Возвращение домой

POV Иккинг: — Кэтрин! О Тор! — я в ужасе упал на колени перед неподвижной девушкой, безвольно лежащей на кресле. Синеватые запястья Кэт с ярко-алыми от все еще сочившейся из них крови порезами, редкие капли крови, глухо капающие на пол, расслабленно-усталое лицо с полуприкрытыми веками, из-под которых виднелись потускневшие карие радужки глаз с расширенными зрачками — ни за что в жизни я бы не хотел видеть такой картины. Схватившись за низ своей футболки, стягиваю ее с себя, попутно разрывая пополам. В колени больно впиваются стекла от разбившейся люстры, но эта боль помогает сосредоточится. Отвожу взгляд от ее лица и, стиснув зубы, осторожно беру холодеющую кисть девушки в свою руку, прижимая место пореза лоскутом футболки, тут же туго обматывая его вторым обрывком ткани. Со второй рукой дела обстояли лучше — видимо Кэтрин резала ее второй, так как порез на ней был гораздо меньше, чем на левой. — Держись, Кэт, только держись… — в который раз подводит меня голос, от чего срываюсь в едва слышимый шепот, вновь посмотрев на бессознательное лицо девушки. Дрожащей рукой пытаюсь нашарить телефон в кармане, а не найдя его там, судорожно оглядываюсь по сторонам. Скорее по случайности мелькает воспоминание о том, как я кладу его в карман ветровки, выходя из такси. Медленно выпускаю кисти Кэтрин из своих ладоней, через секунду уже копаясь в куртке, пока оттуда не падает мобильный. Даже не смотря на экран, вызываю последний номер, ощущая потрескавшееся стекло под пальцами, прижимая телефон плечом и вновь опускаясь на колени перед Кэт, прижимая пальцы к ее шее, пытаясь прощупать пульс. Не сразу, но подушечки пальцев ощущают едва заметную пульсацию венки на шее, от осознания чего ощущаю резкую усталость, понимая, что она жива. Все же жива. — Иккинг! Харэ молчать! — вздрагиваю, вновь роняя телефон на пол. Слышу громкие возмущения Задираки, доносящиеся из трубки, включившейся в тональный режим, и смех фоном, но не обращаю на это внимания. — Зак, сюда. Живо. И скорую… — видимо мой тон настолько передает мое состояние, что даже непробиваемый в эмоциональном и тактическом плане Зак мгновенно замолкает, а через мгновение слышу его крики, после чего пропадает и смех. Откидываю телефон куда-то назад, слыша как, но ударяется об спинку дивана, а после падает на пол, после чего отключается. Ну, я так думаю, потому что после этого резко замолкают какие-то вопросы Зака, на которые я и так не отвечал. Оборачиваюсь к Астрид, замечая, что ее рука все еще безвольно свисает с дивана, а на шее начинает виднеться красновато-синяя полоса от веревки. В голову закрадывается мысль о том, что теперь ей придется носить что-нибудь с высоки воротом, скрывающем синяки, пока те не пройдут. Но практически сразу ненужная сейчас мысль теряется, оставляя меня наедине с собой. Скорее всего я несколько теряю реальность происходящего и времени, потому что прежде чем услышать резкий свист тормозных колодок возле дома успеваю подумать только о том, что может быть стоит попытаться привести Хофферсон в сознание, но практически сразу отказываюсь от этой идеи, так как в таком случае она будет только лишь большей обузой и помехой. Да и просто я не могу заставить себя отпустить пальцы Кэтрин, которые все это время держу переплетенными со своими, как будто только это и удерживает ее рядом. — О Один! — резкое, громкое и ошарашенное восклицание обычно спокойного и уравновешенного Ричарда действует на меня отрезвляюще, а появившиеся в дверном проеме сразу вслед за ним близнецы заставляют меня обессиленно отпустить руку Кэт, так как эти двое, насколько бы неадекватными они не были, безупречно разбираются в медицине и если кто-то и сможет сделать что-нибудь до приезда скорой, так это только они. — Ребят, надо… — договорить мне не дают, попросту затыкая мне рот рукой и подхватив под руки, бесцеремонно вытаскивая в гостиную. Лишь когда лица касается холодная мокрая ткань начинаю понемногу понимать, что происходит вокруг, но все же хмурюсь, когда замечаю взволнованные лица Ричарда и Дагура напротив. Особенно последнего. — Иккинг, помолчи и послушай, — заметив, что я собираюсь с силами, стараясь подняться с дивана, при этом не отрывая взгляда от рыжего парня, остановил меня брюнет, кладя руки мне на плечи и чуть надавливая, заставляя откинуться обратно на спинку. — Я представляю, что ты сейчас