Двери в ад

Сумеречные Зоны – это промежутки между секторами. На карте Нифльхейма они обозначены лишь тонкими линиями, но на деле растягиваются на километры. В первых секторах они фактически не заметны, а в дальних… я слышала, что мало кто возвращался оттуда. Зоны почти не контролируются, поэтому зомбаки шляются там как у себя дома. А теперь я ступила на самую страшную и опасную из них. Она ужаснее даже, чем восьмой сектор – последний перед решетками. Сумеречная Зона 7-8… Сжимая до боли обернутую тонкой бумагой Библию, я, подгоняемая страхом, горной козочкой скакала вперед. Да, с логической точки зрения мой поступок был чистым самоубийством, однако мне необходимо было проверить свою теорию о том, что зомбаки и весь гребаный апокалипсис имеют мистические корни. Вдруг кровь перестала меня греть. Невдалеке показались две мощные фигуры. Солдаты всегда ходят в камуфляже, который легко узнать даже под слоем пыли, а эти были в грязно-серых футболках и джинсах. Людей в этой Зоне быть не могла, а стало быть, это зомбаки. Стараясь ступать бесшумно, я подошла к ним ближе. Как оказалось, это были двое мужчин примерно одного возраста – лет 30-35. Что-то странное сдавило мне в груди, когда я увидала на безымянном пальце одного из них обручальное кольцо. Ведь и они чуть больше пяти лет назад были обычными людьми, которые не жили лишь одним желанием убивать других. Зомбаки не обращали на меня внимания, поэтому, желая окончательно увериться в своем предположении, я опустилась на корточки и положила книгу на пыльную дорогу. В тот же момент мужчины оглянулись ко мне, и глаза их загорелись голодным огнем. Они кинулись на меня, но спустя несколько мгновений потерянно остановились, будто бы резко забыли, что заставило их сделать это. Зомбаки что-то говорили друг другу, ругались, но мне уже было не до того. На всех парах я мчалась прочь оттуда, с параноидальным остервенением сжимая книгу, окрыленная пониманием. Как же все это было странно. И пугающе…но в то же время интересно. На ночь я решила остановиться в очередной заброшенке. Однако стоило мне найти подходящую, как начался ливень, и крыша моментально протекла, а все сухие места заняли огромные наглые крысы. Прошерстив весь дом, я поняла, что единственное сухое место это небольшой закуток в подъезде. Обернувшись одеялком подобно гусенице и подложив вместо подушки Библию, я почти моментально провалилась в глубокий сон. Похоже, ночью вода все же подмочила мою импровизированную постель, потому что картина, разыгравшаяся перед мои мысленным взором, оказалась весьма мокрой. Была ночь. Шел дождь. Из-за струй все казалось размытым… …настолько размытым, что с трудом можно было рассмотреть странное сооружение на холме. Присмотревшись, я поняла, что это крест. Рядом кто-то тоскливо вздохнул. - Не печалься, брат, - улыбнулся широкоплечий красавец с вьющимися каштановыми волосами. Несмотря на проливной дождь, его кудри оставались сухими и, казалось, даже сверкали в темноте. Он положил широкую загорелую ладонь на плечо, закрытое тонкой белой рубашкой. Оно принадлежало печальному юноше с льняными прямыми волосами, острыми чертами лица и голубыми глазами. - Я не печалюсь, просто…тоскливо, - с грустной улыбкой ответил блондин. – Я же по наивности полагал, что смогу отсрочить уход… - Ты знаешь правила, Люцифер, - чуть строже сказал первый. – Ты погулял тысячу лет, сейчас столько же должен сидеть на месте. Или ты сомневаешься в моих способностях? Думаешь, не услежу за людишками? - Что ты, Михаил! – блондин примирительно поднял ладони. – Я все понимаю! - Вот и замечательно! Пройдет мое время, и можешь смело учить их уму-разуму! Люцифер снова посмотрел в сторону холма с крестом. - Прости, что забрал твоего посланника. - Я не в обиде, - тепло улыбнулся Михаил. – Пройдет две тысячи лет и посланец снова появится среди людей. Может быть, на этот раз они не станут убивать его… Братья улыбались каждый своим мыслям, отворачиваясь от холма и медленно растворяясь во тьме. Шел дождь. Была ночь… Утро встретило меня отсыревшим одеялом и страшно затекшей шеей. Ливень кончился, и улицы теперь были полны грязи. Все так же прижимая к груди Библию, я тихо брела в