Keep my heart captive, set me free

Загорание в целом воспринималось всеми как расслабляющее занятие. Во время него можно было полностью отключить мозг, позволяя своему телу расслабиться и отдохнуть, пока усыпляющее тепло вгоняло в состояние полудремы. Однако очевидно, что никто и никогда из тех, кто выдавал эту оценку, не загорал с ангелом, которым являлся Курт Хаммел, сидящий рядом с ним. Для Блейна это было пыткой… восхитительной, мучительной пыткой. Он подумал что, возможно, если бы его цель не была полностью двусмысленной, и он не использовал бы это занятие как предлог для того, чтобы увидеть больше Курта, то это так основательно не вышибло бы ему мозги, но он это сделал… и поэтому оказался полностью неподготовленным перед лицом настолько гладкой безупречности. Курт был очаровательно застенчивым насчет того, чтобы снять свой верх, когда они бездельничали вчера после обеда. Он просто сидел под зонтиком, и этого ему было достаточно для счастья, пока у них состоялся небольшой разговор на несущественные темы, который до сих пор заставлял Дома светиться от радости. Ему никак не могло быть скучно, потому что он желал слушать все, о чем ему говорил Курт. И, таким образом, Блейн не стал давить на него и независимо от того, как сильно про себя он жаждал, просил и умолял Курта последовать его примеру, он оставил его в покое на весь день. Однако сегодня, с восходом утреннего солнца, отчетливо засиял розовый румянец, прокравшийся на лицо Курта, когда он нерешительно приподнял ткань над головой… Блейн был рад, что в этот момент он сидел, потому что, несомненно, он бы рухнул на колени, преклоняясь перед ним. Он почти что проглотил язык, сердце колотило в грудную клетку, словно молоток, когда он впервые увидел открытую поверхность его кожи. Гибкие, изящные линии его торса, прекрасная плоть, покрывающая кости вместо слоев одежды, которые были словно издевка. Тазовые косточки ему сразу же захотелось прикусить. Ключицы хотелось лизнуть. Румяные соски хотелось сосать. Он положил все силы на то, чтобы не растопить адское пламя, которое разжигал в нем Курт. Он был здесь не для этого, и его намерения относительно их ближайшего будущего были исключительно невинными… но он никогда не утверждал, что сделан из камня, и поэтому его предательские мысли и тело остро реагировали на это неземное зрелище. Он был сногсшибательным, более чем, и Блейн почувствовал еще один удовлетворенный, собственнический рев триумфа от того, что Курт был его. Этот прекрасный мужчина был его сабом, и это стоило каждого дня, проведенного в одиночестве, и неудачных Смотрин, и статей СМИ, потому что это привело его к тому, что он в данный момент находился здесь. После того, как первоначальное благоговение поутихло спустя несколько часов, проведенных за попытками незаметного досконального разглядывания, о котором он и думать не смел и, как он надеялся, довольно успешно его осуществив, он отметил для себя еще кое-что о Курте. Он заметил, что, несмотря на все усилия, чтобы как следует его накормить, Курт был все еще тощим. Это явно не бросалось в глаза, но было заметно по тому, как натягивались над костями его кожа под определенными углами, заставляя сердце Блейна сжаться, инстинкты реветь, а решимость укрепиться. Курт больше никогда не будет испытывать в чем-либо нужды. После этого он проследил за тем, чтобы у них в любое время под рукой были легкие закуски, музыка из ай-пода, которая легко и приятно играла в качестве звукового фона, и, кроме того, он принес несколько книг. Он не планировал ничего конкретного на сегодня, кроме как впитывать солнечные лучи и наслаждаться компанией друг друга, и потому он снова раскрыл для Курта зонт от солнца, на случай, если ему станет слишком жарко, и почти одержимо проверял, есть ли у них достаточное количество солнцезащитного крема, чтобы им можно было заполнить целый океан. В действительности это не было взвешенным решением. Блейн, на самом деле, не очень обращал внимание на то, что он делал поначалу, так он был зациклен на своей конечной цели. Ему на ум не шло ничего, кроме безупречной фарфоровой кожи и насущной потребности сохранить ее именно такой. Совершенно нетронутой, как