Мой бестолковый рабочий

Дни у Чонгука проходят весело и непредсказуемо. Конечно, ведь его кухню ремонтирует сам Пак Чимин — человек, который ни черта не разбирается в этом деле! Спустя ещё пару дней таких работ и больного падения младшего на пол в итоге, Гук предложил Чимину делать ремонт вместе. Чон понимал, что ещё пара таких дней и омега угробит либо кухню, либо себя. — Чонгук, ну, пожалуйста, — шепчет одна из сотрудниц, чуть ли не умоляя его. — Не уходи. — Нуна, прости, но мне правда нужно идти. Меня ждут, — с тем же видом посмотрел на девушку парень. — Почему мне нельзя? — Ты видел, что наш начальник рвёт и мечет? Он же меня потом убьёт. — Да что он так сегодня взъелся на всех? — стонет Гук, откидываясь на стуле. — Так у него это… — девушка стихла и уже начала шептать парню. — У него сын сбежал… вроде, как неделю назад. Уж не знаю, что там случилось, но сегодня он долго с ним ругался по телефону и, как я поняла, сыночек его не собирается возвращаться домой. Вот так. — Отлично! — простонал он, отворачиваясь от коллеги. Если быть до конца честным, то Гук лез во все эти дурацкие сплетни только затем, чтобы быть в курсе того, что творится в офисе. Ибо пока начальник в относительном спокойствии, Чонгуку можно не волноваться за свою жизнь и наслаждаться ею в полной мере. И в данный момент вулканическое состояние босса говорило о том, что придётся Чону сегодня досидеть до конца рабочего дня, оставляя свою квартиру наедине с Чимином. Да, этот омежка был милым, но, повторюсь, абсолютно не умел делать ремонт. Часто парень задумывался, как с такими способностями его вообще взяли на работу. И вот Чонгук наконец заваливается уставший домой. В квартире стоит непривычная и пугающая тишина. Что же могло такого случится, что не слышно голоска Чимина? — Эй, — альфа неуверенно проскальзывает на кухню и медленно офигивает. На полу на коленках стоит Чимин, он судорожно пытается вытереть с пола бушующую из крана воду и что-то тихо, совсем тихо лепечет. Весь промокший до нитки Пак, словно муравей, ползал по кухне с тряпкой в руках, футболка, надетая на нём, прилипла к телу, отчего Чону стали видны все мускулы омеги, а его попа так сексуально была вставлена вперёд, что хотелось шлёпнуть его. И не раз. А может и не только шлёпнуть. И Чон понимал, если бы не эта природная сексуальность Пака, то он бы его сейчас точно прибил. — Что опять, Чимин? — как можно спокойнее поинтересовался альфа, быстро скидывая куртку и подбегая к раздолбанному Паком крану. — Хён, — сквозь слёзы залепетал омега, — там кран. Он подтекал, я…я хотел починить…- совсем потеряно он теперь уселся на полу, подобрав под себя ноги и опустив виновато голову. — Как знал, что нужно было уходить раньше с работы, — пробормотал тихо Чонгук, наконец устраняя поломку. Обернувшись, он понял, что до этого дня не видел на лицах людей настоящего восторга. Глаза Чимина расширились до невероятных размеров, рот открылся, и омега восхищённо, не моргая, смотрел на проделанную Гуком работу. Альфа лишь довольно хмыкнул, чувствуя свой авторитет перед этим пареньком. — Вот и всё, — Чон подошёл к омежке и потрепал его по голове. — Хватит уже на мокром сидеть, иди переоденься, а я тут пока приберусь. — Но… — хотел было возразить Чимин, но его перебили. Чонгук подтолкнул его в свою спальню и указал на шкаф, разрешив выбирать всё, что ему понравится, а сам вернулся на кухню. — Да, Чимин, порой мне кажется, что с тобой я смогу научиться железной выдержке… Минут через двадцать в дверном проёме появилась мордочка Чимина. Омега осторожно, боясь вывести альфу из себя, осмотрел помещение и, когда убедился, что всё в порядке, вошёл в комнату. — Я уже думал, ты там умер, — хмыкнул Гук, накрывая на стол. — Хён, — присаживаясь на стул начал Пак, — извини, я правда… я боялся тебе помешать… Тот в ответ лишь пожал плечами, мол, ничего страшного и убежал переодеваться в чистую одежду. Сейчас для Чимина всё было странно и ново. Раньше он никогда не занимался подобного рода вещами, а сейчас учится жить самостоятельной и взрослой жизнью. Эта, по его меркам, небольшая квартира, грела больше, чем собственный огромный дом. Чимина согревала