Burn me alive

Я иду по длинному узкому коридору отеля. Каждая вазочка, каждая трещинка на стене, каждая завязочка на короткой черно-белой форме горничной знакома мне до тошноты. Закрыть глаза, и я воспроизведу этот коридор с фотографической точностью: устеленный красным мягким ковром пол, вытянутые двери номеров из темно-красного дерева, золотистые цифры на номерах, правда, порядок цифр странен: на первом этаже отсчет начинается с сорока, а заканчивается девятьсот девяносто девятым, что творится на тринадцати других этажах, я не знаю, потому что мой путь пролегает вдоль пухлых керамических ваз с не опознаваемыми цветами, дорогущих картин на стенах, снующих туда-сюда горничных и постояльцев в дорогих одеждах, и заканчивается у двери прямо по коридору с номером 9…9, одна цифра упала, однако нет никаких сомнений, что это тоже была цифра девять, потому что в огромной кровавой луже, растекшейся под дверью, отражаются три золотистые шестерки. Пятнадцать лет. За это время можно было бы протоптать тропу к номеру, стелись мягкая земля по полу. Я прихожу сюда каждый чертов день на протяжении пятнадцати лет умирать. Я не помню, зачем вообще пришел в этот отель в первый раз, когда мне было шесть. Кажется, кого-то искал? Но уткнувшись тогда носом в кровавую лужу под дверью, я четко осознал, что именно в эту дверь мне надо войти. С того первого раза ничего не изменилось – я иду, выискивая кого-то глазами, но доходя до двери, осознаю, что на самом деле некому искать, потому что меня, как такового, больше нет. Я поворачиваю резную ручку темно-красной двери, за которой меня ждут, и на этом осознанное бытие для меня заканчивается. В светлом просторном номере с винтажной мебелью и горящим камином стоит беловолосый парень в темно-зеленой бархатной форме работника отеля, с пухлыми рыбьими губами, искаженными в нахальной усмешке, длинным тонким прямым носом, и полностью черными глазами с вспухшими вокруг них черными паутинками вен. Я знаю только его имя – Монстр. И он действительно монстр, потому что все время до моего пробуждения он будет терзать меня, избивая, насилуя, ломая волю, заставляя срывать голос до хрипоты, пока я не сдамся и не начну умолять бога, дьявола, Кришну… Любого, кто в силах остановить этот кошмар. Тогда отель начнет гореть, и я вместе с ним, в нос ударит запах дыма, горелой плоти, волос и мебели, который не исчезнет после пробуждения. Самое обидное в том, что я не могу это контролировать. Я не могу сопротивляться Монстру, не могу пройти мимо этой злосчастной двери или хотя бы подольше погулять по коридору. Совершенная обреченность. *** Чимин с тихим стоном открывает глаза. Он лежит на спине, мокрая челка прилипла к вспотевшему лбу, простынь мокрая, руки и ноги занемели. Он привычно делает несколько глубоких вдохов, успокаиваясь. Очередной кошмар закончился. Сегодня Монстр оказался на редкость разговорчивым, пока он привычными ударами разбивал Чимину лицо, все приговаривал: «Люблю тебя, люблю, когда ты плачешь. Люблю, ты такой беспомощный, только мой…» - Монстр часто говорит, что любит его, вот только почему-то очень обиделся сегодня, когда Пак выплюнул ему в лицо, что это чувство не взаимно. И на удивление, если раньше он помнил монологи Монстра очень обрывочно, то сегодня… «Ты ненавидишь меня? Не надо ненависти, она разъест тебя, выгрызет изнутри, ты уже будешь мертвым, кому ты нужен мертвым? Мы с тобой должны быть живыми. Тебе больно? Ну, поплачь-поплачь, скоро ты устанешь, и все закончится», - эти его последние слова почему-то крепко засели в голове. Мы должны быть живым. Не живыми, а живым, словно бы они были одним целым. Бред какой-то! Он поднимается и идет в ванную выкидывать в машинку мокрое постельное