свежевыпавший снег. Он не мог не думать о том, как эта сливочно-белая кожа накроет его собственную, оливковую и загорелую, и его губы дрожали, когда он представлял в своей голове контраст, который они создавали, красоту его незапятнанной плоти против его смуглой, покрытой случайными шрамами, которые он носил, как дань уважения к безрассудному детству. Курт был ангелом…его ангелом, и ему не нравилась мысль, чтобы его кожа стала золотой или приобрела отметины, которые не были бы его. Несколько дразнящих веснушек на его плечах были словно идеальная игра, чтобы соединить между собой эти точки. Он желал играть в нее своими пальцами, губами, языком, и его не волновало, что это делало его ненормальным, он просто не хотел, чтобы они исчезли. Это была базовая реакция, порожденная более глубокими доминантными инстинктами, но он не мог подавить в себе потребности желать большего, хотя, казалось бы, он может держать себя в руках Он парил. Это не было той вещью, которую, по всей видимости, он мог контролировать, так как Блейн был уверен, что у него под рукой постоянно в течение всего дня был крем с фактором защиты SPF-50, и он постоянно проверял, чтобы Курт повторно наносил его на себя, оглядывая его всего слезящимися глазами, чтобы убедиться, что саб не слишком обгорел. - Ты уверен, что смазал спину? – спросил Блейн в… ну хорошо, возможно, он сбился со счета, в который раз он это сделал. Курт выгнул бровь, глядя на него, но его выражение лица говорило о том, что он о чем-то умалчивает, и Блейн об этом догадался. - Да. - Курт, - медленно предостерег Блейн. Его голос не был недобрым, но, тем не менее, в нем звучала твердость. Его саб покраснел и перевернулся, сидя на мягком шезлонге, встроенном в пол верхней палубы и играя с коркой книги, которую он читал. - Я намазал большую ее часть. Блейн прищурился, глядя на него. - Уточни, что значит «большая часть». - То, до чего я смог дотянуться? – сказал он, пожимая совершенными, бледными плечами и переводя взгляд в сторону. - Прекрасный, - мягко упрекнул Блейн, схватив бутылку с кремом и приближаясь к нему. – Ты не можешь так просто это делать. Ты должен обратиться ко мне, если тебе нужна какая-то помощь, это то, для чего я здесь. И уж тем более, когда дело касается чего-то, что действительно может причинить тебе вред. Я не хочу, чтобы ты получил ожоги. Основательно отчитанный Курт опустил голову. - Прости. В обычных обстоятельствах другие Домы могли за такое наказать…но Блейн находил это чрезмерным, особенно в свете их хрупкой ситуации. Курт был в ужасе от вступления в эту связь, боялся наказаний и ужасных последствий, и в то время, как Блейн заверил, что он будет наказывать его только по необходимости и в процессе этого никогда не сделает ничего, что могло бы повредить здоровью Курта, они до сих пор не сели и детально не поговорили, какие наказания они будут использовать и чего не следует делать, чтобы заработать эти наказания. Они еще не составили контракт. Контракты не являлись официальными документами, но были широко распространены среди связанных пар, чтобы иметь определенный ориентир, который определял границы друг друга. Обычно это делалось сразу, потому что большинство сабов уже имели образец, составленный в рамках подготовки к их цели, что делало обсуждение более легким, и Дому оставалось только просмотреть его и добавить собственные пункты, обсудив с сабом необходимость их внесения. Курт, конечно, не был одним из них, потому что никогда не думал, что будет связан узами. Он никогда не думал, что он может понадобиться, и тем самым оставил их с Блейном в той точке, где все их знания друг о друге основывались на инстинктах и следованию за ними. До сих пор это работало очень хорошо, и Блейн решил сохранить текущее положение вещей, пока у них не было времени сесть и поговорить обо всех формальностях, но это делало предмет наказаний каверзной темой. Блейн медленно придвинулся ближе и приподнял подбородок Курта, пока их взгляды не встретились, и подождал, чтобы быть уверенным, что саб полностью сосредоточен на нем, перед тем как начать. - Я хочу, чтобы ты знал, что можешь попросить меня о чем угодно, прекрасный, обратиться за помощью или советом, и