Извинения приняты

Такие ненавистные шокеры для Антона — каждый раз, как пытка. Благо, рядом есть надежный как скала Дима Позов, который помогает Антону и первым угадывает нужные буквы. В этом смысле импровизатор благодарен другу, ведь тот всегда придет на помощь. В какой-то момент Антон берет канистру с зеленоватой жижей на дне. Интересно, что туда налили. — Пробуй — поддерживает диалог Позов. — Пробую — Антон подносит тару к губам, и тело пронзает разряд. В какой-то момент становится очень больно. Просто невероятно, до боли в кончиках пальцев. Импровизатор закусывает губу и стряхивает руками, пытаясь избавится от неприятного ощущения. Краем глаза Шастун замечает, как Воля на своем месте сожалеет о содеянном, но правила есть правила. После того случая в комнате отдыха Антон старается делать вид, что ничего не произошло. Старается вести себя легко и непринужденно. Вот даже песню с Волей придумали про худых. А Воля, как нарочно, сегодня ставит Антона во все импровизации вместе с Позовым, отдаляя их с Арсением как можно дальше друг от друга. Импровизация движется по накатанной, и лишние мысли отходят на второй план. — Ну что же, ну что ж — произносит Позов, держа в руках огромную канистру, и разряд пронзает молчаливую фигуру Шастуна. — Почему?! — гнев Антона справедлив, ведь он даже и слова не успел сказать. — Хватит перебегать туда-сюда! — орет Воля. — Не успеваю сижу здесь! Нервничаю больше вас, у меня сердце щас выпрыгнет! — ведущий с легкой ухмылкой выдыхает, и импровизаторов скрючивает от хохота. Воля, гад, волнуется за них. Приятно, чёрт возьми. Отсмеявшись, импровизаторы продолжают. — Ну что ж — опять произносит Позов, наблюдая за тем, как Шастун что-то льет в канистру из зеленой бутылки. — Что. Ты. Творишь? — медленно произносит импровизатор. — Я… — Антон тянет паузу поднимая с пола баклажку с водой. — Ребят, вы очень медленные и долго тупите, я добавляю ток каждому, — внезапно «радует» импровизаторов Воля. — Посмотрим, у кого первого лопнет глаз, давайте новые вводные! — ведущий улыбается и устраивается поудобнее на стуле. — Что ты творишь? — быстро повторяет Позов. — Я делаю… — Антон на секунду замирает, а в следующую все тело пронзает разряд, и импровизатора буквально сносит с места. — Я домой! — кричит Шастун и скрывается в дверях импровизированной подпольной лаборатории. — Это буква «Е»! — радости Позова нет предела, и на этом съемки подходят к концу. Объявили перерыв, и импровизаторы скрылись по своим делам. Шастун сидел в гримерке и материл последними словами того, кто придумал шокеры, а именно ремешки, которые цепляются на руку. Один он снял, а вот второй никак не хотел поддаваться, видимо что-то заело. Помощника, который должен был помочь снять с него эту хрень, вероятно, сдуло тем же ураганным ветром, что и остальных, заслышавших о перерыве. Наконец, это ему удалось, и импровизатор отбросил его на стол. Внезапно дверь гримерки скрипнула, и Антон повернул голову. В проеме стоял Воля и радостно улыбался, а затем выглянул в коридор и притянул дверь поплотнее.  — Шастун! — ведущий вновь обернулся к импровизатору, не сводившего с него глаз. — Что? — медленно произнес Антон, не отрывая глаз от юмориста. — Шастун, ты что, меня провоцируешь? — Воля подошел ближе. — Давай совместку запишем? Что это было, а? Давай, совместимся, конечно, я не против! — Воля провел рукой по плечу Антона, и импровизатора смело со стула. Кажется, до него начало доходить. — Паш, это не смешно, правда. — А я и не смеюсь. Ну, раз ты стесняешься, может, выключить свет, как тогда? Помнишь? — Воля начал подходить ближе. — Иди в жопу, понял!  — Да, я как-то на пути к этому, но ты меня задерживаешь — усмехнулся юморист. — Надо расслабиться, так испереживался за тебя на шокерах. Извиниться хочу. Антон молча ринулся к двери. — Куда собрался! — Воля рванул парня за шиворот и припечатал к стенке, заломив правую руку. Похоже кошмар рисковал повториться. — Ну, что же ты опять сопротивляешься, тебе же нравится! — Воля тряхнул импровизатора, и тот ненадолго затих. — Не нравится! — прошипел Антон. — А так? — прошептал ведущий, и его рука скользнула вниз. — Пусти! — Антон вновь попытался вырваться, почувствовав, что организм вновь отзывается на ласки. — Тихо-тихо! — Воля сжал выпирающий холмик, вырвав из груди Антона тихий стон. Внезапно послышались шаги и кто-то дернул за ручку двери, но она не поддалась. — А че за фигня, где все? — раздался голос Арсения по ту сторону. — Шастуна никто не видел? - продолжал вопрошать импровизатор. — Может, скажем ему, что мы здесь? — прошептал Воля, не прекращая возбуждать Антона еще больше. Шастун, прижавшись лбом к стене, тяжело дышал и, кусая губы, пытаясь сдержать стоны, отчаянно замотал головой. Все, что угодно, но только не Арсению, только не ему. — Тогда будь послушным мальчиком, — прошептал ведущий и, схватив Антона за шиворот, стянул с него штаны, а затем подтолкнул к столу, заставив импровизатора облокотится на него руками. Антон судорожно выдохнул, когда Воля, впиваясь в его шею, резко ввел сразу два пальца, заставляя Шастуна задыхаться от боли. А тем временем Арсений все еще топтался у закрытых дверей, и это угнетало Антона еще больше. Воля, сволочь, ни на минуту не останавливался и заставлял импровизатора тихо скулить от боли и наслаждения одновременно. Больше всего Шастун боялся, что Арсений услышит стоны, которые импровизатор пытался сдерживать. Но вскоре Попову, видимо, надоело ждать у моря погоды, и он ушел, бормоча что-то себе под нос. — Меня заводит, а тебя? — Воля резко добавляет третий палец, заставляя Антона рычать и выгибаться под его ласками. Очень нежно покусывает шею, вызывая табун мурашек и дрожь по телу. Нежно. Сегодня Воля был нежен, и это пугало Шастуна еще больше. Телу нравилось, а вот мозг сопротивлялся до последнего, до боли в голове, до скрежета зубов и стона безысходности. — Тише, тише, тебе же нравится, — Паша лизнул Антону мочку уха, не прекращая трахать импровизатора тремя пальцами. Шастун стонал, выгибаясь от ласк юмориста, и в эту секунду сам себя ненавидел. — Какой ты горячий! — шептал Воля, то наращивая темп, то убавляя, и в дело идет уже четвертый палец. — Не надо… Не… Пожалуйста! - Антон тяжело дышал, цепляясь пальцами в скользкую столешницу. — Я же извиниться хочу, хочу сделать тебе приятно — прошептал Воля, прижимаясь к Шастуну плотнее, второй рукой надрачивая его член. — Сука! — шепчет Антон, хватая ртом воздух, понимая, что и этот бой он проиграл. Импровизатор стонет, забывая обо всем на свете, и сам насаживается на пальцы юмориста. Несколько толчков, и наступает долгожданная разрядка. Антон вскрикивает, вздрагивая всем телом и затихает, тяжело дыша. Воля наваливается сверху, уткнувшись в спину импровизатора. Все, как тогда. Вновь шлепок по ягодицам — это уже как ритуал. «Не дай Бог привыкнуть», — словно в тумане проносится в голове у Антона. Снова Паша подтягивает ему штаны. Импровизатор приподнимается на локтях, восстанавливая дыхание. Воля еще здесь, но Шастуну не хочется на него смотреть, не хочется признавать, что опять проиграл, и было хорошо. Жаркий шепот заставляет Антона зажмуриться. — Надеюсь, я хорошо извинился? — шепнул Воля, и через секунду импровизатор услышал звук закрывающейся двери. — Извинения приняты — прошептал Антон и, присев на диван, закрыл глаза. Нужно еще придумать, что сказать Попову. И правду ему знать совсем не обязательно…