чувствуешь, но пожалуйста, посиди здесь и не мешай нам. Если возможно, то нужно обойтись без чужого вмешательства, иначе нас всех ожидает ближайший участок, — голос Ричада действительно был наполнен уверенностью, спокойствием и искренней надеждой на то, что я его послушаюсь. И хоть я прекрасно понимал, что вся его речь лишь хорошо поставленная психологическая игра, я был благодарен ему за наполняющее меня чувство безопасности, причем не моей, а Астрид и Кэтрин. Расслабляюсь, ловя на себе его благодарный взгляд, после чего он сразу же поднимается и скрывается в комнате, оставляя меня и Дагура наедине. Рыжий смотрит на меня с опаской и искренней тревогой, ведь он прекрасно понимает, что он и сам напрямую связан с тем, что произошло. Если бы он хоть немного слышал, если бы был не только на своем уме, чуть серьезнее отнесся к моей просьбе — ничего бы этого не было. Ведь он не должен был их выпускать из дома, после вчерашнего Стив… Наверное, он может пойти на что угодно, лишь бы снова указать Астрид и Кэтрин на их место в школе. Точнее на то место, куда они больше не вернуться. Тяжело и рвано выдыхаю, закрывая глаза и запрокидывая голову назад. Сил, что бы спорить, нет. Да и не хочется. Слышу как Дагур несколько минут топчется рядом, а после садится на противоположный от меня край дивана, но не обращаю на него внимания. Где-то внутри понимаю, что Ричард оставил его приглядывать за мной не только для того, что бы я чего-нибудь не учудил, но и что бы сам Дагур не мешался близнецам под ногами. И едва мои мысли касаются Торстонов, как дверь, ведущая в комнату к девчонкам негромко скрипнув, открывается, на что я реагирую почти мгновенно и Дагуру приходится схватить меня за оба плеча, что бы удержать на месте. А ведь он на голову выше меня, Один меня побери! — Спокойно! Все живы! — Ричард, подняв руки вверх, медленно приближался к нам и со стороны казалось, что он приближается к опасному и неизвестному животному, сродни дракону, пытаясь показать ему, что идет с благими намерениями. От такой мысли пробивает нервный смешок, однако когда из-за двери появляются Зак и Габриэль, перекинувшие руки все еще бессознательной Хофферсон через свои плечи и тащащие ее в комнату напротив, Ричарду тоже приходится упереть свой кулак мне в грудь, предупреждая нежелательные действия. — Как они? — чуть ли не рычу я, однако оба парня похоже понимают, что за злостью я скрываю свои переживания. Боги, да я действительно чертовски волнуюсь за этих двух! Однако прежде чем они успевают хоть что-нибудь, на улице слышится долгое завывание сирены, на что и Ричард, и Дагур реагируют почти одновременно. Брюнет, убирая кулак от моей груди, строго смотрит на Дагура, на что тот коротко кивает в ответ и не ослабляя хватки толкает меня в сторону комнаты. Невольно замираю на пороге, оглядывая убранную от осколков люстры комнату, но рыжий не дает мне времени найти глазами Кэт, поворачивая в сторону дивана, на котором минуту назад лежала Хофферсон и силой усаживая на него. — Молчи и не встревай, — негромко шипит он мне в ухо ровно в тот момент, когда я наконец нахожу взглядом Кэтрин, все так же полулежащую в кресле. Ее предплечья и кисти стали синевато-фиолетового цвета, а лицо приобрело еще более блеклый оттенок и лишь едва заметное, поверхностное, частое и рваное дыхание выдавало ее борьбу за жизнь, в которой она медленно, но неуклонно проигрывала. Однако прежде чем успеваю хоть что-то сделать замечаю движение слева, со стороны двери, тут же впиваясь взглядом в уравновешенные и чуть напряженные лица двух мужчин в белых халатах, спешно приседающих возле Кэт и открывающих небольшой матово-белый пластиковый чемоданчик. — Госпитализацию ей, срочно, — даже не смотря на более молодого парня, начавшего было копаться в аптечке, ровным голосом произносит, по всей видимости, старший из смены. И пока два санитара вытаскивают из машины носилки оба врача, перебрасываясь тихими спокойными фразами, размеренными темпами сначала осматривают ее перебинтованные запястья, а после, отогнув один из рукавов чуть выше, вкалывают ей обезболивающее, после чего младший из них оборачивается к нам. — Родители, близкие родственники? — конечно, для него это просто очередной вызов, очередной рабочий день, однако едва сдерживаюсь, что бы не ударить его, настолько равнодушно он спрашивает об этом. Замечаю похожую реакцию у Дагура, резко