I’m doing so many things, I’ve become a tree 1 Why am I getting weirder in front of you? I’m not a pre-schooler but why is everything so childish? Look at my eyes, my jokes aren’t serious
Юнги наблюдает за тем, как легко Чонгук втаскивает Чимина на нужный этаж, а потом укладывает на кровать. Легкая зависть к росту и мускулам столь юного Чонгука прогрызает зеленоволосого изнутри. Наверное, именно поэтому он выгоняет Чона из спальни, самолично принимаясь раздевать друга. Чимин даже не ворочается, так сильно вымотался. Кажется, теперь даже выстрелом его не разбудишь. Юнги накрывает парня легким одеялом и, не удержавшись, проводит рукой по волосам. Как бы ему хотелось проникнуть в чужой сон, найти его там, успокоить, защитить… Чимин был единственным, из всех его многочисленных знакомых, кого ему бы хотелось защищать. Он никогда не просил об этом, но больше всех нуждался. «Оставь свои выводы при себе», - вспомнил последний разговор Мин. Пак настолько сильно устал от всего этого кошмара, что уже ничего не хочет знать ни о себе, ни о Монстре, ни о чужих, неиграющих никакой роли в его жизни, мыслях. Единственное его желание сейчас – протянуть еще немного и умереть безболезненно. Он сам так сказал. Юнги, конечно, будет стараться изо всех сил, но вряд ли сможет что-то изменить. «Спокойной ночи», - шепчет он почти беззвучно, задевая на прощание щеку. Уходя, парень бросает короткий взгляд на зеркало. У Пака в комнате темные шторы, практически ничего не видно, однако, совершенно ясно, что надписей добавилось. Надо будет прочитать. Чимин не говорил, что продолжает писать.My eyes follow your eyes, nose, lips But please don’t misunderstand I can’t hold it in when I see you, this is such a pain I take a big gulp and say, “cheers instead of water” I’m not even drunk but I pretend to be drunk and act cute I’m not a pencil but I keep getting dark thoughts toward you Did you notice my dark thoughts?
Чонгук ждет его, облокотившись на подлокотник дивана, в зале. Его белая рубашка расстегнута на несколько верхних пуговиц, видимо, стало жарко от физических нагрузок, а рукава закатаны до локтей, обнажая мускулистые руки. Юнги бросает в холод. Свет Чон не включал, однако, в четыре утра небо уже серое, так что черноволосого видно достаточно отчетливо. Достаточно – ключевое слово. Фигура младшего словно бы подсвечивается, так как на нее падает свет из окна. Он слишком красивый, слишком наглый, а этот его парфюм… Запах чувствуется даже на приличном расстоянии. В четыре утра Чонгук слишком для старшего. Что-то звериное скользит в его расслабленной позе. Что-то обманчиво спокойное. Плавные контуры, очерченные ровным светом, подчеркнутые сводящим с ума ароматом. Надо бы бежать. Однако… Однако Мин не из тех, кто позорно сбегает, даже когда все его внутренние инстинкты начинают вопить «Беги!» Он подходит ближе к Чону, замечая, как равнодушие на лице последнего перерастает в оскал. - Ну что, успел подрочить на светлый образ? – ухмыляется Чон, мгновенно выводя старшего из себя. Наваждение проходит, и Юнги уже не случайно попавшаяся в ловушку к хищнику мышка. Впрочем, он и не хищник. Так, застыло на полпути что-то аморфное. Вроде и клыки, и когти, но ни оцарапать, ни укусить. - Ах ты ж! – он бы еще что-то крикнул, но вовремя вспомнил про спящего в соседней комнате, а потому лишь добавил громким шепотом, - ты совсем, блять, даун, да? - Кто из нас даун – еще вопрос, - усмехается Чонгук. – Вы столько лет вместе, а ты все друг, да друг. Зафрендзонен по самые уши, гном! Мин давится воздухом от такой наглости, но вместо слов подходит к парню ближе и силой толкает на диван. Он бы вздернул его хорошенько за рубашку, но разница в силе и росте слишком очевидна. Чонгук фыркает, вскакивает с