Even my friends and family are drifting away, I feel anxious as time passes by It feels like I'm all by myself, I hope everything disappears when I'm alone I hope things disappear like a mirage, I hope things disappear, I hope my damn self disappears I'm abandoned like this in the world, in this moment I'm drifting away from the sky I'm falling
Самое любимое в выставках для художника – это смотреть, как гости восхищаются твоей работой. Как они строят домыслы и с серьезным выражением лица доказывают «позицию автора» в одной конкретной работе. Намджун, по крайней мере, очень любит наблюдать за этим. Особенно, когда «авторскую позицию» доказывают ему. Если Ким не появляется на официальной церемонии открытия, то его редко узнают в новых городах, что играет на руку, когда хочешь послушать честный отзыв о картине. Именно поэтому он приезжает на собственную выставку позже, не ищет Зико, а вместо этого обзаводится бокалом шампанского и направляется в неспешную прогулку по залу. Рассматривать гостей, делая вид, что рассматривает картины. У Чихо является обладателем пусть и не очень большой, но довольно приличной галереи с двумя этажами, на которых очень удобно расположились пять залов: внизу два больших, один из которых был переделан под холл, гардеробную и прочие хозяйственные помещения, второй - своего рода зал для «не посвященных», в нем располагаются картины известных уже и, в большинстве своем, почивших - все же жизнь творцов, как и любых наркоманов, коротка - современных художников. Некоторые из картин там – часть личной коллекции Зико, и стоят целое состояние. Три зала поменьше расположились на втором этаже. В них обычно проходят выставки друзей владельца, его собственные, а также просто новых художников и фотографов. В одном из залов есть балкон, а в самом дальнем – вход в потайной кабинет, где стоит пульт охраны и сейф с дорогими картинами. Ким был в галерее всего несколько раз, но очень тщательно ее изучил, чтобы представить, куда и как развесить картины. Самые главные свои работы «Притяжение» и «Вход в Ад» - небольшой кусочек отеля с красным ковром, с древней китайской вазой и фикусом (почему-то захотелось назвать ее именно так), он расположил в самом дальнем углу, там, где людям будет проще всего попасть в ловушку. Другие картины его интересовали меньше, но все же, гости, которые застревали, рассматривая шедевры музы под наркотиками, его забавляли. Он с любопытством прислушивался к их перешептываниям: «Да, несомненно, это отражение нашего восприятия человеческой красоты... Нет, это не может быть простыми кругами, это же боль и отчаяние…» - Порой он и сам не понимал, где заканчивались их слабые попытки хоть что-то понять, а где, действительно, в картинах была суть. Но, по его скромному мнению, именно для этого картины и пишутся, чтобы каждый мог увидеть в них отражения своих собственных мыслей, а не мысли художника. «Эй, хен! Перестать, блин, строить из себя знатока!» - внезапно его внимание привлекает высокий голос. Он оборачивается, чтобы увидеть рядом с картиной под названием «Ангельская пыль» двух молодых парней: высокого черноволосого и низкого с необычными мятными волосами. Ким подходит ближе, с любопытством прислушиваясь к их разговору. Высокий черноволосый парень, не старше восемнадцати на вид, в белой, слишком тонкой для «просто официальной» рубашке, которая подчеркивает его широкую спину, и в черных укороченных штанах со стрелками обворожительно улыбается своему собеседнику - невысокому зеленоволосому парню в обычных черных джинсах, каких-то старых кедах и черной же футболке. Среди вырядившихся снобов этот парень выглядит белой вороной, словно бы его сюда затащили насильно или просто так для компании выхватили с улицы ради шутки. Голос у него взрослый: густой и низкий, - однако выглядит