подавшегося вперед, однако прежде чем он успевает встать, поднимаюсь сам, безотрывно глядя на то, как Кэтрин перекладывают с кресла на носилки. — Я еду, — проигнорировав вопросительный взгляд мужчины, обхожу его, едва не цепляя плечом и почти бегом устремляюсь в сторону машины реанимации, стоящей на другой стороне дороги напротив входа. Возле нее уже собралось несколько человек, стоящих полукругом, но не обращая на них внимания просто расталкиваю, чуть не уронив кого-то с ног. Забираясь в кузов, замечаю, что только водитель обеспокоенно поглядывает в зеркало заднего вида, то и дело нажимая на кнопку сирены, едва толпа начинает собираться перед авто, а как только последний санитар забирается на переднее сидение, закрывая за собой дверь, быстро, он от этого не менее аккуратно, трогается. — Имя, фамилия пациентки? — занявший место напротив меня мужчина устало достает новый бланк, в то время как второй санитар липкой лентой закрепляет на предплечье Кэт иглу капельницы, наполненную прозрачным раствором. — Кэтрин Кейн* — глухо выдавливаю я, заставляя себя отвести взгляд от ее лица в матовое окно, через которое проглядываются очертания домов и деревьев. Глубоко вдыхаю, заставляя себя успокоиться. У тебя уже было подобное, Иккинг, было и не раз, даже хуже, но какого черта так страшно сейчас? — Сопровождающего? — в ответ на вопрос испепеляюще гляжу на врача и похоже мой взгляд действует, так как мужчина тут же тушуется и, пробормотав что-то себе под нос, прикрепляет планшет с бумагами и изголовью носилок. Пересаживаюсь ближе, вновь беря руку Кэтрин в свою и вновь переплетая пальцы, прижимая свою ладонь к ее, ощущая тот мертвецкий, загробный холод Нифельхейма*. Но только вот теперь ее дыхание стало чуть более глубоким и размеренным, поддерживая надежду на лучшее. — Иккинг Хэддок, — на мгновение ловлю непонимающий взгляд врача, однако через секунду он уже открепляет бланк, записывая туда что-то еще, кроме моего имени, после чего он снова закрепляет его на месте, так и не решившись задать мне следующий вопрос. Ну и к черту его… Чувствую, как переехав через низкий бордюр, машина плавно оттормаживается, после чего санитар быстро отщелкивает замок на задней двери, помогая вытащить носилки из скорой. Не сразу замечаю, что один из обслуживающего персонала, заметив, что я выпрыгнул из машины вслед за всеми, достает сотовый. Впрочем, не то что не сразу, я вообще не обращаю внимания ни на что вокруг, полубегом держась возле изголовья носилок, но только до тех пор пока резко возникшая перед лицом рукоять трости не заставляет остановиться, в то время как Кэтрин с бригадой врачей скрывается за матовыми стеклянными дверьми. — Успокойтесь, молодой человек, ей помогут, — только после этого перевожу взгляд с дверей на обладательницу трости. Ей, на мой скромный взгляд, должно было уже перевалить за восемьдесят, однако серо-синие глаза все еще лучились той живой, молодой энергией. Белый халат до пола, седые волосы, заплетенные в две короткие косы — она напоминала мне какую-нибудь добрую целительницу из фильмов. Глухо вздыхаю, понимая, что я действительно тут бессилен и сделал все, что мог и уже поворачиваюсь в сторону ближайшей скамьи, когда она снова останавливает меня. — Иккинг, подождите, у меня есть к вам несколько вопросов. Пожимаю плечами, понимающе кивая головой и неохотно следуя вслед за ней по узкому больничному коридору. Белые стены, местами мигающие лампы дневного света на потолке, приглушенные голоса и редкий смех из-за закрытых дверей палат — все это было до очерствения чуждо. Всю свою жизнь, в какие бы передряги я не попадал, я всегда умудрялся вывернуться, получалось не попасть в больницу и лишь единственный раз с легкой руки Дагура я все же не смог избежать участи попасть в оное заведение. — Иккинг, — голос старухи заставляет меня вынырнуть из воспоминаний и резко остановиться, чуть не сбив ее с ног. Виновато смотрю на нее, на что она лишь немного недовольно качает головой, но толкает дверь в ближайший кабинет. — Располагайся. Перешагнув через порог, бегло осматриваю достаточно большое помещение — в длину метров шесть и в ширину примерно столько же, оно причудливо сочетало в себе стили арт-деко и какого-то сельского убранства дома конца прошлого века. Три стены из четырех имели гармонично сочетающийся матовый черно-белый цвет, в то время как четвертая была отделана