард, не открывая глаз. Он всё ещё полулежал в кресле, и двигаться ему совсем не хотелось. — Всё закончилось?.. — Всё только начинается! — бодро воскликнул мистер Вонка. — И если ты собираешься валяться, как бревно, то никогда и ничего не узнаешь! И мы с Чарли тоже никогда ничего не узнаем, потому что так и будем стоять возле тебя, сгорая от любопытства, пока от нас не останутся две кучки пепла! — тараторил Вонка, приплясывая от нетерпения. — Как ты себя чувствуешь, — хоть это ты можешь сказать?! Эдвард не двигался. Он прислушивался к своим ощущениям. Потом, всё-таки, приоткрыл глаза и увидел над собой весёлое лицо Чарли и насмешливое — мистера Вонки. Оба выжидательно смотрели на него. — Я ничего не чувствую... — сказал Эдвард — Совсем-совсем ничего? — лукаво прищурился Чарли. — А так? И в ту же секунду Эдвард ощутил в правой руке что-то похожее на удар электричеством. Почти как сто лет назад, в телестудии, когда он задел ножницами стойку микрофона, только немного слабее. Этот ток резкой болью пронзил его руку снизу до верху, от кисти до плеча. Он вскрикнул и кубарем скатился с кресла. Падая, невольно выставил руки вперёд, коснулся ими пола, и всё опять повторилось, но уже с его левой рукой... — Ничего себе, ну и реакция! — пробормотал мистер Вонка, отступая на всякий случай подальше. — Вот это эффект! Перепуганный не на шутку Чарли бросился к другу, скрючившемуся на полу: — Эдвард! Ты цел?! Прости, дружище, я не подумал... Тот с трудом приподнялся на локте. — Что это было, Чарли?.. — Я просто взял тебя за руку... Тебе больно? — Чарли помог ему сесть. — Прости, прости меня! — За руку?.. — повторил Эдвард и, наконец, увидел... Свои руки... Свои новые руки... Вот и всё. Мечта всей его жизни сбылась. Сбылась неожиданно. Вдруг. В один момент. Но ни отец, ни Она, никогда этого не узнают. Как жаль... Перед глазами всё поплыло. Больно... Очень больно... Эдвард чуть слышно застонал сквозь стиснутые зубы. Только бы не заплакать, только бы опять всё не испортить... Господи, ну почему же так больно?.. Чарли сочувственно смотрел на друга. Он и хотел бы помочь, но как? — Эдвард... братишка... Ну, скажи что-нибудь... Не молчи... — Погоди, Чарли, — осадил его подошедший мистер Вонка. — Погоди... Дай ему прийти в себя... — Что с ним? — обернулся к нему мальчик. — Ему плохо? Вонка только покачал головой. — Я не знаю, мой дорогой, возможно — да... — признался он. — Я понимаю сейчас ничуть не больше тебя... Я никогда не создавал искусственные части тела... Что он сейчас ощущает, об этом можно только гадать. Думается мне, — серьёзно продолжал кондитер, — что, когда ты к нему прикоснулся, его руки "проснулись", и он начал их чувствовать... Они стали единым целым с его организмом. Но... опять же, Чарли, это только мои предположения... Я боюсь, что перестарался с чувствительностью нервных окончаний. И... Возможно, поторопил события... А, может быть, это сам Эдвард оказался слишком чувствителен, не знаю... Но, как бы там ни было, он хотел быть человеком, а без страданий настоящим человеком, увы, не станешь! — У него и так в жизни страданий было выше крыши, — буркнул Чарли. — Куда уж больше... На сто человек хватит... — Всё, что мы сейчас можем, — вздохнул Вонка, — это быть рядом и помочь ему пережить первый шок... *** Голоса Чарли и мистера Вонки доносились словно издалека. Пульсирующая боль в кистях рук отпускала, сменяясь острым покалыванием, как будто, миллионы крохотных игл впились