он едва ли на шестнадцать. Ким улыбается, слушая отзыв зеленоволосого о своей работе. «Чонгук, ну что ты как маленький, я же не говорю, что это плохая работа, просто говорю, что сразу очевидно, что автор был не в себе. Смотри, вот здесь мазки намного более толстые и неровные, чем даже с другой стороны, а еще в этой работе впервые появляется желтый, за все два зала, что мы обошли. И еще вот тут, смотри, вообще-то в психологии дерево с ветками, направленными вниз, указывает на глубокую депрессию и груз нерешенных проблем, а рядом с деревом нарисован пустой дом с множеством окон, что, говорит об открытости человека, его максимальной социальной активности. Но это же, черт возьми, картина под названием Ангельская пыль. Я вижу какие-то абстрактные круги, цветные пятна, бред шизофреника, как и положено, а потом внезапно, в самом углу, маленький домик и дерево, противоречащие сами себе. Понимаешь?» - парень уже буквально тыкает пальцем в несчастный дом. - Нет, хен, не понимаю, - названный Чонгуком чуть выпятил нижнюю губу, устремляя на собеседника печальный взгляд. - Это значит, что он тупо забыл, что вообще рисовал, потому что его отвлекли. Или забыл, что рисует на одном и том же холсте. - Любопытное мнение, - кивает Ким, не выдерживая, и приближаясь к парочке. – Никогда не думал, что вы, не знакомый с художником, рискнете упрекать его в банальной оплошности вместо того, чтобы искать подтекст. На самом деле парень прав. Когда Джун рисовал, рядом с ним крутились какие-то малознакомые личности, и постоянно пополнялся стакан с алкоголем, да и тем более, он был тогда под марихуаной. Отвлекся, видимо, даже не помнит, как рисовал этот дом и это дерево, может, даже не он их и рисовал. Хотя, кисть, кажется, его. Кажется… Но забавно все же выдавать себя за верящего в сказки защитника "чужих" идей. - Готов поспорить, - неожиданно уверенно заявляет гость. – Вы знаете художника? - Пока нет, - Ким с сожалением пожимает плечами. - Тогда как вы можете утверждать обратное? - Я не утверждаю, я просто предполагаю. Вы не видите какого-нибудь смысла? - Я психолог, все что я вижу в этих картинах – набор диагнозов для психушки, по-другому в моем случае не бывает. Очень интересно. Намджун кивает, и переводит взгляд на Чонгука, который зачем-то положил руку своем хену на плечо, словно бы предостерегая его от чего-то. - А вы, молодой человек, что вы думаете по этому поводу? - Эм… - мальчик мнется. - Да, - поддерживает Кима зеленоволосый, - Чонгук, раскрой этому миру свои скудные попытки мыслить. Он намеренно выводит мальчика из себя, чтобы отмахиваясь от кулаков и «У кого тут мысли размером с червяка, так это у тебя, внебрачный выкидыш гнома и карлика!» - увести парня подальше от Намджуна. - Очень интересно, - тихонечко тянет художник, провожая их взглядом. Черт, но как же он нарисовал этот странный дом? Ладно, дом, а дерево? Поникшая ива с очень тщательно проработанными ветками с одной стороны, и, словно бы забытая, почти голая с другой стороны. Такое крутое дерево получилось, неужели, так сильно унесло? Однако, эти мысли его занимали недолго. «О, господин Ким Намджун!» - к нему подлетела высокая блондинистая европейка и, широко улыбаясь, попросила ответить на несколько вопросов для нее лично и для местной газеты в частности. Потом его опознала еще парочка гостей, и понеслось… Половину вечера Ким не запомнил. От постоянных разъяснений и улыбок у него заболела голова, так что, когда его выцепил Зико, со словами «А вот и наш дорогой художник», - он уже не понимал, кому надо улыбаться, и что надо говорить. - Намджун, это Джин, - однако, пришлось очнуться. Перед ним стоял довольно высокий молодой парень, немногим младше Зико. Один в один как на портретах, разве что, восприятие было немного другим. Если портреты были написаны с явным