доброта этого альфы. Лишь наступало утро, он спешил на работу, позабыв обо всём. Он улыбался Чонгуку, а сам прятал глаза, боясь покраснеть или ляпнуть чего-нибудь лишнего, ведь Чон был чуть ли не ангелом в его глазах. Мало того, что он по-человечески отнёсся к нему и не выгнал с работы в первый же день, но и помог, успокоил, накормил. Конечно, Чимин допускал мысль, что это всё его богатое воображение и не может он понравиться такому, как Чонгук. Просто это первый альфа, с которым он так тесно общается. За своими раздумьями Пак не заметил вновь вернувшегося на кухню Гука. Он приземлился на стул напротив омеги и сразу же закинул в рот кусочек пирога. Чимин сглотнул. Нет, не от голода. Всё что ни делал сейчас Чонгук казалось ему развратным и пошлым. Взгляд альфы буквально испепелял смущённого до безумия омежку. Он то и дело облизывал свои губы длинным язычком, запускал пальцы, перепачканные в джеме, в рот и, немного прикрыв глаза, обсасывал их, чуть ли не начиная стонать. И, конечно же, в таком состоянии Пак Чимину и кусок в горло полезть не мог, ему хотелось нечто другое, но и думать об этом ему было стыдно. Он его соблазняет? Или бурная фантазия Пака снова заговорила в нём? — А ты чего не ешь? — будничным тоном поинтересовался Гук и снова облизнулся. — Я… — начал Чимин, закашлявшись. — Ты не простыл часом? — омега даже не успел понять, как в секунду расстояние между ними сократилось до минимального, а тёплые губы альфы коснулись его лба. Пак молил всех богов, чтобы Чонгук не заметил его дрожи и сбившегося дыхания. — Всё в порядке, хён, — наконец выдавил он и тем самым заставил Чонгука отстраниться. Так они и сидели в тишине, опустив головы. Никто не ел, только размешивали несуществующий сахар в чашках. Гук думал о том, что, возможно, его жест был слишком странный, они же не мать с сыном в конце концов. Чимин в свою очередь пытался осознать произошедшее и надеялся, что если это его фантазия, то она скоро умрёт от эмоций и возбуждения, бушевавших внутри него. — Может, расскажешь немного о себе? — решил прервать затянувшееся молчание Чон, и омега был сто раз ему благодарен за это, пусть и рассказывать о себе он не собирался. — Хён, я не знаю, о чём тебе рассказать. Я совершенно не интересный человек. Правда… Прости, несу какую-то чепуху. Наверное, устал, мне пора идти, — Чимин закопошился и уже собрался просто позорно убежать из квартиры Чонгука и спрятаться от его пристального взгляда подальше. — Да постой ты! — Гук еле успел преградить ему путь и в результате прижал к столу, облокотившись руками по обе стороны от Пака. Альфа видел как в секунду смутился младший, как он слишком громко вздохнул, как его и без того частое и горячее дыхание усилилось, как он до неприличия развратно облизал пухлые губы. — Время, — какой-то хрип вырвался из груди старшего, но впервые за долгое время он не опустил своих глаз и продолжил изучать лицо омеги. Сейчас Чонгук чувствовал некое превосходство над ним, чувствовал, что Чимин полностью в его власти, что он его. — Уже поздно куда-то идти. Ты слишком беспомощный, — Гук, уже ничего не соображая от ударившего в нос запаха омеги, приблизился ещё и выдохнул эти слова куда-то в шею парню. — Я тебя никуда не отпущу, — его губы едва заметно коснулись мягкой кожи Чимина, и Чонгуку почудилось, что младший еле сумел сдержать сладкий стон. Чону уже начинало казаться, что он сошёл с ума, обезумел, потерял рассудок — всё одно. Его больной мозг начинал воспринимать всё иначе и, может, сейчас он не сам положил руки на бёдра омеги, и не он сейчас с каким-то безумием прикусил его кожу на шее, и не он сейчас чуть прогнул его в спине, хватая за подбородок в надежде установить зрительный контакт. Малыш же Чимин всё это время ликовал и паниковал одновременно. Тайно, в душе он надеялся, что Гук остановит его. Да, он остановил. В душе он надеялся, что Гук скажет ему самые прекрасные в мире слова и он почти не ошибся. «Я тебя никуда не отпущу» — вертелось в голове Пака ровно до того момента, пока альфа не прикусил его кожу у основания шеи. Это было совсем не больно, скорее, приятно и дико-дико сладко. Чимину вдруг захотелось ещё. Ещё