в плоть. Окружающий мир снова обретал чёткие контуры. Он поднял голову и встретил тревожные взгляды друзей. — Как ты?.. — шёпотом спросил Чарли. — Тебе лучше? — Да... — Эдвард перевёл дух и попробовал встать. Они подхватили его и снова усадили в кресло. Мистер Вонка прикатил алюминиевый табурет на колёсиках и сел рядом: — Ты можешь говорить? — Да... — Скажи, что ты чувствуешь? — Покалывает... — Покалывание — это хорошо. Это значит, что мы всё сделали правильно! — Вонка склонил голову на бок, помолчал, потом протянул свою руку в перчатке и осторожно взял Эдварда за запястье. Тот вздрогнул и отдёрнулся, но кондитер удержал его руку. — Спокойно! Не бойся. Вот так. Его пальцы скользили к ладони, слегка поглаживая, разминая и массируя. — Так — больно? — Нет... — Хорошо. — Мистер Вонка, а что вы делаете? — поинтересовался Чарли. — Проверяю свои догадки, — тряхнул головой магнат. — Не мешай! Чарли притих и смотрел, что будет дальше. — Слушай меня внимательно, Эдвард, и делай в точности то, что я попрошу, — сказал мистер Вонка держа в ладонях его руку. — Попробуй сейчас пошевелить пальцами. Ну? Эдвард сосредоточился, и его пальцы дрогнули. — Молодец! — выдохнул Чарли. — А теперь, сожми руку в кулак! — снова попросил мистер Вонка. — Я помогу. Смелее! И — раз! Рука Эдварда под пальцами мистера Вонки медленно сжалась. — Так... разожми! И — два! Кулак разжался. — Повращай запястьем. — Здорово, Эд! — подпрыгнул Чарли. — А ну-ка, болельщик, — нахмурился Вонка, — не прыгай, как мяч, а бери-ка вторую руку, и делайте всё то же самое! Давайте-давайте! Работайте! Упражняйтесь! Пошевелить пальцами! Повращать! Сжать! Разжать! И — раз! И — два! И — раз! И — два!.. — Получается! — радостно завопил Чарли. — У нас получается! — Конечно, получается! — гордо улыбнулся кондитер. — Не может не получиться, раз я обещал! Эдвард, голубчик, а теперь — сам! Ну вот... Очень неплохо! Просто великолепно!.. *** Упражнения явно пошли на пользу: кисти и пальцы очень быстро обретали чувствительность и подвижность. Но Эдвард не мог избавиться от ощущения, что дальше запястий у него ничего нет — такими невесомыми казались ему руки, после привычной холодной тяжести ножниц. — Это с непривычки, — заверил его мистер Вонка. — А что теперь будет с ножницами? — спросил Чарли. — Их выбросят? — Откуда я знаю! — пожал плечами шоколадный магнат. — Вообще-то, запчасти нам не помешают. Но лично мне ваши ножницы сто лет не нужны! Забирайте, если хотите! — Да? — обрадовался Чарли. — Можно? — Зачем они тебе? — удивился Эдвард. — Не знаю... — Чарли вдруг поймал себя на том, что смотрит на бывшие руки Эдварда со странным сожалением. — На память... Они, всё-таки, были... классные! — В таком случае, попрошу Умпа-лумпов соорудить для них хрустальный футляр, и — в музей, под стекло! — насмешливо фыркнул Вилли Вонка. — Нашли реликвию... Эдвард тоже чувствовал непонятную грусть. — А... Можно мне... подержать их... попрощаться?.. — Да ради Бога! Делайте, что хотите! Эдвард приблизился к монтажному столу, на котором одиноко валялись мёртвые клешни, нерешительно протянул руку — свою новую руку и слегка тронул ножницы кончиками пальцев... Холод металла пронзил нервы до самого мозга, и Эдвард снова вздрогнул, но руки не отнял. Вместо этого он обхватил железную перчатку ладонью и приподнял. Тяжёлые ножницы вырвались из внезапно ослабевших пальцев и оглушительно грохнули о гранитный полированный пол. — Простите... — неизвестно, кому