белье и греться в душе, потому что липкий ужас, окутывавший его, холодит, покрывает мурашками кожу, вымораживает мысли. Только через несколько безгранично долгих минут под горячими водяными струями он чувствует, что жив, и сердце начинает громко бухать, перекачивая кровь разбухшими венами. В запотевающем зеркале отражается его рыжеватая макушка, прикрытые глаза и довольная улыбка. Чимин любит горячие ванны, любит подолгу сидеть, вытянув ноги, меланхолично наблюдая за отблесками воды на потолке, смотреть фильм под нежным водяным покрывалом и даже делать домашку. В любой непонятной ситуации, когда нормальные маленькие дети бегут под кровать, он всегда бежит в ванную, погружается в обжигающе горячую воду и тихо млеет от удовольствия. Тепло разливается по телу, успокаивая и придавая сил. Наверное, в прошлой жизни он был русалом. «Опять кошмар?» - пиликает телефон сообщением, когда Чимин вытирается. Какая все-таки дурацкая привычка брать с собой телефон в ванную. Если бы меня кто-то увидел, наверное, не понял бы. Однако, этому есть два веских аргумента – мыться с музыкой интереснее и человек, с которым я снимаю квартиру – Ким Тэхен. Обмотав бедра полотенцем, он выходит, не выключая музыку, потому что Тэ уже, ясное дело, встал. Чимин тихонько стучит в дверь к другу, тот незамедлительно открывает. Бодрый, но очень растрепанный Ким Тэхен в кигуруми тигра солнечно улыбается, от чего рассвет случается в конкретных чиминовых глазах на несколько часов раньше настоящего рассвета. - Кофе будешь? – спрашивает лучезарное существо, пропуская друга в комнату. Тот мотает головой и падает на кровать, заворачиваясь в одеяло. – Тогда спи, тебе вставать через час.

Nothing lasts forever, You only live once So live your life, not any other’s lives Take chances and never regret, never

Время на циферблате настенных часов в Тэхеновой комнате уснуло где-то в начале пятого утра. И как только друг успевает выспаться, он же ложится всегда позже. Возможно, у него просто минуты длиннее чиминовых? Отчаянно зевая, Чимин закрывает глаза. Уснуть у него уже не получится, но полежать в уютной тишине чужого присутствия всегда приятно. Закрыв глаза, он начинает думать, когда это время в их доме успело сойти с ума? Неужели ему тоже сняться кошмары, и он не высыпается? У них дома время взбесилось и перестало подчиняться законам часов. Мало того, что оно не шло отмеренными отрезками, а струилось, лилось водопадом, сворачивалось кренделем, кусало себя за хвост, и то бежало со скоростью спринтера-олимпийца, то тянулось больной черепахой, так оно еще и раздвоилось. Теперь у Чимина и Тэхена были два совершенно разных временных промежутка, которые двигались в разном темпе, рвано, постоянно переплетаясь, но никогда не сливаясь в одно… Впрочем, за два года парни уже привыкли. - Снова снился отель? – понимающе спрашивает Тэхен, включая компьютер. Мерное гудение машины заставляет открыть глаза. - Да, - пожимает плечами Чимин, - как и всегда. Однако, знаешь, что мне сегодня сказал Монстр? - М? - Что мы должны быть одним. Правда, это мило, мне еще никто не делал такого заманчивого предложения. Даже бывший. Ким весело фыркает. - Ну да, ему бы словарного запаса не хватило. Вот, кстати, чем тебе Монстр не парень? Любит? Любит. Ночи проводит с тобой? Проводит. Даже, хм, место жительство имеет приличное. - Развалины отеля? – усмехается Пак, внимательно изучая спину лучшего друга. - Развалины? Это какой-то реальный отель? - Ну да, я же тебе говорил, это бывший отель «Дельфин», он сгорел, когда мне было шесть. Там погибли мои родители. - Может, ты их там ищешь все время? Помнишь, ты говорил, что ищешь там кого-то, - задумчиво прогудел Тэхен, открывая гороскоп на сегодня.