сторону решеток. Рядом проходили зомбаки: одинокие и компании, молчаливые и разговорчивые, грустные и улыбающиеся. И так паршиво стало у меня на душе, когда я поняла, что, хоть они и выглядят сейчас нормальными людьми, однако, стоит мне выпустить из рук спасительную книгу, как все они разом нападут на меня, сжигаемые непреодолимой жаждой убийства… Мои невеселые мысли были прерваны криками и грохотом мотора. Прямо на меня из-за угла выехал УАЗик, битком набитый людьми в камуфляже. Зомбаки разделились: одни спасались бегством, а вторые пытались добраться до солдат. Понимая, что люди меня как раз таки видят и, скорее всего, принимают за одну из врагов, я пулей залетела в ближайший переулок и спряталась за кучей мусора, одним глазом глядя на происходящие события. А посмотреть было на что! Никакие Голливудские фильмы не шли в сравнение с тем, что разворачивалось на улице Нифльхейма: машина остановилась, из нее выпрыгнули несколько парней и пошли кромсать зомбаков направо и налево. У большинства в руках были широкие армейские ножи, но во всеобщей кровавой неразберихе я заметила четкое, красивое, даже изящное движение длинного сияющего лезвия. Обладатель его вырвался из толпы, и я обомлела. Широкие мужественные плечи облегал линялый пиджак камуфляжной расцветки с закатанными рукавами, открывающими мускулистые руки. Скуластое лицо с острым подбородком и тонким аристократическим носом украшала россыпь мелких и крупных шрамов. Мужчина был гораздо выше меня. В его боевой стойке было столько силы, что, казалось, зомбаки должны были, лишь завидев его, падать замертво. Вдруг он заметил меня. На секунду я утонула в его чистых зеленых глазах и бликах солнца в каштановых прядях. А потом он кинулся на меня с искаженным ненавистью лицом. Осознав, что сейчас этот Аполлон меня попросту зарежет, приняв за зомбачку, я поступила так, как не сделал бы враг – упала на землю и закрыла голову руками. Тяжелые берцы остановились в метре от моего носа. - Эй, мальчик, ты живой? – услышав акцент на последнем слове, я, стараясь унять головокружение от осторожного картавого баритона, подняла голову и кивнула. – А что ты тут делаешь? Я поднялась на ноги и максимально расправила плечи: - Я хочу попасть к решеткам, чтобы защищать нашу страну! Мужчина с едкой насмешкой окинул меня взглядом. На секунду я застыла от страха: неужто понял, что я девушка? Однако спустя мгновение он непреклонно сложил руки на груди и мотнул головой в сторону УАЗика, около которого собрались остальные солдаты, разобравшиеся с зомбаками: - Фиг тебе, а не место в армии, но сейчас ты пойдешь с нами. Накормим, умоем, спать уложим. А потом отправишься домой. Мужчина развернулся и пошел прочь. - Мне некуда идти! – крикнула я, догоняя его. - Но и у решеток тебе делать нечего, - покачал головой солдат. – Эй, девочки! Отвезем карапуза в лагерь, сделаем похожим на человека и вернем в первые секторы! Я взглянула из-под капюшона, надвинутого на самые глаза, на «девочек». Молодые, но крепкие парнишки казались рядом со своим командиром форменными дрищами. - С ними ты познакомишься сам, - положа ладонь мне на плечо, щедро разрешил мужчина. – Я капитан этих красавиц, Захар Корнилов, он же Фрост. В кабине этого шикарного транспорта расположился Шекспир, главный по оружию. Это все, что тебе пока следует знать, малыш. А сейчас поехали в лагерь! *** Удивительно, насколько могут быть жизнерадостными люди, ежедневно подвергающиеся смертельному риску! За всю дорогу до лагеря я слышала только анекдоты и ничем не смущенный хохот до хрюканья. Парнишки были немногим старше меня – в среднем по 19-20 лет. Самым старшим оказался шестидесятилетний Шекспир. Фросту было двадцать семь. Каждый из ребят носил прозвища. Это мне напомнило наши мародерские отряды и заставило улыбнуться. Особенно мне понравились долговязый остролицый Хорь и несколько глуповатый здоровяк Меркурий. Оба пытались развлечь «малыша» всю дорогу. Лагерь оказался огромной поляной размером чуть меньше футбольного поля, опоясанной лесопосадками. Небольшие, сколоченные на скорую руку бараки, в которых жили солдаты, располагались недалеко от пятачка голой земли, в которой было вырыто не меньше