сказал Эдвард. Мистер Вонка хлопнул в ладоши. — Так, дорогие мои! Программа-минимум выполнена, но у нас с Эдвардом есть ещё одно маленькое дельце! Чарли! Мне кажется, сегодняшнее событие стоит отметить в семейном кругу, а потому, распорядись-ка, будь добр, доставить в дом всё для праздничного чаепития... — А Эдвард?.. — запротестовал было Чарли. — А Эдварда я приведу сам! Чуть позже... — Мистер Вонка с видом опытного заговорщика наклонился к воспитаннику. — Чарли, я на тебя очень надеюсь... — таинственно прошептал он. *** — Куда же они запропастились?.. Что же они так долго?.. Ну, почему они не идут?!.. Чарли успел в сотый раз пересказать домочадцам все приключения последних дней, и, не находя себе места, в ожидании метался от окна к двери и обратно. Уже и Умпа-лумпы натащили кучу всяких сластей, а Эдварда и мистера Вонки всё не было. — Придут, сынок, придут... Потерпи немного! — зашуршал газетой папа. — А какой подарок ты хотел бы на Рождество, Чарли? — поинтересовалась мама, ставя в духовку воскресный шоколадно-вишнёвый пудинг. — Ты уже придумал желание? Чарли на секунду остановился. — Мне ничего особенного не нужно... — серьёзно сказал он. — Свой подарок я уже получил. А хотел бы я только одного: чтобы Эдвард остался с нами. Навсегда... Мистер Баккет выглянул из-за газеты и задумчиво почесал переносицу: — Ну что же... Не знаю, захочет ли он, но, думаю, в нашем доме вполне хватит места для ещё одного друга. Верно я говорю, дорогая? — Правда?! — Чарли подскочил от радости. — Ты разрешаешь?! Вы разрешаете?! — Если папа не возражает... — рассмеялась мама. — А папа не возражает, если не против бабушки и дедушки! — откликнулся папа и опять спрятался за газетой. — Мы не против! — хором подтвердили те, а дедушка Джо добавил: — По мне, так друзья в доме никогда не бывают лишними! Чем их больше — тем лучше! Счастливый Чарли пустился в пляс, вопя во всё горло: — Спасибо! Спасибо!! Спасибо!!! — О, малыш... — улыбнулся дедушка Джо. — Ты так его любишь?.. — Дедушка... Знал бы ты, какой он... — Я знаю, какой он... — кивнул дедушка Джо. — Нет, дедушка! Он такой... Такой... — Какой? — бабушки и дедушки ласково смотрели на внука. — Он добрый! Честный! Храбрый! Сильный! Верный! Видели бы вы, как он чинил лифт в Минусландском тумане! Это было потрясающе!!! — Подумать только! — удивилась бабуля Джорджина. — Но он же совсем не похож на Супермена... Он такой тихий и грустный молодой человек... — Это потому, что он был один! Всё равно он — самый лучший! — горячо возразил мальчишка. — У меня никогда ещё не было такого друга! — Хорошо, что мистер Вонка этого не знает... — мрачно проворчал дедушка Джордж. Чарли махнул рукой и засмеялся: — А мистер Вонка уже всё знает, потому что он — тоже наш друг! *** — Тук-тук, хозяева! Гостей принимаете? — Наконец-то! — Чарли со всех ног помчался открывать. — Нет, такой "фрукт" я встречаю впервые! Знали бы вы, чего нам стоило продрать это его "воронье гнездо"!.. — затрещал мистер Вонка, первым врываясь в гостиную, а за ним... Чарли так и застыл на месте с разинутым ртом: — Эдвард... Это ты?! Как ты... — ...