обожанием, и рассматривая их, Намджун тоже перенимал некий благоговейный трепет, то лицо Ким Сокджина в настоящей жизни подобных чувств не вызывало. Богически красивый? Да. У него были правильные, греческие черты лица, можно было бы и так сказать, круглые очки придавали ему серьезность, правда парень то и дело убирал их на макушку, открывая большие карие глаза с длинными пушистыми ресницами. Но все это быстро смазывалось для творца, привыкшего рисовать совсем другие образы. То, что действительно, подкупало в этом человеке – это его улыбка. Улыбался Сокджин широко и солнечно. Улыбаясь, он становился, ни дать ни взять, ангелом. Даже, кажется, одинокое белоснежное перо слетело с его плеча, когда он улыбнулся Намджуну в первый раз. - Оч-чень приятно, - Ким даже запнулся с непривычки. Общаться с ангелами раньше не приходилось. С дьяволами – сколько угодно, но вот… Однако, он быстро вспоминает, что прекрасное создание, во-первых, приватизировано его лучшим другом, а во-вторых, курит помимо очень крепких сигарет довольно дьявольскую наркоту. Сам пробовал не раз, знает. - Я так много о вас слышал, Намджун-щи, - Джин все еще улыбается, протягивая руку для пожатия. Кожа - нежная и тонкая. Грубыми Намджуновыми пальцами ее, кажется, можно порвать. Рукопожатие получается смазанным. Джун очарован. Наповал. И Зико хочется и аплодировать, и убивать одновременно. Потому нельзя. Просто нельзя брать себе в собственность. Его надо раздавать людям, нуждающимся в прекрасном. Мимолетно даже пронеслось в голове, что будь он проституткой, был бы самой дорогой и очень желанной, и все же был бы доступной проституткой. На него можно было бы накопить. А пока Джина приобнимает за талию У Чихо, на него не накопишь. - Эм… - под пронзительным взглядом карих глаз кажется, что его мысли читаются бегущей строкой. – Я… я видел… Видел вас везде. Он теряет слова. - В доме Чихо сплошное ваше… - а почему, собственно, на вы? Он же старше! – Только твои портреты по всем комнатам, – он, наконец, приходит в себя. – И еще, спасибо за чудесный завтрак, если бы у меня был шанс попробовать его еще раз... Намджун вздыхает, вспоминая прекрасное мясо. - Сожрал в один рот! – встревает обиженный Чихо, и, словно бы невзначай, притягивает Джина к себе еще теснее. А Джун не винит его бессознательное желание спрятать такое сокровище подальше от всего мира. Он оставляет друга с его «прелестью» и отправляется в паломничество по другим залам. Люди, люди, кругом одни люди, одни и те же фразы, комплименты, если его узнают, глупости, если не узнают… Рядом с «Притяжением» еще один мотылек летит в ловушку. Невысокий, рыжеволосый, крепко сбитый паренек, облаченный в черное, стоит так близко к картине, что еще чуть-чуть и спрятанный в ней Монстр поглотит его. Он не спешит подходить, обходит зал, окидывая взглядом собственные работы. Как они смотрятся со стороны? Мрачные замки, порушенные дома, яркие цветы и сюрреалистические пейзажи… Он сам себя не понимает, смотря на эти картины, как его может понять кто-то еще? Когда Намджун все же доходит до «Притяжения», парень никуда не уходит. Стоит как стоял, замер даже, не дышит, кажется. Мужчина ухмыляется про себя: «Попался, светлячок». - Вам так понравилось? – Ким спрашивает, чуть одергивая свой серый костюм. Не смотрит на паренька, хотя и изучает его профиль, чуть впалые щеки, пухлые губы, плавную линию шеи… - Вы уже минут пять просто смотрите на нее. Попали в сеть? - Как бы не пытался, увы, - улыбнулся парень, тоже не оборачиваясь. – Ваш Монстр слишком заметен.So far away, if I had a dream, if only I had a flying dream don't far away, if I had a dream, if only I had a flying dream