даже за объятьем, если оно тебе будет нужно. Я хочу, чтобы ты говорил со мной, без лжи, полуправды и пренебрежения. Поговори со мной о любой проблеме, которая тебя беспокоит или если тебя что-нибудь смутит в отданном мной приказе, или даже в наказании, которое я назначу. Я хочу, чтобы мы были честными и открытыми друг с другом, и я знаю, что мы должны сесть и обсудить это должным образом и составить наш контракт, поэтому я не буду тебя наказывать, потому что я не был ясен, но теперь я выражаюсь четко… Я не хочу, чтобы ты причинял себе вред только потому, что боишься попросить меня о помощи, и я не желаю, чтобы ты мне лгал. Он с увлечением наблюдал за тем, что его слова, казалось бы, возымели успех, поскольку команда окатила Курта, и он бессознательно погрузился глубже в его прикосновения. - Я хочу, чтобы ты сказал мне, что понимаешь, прекрасный, - повторил он. - Да, сэ…Блейн, - Дом поймал промах, но попытался выбросить это из головы. Они еще к этому не пришли, и это было нормально, но эта секунда, когда Курт был достаточно свободным, чтобы даже оговориться, называя его, заставило его сердце взлететь к небесам. – Я приду к тебе, если мне понадобится помощь, и я не буду умышленно вредить себе или о чем-либо лгать, - выдохнул Курт. Блейн улыбнулся и провел большим пальцем по челюсти Курта за секунду, прежде чем отойти. - Хороший мальчик, - он позволил похвале слететь с языка и почувствовал, как задрожало тело Курта, покорная природа которого купалась в одобрении. – Теперь развернись, и я закончу с тобой. Его саб сделал так, как ему было сказано, подставив свою спину, и Блейн пытался не допустить, чтобы его руки дрожали, когда он растер по ним крем, а затем с глубоким вздохом положил ладони на горячую кожу плеч. Было чудом, что он громко не застонал. Электричество помчалось от кончиков его пальцев, и Блейн мог почувствовать легкую дрожь и глубокий вздох, который наполнил легкие Курта. Он попытался отвлечься. Сосредоточиться. Говорил сам себе, что это был клинический процесс, чтобы помочь своему сабу, но он не знал, кого пытался этим обмануть. Не было никакой возможности избежать того, каким образом заставлял его чувствовать себя Курт, и вместо этого он делал все возможное, чтобы сдерживаться. Он запер свои желания на замок, когда его ладони скользили над лопатками, а пальцы кружили по плечам, совершая размашистые движения. Курт низко опустил голову на плечи, и Блейну внезапно открылся идеальный вид его метки. Его пальцы жадно устремились вверх, словно мотыльки на пламя. Он едва успел вовремя спохватиться. Не прикасайся, не прикасайся, не прикасайся… он твердил это нараспев в своей голове, чтобы подавить непреодолимое желание сделать именно это. Ему с трудом удавалось оторвать взгляд от этого соблазна, не говоря уже о его блуждающих руках, когда мягкий голос его саба прорвался сквозь пелену, которая его накрыла от ощущений его кожи. - Блейн, я… Этот голос вывел его из ступора, и он заставил себя сосредоточиться, когда он переместил руки вниз, на позвоночник саба, который был более безопасной территорией. - Что, прекрасный? Курт немного выгнулся, и Блейн прикусил губу, чтобы подавить стон от этой картины. Он раскрыл свои пальцы, чтобы охватить небольшой участок его спины и совсем чуть-чуть надавить на расположенные там сексуальные ямочки. - Я просто…я не обратился к тебе не потому, что не хотел попросить о помощи. Это просто… это так… Блейн увидел, что кончики его ушей вспыхнули от интенсивного румянца, и вдруг до него дошло. Этот процесс был наполнен интимностью, которой Курт опасался, и Блейн не имел ни малейшего представления, почему это не пришло ему в голову раньше. На самом деле, ему хотелось дать себе затрещину. Конечно, он чувствовал себя некомфортно от рук Блейна на своей коже, если принять во внимание, что он был настолько застенчив, что стеснялся даже раздеться перед ним до пояса. Блейн не мог сказать, что это совсем его не уязвляло, но он откинул эти мысли в сторону, решив не быть эгоистом. Курт не делал этого ему назло, ему просто нужно было двигаться вперед в комфортном темпе, и кроме того, он, в конце концов, позволил Блейну прикоснуться к себе и, похоже, не