Изменился?.. — тихо спросил Эдвард и печально сник. — Этого я и боялся... — Глупости! — взвился мистер Вонка. — И бояться было совершенно нечего! Чарли потянул друга ближе к свету. Да, Эдвард разительно изменился. Он стал как будто моложе... Куда и девалась невероятная всклокоченная грива сумасшедшего байкера! Теперь же густые иссиня-черные блестящие волосы мягко открывали высокий бледный, словно светящийся, лоб и отросшими локонами ложились на плечи. Прежними остались только широко распахнутые, грустные глаза, шрамы на лице и неизменный чёрно-кожаный костюм... Зато все пряжки и заклёпки на нём были начищены до блеска, и сияли, как новенькие! Но это, всё равно, был Эдвард — его дорогой Эдвард! Чарли восхищённо рассматривал его, а потом, от избытка чувств, подпрыгнул и повис у него на шее: — Братишка! Ты выглядишь обалденно! Ну, просто "ух ты"! Что вы с ним такое сделали, мистер Вонка? — Ничего особенного! — скромно потупился кондитер. — Но я всегда говорил, что даже короткий визит к парикмахеру творит чудеса! Мистер Баккет подошёл к Эдварду и дружески хлопнул по плечу: — Поздравляю тебя, Эдди! Я рад, что у моего сына такие друзья. — Спасибо... — Сегодня — твой день, парень! — подхватил дедушка Джордж. — Можно сказать — ещё один день рождения. Поздравляю! Ты это заслужил. А дедушка Джо обнял его и бережно сжал ему руку: — Исполнение желаний — это великое счастье. Я очень переживал за тебя, сынок! — Ой, простите... Спасибо... Бабушка Джозефина тоже нежно обняла Эдварда: — Будь счастлив, мой хороший... — Спасибо... А бабуля Джорджина поцеловала его в щёку и шепнула на ухо: — Ты стал таким красавцем! Как Принц-Лягушонок! Эдвард не слишком понял насчёт принца, а тем более — насчёт лягушонка, но, всё равно, был очень благодарен. Горячий комок подкатил к горлу, он готов был расплакаться: столько тепла и любви обрушилось на него одного, ещё немного — и его механическое сердце не выдержит! Миссис Баккет позвала: — Прошу всех к столу! Эдвард, милый, садись-ка вот сюда — ты у нас сегодня именинник!.. Вилли! — обернулась она к мистеру Вонке, с обиженным видом присевшему в уголке, на диванчик. — Ну что же вы там один?! — О... — словно очнулся тот. — А я уж думал, обо мне здесь все позабыли... Чарли подбежал к нему: — Мистер Вонка, вы опять?.. — строго прошипел он и, схватив учителя за руку, потащил к столу. — А без мистера Вонки мы бы не справились! Это он всё устроил! — громко заявил Чарли. — А тосты и славословия давай оставим на потом! — ворчливо отозвался польщённый магнат. Эдвард сел было за стол, но вдруг вскочил: — Миссис Баккет, вам помочь? — и потопал за ней на кухню. Эти люди сделали для него так много, что ему тоже захотелось что-нибудь для них сделать. — Можно, я вам помогу? — Можно, конечно! Спасибо, Эдди, — улыбнулась мама. — Вот, бери и неси на стол! — и вручила большое блюдо с пудингом. — Только осторожно, он ещё горячий! Не успела она это сказать, как Эдвард подхватил блюдо под самое донышко и... с воплем выронил из рук! Металлическое блюдо, описав в воздухе красивую дугу, грянулось об пол — БАМ-С! Все в испуге вскочили и бросились к Эдварду. Тот стоял посреди кухни, держа обожжённые руки на весу, и застыв от ужаса. — Эдвард, ты в порядке? — Простите... — как заведённый, бормотал он. — Простите меня, простите... Чарли дёрнул себя за волосы. — Ох, я идиот! Ну, всё сказал, а о главном — забыл! — О чём ты забыл? — не понял папа. — Да у него же руки теперь, как настоящие — всё чувствуют! Он же не привык ещё! А я, дурак, не предупредил... Эдвард, старик, это я виноват... Миссис и мистер Баккет собирали пудинг с пола, а бабушка Джозефина притащила лёд. — Давай приложу, а то волдыри будут... — Бабуля, нет! — крикнул Чарли, но опоздал. От прикосновения льда несчастный Эдвард снова взвыл, окончательно