больше таких прикосновений, от которых, чёрт подери, летают бабочки в животе, а тело наполняется странной истомой, ещё больше такого сладкого и властного шёпота над ухом, от которого голова идёт кругом и хочется подчиняться. И он получил то, чего хотел. Когда Чонгук чуть опрокинул его на стол, последние мысли вылетели из головы Пака, и он уже ничего не мог сказать, даже если бы захотел. Он чувствовал частое дыхание альфы возле своей шеи, чувствовал, как он кончиком носа скользит всё выше, и вот уже его острые зубки прикусывают мочку уха, заставляя младшего стиснуть зубы и сжать кулачки, впиваясь ногтями в собственные ладони, дабы не застонать от столь приятных ощущений. Чимин прикрыл глаза, он уже не может смотреть на чёрную макушку старшего, не может смотреть на крепкие чонгуковские руки, с силой сжимающие его бёдра. Теперь младший не видит, но слышит и чувствует каждое новое прикосновение альфы, вызывающее в нём ураган чувств. Чимин начинает слишком часто и, как ему кажется, пошло дышать, чуть приоткрыв губы. И только спустя долгие несколько секунд он чувствует, как чужие губы накрыли его собственные. Это было так приятно, так ново и жарко. Несмотря на неумелость обоих партнёров, поцелуй вышел горячий, страстный и такой желанный для обоих. Неумело Гук терзал уста младшего, часто оттягивая его нижнюю губу, в то время как Пак слабо отвечал на действия альфы, боясь сделать что-то не так. Ему нравилось всё, даже не высказывая инициативы. Но вот когда Чонгук пока нерешительно и осторожно провёл по нижней губе омеги кончиком своего язычка, а потом не встретив сопротивления скользнул в его ротик, Чимин задохнулся и уже не в силах сдерживаться так сладко и протяжно простонал. Наверное, стоило оттолкнуть бессовестного Чона, но он не мог. Да, он и правда был в его власти, он был его полностью. Пак это уже признал. Лишь когда Гук окончательно повалил младшего на стол, и голова Чимина больно и громко стукнулась об столешницу, до альфы дошло, что он только что натворил. В секунду вся уверенность растворилась, а на её место пришёл страх, смущение и раскаяние. Он отшатнулся от омеги, который уже раскрасневшейся, с приоткрытыми и искусанными губами от поцелуев, лежал на кухонном столе, чуть разведя ноги и с закрытыми глазами часто дышал. Кажется, удар головой об стол привёл в чувства только Чонгука. — Ты… В порядке? — наконец решился поинтересоваться у него Чонгук, хотя понимал, что ни черта не может быть в порядке, он только что чуть не изнасиловал его на кухонном столе. Чимин нехотя приоткрыл глаза и, всё ещё тяжело дыша, бросил томный взгляд из-под опущенных ресниц на Чона. Омега не понимал, почему Гук остановился. Он что-то сделал не так? — Я в порядке, хён, — последнее слово он произнёс так сладко, что в ушах Гука чуть ли не зазвенели колокольчики. Паку сейчас хотелось подойти и обнять альфу, но что-то ему мешало. Стыд, испуг, смущение, поэтому он только присел на краешек стола и продолжил смотреть на альфу. Пусть он говорит, не Чимин же начинал всю эту игру. — Я очень сожалею, — голос Чонгука дрогнул, — если ты сейчас убежишь, я пойму. И, если стукнешь меня чем-нибудь потяжелее, тоже. Я не хотел этого. Вот сейчас было обидно. Вот сейчас, действительно, захотелось ударить его чем-нибудь тяжелым. Не хотел? Ну да, как мог Чимин поверить в то, что такой обалденный альфа мог к нему что-то испытывать? — То есть, я тебе ни капельки не нравлюсь? — эта фраза далась младшему непросто, и он застыл, боясь услышать ответа. Гук ожидал услышать всё, но не это. И первые секунды он просто не знал, что сказать ему, как выразить те чувства, что сейчас бушуют в нём. — Ты забавный малый, — наконец улыбнулся Чонгук омеге, и тот на радостях улыбнулся в ответ. — Давай с тобой сядем и поговорим тихо, мирно. Ты ведь не против? На эти слова Чимин счастливо закивал и поспешил за Гуком в гостиную, где принялся рассказывать о том, как сбежал из дома из-за того, что отец не разделял его взглядов на искусство, о том, где ему приходилось жить всё это время, о том, как он попал в дом Чонгука. А альфа только слушал и удивлялся детской глупости и наивности странного омеги Пак Чимина.