дивана, но вместо того, чтобы продолжить пререкания указывает на коридор. - Проваливай, лучше, - шипит он, смотря прямо в глаза. - Я останусь здесь, с ним, - Юнги выдерживает это взгляд, хотя это дается с большим трудом. Ему показалось, что один лишь взгляд парня буквально заставлял его ноги повернуть к коридору, но зеленоволосый лишь сильнее напрягся, заставляя ноги стоять на месте. - Не надо, - качает головой Чон, переводя взгляд на закрытую Чиминову дверь. - Это тебе не надо, а ему нужна будет поддержка друга, когда он снова проснется! - Да не кричи ты! Сам подумай, когда он просил хоть кого-то с ним остаться? Наоборот, он всегда нас выгоняет, когда ему особенно плохо. Ему надо побыть в одиночестве. - Да, и однажды эта жажда одиночества может его погубить! - Хватит тут кричать, разбудишь же! – шипит Чон, затыкая Юнги рот рукой. У старшего от неожиданности ноги чуть не подкашиваются, он вцепляется в руку, которая не то, чтобы сильно и удерживает его, но… Рядом с Чонгуком ему плохо. Физически плохо. Его начинает тошнить и кружится голова, чем больше они вот так рядом, тем тяжелее себя контролировать. И этот его дурацкий одеколон! Воняет на всю квартиру, даже руки с этим запахом, моется он им, что ли?! С трудом оторвав чужую руку от лица, Мин отвечает. - И без тебя знаю, черт. Мне все это не нравится, боюсь, такими темпами ему скоро понадобится профессиональная помощь. А я не позволю ему дойти до такого состояния! Когда их обычная перебранка «у кого длиннее» переросла в серьезный спор о Чимине? Сознание плывет, головокружение не останавливается. - А я не позволю тебе будить его своими воплями. Пошли в комнату, - младший резко хватает Юнги за руку, затаскивает в комнату Тэхена, слегка перебарщивает с применением силы, потому что инерцией Мина несет аж на середину комнаты. В нескольких шагах за спиной просторная кровать, с боку заваленный вещами стул и компьютерный стол. За кроватью окно. Он слышит, как щелкает замок. - Все, теперь ори, сколько влезет, только все же, негромко, - фыркает черноволосый, прислоняясь спиной к двери и скрещивая руки на груди. Юнги сконфуженно оглядывается. В незнакомом пространстве он чувствует себя незащищено, словно загнанный зверь. Но разве за ним кто-то охотится? Он размышляет над этим секунду, хмурится, браня себя за глупые мысли, и, наконец, возвращается к Чонгуку, расправляя плечи и внимательно смотря прямо в глаза. - Строишь из себя хозяина положения! – совладав с первыми симптомами паники, Юнги возвращается к теме. – Ты тут всего пару дней, а ведешь себя так, словно знаешь все лучше всех! Ты и понятия не имеешь, через что Чимину приходится проходить! Он жертва! Ему нужна помощь! Как ты можешь оставаться таким слепым идиотом?! - Как я могу? – Чонгук, похоже, не на шутку разозлился. – Это я, по-твоему, слепой идиот, эгоистичная сволочь, которая думает только о себе?! Юнги удивленно округляет глаза. Про эгоизм он как-то не говорил. Однако, черноволосого уже не остановить, он говорит, неосознанно надвигаясь на своего оппонента. - Ты, наверное, думаешь, что знаешь Чимина лучше всех, раз его сны записываешь, да? Но видел ли ты эти пустые глаза утром? Ты просыпался ли от сдавленных криков, порываясь разбудить, но сам себя останавливая? Ведь если разбудить неосторожно, то от шока у него может случиться приступ? А если его не разбудить, то случиться может то же самое? Ты ли слушал эту утреннюю истерику перед зеркалом, когда Чимин увидел глаза монстра вместо своих!? Да что ты сам знаешь-то, а?! – распалившись, парень сам уже кричит. Он укоризненно тыкает пальцем в грудь Юнги постепенно оттесняя парня к кровати. – Все, что ты получаешь – это безэмоциональный рассказ, после того, как все эмоции уже были переварены. Ты делаешь