***
– Профессор, вам сюда нельзя. Чарльз по инерции послушно остановил коляску, отвлекаясь от телепатического контакта с Джин, и поднял рассеянно-вопросительный взгляд на возвышающегося перед ним синеватого мутанта. – В чём дело, Хэнк? – Вам... Вам действительно не следует сейчас сюда заходить, – мгновенно стушевавшись, грозный молодой человек неловко шаркнул своей шерстяной лапой по полу и замер, в нерешительности глядя на своего наставника. Который, к слову, был совершенно сбит с толку. – Это ещё почему? – Ну... Мистер Ксавьер, это связано с сегодняшним днём. Напрямую, – многозначительно покивав в качестве подтверждения собственных слов, Маккой нервно переступил с ноги на ногу. Когти при этом мягко царапнули по деревянному полу, заставив Чарльза машинально поморщиться. – Хэнк, я не понимаю. – Как это? – мутант буквально оторопел, из-за чего на пару мгновений в коридоре повисла неловкая пауза. – Но ведь... Ваш День Рождения, профессор? – Сегодня? – теперь уже мужчина удивлённо хлопнул глазами, искренне пытаясь вспомнить, какое нынче число. – Ты серьёзно? – Я говорил, что вы окончательно измотаете себя, если будете сутками просиживать в лаборатории! – Маккой в своей излюбленной манере тут же принялся восклицать, отчитывая преподавателя, однако из его жестикуляции и взглядов всё ещё не ушла лёгкая растерянность. – Но это... Просто невероятно. Забыть про собственный праздник! Да у вас под носом уже месяц ученики ежедневно готовят сюрприз, а вы даже не догадываетесь об этом... И он действительно не помнил. Это было странно для столь светлого ума, но, между прочим, вполне объяснимо. В последнее время благодаря знакомству с одним из лучших хирургов страны Ксавьер днями и ночами сидел над расчётами и формулами, пытаясь добиться нужного результата. Он допускал до себя только Рейвен, которая прямо на рабочее место таскала ему подносы с едой и помогала ненадолго отвлечься. Формула столь важного лекарства ускользала от измученного напряжённым трудом профессора, что только больше раздражало его зудящее сознание и заставляло упорно копать глубже и быстрее. И, что было хуже всего, теперь смириться с собственной инвалидностью в будущем уже не представлялось возможным. Мужчина старался не думать о том, что могло бы случиться, не помоги в итоге полученное средство его ногам. Это ощущалось чем-то чересчур приближённым к безумию. Выдавив улыбку в благодарность за разъяснение, Чарльз поспешил ретироваться, пока излишне заботливый мутант не продолжил читать нотации. Кухня, которую, по всей вероятности, оккупировали дети, теперь стала недоступна для посягательства голодного профессора. Получается, перекусить в ближайшее время не предоставится возможным, но зато теперь появилось время и официальный повод поработать над школьными бумагами. И никакой Хэнк уже не смог бы этому помешать! Удовлетворённо хлопнув ладонями по подлокотникам коляски и на пару мгновений прикрыв воспалённые от долгого отсутствия отдыха глаза, мужчина наконец направился в свой кабинет. Предстояло хорошенько покорпеть.***
Сгустившиеся сумерки окутывали одинокое шоссе совершенно беспроглядно, и побороть их под силу было только ярким лучам фар автомобиля. На долгие мили вокруг не было ни души. Температура воздуха понижалась примерно на градус каждый час, но Эрик лишь изредка оправлял ворот лёгкой куртки, абсолютно не ощущая холода. В свои права вступала ранняя летняя ночь. По радио крутили ненавязчивый джаз, в такт которому подушечки пальцев Леншерра периодически бесшумно постукивали по краю руля. Сам он за прошедшие двенадцать месяцев не изменился нисколько: уверенный взгляд стальных серых глаз буравил бегущую впереди лентой дорогу, лицо выражало слегка усталую сосредоточенность, и лишь пара-тройка крохотных мимических морщинок могла выдать количество проведённого в изоляции времени. В бардачке помимо прав и бесполезных документов валялся футляр от очков, одеколон и стальное бритвенное лезвие. На заднем сидении, обтянутом светлой кожей (под стать салону), лежала упакованная в голубую обёрточную бумагу коробка. Не было ни банта, ни шаров, ни прикреплённой цветастой открытки с тремя крестиками под поздравлением. Эрик находил всё это пошлой безвкусицей. Он бы и саму коробку не стал украшать, но уж больно зацепил оттенок предложенной консультантом бумаги. – У вашей подружки наверняка есть какой-нибудь особенный наряд, – продавец говорил тогда без умолку, подсовывая всё новые и новые варианты. – Или, может, вот этот подойдёт под её очаровательные глазки? Некоторые подбирают даже под цвет помады, так что не стесняйтесь, мистер. – Под глазки, – откликнулся бездумным эхом Леншерр, касаясь василькового рулона в лёгкой нерешительности. Он стоял над ним вот так ещё около пары минут, по прошествии которых было наконец сформулировано весьма чёткое решение. – Я возьму вот этот.***