дюжины идеально круглых ям. Над ними висели круглые котлы, которые, кажется, называются казаны, а внизу горели костры. Еще не успев выбраться из машины, я почуяла неповторимый запах жареного мяса. Рот сразу же наполнился слюной, и я сглотнула. Это, по-видимому, заметил Хорь, потому что сразу же улыбнулся и подмигнул: - Сейчас Фрост отчитается нашим о вылазке, и будем есть. Хотя, обычно после удачных вылазок Шекспир наливает по сто грамм, но ты даже не рассчитывай, мал еще. С громким веселым хохотом Хорь с силой ударил меня ладонью по спине и выхватил из моих рук рюкзак. Я попыталась сопротивляться, но в итоге лишилась еще и Библии. Все мое добро парень унес в свой барак. Кажется, сегодняшний вечер обещает быть самым лучшим за последние несколько дней. *** Меркурий усадил меня рядом с собой у одного из костров и торжественно вручил тарелку с пловом и ложку с гнутой ручкой. «Обалдеть! Я счастлива!» - мелькнуло в моей голове, прежде чем мозг затуманился от восхитительного вкуса мяса. Здоровяк Меркурий со счастливой улыбкой смотрел на то, как я ем. - Еще хочешь? – спросил он, когда моя тарелка опустела. Я облизнулась, но отказалась, понимая, что мне хватит. Парень весело рассмеялся и протянул свою дымящуюся кружку. – Попей, а то тяжело будет в животе. Благодарно улыбнувшись, я глотнула обжигающий напиток и чуть не замурлыкала от удовольствия: впервые за долгие годы апокалипсиса я пила настоящий крепкий чай. Удивительно, как мало нужно человеку для счастья. Самое интересное то, что, чем большего был он лишен, тем меньшему радуется. Восхитительно! После недели на сладостях, мой желудок обрадовался мясу, однако не смог справиться. Чувствуя тошноту и приближающийся обморок, я ушла за ближайший барак и прислонилась его шершавой стене. В ушах звенело, из-за чего я не услышала звука приближающихся шагов. - Малыш, тебе дурно? – сквозь шум протиснулся знакомый голос. Я подняла затуманенный взгляд на расплывающееся лицо. Цветная дымка рассеялась, пропуская в мое сознание родные темно-карие глаза, вмиг округлившиеся от удивления. - Змейка?! – кричащим шепотом поразился парень. - Кот, - синеющими губами констатировала я. - Ты что тут делаешь?- гневно спросил Кот и встряхнул меня за плечи. Ох, зря он это сделал! И без того настрадавшийся желудок объявил революцию и вывалил все свое содержимое прямо под ноги Михе, который едва-едва успел отскочить. - Разве не видишь? Блюю. Проклиная меня на чем свет стоит, матом высказывая свои разрушенные надежды на то, что меня перехватили по дороге к решеткам, упоминая шайтаново отродье и чью-то бабушку, Михей на руках перенес меня в свой барак. Немного придя в себя на кровати, я взбрыкнулась: - Мои вещи! Они у Хоря! Мих, они мне очень нужны, там еще книга… Не говоря ни слова, Кот ушел, а спустя минуту вернулся, неся мой рюкзак и Библию. Сначала мне показалось, что бумага на ней разорвана, но, приглядевшись, я поняла, что она опалена будто бы зажигалкой. - Это ты сделал? – спросила я. Кот отрицательно покачал головой и отошел к большому походному рюкзаку. Покопавшись внутри, он достал небольшую коробочку с красным крестом на крышке. - Сейчас принесу воды, выпьешь вот это, - Миха потряс у меня перед носом серебристым пакетиком и вышел. Обиталище моего друга представляло собой дощатый сарайчик примерно 5 на 3 метра. Помимо рюкзака в углу, тут стояла хлипкая трехногая табуретка, у стены справа от входа вплотную была навалена примятая кучка сухостоя, накрытая плащ-палаткой. Большую часть оставшегося места занимало холодное оружие, раскиданное в этаком творческом беспорядке. Я забралась под зимнюю куртку, служившую одеялом. Вот так везение – попасть именно в ту часть армии, куда пришел Котя. Кстати, а как он оказался здесь? А, ну да, он обещал пойти за мной. Но как Кот умудрился прийти раньше меня? Освободившийся желудок все же не давал мозгу разобраться во всем. Я решила отложить раздумья до лучших дней. Вскоре вернулся Михей с железной дымящейся кружкой, в которую тут же высыпал содержимое пакетика. - Пей! – приказал он. С трудом справляясь с головокружением, я залпом выпила горячий мутный сироп. Живот сразу отозвался жутким спазмом, однако вскоре