умное лицо и ставишь диагноз, но тебя никогда нет рядом, когда Чимин в опасности! И ты сам это прекрасно понимаешь! В конце концов, он с силой толкает Юнги в грудь, так что зеленоволосый, не удержавшись, оседает на кровать. Мин сглатывает комок. Сердце в груди пропускает удар, когда руки ощупывают мягкое постельное белье, но тут же начинает биться с удвоенной силой, когда высокий подросток наклоняется к нему, упираясь руками в кровать по бокам от Юнги, блокируя пути отступления. Глаза в глаза, звериный оскал чужих губ, собственное головокружение и тотальная слабость. Холод нежной ткани под ладонями.Only you only you Again, I’m acting weird in front of you You’re so pretty pretty pretty But why am I like this? I sleep and kick my blankets around
- Зачем ты здесь, хен? –Чонгук почти шепчет эти слова, не пряча своей улыбки. – Ты так сильно беспокоишься за него? Или, может, тебе самому хочется чувствовать себя жертвой? Юнги очень старается, но не может отвести взгляд, а потому он видит. Что-то дикое и горячее вырывается из пучин черноты глаз. Серое небо за окном светлеет, однако, старший не обращает на это внимания. Он прирос к кровати и замер, кажется, не дыша. Губы Чонгука так близко, что едва касаются его собственных. В гулкой тишине ночи слышно сердцебиение. Его? Чонгука? Общее? Юнги вздрагивает, и его губы касаются губ Чонгука. Лишь на мгновение. Но это краткое касание ломает все. Чонгук подается вперед, буквально наваливаясь на Юнги, вжимая его в кровать, запрыгивает сверху, не переставая целовать. Зеленоволосый беспомощно шарит руками по чужому телу, забирается в вырез рубашки, хватается за плечи, впивается в них со всей силы, когда Чонгук подхватывает его под колени и чуть приподнимает, чтобы поудобнее устроить на кровати. Старший стонет, чувствуя как губы переходят на шею, обжигая. Его собственные руки уже расстегивают последнюю пуговицу на своей рубашке, зарываются в волосы младшего. «Блять!» - вырывается вместе со сдавленным стоном, когда Чон впивается ему в шею зубами. От резкой вспышки боли Юнги дергает за чужие волосы и …I jump around like a crazy guy Winning over my embarrassed feelings with some UFC moves With a high kick and a jab and a hook With some pounding, I let it all out in my blanket Oh gimme an iron so I can smooth out my hands and feet You have already made it into several lines of my lyrics It’s even more than that, but my poor blanket I just wish you were here
Просыпается. Дневной солнечный свет застает Юнги в собственной постели, разворошенной за ночь так, словно бы на ней как минимум велись ожесточенные бои. Зеленоволосый крепко прижимает одеяло, трусы – единственное, что на нем есть мокрые вместе с простынью. Волосы прилипли ко лбу, спина вся потная… Приводя дыхание в порядок, Мин понимает, что это был всего лишь сон. Ебаный сон. От осознания, что он все-таки не проебался и радостно, и страшно в тоже время. Потому что он не проебался только наяву. Пока не проебался. - Ебаный, блять, Чон Чонгук, - выплевывает парень и тянется к телефону, чтобы проверить, писал ли Чимин. Время на экране уже за полдень, подробнее он не разглядывает. От Чимина никаких сообщений, наверное, он спит. Мин встает, потирая ноющую шею, надо бы приводить себя в порядок, и постирать все это безобразие, включая собственное тело. Неожиданно он осознает, что шея вряд ли будет болеть просто так. Но зеркало, до которого пулей добежал Юнги, показывает, что обладателем чувственного засоса он не стал. Может, ударился где-то вчера? Вчера… Сегодня утром… - А как я дома-то оказался?! – вопрошает зеленоволосый у зеркала, но то молчит партизаном. Воспоминания о прошлом вечере смешиваются с этим грязным сном. И не понятно: был ли этот разговор с Чонгуком, приходил