За работой время летит незаметно. Взглянув на свои настольные часы, Чарльз привычно фыркнул, представляя, как строго вскоре на него будет смотреть Хэнк. В голове невольно возникло "и даже сегодня ты умудрился провести день, не вылезая из кабинета", сказанное голосом мутанта-проповедника, и это сменило усмешку на губах профессора задумчивой тёплой улыбкой. О нём пеклись абсолютно все, включая детей, что было одновременно до ужаса забавно и безумно хорошо. Каждый из живых существ, обитающих теперь в заново отстроенной школе, обладал той самой добротой и чуткостью, которую прежде так терпеливо и долго взращивал Ксавьер. Как оказалось, пожинать плоды своего труда ещё приятнее, чем видеть едва уловимый прогресс. За этими приятными воспоминаниями, правда, всегда скрывалась тень. Она была практически незаметной в повседневных раздумьях над теми или иными бытовыми вопросами, но постепенно становилась всё более осязаемой, стоило затронуть любую более глубокую мысль. Эта тень преследовала его и во сне, и наяву, напоминая о себе крохотными мелочами, вроде немецких надписей на магнитиках Джубили или железных монет в собственном кошельке. Мужчина старался задвигать её на второй план, внушая себе, что однажды подобное добром уже чуть было не кончилось, но это помогало лишь на время. Он помнил всё слишком хорошо, чтобы стереть вездесущую тень из головы раз и навсегда. Внезапно раздавшийся напористый стук в дверь моментально вернул ушедшего было Чарльза в реальность, заставив поспешно принять учтивое выражение лица и пригласить нетерпеливого гостя внутрь. Им оказалась одетая в изысканное вечернее платье Рейвен, весь облик которой буквально кричал о приближении главного школьного праздника. – Ты выглядишь обворожительно, – широкая лучистая улыбка профессора и его восхищённый ласковый взгляд согревали лучше всяких слов, но девушка сделала вид, что практически осязаемые комплименты до её ушей так и не долетели. Вместо благодарности она отмахнулась и в мгновение ока оказалась у коляски Ксавьера. Лёгким порывом поцеловав его в макушку и надев на уже заметно отросшие после последней стрижки волосы картонный колпак, Даркхолм затем чуть отстранилась, дабы всласть полюбоваться своим творением. – Это действительно необходимо? – мужчина поправил на ощупь "украшение", продолжая с улыбкой рассматривать свою неродную сестру. – Да.***
С подачи учеников праздник действительно удался на славу. Измотанный, но счастливый профессор не уставал благодарить каждого, кто попадался на пути уже в самом конце, когда пришло время расходиться по постелям. На его коленях теперь горкой лежали самые разномастные коробочки с подарками, а к одному из подлокотников коляски был привязан десяток разноцветных воздушных шаров. При движении они тихо стукались друг о друга в воздухе, магическим образом умиротворяя и помогая Чарльзу успокаивать подсознания своих подопечных. – Доброй ночи, спите крепко, – направо и налево кивал он, неторопливо проезжая по коридору между спален детей. Позади него шла Рейвен, несущая самые большие коробки и одной рукой изредка подталкивающая постепенно устающего Ксавьера вперёд. – У меня есть ещё один небольшой сюрприз для тебя, – негромко оповестила девушка, стоило им въехать в кабинет Чарльза и аккуратно сгрудить всё лишнее на кофейный столик. На удивленный взгляд брата она лишь едва заметно лукаво усмехнулась, сдёргивая с каминного кресла плед и накидывая тот ему на плечи. – Тебе понравится. Но для этого нам нужно выйти из школы. Заметно похолодавший ночной воздух приятно трепал взъерошенные волосы и обдувал открытые участки кожи. Плотнее запахнувшись в импровизированную накидку, мужчина беспрекословно позволил Рейвен везти себя в сад. Установилось молчание. Теперь, когда солнце исчезло из поля зрения на ближайшие несколько часов, тени захватили каждый уголок с детства знакомого Ксавьеру места, превращая его во что-то совершенно новое, таинственное и неизведанное. Он вдруг почувствовал себя ребёнком, который зачем-то выбрался под покровом темноты из родительского дома. Цель неизвестна, но до дрожи любопытно узнать, что же может случиться в любой момент. Завитки растений и ветви деревьев постоянно принимали причудливые формы, тихо шелестя на ветру и цепляя внимание профессора. Он ни о чём не спрашивал, а Даркхол не торопилась объяснять, и это только разжигало какой-то странный азарт в крови Чарльза. Уже год ему не приходилось