- Вы его заметили? – Намджун удивленно хлопает глазами и поворачивается к нему. Сразу, с ходу, не попасться в ловушку, но не отойти от нее. Наблюдать за реакций других? Пытаться попасться, мазохист? – Это довольно необычно… Начинает было он, но парень стоит, пялится на него, раскрыв рот, испуганно подняв брови. Его постепенно начинает трясти. Через секунду его уже лихорадит. Он кричит так отчаянно, что Джун в панике, даже ничего не успевает сказать. Рыжеволосый кричит: «Монстр!» - и падает в обморок, оглушенный собственным криком. Люди в зале удивленно оборачиваются, а из соседнего к ним уже бегут Джин, Зико, парочка, которую Ким встретил в первом зале, и… Ким Тэхен?! - Что ты наделал?! – рычит зеленоволосый, хватая Джуна за лацканы пиджака. – Как ты посмел?! От удара его останавливает громкий голос Чонгука. - Хен, он ничего не делал! Чимин просто в обмороке! – он хватает своего агрессивного хена за плечо, оттаскивая от Намджуна. Тот и сам понимает, что художник ни в чем не виноват. - Черт, Джин, что с ним? – уже спокойней говорит он, наблюдая за тем, как Тэхен, тот самый Тэхен, который разбил сердце Чихо, и Джин, который вообще-то нынешний парень этого самого Чихо, поднимают бесчувственного Чимина. И интересней даже не столько их контрастный внешний вид, сколько их молчаливая слаженная работа в команде. Ни слова, ни просьбы, один кивок головы Джина, и Тэхен уже поднимает рыжего за руки. Словно бы они когда-то виделись. И, словно бы Намджун уже видел эту сцену раньше. Джин и Тэхен куда-то тащат чье-то бесчувственное тело… Так, пора бросать, похоже… Половину всего того, чем он занимается по ночам. - Я свечку не держал, - фыркает парень. - Давай-ка, ты поможешь мне его дотащить до машины, а потом уже будешь кулаками махать. Юнги кивает и исчезает из поля зрения Намджуна вместе с Джином и Тэхеном. - Эм, извините, - место хена занимает Чонгук. – Но, что же все-таки произошло? - Я знаю не больше твоего, - Ким уже более – менее приходит в себя и начинает злиться. На него наехал какой-то мальчишка, его гости нервничают, а он сам совершенно ничего не понимает, но от него все что-то требуют. Зико рядом уже успокаивает гостей и хмурится, однако молчит, ожидая пояснений от друга. – Он посмотрел на меня, закричал монстр, упал в обморок. Это все. - Понятно, - печально вздыхает мальчик. Через несколько минут возвращается Тэхен. Только сейчас Намджун обращает внимание на то, какой же он, действительно, красивый, а еще на то, что под пиджаком у него ничего нет, а за этот чокер так и хочется потянуть, чтобы прижаться губами к его манящим блестящим напомаженным губам, а еще, что он ухмыляется презрительно, небрежно, и это просто дьявольски сексуально. И еще, что его красота – полная противоположность красоте Джина. Парень заламывает руки и, скуксившись, смотрит на Зико. - Они уехали. Твой парень просил передать, что ждет вас всех, после закрытия, - говорит он, как Киму кажется, слегка издевательски. А потом добавляет уже Чонгуку, - Мы с Хосоком уезжаем, я сегодня не вернусь, но тебя можем подвести до дома, так как они уехали на машине Юнги. - Нет, не надо, я лучше потом вместе с Намджуном–хеном и Чихо-щи поеду проверить Чимина, а потом нас Юнги отвезет, - улыбается парень. - Окей. Тогда пока, - кивает Тэхен и бросает, как будто бы в потолок, – Хорошая выставка, радует, что хоть что-то в твоей жизни меняется. А потом он уходит, плавно покачивая бедрами. Чонгук фыркает в кулак, а Чихо шипит сквозь зубы: «Су-ка». Действительно, сука. Горячая, желанная, дьявольская сука. Сука по имени Ким Тэхен. Всю остальную выставку Ким проводит в ожидании закрытия. Он бессмысленно пялится на собственные картины, что-то отвечает на вопросы каких-то людей, и много, очень много курит. Все его мысли занимает Чимин. Почему этот рыжий паренек так его испугался? В нем есть что-то пугающее? Нет, он, конечно, не красавчик, но что б настолько… Или он похож на того невидимого монстра из