ли он вообще к Чимину? Последнее, что он помнит абсолютно точно: они выносят Чимина из квартиры Сокджина, и Юнги заводит машину. Проведя под душем добрые сорок минут, и усевшись на кухне с кофе, парень еще раз очень тщательно прокручивает в голове все события. Они приехали в галерею, гуляли с Чонгуком по первому залу, огрызаясь друг на друга, пока не напоролись на незнакомца, который позже оказался, собственно, художником всего того кошмара, который видел на стенах Юнги. Во втором зале Чон попытался шутливо шлепнуть Юнги по заду, за что тут же получил по уху, предусмотрительно. Поцапавшись, парни разбрелись по разным концам галереи. Мин отправился искать Чимина, которого нашел буквально сразу – по истеричному «Монстр!». Прибежав в третий зал он увидел все того же незнакомца, которого обвинил во всех смертных грехах, но Чонгук спас его от скоропостижной смерти. Видимо, тоже прибежал на крик Чимина. Потом они потерялись на несколько часов. Чон остался в галерее, а Мин увез своего друга к Сокджину, где тот откачал парня таблетками. Чонгук приехал вместе с У Чихо и Намджуном, который на тот момент еще оставался незнакомцем. Некоторое время Юнги провел вместе с художником, извиняясь за Пака и объясняя, что же, черт возьми, произошло. А потом… После того как Чон вытащил Чимина из ванной, Юнги все помнит словно в тумане. Сели в машину, молча доехали, Чонгук унес спящего рыжего, а сам Юнги поехал домой. Или. Они всю дорогу приглушенно пререкались, обсуждая, стоило ли вообще говорить Намджуну о проблеме Чимина. Юнги наблюдал за Чонгуком, поднимающим Чимина, помогал его уложить, и… И случилось то самое, от чего теперь у старшего, кажется, хроническая аритмия. Воспоминания о сне настолько реальны, что в них верится больше, однако… Ну не мог он так стонать под мелким говнюком! Утешая собственное самолюбие, Юнги решает, что это был всего лишь сон. Очень правдоподобный, но сон. Бывает же такое. У Чимина, например. Проведя эту аналогию, Мин резко вспоминает слова, которые ему сказал Чонгук. «Может, тебе просто нравится чувствовать себя жертвой?» Жертвой? Жертвой чего? Собственной тупости? Жертва. Мин снова стоит у зеркала и внимательно себя изучает. Похож ли он на жертву? Что за глупости! Ему нравится все контролировать, он привык приказывать. Он скорее… обидчик? Жертва… Это слово не дает покоя. Оседает на языке, болит. Сладкое, томительное… Я жертва? Горячая кожа на ладонях. Почему воспоминания такие яркие? Зачем сон такой четкий? Каждое движение, каждое прикосновение болезненными кадрами по сердцу. Приторно-сладкий аромат, вызывающий тошноту. Головокружение. Крепкие руки на своих бедрах. Горячие губы… Жарко-жарко-жарко. Юнги оседает на колени. Надпись появляется сама собой, по крайней мере, Юнги не хочет знать, как он это написал. Хоть и рука помнит каждое движение. Жертва - красной помадой, забытой когда-то очень давно Алекс. Телефонный звонок громом по ушам. - Чимин? Как ты? – сиплый, слегка дрожащий голос. - Да как? Как обычно. Все хуево, - хладнокровное в трубку. – Хен, мне все же есть чем делиться. Эта ночь была достаточно познавательной. Точнее, это утро. - К-к тебе снова приходил Монстр? – Юнги почему-то заикается. - Нет… Ну, то есть… Не совсем… Короче, это было чертовски странно. Приезжай как соберешься. А, только позвони заранее, думаю Чонгук все еще злится на тебя из-за того, что между вами произошло. Чимин отключается, а Юнги так и продолжает сидеть на коленях возле зеркала с совершенно ошалелым лицом. Между ними вчера… Что-то произошло?Спаси Господи, душу мою грешную.
Should I go or not? Then I went Should I do it or not? Then I did it Making jokes and playing around, getting physical and acting cute But my arrow keeps missing your target