темным необработанным деревом, а глянцевый черный кафель пола в том углу был покрыт тонким слоем белого песка с написанными на нем какими-то словами. На самой стене висели пучки засушенный трав, от чего по всему помещению исходил немного приторный, но в тоже время довольно приятный запах, а между ними, на маленьких деревянных полочках стояли многочисленные стеклянные баночки с настойками различных оттенков, изготовленные, по всей видимости, из этих самых трав. Напротив же этой стены стоял небольшой, безо всяких излишеств рабочий стол с ноутбуком и несколькими папками рядом с ним, по одну сторону от которого располагался открытый стеллаж, а по другую — диван трансформер, тоже в бело-черной гамме. — Иккинг, я понимаю, ты волнуешься за нее, но поверь, у нас в клинике работают квалифицированные врачи, они смогут помочь, — исподлобья смотрю на пожилую женщину, понимая, что это просто лишь слова утешения. — Сколько будет стоить нанять лучших? Я не хочу принижать уровень ваших врачей, но я должен быть уверен, что с ней больше ничего не произойдет. Отдельная палата, постоянный присмотр. Я хочу, что бы у нее было все, — говоря, подаюсь чуть вперед, на что она понимающе кивает головой. — Ты же понимаешь, что это стоит немалых денег? — шумно выдыхаю на ее вопрос, засовывая руку в задний карман и доставая кошелек, после чего демонстрирую ей платиновую карту «Bank of America» с гравировкой центрального офисного небоскреба банка. Однако вопреки ожиданиям не замечаю в ней никакого изменения, которое обычно происходят с людьми, которые узнают, что напротив них сидит человек, действительно имеющий деньги. — Не смотри на меня так, меня не волнует, сколько ты можешь дать. Я возьму лишь столько, сколько нужно, — поймав мой изучающий взгляд, она мягко улыбается, но прежде чем я успеваю сказать еще хоть что-нибудь, дверь в кабинет открывается, а через мгновение из-за нее появляется немолодой мужчина в белом хирургическом халате. — Готти, к вам можно? Кейн… — он осекается, когда замечает меня. Поднимаюсь одновременно с ней, по интонации мужчины понимая, что хороших новостей пока ждать не приходится. И дайте Боги, что бы это было лишь пока… — Ааррон, говорите, это ее… — тут она осекается, вопросительно взглянув на меня. Конечно же, наши фамилии различны и узнать это невозможно. Молча достаю все ту же распечатку, протягивая ее ей. — Брат. Кэтрин Кейн моя сестра, — в который раз за сегодняшний день пробую на ощущение новое для меня слово. Готти хмурится, но берет бумагу, быстро пробегая по ней глазами и утвердительно кивая то ли мне, то ли хирургу. Сразу же перевожу взгляд обратно, встречаясь с уставшим и несколько печальным взглядом мужчины. — Нам пришлось ввести ее в медикаментозную* кому, она сейчас в реанимации, но ее состояние стабильно, — снова не успеваю ничего сказать. Готти резко и строго поднимает руку вверх, на что хирург кивает и, быстро попрощавшись, выходит из кабинета, закрывая за собой дверь. В непонимании вновь смотрю на нее, на что Готти указывает обратно на диван. Падаю обратно на мягкую поверхность, до белизны костяшек сжимая кулаки, но Готти, в отличии от моих ожиданий, обходит стол и присаживается рядом. — Иккинг, успокойся. Я понимаю тебя больше, чем ты можешь себе представить, мой муж… Он уже почти четыре года находится в такой коме после аварии. Прошу тебя, поезжай домой, я уверенна, ваши родители не меньше твоего волнуются о ней, — в ее голосе слышна искренняя забота, грусть и нежная печаль. Поворачиваю голову, теперь по-другому смотря на нее — ведь что бы работать здесь, ей требуется настоящее мужество. Каждый день видеть родное лицо и не знать, что ожидает впереди. Но теперь мы по одну сторону баррикад. Почти по одну… Молча поднимаюсь с дивана, понимая, что она права. Я здесь сделать больше ничего не могу, остается лишь ждать и надеяться на лучшее, а дома… а дома Астрид и ребята и, Один меня побери, я уверен, что они волнуются за меня не меньше, чем я за Кэтрин. Уже нажимаю на ручку двери, собираясь открыть ее, когда слышу тихий голос Готти. — Она молодая, Иккинг, она выкарабкается. Просто надо в это верить… — на мгновение замираю, а после резко открываю дверь, как можно скорее выходя из кабинета. То, с какой горечью были произнесены последние слова, этот тихий, почти неслышный шепот… Она уже потеряла свою надежду, но все еще старается дарить ее другим.