Burn me alive

Так больно дышать свежим воздухом. Чимин понимает это, когда с очередным вдохом легкие резко обжигает холодом. Он протяжно стонет, сворачиваясь клубком на кровати и пытаясь дышать медленней. Так больно просто дышать, пусть это и необходимо. С каждым глотком воздуха в грудь словно вонзается плохо наточенный нож. Перестать дышать вообще реально? Если ад существует, то он будет таким – самое важное станет самой жестокой пыткой. Сжимая в руках простынь, Чимин внезапно понимает, что он не дома. Это не его кровать, не его простынь и не его комната. Где он? Как он тут оказался? Что за странные черные простыни вообще? Пак плотнее прижимает колени к груди, чувствуя, как все еще бешено колотится его сердце. Осознать собственно местонахождение придется позже. Другой, куда более животрепещущий вопрос укореняется в сознании: только что в отеле он сгорел заживо. Даже толком не успев что-то понять. Сначала этот неадекватный глюк в галерее: он рассматривал удивительную картину -«Притяжение» - окровавленная пасть над которой горит, цепляя глаз и разум ярко-красный круг, с дырой цвета бесконечности внутри. Он пытался не отводить взгляд от круга, поддаться искушению и быть пойманным, но краем глаза все равно продолжал видеть окровавленную пасть пугающего, непонятного существа, такого же старого, как сам мир, и все инстинкты его не позволяли попасться в ловушку. Чимин видит Монстра в картине, он чувствует его желание, единственное, вечное – поглотить. Поглотить всех и все. И если закрыть глаза и прислушаться, казалось, Пак слышит тихое ядовитое шипение из пасти: «Иди ко мне, умри во мне». Неожиданный низкий голос подошедшего мужчины вырвал Чимина обратно в реальность. - Вам так понравилось? Вы уже минут пять просто смотрите на нее. Попали в сеть? - спросил он, не поворачивая головы. - Как бы не пытался, увы, - улыбнулся Чимин, понимая, что рядом с ним стоит, несомненно, автор картины, ведь только он мог знать, что этот красный шар – ловушка. – Ваш Монстр слишком заметен. - Вы его заметили? – мужчина в светло-сером костюме удивленно повернул голову к Паку. Рыжий коротко кивнул и тоже повернулся, чтобы лицом к лицу встретиться с монстром из собственных снов. Только он был старше, белые волосы аккуратно зализаны назад, а глаза совсем человеческие, такие же карие, как у Чимина. Но это точно он. Его же Пак видел в аэропорту, когда встречал Чонгука. Все внутри холодеет. Какое-то отчаяние прорывается наружу. Монстр улыбается и что-то говорит, но в ушах у рыжего все звенит. Он слышит только собственное колотящееся сердце, а потом собственный же сдавленный отчаянный вопль: «Монстр!» А потом его резко бьет по щекам Монстр в отеле. Снова семнадцатилетний, в родной уже зеленой униформе, растрепанный и черноглазый. Он что-то кричал, очень злобно, даже, кажется, рычал дико, чтобы привести Чимина в чувства, но у него почти ничего не получалось, Пак едва мог сфокусировать взгляд. Единственное, что он смог расслышать: «Ну же, малыш» и «Ты не должен здесь быть…», и «…иди в себя уже!». Однако, вместо того, чтобы выполнить его пожелание, вышло только прохрипеть в ответ очень обиженное: «Лжец», - закрыть глаза, чувствуя, как Монстр прикладывает его затылком о стену. Резкая вспышка боли пробежавшая по всему телу вырвала сдавленный писк, а потом Пак почувствовал запах гари. Температура тела резко подскочила, руки Монстра, держащие его за плечи, оставили глубокие волдыри, а легкие внезапно обожгло, дым проник в горло, дышать стало в принципе невозможно. Впервые горел не отель. Горел он сам. Начиная от пальцев ног и заканчивая ярко-рыжими волосами. Он помнит, как испуганно смотрел на ошалевшего монстра, падая, обессиленный, как, задыхаясь, тянул к нему горящую руку, обезумевший, желающий только одного – избавления. Как Монстр шаг за шагом отдалялся, что-то беззвучно повторяя губами, и как все заполнил огонь, добравшийся до глаз, выжегший их с чавканьем и мерзким шипением. Сгорев, Пак надеялся, что все закончилось, однако, он снова дышал и теперь эти вдохи на обожженных легких причиняли еще большую боль. Лучше бы он еще раз сгорел, или его снова изнасиловали. Интересно, почему каждый раз, когда ему кажется, что хуже уже не будет, судьба подкидывает куда более болезненный сюжет? За что эта кара?