перепугав семейство... — Пудинг погиб, виновник торжества получил телесные увечья... Словом — вечеринка удалась! — подытожил мистер Вонка, откидываясь на спинку своего стула. — Ничего себе — "селебрейтнули"!.. *** — Я опять всё испортил... Чарли... ну почему я... такой?.. Погибший пудинг отправился в мусорное ведро, пол на кухне отмыли от шоколада и вишнёвого сиропа, мама и обе бабушки снова поставили чайник и принялись за новую стряпню. Кроме того, у них ведь ещё оставалась целая куча печенья и прочей вонковской вкуснятины, и праздник отменять никто не хотел! Но Эдвард был обескуражен. Они вместе с Чарли поднялись наверх, и теперь он сидел, сгорбившись, на раскладушке, смотрел на свои, теперь уже вполне человеческие, руки, и ничего не понимал. Чего бы он ни пожелал, за что бы ни взялся, — всё выходило боком, сикось-накось, вкривь и вкось... И хочешь ведь, как лучше, а получается... В общем, ничего у него не получается... — Ты — такой, как надо! — заверил его Чарли. — Самое то! — Нет... Почему я такой... невезучий?.. — Это ты-то невезучий?! — изумился мальчишка. — Перестань на себя наговаривать! Эдвард опустил голову: — Я сорвал праздник... Вы так старались, а я... — Ничего ты не сорвал, и мы всё равно сейчас отпразднуем! Подумаешь, горевать из-за какого-то пудинга! Делов-то! Да их у нас с тобой ещё тысячи будут, этих пудингов! И потом — каждый может оконфузиться! — Чарли присел рядом и подтолкнул его локтем. — Знаешь, у меня в прошлом году такое было!.. Мы с Умпа-лумпами должны были перелить горячий шоколад из цистерны во вспениватель... Его, как раз, только подгоняли под цистерну. Ну, один Умпа-лумпа махнул другому, а я от волнения подумал, что это он мне сигналит, и ка-ак дёрну рычаг разлива, со всей дури! А цистерна ка-ак опрокинется! А шоколад ка-ак хлынет, — тут Чарли хихикнул и перешёл на шёпот, — да прямо — на мистера Вонку!.. Представляешь картину?! А ты говоришь — пудинг! Но Эдвард, словно не слышал — даже не улыбнулся! — Чарли... Со мной всегда так... Знаешь... Тот парень... парень, которого я... он так и сказал... — Что сказал? — Что я разрушаю всё, до чего дотрагиваюсь... — Тот парень элементарно тебя невзлюбил. А когда не любят, то и говорят всякие гадости. Специально. Чтобы сделать больно. — А когда любят — то всё время хвалят? — Нет, — мотнул головой Чарли. — Когда любят, то говорят правду! — Тогда у меня были ножницы... — Правильно. Были. И, всё равно, даже тогда ты ничего не разрушал... — уговаривал его Чарли. — Не больше, чем обычный человек с руками. Простым кухонным ножом тоже можно и пораниться, и насмерть зарезаться, между прочим! А ты — смотри, сколько ты всего умеешь, сколько всего красивого создал! И это — одними только ножницами! А руками ты сможешь ещё больше! Знаешь, как хорошо будет! И даже не хорошо, а очень хорошо — ты только поверь в это! Теперь ты здесь, с нами, а мы — с тобой... — От себя не убежишь, Чарли... — горько вздохнул Эдвард. — А бежать никуда и не надо! Потому что... — Чарли придвинулся поближе и таинственно прошептал: — У меня для тебя ещё одна новость! Знаешь, какая? — Нет... А какая? — Отличная! Все мои хотят, чтобы ты остался с нами! Ты им очень понравился! — Чтобы я... остался? — Да! Я всегда так мечтал о сестре, или брате... И вдруг — появляешься ты! — Чарли... Я не знаю... А... а мистер Вонка?.. — А мистера Вонку я беру на себя! Ты сейчас ничего не отвечай, хорошо? Просто знай, братишка, что ты мне очень-очень