выезжать из школы надолго, уже год никто не стремился захватить родную Землю или поработить всё человечество. И ему это определённо нравилось, но сейчас... Сейчас он словно заново вспоминал, каково это – лететь на поле боя, зная, что любая минута может стать последней, а любой из стоящих рядом вполне способен погибнуть от шальной пули или точного удара. Всё подобное казалось теперь таким далёким, словно происходило вовсе не с ним или же в совершенно другой жизни. – Почти приехали, – тихий голос сестры заставил мужчину невольно вздрогнуть и чуть запрокинуть голову назад. – Если бы я не знал тебя, то подумал бы, что меня похищают. – Ты близок к истине. В темноте было не разглядеть выражение лица девушки, но по родному голосу Ксавьер знал: она улыбается. Улыбается, наконец отпустив себя. С каждой секундой в подсознании профессора возникало всё больше и больше вопросов, но он не успел озвучить ни один из них. Коляска постепенно замедлила свой ход и, наконец, остановилась совсем. – Рейвен? – Я рада, что ты сделал правильный выбор. Чарльз непонимающе замер, пытаясь сообразить, к чему относилась эта фраза. – Отвезёшь его в школу, когда закончите здесь. И постарайся сделать это побыстрее. Не хватало ему ещё простудиться. – Рейвен, что... – Чарльз вдруг услышал поспешно удаляющиеся шаги сестры и невольно замер, умолкнув в явном напряжении. Пальцы сами собой потянулись к виску – инстинкт самосохранения буквально вопил о необходимости просканировать пространство. Тишина теперь давила своей тяжестью. Такая неизведанность пугала до чёртиков. – В этом нет нужды. Одна из теней отделилась от ближайшего дерева и неторопливо приблизилась к коляске Ксавьера. Рука телепата тут же безвольно опустилась обратно на колено. Сердце сбилось с уже привычного быстрого ритма и ухнуло где-то глубоко в груди. – Эрик? – Эрик, – принявшая наконец очертания тень остановилась буквально в полуметре от коляски. Блёклый свет вышедшей из-за плотных облаков луны на пару мгновений позволил профессору разглядеть своё высокое недо-видение во всей красе. – Я не успел ко времени. Прости. – Не стоит извиняться, друг мой, – Ксавьер всё ещё не мог поверить в происходящее, безотчётно улыбаясь темноте своей ясной улыбкой в стиле "ведь знал, что ты вернёшься". – Я... не думал, что это произойдёт так скоро. На какое-то время в ночи вновь воцарилась тишина. В тот момент, когда телепат уже невольно спросил себя, не почудился ли ему этот разговор, его виска вдруг коснулись сухие тёплые губы. – Я хотел поздравить тебя лично, – в руки Чарльзу опустилась обёрнутая голубой бумагой коробка, а чувствительную кожу обдало волной неконтролируемых мурашек от опаляющего горячего дыхания Леншерра. – Без лишних свидетелей. – Эффектные появления всегда были твоим коньком, – слегка нервно усмехнулся Ксавьер, моментально вспыхивая и молитвенно благодаря время суток за то, что этого не видно. Нужно было срочно переводить тему. – К слову, как ты добрался сюда? – Неужели тебя действительно так интересует марка моей машины? – мужчина всё ещё был непозволительно близко, и это буквально сводило с ума. Его взгляд в упор ощущался ожогом на переносице. Так манипулировать самым сильным телепатом мира мог только этот чёртов хищник. – Ну же, Чарльз. Я приехал к тебе. Спустя целый год. По своей воле. И ты спрашиваешь меня, как я добрался? Это рычащее немецкое "Чарльз" из уст друга звучало буквально преступно. Профессор не знал, куда улетучилось его вечное спокойствие и рассудительность. Кровь стучала в голове оглушительно громко, и он не брался утверждать наверняка, чем это было вызвано. Жизненно необходимо сейчас было исправлять ситуацию. Сипло вздохнув, он ненадолго прикрыл глаза, остужая своё сознание. Пульс постепенно выравнивался, наведённый близостью туман прояснялся. – Чего ты от меня хочешь, Эрик? – собственный голос поразил накопленной усталостью. Осунувшееся бледное лицо не выглядело и вполовину так плохо, как могло бы при свете дня. Послышалось шуршание чужой одежды. Мужчина сел рядом, судя по всему, прямо на траву. – Хочу, чтобы ты сказал, что скучал по мне. Молчание. Леншерр был готов поклясться, что за эти бесконечные секунды вселенная поплатилась сполна. Он ещё не успел пожалеть о своём импульсивном решении всё-таки приехать сюда и выловить Чарльза на приватный разговор, но был к этому очень близок. Вдруг что-то коснулось его волос. Пальцы телепата аккуратно и даже как-то робко вплелись в уложенные назад пряди, моментально заставив мужчину расслабиться и отпустить груз сомнений к чертям. Умелые касания приносили покой и долгожданное облегчение. Его простили. И он безумно скучал.