Это реально хреново – когда у тебя нет НИЧЕГО, что бы ты хотел делать Знаю, что выглядит жалко – не иметь мечты, как у всех нормальных людей «Всё будет хорошо, если ты поступишь в универ и будешь делать, как мы тебе скажем» Я, как придурок, верил в эти слова… но сейчас я живу, тупо потому что не могу сдохнуть

«Чимин?!» - сквозь собственный сдавленный скулеж Пак слышит чей-то голос. Он не сразу узнает в нем Юнги, лишь когда заставляет себя открыть глаза и видит зеленые волосы. - Больно, - на одном дыхание шепчет он, - Дышать… Еще что-то сказать у него не хватает сил, и парень снова сворачивается комочком, жмурясь и скуля. По щекам начинают струиться обжигающие слезы, и от этого еще больнее. Умереть и не париться. Умереть. Юнги коротко касается его плеча в знак понимания и убегает куда-то. Чимин все еще не осознает, где он. Для него не существует ни пространства, ни времени. Сколько он так лежит, умоляя о смерти? Через вечность или даже через все две Юнги возвращается с Джином, тот что-то колит Паку в плечо, а Мин укладывает друга головой себе на колени. «Все, теперь все будет хорошо, ты главное успокойся, ты просто переволновался», - он гладит его по волосам и успокаивает, повторяя как мантру: «Все будет хорошо, все будет хорошо». Со стороны, должно быть, Юнги похож на безумца, склонившегося над умирающим своим возлюбленным, но Чимин ему благодарен, его успокаивает скорее просто осознание, что он кому-то нужен, чем сами слова, потому что только Тэхен по – настоящему может его успокоить, но Тэхена нет. Интересно, его не совсем? - Где мы, - хрипло спрашивает Пак через некоторое время, когда дышать уже не больно. - В гостях у Джина, - улыбается Юнги. – Ты переполошил всю галерею своим ором. Тебя колотило, как при эпилепсии, но Сокджин подоспел вовремя. Сказал, скорой не надо, можно просто отвезти тебя к нему, что мы и сделали. Зико и Намджун остались в галерее успокаивать посетителей, Чонгук с ними же, сказал, что хочет потом заехать к нам, а Тэхен почему-то очень разозлился на нашего Джина и уехал с Хосоком, сказал, что мы и без него справимся. Собственно, мы и справились, не так ли? - Да, - немного расстроено отвечает Пак. Он все же надеялся, что лучший друг окажется рядом, как и всегда. Но обижаться смысла нет, потому что у Тэ тоже есть своя жизнь, и жертвовать отношениями ради психопатии друга – такое себе удовольствие. - Кто такой Намджун? – имя кажется знакомым, но вот его обладателя вспомнить не получается. - Тот кого ты обозвал монстром – автор выставки, - Мин говорит очень осторожно, выдавая информацию постепенно, с паузами, внимательно следя за взглядом друга. Ему не нужен еще один припадок. Но Чимин спокоен. Сил реагировать уже не осталось. Все о чем он может подумать – не привиделось. Он действительно видел Монстра в реальности. А ведь он говорил, что заперт. Чертов лжец! От мысли, что его обманули, становится обидно. Зачем так делать? Зачем мучить столько лет во снах и теперь приходить в реальность? Чимин ничего не понимает, но очень хочет. Ему страшно, очень страшно. Он лежит, прислушиваясь к шороху шагов в соседней комнате.

Просто дай мне выпить, потому что сегодня я хочу напиться в хлам, и не пытайся меня остановить Мне без разницы, что пить, для человека без работы выпивка вообще роскошь Я не могу жить без бухла… все вокруг бегут вперёд, но почему я всё еще здесь Все вокруг бегут вперёд, но почему я всё еще здесь