будет ненавидеть его за это. Он закончил, намазав некоторые участки намного больше раз, чем это было необходимо, чтобы просто продлить контакт, но понимая, что он не мог делать это бесконечно, прежде чем убрать руки. Он услышал, как Курт тихо вздохнул, и надеялся, что расслышал разочарование в этом порыве воздуха, и это не просто ему почудилось. Он медленно наклонился к его уху, стараясь не прикасаться, но быть достаточно близко, чтобы его дыхание ощущалось прямо над чувствительной раковиной. - Но сейчас это ведь было не так уж и плохо? Курт вздрогнул, несмотря на палящую жару, и покачал головой. - Я никогда не буду подталкивать тебя дальше, чем ты готов, прекрасный, - искренне пробормотал он, и Курт оглянулся через его плечо, глядя на него глазами, которые были прекраснее, чем окружающий океан. - Спасибо. Блейн улыбнулся и вернулся на свое место, чтобы снова дать ему немного свободного пространства. Они оба остывали, приходя в себя от интенсивности контакта их кожи, которым они обменялись. После этого день потянулся в медленном, ленивом мареве, и вскоре они, съев свой обед, снова лежали на верхней палубе, когда Блейн заметил, что Курт уснул. Он был похож на кота, дремавшего на солнце, и Блейн в течение мгновения пристально его рассматривал, прежде чем принять быстрое решение. Он не хотел, чтобы спина Курта обгорела, пока солнце находилось в зените, несмотря на слой солнцезащитного крема. Блейн закончил устанавливать зонтик над Куртом, прежде чем лечь на бок, подперев рукой подбородок, когда блуждал взглядом по фигуре спящего саба. Сейчас он лежал на животе, повернув к нему голову, покоившуюся на сложенных руках. Его глаза были закрыты, а ресницы складывались веером на его щеках. Блейн завороженно улыбнулся ему, просто потому что он мог это делать, и потому что у него был самый удивительный, очаровательный и красивый саб, который оставался таким, даже когда спал. Его защита рухнула, выражение лица было спокойным и безмятежным… Блейн решил, что ему очень нравился такой Курт. Миновал час, и, в конце концов, сонные голубые глаза затрепетали, приоткрываясь, и Курт нахмурил брови, когда обнаружил, что Блейн бесстыдно его рассматривает. Саб мгновение выжидал, щурясь и разглядывая Дома, прежде чем нервно сдвинуться с места. - Что? – пробормотал Курт, краснея и ныряя в укрытие своей руки, в то же время продолжая искоса смотреть на Дома. Медленная, ослепительная улыбка снова наползла на лицо Блейна, когда он наблюдал, как редкие солнечные лучи освещают веснушки над его переносицей, которые были единственным признаком того, что он находился на солнце, и Блейн обнаружил, что не так уж сильно и возражал против подобных последствий. На самом деле это было так привлекательно, что Блейн ощутил, что его грудь сдавило. Он еще раз устремил глаза на эту россыпь пятнышек, пытаясь запечатлеть в памяти этот образ. Издалека они были едва заметными, можно было рассмотреть только четыре или пять из них, но вблизи они смотрелись, словно созвездие на его фарфоровой коже. - Блейн, - заныл смущенный Курт, полностью зарываясь лицом в свои руки. Дом легко засмеялся, вытягиваясь и осторожно обводя большим пальцем изгиб уха Курта. Его рука обхватила затылок чуть повыше шеи, там, где располагалось совершенное, незапятнанное голубое очертание сердца. У него снова зачесались руки. Будет ли он задыхаться? Растворится ли он в этих ощущениях? Будет ли стонать? Блейн пытался угнаться за полетом своих мыслей, прокравшихся в его голову. Он становился все более и более уверенным, когда прикасался к Курту за прошедшие дни. Он судил по реакции, которую демонстрировал его саб, и изменения, которые происходили с Куртом от контакта с ним, а также то, каким расслабленным и податливым он становился под его прикосновениями, говорили обо всем, о чем не мог сказать Курт. - Я ничего не могу с этим поделать, прекрасный, мне просто нравится на тебя смотреть,- защищался он, нагнувшись, чтобы произнести эти слова низким шепотом впритык к его уху. Он обнаружил, что обожал эту дрожь, которую он провоцировал своими действиями. Однако их прервал Эриксон, поднявшийся по ступенькам. - Сожалею, сэр, но я просто хотел спросить, есть ли у