его картины? Ведь каждая картина – частичка авторской души. Почувствовал ли ту же бездну этот рыжеволосый паренек, какую он не чувствует в себе сам? - Вы так смотрели на Тэхена-хена, словно хотели его съесть, - Чонгук материализуется рядом, протягивает бокал с шампанским, у самого уже отпитый в другой руке. - Я художник, - машинально отвечает Джун, пряча глаза в бокал. – А тебе, не рано ли пить? - А вам, не поздно ли на студентов засматриваться? – усмехается черноволосый, предлагая чокнуться бокалами. – За вашу выставку. Она, действительно, шикарна. Особенно те картины, что в третьем зале. Меня поразила ваза. Ну та, что с фикусом. От картины веет чем-то зловещим, хотя, вроде бы ничего особенного. Юнги-хен сказал, что это моя бурная фантазия, а картина сама по себе не несет никакой смысловой нагрузки и не вызывает интерес психологов. Но мне кажется это не так. Ведь, не будь в ней смысла, она бы висела в первом зале, не так ли? Его проницательный взгляд буквально прожигает Кима. Не у каждого взрослого найдется такой. Да что там, не у каждого человека. - Ты слишком проницателен для своих лет, Чонгук… Как твоя фамилия? - Чон. - Чон Чонгук, - добавляет Намджун, делая глоток шампанского. Нет, все-таки, это не его напиток. Горько-кислый привкус оседает на языке. – Твой Юнги-хен – самовлюбленный дурак, который, получает удовольствие, строя из себя умника. - О, - Чон ухмыляется еще шире, - а вы тоже довольно проницательны. Так что же там? В этой картине? - Мой ночной кошмар, - честно признается мужчина. – Редко мне снятся кошмары, так что решил запечатлеть. - Глубокие же у вас кошмары, господин Ким Намджун, смотрите, не утоните в них. - Очень милый совет от мальчишки, - фыркает художник. – Ты и Тэхен, вы… - Он мой дядя, - кивает парень. – Я прилетел к нему на каникулы. - Вот оно что, - задумчиво тянет он, а потом усмехается. – Значит, блядство – это у вас семейное, да? Чон давится шампанским, и его наглая ухмылка, наконец, сползает с лица. Это довольно веселая игра, и играть в нее можно вдвоем. - Только не думай, что я, как и Чихо, буду подкатывать к тебе, ты не в моем вкусе, хоть и достаточно привлекательный, - продолжает Ким, делая еще один глоток. Вкус шампанского кажется уже просто горьким и отдает железом. Это словно предупреждение, однако, он не собирается сдаваться. – Впрочем, ты вряд ли будешь подкатывать ко мне, ты кажешься разумнее, своего дядюшки. Предположу, что тебе приглянулся тот зеленоволосый, иначе ты бы не терпел его болтовню, не так ли? Чонгук замер с поднесенным бокалом у губ. Чарующая картина. Действительно, блядство - это семейное. - Да, Намджун-щи, все верно, - кивает он, наконец. – Вы очень проницательны. - Продолжая эту тему, рискну предположить, что твое дружелюбное общение со мной сейчас – всего лишь повод. Чего же ты хочешь? Он ловит огонек в чужих глазах. Сейчас его о чем-то попросят. Просьба будет очень личная, а просить о чем-то личном незнакомца, да так, чтобы он согласился… Что задумал этот парень? - Намджун-щи, - Чон притворно мнется, прячет глаза в пол, шаркает ножкой. – Я предлагаю обмен. Я расскажу вам все, что знаю о Чимине и его необычной реакции на вас. А вы, в замен, однажды мне поможете. С Юнги. Как вы верно подметили, сейчас именно он представляет для меня интерес. От такой откровенности художник просто охеревает. Наглость и дерзость в голосе младшего противоречили самим фразам, вызывая диссонанс в голове, разрыв каких-то давно выстроенных рамок и полную дезориентацию. - Ты предлагаешь сделку на невыгодных условиях. Моя часть контракта может оказаться невыполнимой. - О нет-нет, вам просто понадобится в определенное время сделать так, чтобы Чимин оказался достаточно далеко от своего хена, липнущего к нему, словно пиявка, - Чонгук продолжает улыбаться, а его голос