успокоился, голова прояснилась, и у меня вполне успешно получилось сесть. Стоявший в углу барака Кот сунул руки в карманы и со вздохом опустился на кушетку у меня в ногах. - Ну, и что мне теперь с тобой делать? – спросил он, и лицо его расплылось в доброй озорной улыбке от уха до уха. Впервые за время после моего ухода из дома я почувствовала себя уютно и тепло. *** - Фрост! Он тут же развернулся на пятках и в упор посмотрел на Миху. Стараясь как можно сильнее спрятать лицо, я все же украдкой следила за волшебными зелеными глазами. - Чего тебе, Кот? Миха по-братски положил мне руку на плечо, под которой я едва не согнулась: - Мне вчера не сказали, что привезли новенького, иначе я сразу же узнал бы своего непутевого братца. В общем, официально знакомлю, мой братишка Дарий по прозвищу Змей. Змей, это мой командир Фрост. Капитан холодно посмотрел на Кота, а затем окатил меня взглядом, полным такого презрения, что мне показалось, что на меня вылили ведро помоев. Фрост сделал пару шагов к нам, протянул руку и…ладонью заставил меня поднять лицо. Он осматривал меня, в то время как мое сердце пропустило несколько ударов и поскакало в три раза быстрее. Фрост еще немного повертел мою голову, сморщился и, отпустив, сплюнул себе под ноги. - Еще даже щетины нет. Сколько ему? – спросил он. Кот на секунду заколебался, но потом уверенно ответил: - Тринадцать! Он младший… - Розовый, что молочный поросенок, и мягонький, как девочка. Не похож на тебя. Капитан кивнул на мощную фигуру Кота. Сунув руки в карманы, Фрост начал удаляться. - Погодите! Пусть он останется с нами! – Миха сделал шаг. – Он славный малый, а тут еще и будет под моим присмотром. Фрост покосился через плечо, вздохнул и, махнув рукой: - А, делай, что хочешь, - ушел к своему бараку. Стоило ему скрыться из вида, как я рысцой побежала обратно в домик Михи. - Ты куда? – крикнул он мне вслед, но я не обернулась. А захлопнув дверь, свалилась на кровать, завернулась в куртку как в кокон и, свернувшись калачиком, пыталась унять пульс. Щека и подбородок, которых касался Фрост, горели огнем. «Не-ет, быть того не может, просто не может!» - Змеища! – Кот пинком открыл дверь и взглядом нашел меня. – Да что с тобой, Дашка? Миха подошел и попытался вытащить меня из куртки. Однако я держалась крепко и совершенно не собиралась сдаваться, так что, когда он поднял бушлат, я висела на нем, как пиявка. - Слезай! – Миха встряхнул куртку. Меня подбросило вверх, но рук не разжала, а только сильнее вцепилась в теплую ткань. - Нет! Раздражаясь все больше, Кот что-то прорычал сквозь зубы, зажал меня поперек туловища подмышкой, а второй рукой начал вытягивать у меня куртку. - Змейка, я ведь сейчас дерну и вывихну тебе руки! – пригрозил он, на что я, собрав все силы, сама рванула на себя куртку, а Миха, не ожидавший этого, выронил меня на пол барака. Лишь благодаря отвоеванному бушлату, я не ушиблась. Стоило мне коснуться пола и почувствовать свободу от котовских рук, я тут же обратно завернулась, на этот раз запрятав все концы куртки внутри. Снаружи раздался тяжкий вздох. Кот наклонился, сгреб меня с пола и сел на кушетку, положив мой кокон себе на колени. - Даш, хватит уже, объясни, что с тобой? Я же не враг тебе, помогу чем смогу… - Во-первых, переверни меня, придурок, - потребовала я снизу, - ты разговариваешь с моей попой! Снаружи звучно хрюкнул Кот и положил меня по-хорошему. В результате сложных манипуляций, моя голова со съехавшей на бок шапкой, торчащими космами и краснющей физиономией все-таки показалась на свет божий. - Во-вторых, положи меня на кровать, мне там спокойнее. Михей с улыбкой выполнил мое требование и встал напротив, скрестив руки на груди. Спрятав лицо в жестком воротнике, я пробурчала ответ на вопрос друга, ясно понимая, что он ничего не понял. - Чего? Я повторила чуть громче. - Блин, говори нормально! - Я влюбилась во Фроста! – оторвавшись от ворса, громко оповестила я и тут же снова спряталась в своем коконе. В бараке наступила тишина, которую нарушил спустя несколько секунд громкий треск. Приподняв куртку, я увидела Кота, сидящего на обломках табуретки. Он опустил глаза и пробормотал под нос: - Забыл починить…