- Я не хочу видеть этого Намджуна больше, - он прячет лицо другу в колено и крепче прижимает чужие руки к своей голове. Он надеется спрятаться. От мира, от этого Намджуна, от Монстра, от самого себя. Это реально? - Больше и не увидишь, я попрошу Джина его не пускать, хоть он и порывался приехать, потому что вообще не понимает, что происходит, - Юнги продолжает гладить парня, но уже переходит на шею и спину. Пак сейчас больше всего напоминает напуганного котенка – подобраться ближе, чем дается – не получится, но и не приласкать не возможно. - Я тоже ничего не понимаю, - бубнит Чимин в коленку. - Я просто блять жил пятнадцать лет во лжи. - Что ты имеешь ввиду? - Монстр, - Паку приходится поднять голову. – Он все время говорил, что я запер его, что он в ловушке из-за меня. А в итоге он спокойно разгуливает по земле. Понимаешь? Картинки рисует, с Чихо дружит… Живет. Живет. А я нет! Почему?! Свой монолог он заканчивает уже криком и хлопаньем ладонями по кровати. - О, я смотрю, кому-то полегчало? – ехидно отзывается Джин, появляясь в проходе комнаты. – Уже не умираем? Пак ловит мимолетную злобу, мелькнувшую в глазах Мина, он что-то хотел спросить по поводу монстра, но не успел. - Да, мне намного легче, спасибо, - Чимин натягивает свою обычную улыбку. – Хен, извини, что так случилось. Сокджин пожимает плечами. - Я бы на твоем месте извинился перед Надмжуном, чью выставку ты едва не саботировал, - голос Джина спокойный и ровный, однако, Пак прекрасно понимает, что мужчина злится, это не удивительно, ведь те, кто не знают о монстре – еще дальше от милосердия, чем те, кто уже успел с ним столкнуться. Юнги просит чай для Чимина и кофе для себя, чтобы отвлечь хозяина квартиры от перебранки. - Значит, это тот самый монстр, - стоит скрыться Джину, щекотавший гортань вопрос вываливается на парня. - Да, только старше раза в два. А потом, провалившись в обморок, я видел обычного монстра. И знаешь, по-моему, он спас мне жизнь, - психолог открывает было рот, чтобы выразить свои мысли по этому поводу, но Чимин предупреждающе прислоняет руку к его губам. – Даже не хочу знать, чтобы это могло значить. Подумай, сделай выводы, оставь их при себе, запиши в свой диплом. Спасибо. Юнги кивает, и только тогда друг его отпускает. - Я слишком боюсь его, - Чимин тут же отводит взгляд в пол. – Не хочу даже представлять, что могу снова его увидеть. Поехали домой, а? - Хорошо, только дай кофе выпить, я в отличие от тебя все эти три часа переживал. - Три часа? Я провалялся в отключке так много? - Ну да, а ты что думал? - Просто во сне… Все произошло так быстро. Словно за пару минут, - он вздыхает, понимая, что придется пересказать свой кошмар. - Значит, - задумчиво тянет зеленоволосый, внимательно выслушав рассказ, - ты загорелся сам? Как интересно. - Куда интересней, вы придете на кухню сегодня или я работаю горничной? – Сокджин оказывается неожиданно рядом, вообще не понятно откуда появившись, потому что Пак не слышал его шагов. - Идем! – кричит рыжий, спрыгивая с кровати и так же, подпрыгивая, направляется в кухню. А самого чуть не тошнит. – Юнги-я, иди посмотри, какие крутые у Джина есть картины! Хен, можно показать? Ты же еще не показывал ему наши фото? Он включает привычного веселого котика, хотя, кому как ни Джину и Юнги знать, что до веселья сейчас Чимину как до луны? Просто ему так проще, убедить пусть не других, но самого себя, чтобы был еще один шанс не прыгнуть с ближайшего моста.

Так далеко, если вдруг и у меня есть мечта, если вдруг есть парящая мечта Не отдаляйся, вдруг и у меня есть мечта, если вдруг есть парящая мечта Мечта, мы будем вместе при твоем сотворении и конце Мечта, где бы ни было твое место, я его приму Мечта, после всех испытаний, наконец, расцветет Мечта, если вначале было мало, то впоследствии будет весьма много

Он болтает свой чай в руке, рассматривая зеленую жижу в прозрачной чашке на свет, пока Мин с Джином уткнулись в фотографии. Да, у Кима талант, этого не будет отрицать даже Юнги, а потому, парень забыв обо всем, уткнулся в фотоальбом, где фотографий одного только Чимина в проекте «Дети городских джунглей» было около двухсот. Фантазии для психиатра – только успевай рот затыкать, потому что там Пак был в разных образах: наркоман, заучка, уличный танцор… Всего и не упомнить. Самого же Чимина разрывает на части, ему не хочется ни кофе, ни фотографий, ни задушевных бесед, у него в голове крутится проклятое «Ким Намджун хотел приехать», что пугает до чертиков, и картина. Треклятое «Притяжение», гори оно трижды в Аду! Он видит этот чертов красный круг везде, в любом мало-мальски круглом объекте, даже в глазах друзей. А под кругом пасть. Ее он не видит, но знает, помнит, что она там. И сука, похоже, его все-таки поймали в ловушку. «Отпусти меня трава», - беззвучно шепчет Чимин сам себе, молится он тоже сам себе, потому что ни во что уже давно не верит. Только в смерть, да и то слабо, иначе старая должна была уже давно его найти. «Это была моя мечта», - слышит он обрывком Джина, и тоже думает, а что если бы у него была мечта. По мимо избавления от Монстра. Какой бы она была? Возможно, он бы хотел стать танцором или актером? Может быть у него бы получилось петь? Монстр как-то говорил, что у него прекрасный голос… Жить без мечты как-то печально, наверное. Чимин не знает, потому что он и не живет-то. Самое обидное, что у Монстра, который каждую ночь убивает его, тоже есть мечта, даже целых две. Вырваться из клетки, что, кажется, ему удалось, а вторая – окончательно убить Чимина. Наглый ублюдок. - Ладно, пожалуй, нам пора, - Юнги дергает парня за плечо. – Пошли, что ли. - Пока, хен, спасибо за помощь! – на автомате отзывается Чимин, вскакивая и выбегая в коридор. Однако, как он и боялся, они не успели. Звонок в дверь приковывает его к полу. - О, а вот и собственно, Зико с Намджуном, - Джин тоже выходит в коридор, чтобы открыть дверь гостям. – Ты же хотел извиниться, да? А Чимин в панике вцепляется в Юнги и прячет голову ему в плечо. «Мне страшно, Юнги-хен», - горячо шепчет на ухо. «Спаси меня, я не хочу». Но Юнги может только обнять его, поглаживая по спине. Джин открывает дверь, впуская гостей.