вас конкретные пожелания насчет сегодняшнего ужина, в ближайшее время я стану на якорь, так что я смогу приступить к работе над ним. - Я подумал, а не сойти ли нам сегодня на берег, чтобы поужинать? Вы могли бы взять себе выходной на оставшийся вечер? – спросил Блейн и получил в ответ довольную улыбку от капитана, прежде чем он вновь спустился по лестнице. Однако момент, настигнувший их чуть раньше, ушел, и Блейн вздохнул, прежде чем дотянуться до одной из книг, которые он принес, видя, что Курт делает то же самое, казалось, немного смущаясь из-за того, что их прервали. Вскорости Блейн задремал, и его разбудило странное тянущее ощущение, которое он почувствовал кожей своей головы. Нехотя он заморгал глазами, открывая их, чтобы найти источник довольно приятных ощущений, обволакивающих его кости. Он счастливо подумал о том, что ему нравилось, когда играли с его волосами, прежде чем…вот черт, Курт играл с его волосами! Он посмотрел налево, и да, его красавчик, сидел рядом с ним, гладя его по голове, и явно не понимал, что Блейн уже не спал. Казалось бы, не задумываясь об этом, Курт потянулся и подцепил между узкими пальцами еще один своенравный завиток, с любопытным и открытым выражением лица, увлеченно играя с прядями его чернильных волос. Он обернул завиток вокруг указательного пальца и мягко его потянул, что заставило Блейна подавить дрожь и стоны, прежде чем он отпустил его, чтобы он подскочил обратно на лоб, принимая свою первоначальную форму, и Блейн, чуть заметно улыбаясь, захотел сфотографировать этот кадр. Курт проследил путь ото лба к его бровям и ахнул, когда зафиксировал взгляд на широко открытых глазах Блейна. Он отдернул руку и отстранился, как будто от ожога, сидя с выражением страха на лице. - М-мне жаль, - заикался он, отодвигаясь от него и устремляя взгляд вниз. Блейн вскочил со своего места и устремился к нему. - Эй, нет, все хорошо, - заверил он. - Прекрасный, послушай меня, - мягко приказал он, когда Курт, казалось, готов был удариться в очередную панику. Саб резко захлопнул рот и уставился на него широко раскрытыми встревоженными глазами. Блейн обхватил его щеки. - Я не спал большую часть времени, пока ты это делал, и если бы мне не нравилось, я бы об этом сказал. Курт по-прежнему недоверчиво смотрел на него, заламывая пальцы и нервно теребя ногти. Блейн придвинулся к нему ближе, сев на колени. - Я говорил об этом раньше. Я хочу, чтобы нам было комфортно друг с другом, и у тебя есть такое же право прикасаться ко мне, как и у меня к тебе. Курт, это не должно исходить только с одной стороны. - Ты не против? – тихо спросил Курт. Блейн улыбнулся. - Совсем нет. На самом деле, я вроде как хочу, чтобы ты продолжил на том, где остановился. Курт покраснел, приподнимая брови. - Ты хочешь, чтобы я играл с твоими волосами? - Это моя слабость. Моя мама имела обыкновение делать это все время, пока я был ребенком, пока я не начал выпрямлять свои волосы гелем. Хотя когда она делала это, то вызывала в нем совершенно не такие реакции. Взгляд Курта снова нацелился на безумную швабру у него на голове, и его губы тронула небольшая улыбка. - Мне нравится, когда они вьются. Блейн почувствовал, как его сердце подпрыгнуло в груди, и его не волновало, было ли это патетичным или нет, но оно продолжало усиленно стучать, когда он увидел, что рука Курта поднялась и после секундной нерешительной паузы, перед тем как устремиться вперед, также как и раньше потянула его за локоны и смахнула их в сторону. Блейн почти свернулся в клубок и мурлыкал. Курт ничего больше не делал, но он выглядел счастливее, и в его глазах зажегся более яркий свет, когда он отдернул руку и снова встретился с ним взглядом. Было такое чувство, что они сделали еще один маленький шаг к чему-то большему, и Блейн лелеял это ощущение. Они провели остаток дня в уютной лени, разговаривая приглушенными голосами, чтобы насладиться тишиной, царившей на море, нежно прикасаясь то здесь, то там, чтобы успокоить себя тем, что его партнер действительно находится рядом, чувствуя себя спокойнее и счастливее, чем когда-либо прежде, пока они ждали, чтобы Эриксон бросил якорь и они могли бы отправиться поужинать в приморский город.