- Хм, рыбам обещают новых друзей… Кто у нас рыба? - Юнги, - зевает Пак, все же поднимаясь с кровати. Время проснулось и побежало наверстывать все, что проспало, и вот часы уже мигали половиной шестого. - Это, который твой одногруппник? Со странными мятными волосами, да? - Странными, - усмехнулся Чимин, - сказал человек, у которого челка болотно-зеленого цвета, потому что надо быть оригинальными и вообще, я человек – инспирейшн, - закончил он голосом друга. - Ну, я творческая личность, - Тэхен повертелся на стуле, залпом допил свой кофе и только тогда ответил. - Особенно во время запоя, - не унимается Чимин, который пребывает не в лучшем расположении духа. Сложно прибывать в «лучшем расположении духа», когда ты проснулся в начале пятого от кошмара. - Хватит бурчать, - Тэхен очень тонко чувствует настроение друга, а потому тут же обрывает подступающую истерику. Он подходит к злобно оскалившемуся Чимину вплотную, так что рыжий чувствует теплый мех кигуруми. Тэхен смотрит на него сверху вниз и очень серьезно говорит, - а то нос откушу. Секундная пауза, а потом они оба падают на пол, захлебываясь смехом. Пак вытирает выступившие слезы и уходит одеваться. Ким Тэхен и Мин Юнги - его единственные друзья, еще с ним вроде как нормально общается Сокджин, но это отдельная история. - Эй, - друг появляется у него в комнате через полчаса, уже полностью готовый к выходу в универ. – За мной Хосок приедет, тебя подвезти? - Хосок, это который патлатый такой? Ну, с дредами? – Чимин кривляется возле зеркала, вооружившись утюжком для укладки волос и гелем. - Нет, то был Зико, а у этого ноги от ушей и диалект Кванджу, - улыбается Тэ, вертя в руках телефон. – Боже, ты когда-нибудь перестанешь торчать перед зеркалом по полтора часа? Ты ж не девочка. - Поэтому выглядеть должен намного лучше, - кивает рыжий, разобравшись с волосами и принимаясь за подводку для глаз. – Короче, езжай без меня, я опоздаю. Телефон в руках друга начинает орать что-то на английском. Чимин слышит только «Ай…Ю, герл», - и это ровным счетом ничего ему не говорит. - Он хоть клевый? – кричит вслед уходящему другу Пак, имея в виду, конечно же нового парня. Какого по счету? - Он охуенный! – в тон ему отвечает Тэ и хлопает дверью. У самого Чимина были всего одни отношения, совсем невинные, еще в школе, да и не долго. Удивительно, что вообще были, учитывая дикие ночные кошмары, и истеричное состояние после них. С этими кошмарами ужиться может только Тэхен, с которым они знакомы… Сколько, собственно, он себя помнит. Лет с семи. До этого времени память отсутствует – огромный кремовый торт с цифрой семь, скупые аплодисменты тети Сон, которая его усыновила, а до этого белый лист. Даже намека нет, только этот ужасный отель, в котором, по словам тети, умерли родители, и маленький шрам, смутно напоминающий цифру шесть на запястье. Чимин безбожно опаздывает в университет. Он влетает на лекцию по философии, бросает извиняющуюся улыбку Юнги, рядом с которым садится. Зеленоволосый парень чуть ниже него самого в вечно драных на коленках джинсах и длинной футболке лишь фыркает. - Ты когда-нибудь прекратишь опаздывать, принцесса? – шипит он, когда профессор что-то увлеченно вырисовывает на доске. – Я, блин, даже домашку сделать успел по дошкольной психологии. - Ну, я слегка забылся, - Чимин складывает руки в молитвенном жесте. – Прости, хен. «Пак Чимин! - рычит на него профессор, - Мало того, что опоздали, так еще и разговариваете!» Рыжий вздыхает и утыкается в конспект. Очередной день, начинавшийся через жопу, набирает обороты пиздеца.

Never be late to do what you wanna do right now Because, at one point of someday, everything you did Would be exactly what you will be, right?