Да что б тебя...!

…Этот мир — есть кормилец всего, что мы знаем. Этот мир породил все, что чувствуем мы. И пред смертью – от ужаса мы замираем, Если нервы – не сталь, мы пугаемся тьмы. Смертной тьмы, где как сон, как мгновенная тайна, Все, что знали мы здесь, что любили случайно… Перси Шелли «О смерти»

      Испытывая невыносимую боль от любого, даже легкого движения, он тихо двигался по направлению к ближайшему теплому местечку или на крайний случай хоть к какому-нибудь облезлому потасканному дивану, на который собирался упасть и отключиться. Не мог же он, в самом деле, валяться на снегу как собака безродная.       Магия его не слушалась, а ярость рвалась наружу в приступах между злостью и разочарованием самим собой и своей слабостью и, как оказалось, никчемностью перед вывертами злой Судьбы. Посмотрев на собственную ладонь, он сморщил лицо и снова испытал легкую боль, словно вся кожа была покрыта ожогами, из-за чего вся стянулась и жгла. Рука была плотной, все такой же бледной и худой, только вот двоилась и троилась, как будто никак не могла обрести цельность и естественность, свойственную всему живому на планете. Его тело было таким же жалким, каким оказалось после возрождения. Проклятый Гарри Поттер, который все-таки прикончил его, Лорда Волдеморта, самым простейшим заклинанием второкурсника, не смог бы придумать ничего более ужасного, чем его посмертное существование неизвестно где. Обидно.       Прошел еще что-то около километра, хотя если подумать, это огромное снежное поле никогда не закончится, словно это какая-то каверза высших сил за все, что он сделал на земле. Хорошо еще, что холода он не чувствовал, иначе было бы в сто раз хуже. Как же больно делать очередной шаг вперед! А, может, ну его!? Сесть прямо здесь, на снег, все равно он же, как бы… мертв, нужно просто это принять.       Том уже собирался остановиться, как увидел впереди старенькую хижину, из трубы которой валил дым, пусть даже странного темного цвета. Там явно кто-то был, поэтому бывший Темный Лорд решился прибавить шагу и уже через несколько минут без стука ввалился в помещение. — Ну, здравствуй, Том. Заждалась уж тебя. Проходи, поговорим, – встретил его насмешливый голос.       Это и разозлило и напугало вошедшего. Перед его взглядом показалась старая развалина – старуха без возраста, в каком-то черном балахоне и с тусклыми глазами непонятного цвета, но такими… Все понимающими? Древними? Она напоминала ведьму из маггловского фольклора, спокойно глядящую в пустоту его почти мертвой души, это только еще больше вводило в заблуждение Темного Лорда. — Кто ты такая? И как смеешь называть меня этим мерзким маггловским именем? – несмотря на явную наглость, старуха, которую он увидел перед собой, не отвела от Риддла взгляда, а продолжала смотреть на него, впиваться в сам мозг, что-то там вычитывать. — Неужели ты не понял, кто я? Я та, кого ты всю свою жизнь боялся так, что даже решил, что можешь стать бессмертным, а в итоге прожил даже меньше, чем любой другой маг, да и простец тоже, – она хрипло рассмеялась. — Т-тты Сссмерть? – Том стал пятиться назад к двери, но наткнулся только на абсолютно гладкую стену. – Выпусти меня! — Обязательно, – старуха мерзко ухмыльнулась. – Твоя душа все равно разрознена, из-за чего ты не можешь стать полноценным. Тебе осталось немного просуществовать. Через полгода ты станешь лишь дымкой, не способной на перерождение. — Почему? – кажется, Том впервые испугался. Испугался действительно исчезнуть навсегда, стать ничем даже в загробном царстве. Пустотой, позабытой даже врагами. — Не понимаешь? – усмехнулась старуха, все сидя за столом и попивая горячий чай, так же, как и тогда, когда Риддл только вошел в дом. — Крестражи, – выдохнула никчемная, собранная кусочками душа, вызывающая своим видом отвращение у самой Хранительницы мертвых. — Именно. Ты скоро сгинешь, и мне не досуг с тобой возиться. — Что же мне делать? – прошептал Риддл, почти падая на колени. — Ничего, – она усмехнулась. – Ты уже все сделал при жизни. Есть, конечно, один выход, но ты вряд ли справишься. — Какой? — Искупление вины и прощение врага. Твой враг должен тебя искренне пожалеть и простить. — Поттер меня не простит, я же нахожусь здесь! – провыл Лорд. — Ты можешь отправиться назад, с условиями, разумеется. Здесь ты все равно мне особо не нужен, будешь только тоску нагонять на остальных. — Я согласен. У меня все равно нет выхода. — Тут ты прав, безносый. У тебя будет шесть месяцев, чтобы добиться прощения своего врага, после чего ты либо исчезнешь, либо отправишься на новое перерождение. В зависимости от результата своей… деятельности. — Это единственный выход? – спросил Том, еле сдерживаясь, чтобы не начать ругаться. — Ну… — Что? – в голосе надежда, почти отчаянная. — Если твой враг умрет раньше, ты также сможешь продолжать существовать, – эти слова что-то разбудили в исковерканной душе бывшего Темного Лорда, от чего он даже зло ухмыльнулся. — Я согласен вернуться и попробовать… искупить вину. — Отлично. Я в тебе не сомневалась, Том, – проговорила Смерть и громко щелкнула пальцами, после чего Риддл исчез, оставив важную старушку в полном одиночестве. — Глупец, – прошептала она, снова делая глоток. — Зачем ты сказала ему о втором условии? – вдруг раздался хриплый мужской голос. — Ненавижу тех, кто думает, что может меня обмануть. А этот сразу принял решение не прощение вымаливать, а убить моего потомка. Пусть попробует, а потом я с радостью его развоплощу. Я бы сразу, да не положено. Мерзкий человек с черной разорванной душонкой! — Ты предвзята, Миру.* — Возможно. Но я имею на это право. Не лезь ко мне, Азырен!** — А если он все-таки вымолит прощение? — Он даже не будет пытаться. Поверь, это не сложно. Мой потомок слишком добр ко всем вокруг, даже как-то необычно, но Том будет думать лишь об убийстве, и это, в конце концов, приведет его к концу. — Мне жаль, но вынужден с тобой согласиться, Миру. — Мы понаблюдаем за представлением отсюда, не вмешиваясь, но контролируя. А первого мая будущего года его пропащая душа сгорит в огне Белтайна.