нужен. Эдвард смотрел на друга блестящими глазами. — Ты мне тоже очень нужен, Чарли... — Здорово! — счастливо рассмеялся тот и подал Эдварду раскрытую ладонь. — Тогда — давай "пять"! — Сколько дать? — не понял Эдвард. Чарли снова рассмеялся: — Ну, так говорят, когда хотят пожать руку — "дай пять", "дай копытце", "дай краба"... Дай лапу, друг! Не бойся... Эдвард робко протянул руку и сжал своей ещё непослушной ладонью маленькую тёплую ладошку Чарли. *** Ужин прошёл весело и без неожиданностей. Вилли Вонка, по обыкновению, заливался соловьём о своих похождениях и шоколаде, но все разговоры, в итоге, сводились к изобретению Вонкой механических рук. Правда, главный секрет их происхождения Вилли так и не открыл. За его здоровье и за здоровье Эдварда было выпито немножко шоколадного ликёра, огромное количество клюквенного морса, и съедено множество маминых пирожков с корицей, так обожаемых Чарли... — Ну-с, благодарю милых хозяев за дивный вечер! — возгласил мистер Вонка, и поднялся из-за стола в самом радужном настроении. Шумно прощаясь, он одарил лучезарными улыбками миссис Баккет и обеих бабушек, мистера Баккета и обоих дедушек, шутливо нажал кончиком пальца на нос Чарли: — Дзынь! Двери закрываются! Жду тебя завтра после школы! Обернулся к Эдварду, слегка потрепал его по плечу: — Береги себя, друг мой! Теперь мы будем видеться часто! — и, наконец, откланялся. Эдвард нерешительно топтался у дверей. — Чарли... — попросил он, почему-то смущаясь, — сходим в парк? — Поиграть в снежки? — Как ты догадался?.. — А у тебя на лбу написано! — хитро улыбнулся Чарли. — На лбу? — растерялся Эдвард и посмотрелся в зеркало. — Где? — Ага, на лбу! Вот здесь! Невидимыми чернилами! — расшалившись, Чарли хлопнул его по лбу. — Ну, пойдём!.. Стой! Шарф забыли! — и сам замотал Эдварду шею красным шарфом. — Только недолго, ребята, — сказала мама. — Чарли завтра вставать в школу. Чарли закатил глаза: — О-ох, мам, не напоминай... Скорей бы уже Рождество и каникулы! Они вышли с Фабрики и остановились посреди двора. Волшебной лиловой сказки не было и в помине — тусклый сизый вечер тяжело нависал над городом, сырой ветер гнал по небу серые влажные облака. — Что случилось? — спросил Эдвард. — Оттепель... В парке сейчас то же самое, — сказал Чарли, — Слушай, а давай прямо здесь, во дворе, слепим снеговика?! Давай? — Давай! — кивнул Эдвард. — А как? — Ты никогда не лепил снеговиков? — Нет... Там, где я живу, всегда тепло... — Ой, правильно... Я и забыл... Ничего, я тебя научу! Снег сегодня влажный, будет хорошо держаться! — и Чарли покатил первый ком. — Сперва скатаем шар и будем его постепенно наращивать, пока он не станет нужного размера... Вот... Вот так... Эдвард внимательно смотрел. — Как ты это делаешь? — А очень просто — легко накатываю слой за слоем, а потом сверху ладошками прихлопываю и приглаживаю! И ещё... И второй шар — поменьше... А теперь лепим шары друг на друга... Вот, какой красавец получается! Эдвард присел на корточки и осторожно коснулся снега — на пальцах осталась холодная влага. — Я делал по-другому: отсекал от глыбы всё лишнее, пока не получалась фигура... — От какой глыбы? — не понял Чарли. — От ледяной... — Стоп! — Чарли уже приставил снеговику голову, но остановился, тут же позабыв о нём, и уставился на Эдварда. — Ты же говорил, что у тебя дома всегда тепло! А лёд-то где брал? Из морозилки?! — Нет. Не знаю... Он просто был. Появлялся ниоткуда. Потом таял. Они долго не