отравлен ревностью. Намджун чувствует ее и усмехается про себя. Ребенок, он и есть ребенок. Но… Предложение-то соблазнительное. Ему чертовски интересно узнать побольше об этом парне. Как его? Чимин? - Сделка с дьяволом, да? – Ким поднимает бокал. - Ну что вы, - парень качает головой, тоже приподнимая бокал. – Всего лишь с демоном. Они соприкасаются бокалами, и Намджун чувствует горячую густую, вязкую жидкость, растекающуюся по горлу, как будто он пьет кровь. И этот мерзкий кисло-сладкий металлический привкус. - Вечер заканчивается, давайте собираться, Намджун-щи, - парень отставляет свой бокал на небольшой столик. Ким ставит свой туда же, и на секунду ему кажется, что недопитая жидкость глубокого красного цвета. Он моргает. Желтоватое шампанское радостно искрит пузырьками рядом с пустым бокалом Чонгука.Dream, I will be there for your creation until the end of your life Dream, wherever you might be (the world) it will be lenient Dream, you will fully bloom after all the hardships Dream, your beginnings will seem humble, so prosperous will your future be
Похоже, он сам уже может орать «монстр» и падать в обморок вслед за рыжим. Крыша плавно машет ему сегодня ручкой, и это совсем не здорово. Направившись к запасному выходу в надежде отыскать Чихо, мужчина проходит мимо единственного зеркала в полный рост в первом зале и, по привычке, бросает короткий взгляд на собственное отражение. Да так и застывает. В зеркале на него смотрят, как ему кажется, не менее удивленные черные глаза без зрачков с испещренными черными венами висками. Отражение его, только моложе лет на пятнадцать, а вместо костюма – зеленая униформа прислуги какого-то отеля. Отражение, собственно, и стоит в комнате отеля – на заднем фоне виднеется какая-то кровать с балдахином, у окна – старенький патефон. Черноглазый моргает, Намджун моргает тоже. Он не может сказать, кто из них что делает первым. Но неожиданно что-то в той комнате начинает гореть, отражение отвлекается, а самого Намджуна бросает в дрожь, в висках начинает отчаянно стучать, а головокружение сбивает с ног, заставляя опереться рукой о зеркало, безбожно лапая его пальцами. - Намджун? – Зико оказывается невероятно вовремя рядом и хватает за плечо. – С тобой-то что?! - М-м, - Ким моргает, приходя в себя. Проблема с самочувствием прошла также внезапно. – Какая-то дьявольская ночка выдалась. Он заставляет себя улыбнуться, чтобы успокоить друга. - Ты закончил уже? Мы можем уходить? - Да, мои тут все закроют, Чонгук уже ждет в машине, - кивает Зико, натягивая пиджак, который успел снять, обратно. - Как ты вообще? Ну я имею ввиду… - Я понял, - перебивает его Чихо. – Ты про Тэхена, да? Нормально я, как я еще могу быть? Смотрю на него, и больно, хоть сейчас вешайся. Так что домой ты, видимо, один поедешь. Я с Джином останусь. Иначе мы с тобой снова забухаем, а мне завтра надо по делам с утра. Ким кивает, покидая галерею вместе с другом. В машине Чонгук не затыкался. Он зачем-то вываливал на мужчин просто целую гору бесполезной информации. О себе, о своей жизни, о своих друзьях. Намджн и Чихо молчат, но оба благодарны за его бессмысленный треп. Мальчик очень тонко чувствует ситуацию, отлично понимая, где нужно просто заполнить тягучую пустоту. В какой-то момент Зико бросает: «А вот мы с тобой в твои семнадцать…», - и веселые рассказы о гулянках подхватывает уже и Намджун. На такой позитивной ноте они вваливаются в подъезд, успев уже даже покурить. Однако, когда дверь открывает Джин хорошее настроение моментально исчезает.I will be there for your creation until the end of your life Wherever you might be (the world) it will be lenient You will fully bloom after all the hardships Your beginnings will seem humble, so prosperous will your future be so far away so far away so far away so far away