жили... — Кто? — вытаращился Чарли. — Мои ледяные статуи. — Ничего себе... Ай да Эдвард! Статуи! Да, он же на днях упоминал о статуях, но Чарли, всё равно, каждый раз не переставал удивляться, открывая в своём друге всё новые таланты! — А ты из снега статую слепить можешь? — Я не пробовал... Я делал снег изо льда... — Попробуй! Эдвард зачерпнул горстями немного снега — ощущение ему не понравилось: снег был колючим. Он поморщился и попробовал скатать такой же плотный и гладкий шарик, как у Чарли, но сквозь пальцы тут же закапало, по рукам хлынули ручейки, словно кто-то открыл водопроводный кран... — Тает... — пробормотал Эдвард. Он подошел к снеговику и положил руку на его толстый бок... Снег зашипел, и Эдвард торопливо отдёрнулся. На гладком круглом боку отпечатался резкий след его пятерни. Он обхватил снеговика обеими руками, и тот скособочился. Тогда Эдвард попробовал выровнять фигуру с другой стороны, погладив снеговика сбоку... Снеговик осел и потёк, а Эдвард огорчённо понурился: — У меня ничего не получается... — Не расстраивайся, Эд, — утешил его Чарли. — Ты просто ещё не привык к новым рукам. А мои сейчас точно превратятся в ледышки и отвалятся. Кажется, я перчатки где-то посеял, — он порылся в карманах, подышал на руки и пошевелил покрасневшими на сыром ветру пальцами. — Попробуй, какие холодные! Эдвард взял озябшие руки Чарли в свои и мягко сжал. — Ого! — изумился мальчуган. — Вот это жар! Теперь понятно, почему снеговик растаял: ты же прямо, как печка, Эдвард! — Я не печка, Чарли, — вздохнул тот. — Я — старые часы без стрелок... — В таком случае, ты — самые замечательные часы на свете! — воскликнул Чарли. — Единственные в мире часы с подогревом! — Я не шучу, — тихо и серьёзно сказал Эдвард. Не выпуская рук Чарли из своих горячих ладоней, он опустился на колени и заглянул ему в глаза. — Я, в самом деле — часы... — Я знаю, братишка, — кивнул Чарли. — Нет... ты знаешь не всё. Видишь ключ у меня на плече? — Да, вижу! Я-то всё собирался тебя спросить о нём. — Меня им завёл отец. И я родился. Эдвард прижал руку Чарли к своей груди: — Слышишь? — Тикает! — засмеялся Чарли, припомнив удивлённые физиономии врачей Умпа-лумпов. — Так тебя нужно заводить? Я с удовольствием буду заводить тебя каждый вечер! Эдвард покачал головой. — Нет, Чарли, заводить меня не нужно, — с обычной своей грустинкой сказал он. — Моё сердце заводится само... Но... Если повернуть ключ против часовой стрелки... нажать и повернуть, то... — он вдруг умолк. Как зачарованный, Чарли смотрел то на ключ, то на Эдварда. — Что? Время пойдёт назад? Или совсем остановится? — Время нельзя ни вернуть, ни остановить. Но можно остановить часы... — И что будет? — Моё сердце перестанет тикать. — Но ведь тогда ты... умрёшь?.. — Не знаю, Чарли. Часы не умирают. Они просто ломаются. — Но... Ты же — человек... — Механический... — Значит, если потом снова повернуть ключ вперёд, твоё сердце опять оживёт? — Отец не успел мне этого сказать. Его часы остановились навсегда... Чарли был потрясён и тронут. Эдвард только что взял и вот так запросто вручил ему свою жизнь! Ему — двенадцатилетнему мальчишке! С самого первого дня они сдружились так, словно знали друг друга тысячу лет, но только сейчас Чарли вдруг по-настоящему осознал, каким хрупким, доверчивым и беззащитным было это странное живое существо. Он бережно прикрыл ладошкой заветный ключ. — Братишка, обещаю тебе — я никому никогда не позволю остановить твои часы!..