Мой бестолковый рабочий

Прошло уже несколько дней с последнего разговора Чонгука и Чимина. Теперь альфа оставлял ночевать омежку у себя в квартире, он никак не желал слышать о его прежнем месте жительства, ибо оно не было похоже на жильё вообще. А Чимин и не был особо против. Ему нравилась такая забота старшего, и он подумывал совсем остаться у Чонгука в квартире. Если, конечно, тот не будет против. — Чимина, когда ты уже поговоришь со своим отцом? — из рук младшего выпал стакан с соком, а он остался стоять посреди полуразрушенной кухни, непонимающе хлопая глазками. Наверное, это был самый страшный вопрос, который альфа мог только ему задать. Во-первых, Чимин просто боялся говорить с отцом, ибо каждый раз он на него кричал и не хотел слушать, во-вторых, младший очень боялся, что этот вопрос как бы прозрачно намекает ему о том, что пора бы уже освободить квартиру Чонгука, ведь это не жилплощадь Пака. — Так что ты молчишь? — Гук смотрел очень серьёзно на младшего и ждал ответа, а Чимин молчал и не знал, что сказать. — Ну, если я тебе мешаю, могу уйти прямо сейчас. — немного растерянно начал омега и, не зная, что ещё сказать, опустился на пол собирать осколки, надеясь, что альфа больше не станет с ним говорить. Конечно, Чона не устроил такой вариант. Он опустился на пол рядом с Паком и перехватил его за запястье. — Не веди себя как маленький. — строго начал Гук. — В конце концов тебе не шестнадцать лет, чтобы так выпендриваться. На эти слова младший ничего не ответил, только поджал губы и отвернулся от альфы. — Ты долго так будешь молчать? — Пока ты не закроешь эту тему. — тихо отозвался Чимин, стараясь высвободить руку, но Гук был сильнее, и он с любопытством наблюдал за слабыми попытками омеги выбраться из его хватки. Вскоре Чону наскучила эта игра, и он ловко развернул к себе лицом Пака, впиваясь в его губы. Тот от неожиданности пошатнулся и чуть не упал на рассыпанные по полу осколки. — Аккуратнее. — хихикнул Гук, поднимаясь на ноги и заставляя подняться младшего. Тот как балласт повис на Чоне, обвивая его шею руками. Такое развитие событий Чимину нравилось больше. Лучше долго и страстно целоваться, чем говорить о проблемах. Чимин до сих пор не разбирался в поцелуях, в отличие от старшего, который не только на практике, но и в теории прошёл обучение. Ему совершенно не хотелось облажаться в глазах Пака, хотя омега и не догадывался, что в тот раз на кухне Чонгук целовался в первый раз в жизни. Слишком волнителен был этот момент, чтобы обращать внимание на подобного рода мелочи. По его мнению, Гук целовался просто волшебно, от чего Чимин просто таял. А ещё ему хотелось ласки и любви. В Паке говорил не только недолюбленный ребёнок, но и подросток, который из-за гормонов требовал плотских развлечений. Как же он сходил с ума, когда Чонгук случайно запускал руки под его футболку, касался слишком холодными пальцами кожи, порой несильно царапая его сам того не замечая, и громко, часто и жарко дышал. А когда в ход шёл язык старшего, Чимин, казалось, готов прямо на этом же месте отдаться альфе, ибо это было слишком сладко, слишком возбуждающе, слишком горячо. В один из дней младший сам попытался проявить инициативу и как можно более ненавязчиво положил свою ладошку на пах старшего. В ответ он с радостью получил приглушённый стон Чонгука. Осмелев, Чимин уже принялся расстёгивать ремень, но Гук остановил омегу. Он до сих пор боялся. Тот случай на кухне заставил его задуматься о многом. Именно из-за опасений старшего дальше поцелуев и горячих объятий у них не заходило. Чонгук бесился из-за своей осторожности и страха, а Чимин выл от своей неудовлетворённости. И в этот раз, когда Чимин в надежде потянул старшего в сторону спальни, Чонгук ловко ухватился за дверной проём, останавливая Пака. — Так ты поговоришь с отцом? Он же любит тебя. — Гук выдохнул слова на ушко младшему и тот, не выдержав такого напора, согласно кивнул. — Только можно завтра? Я поговорю, обещаю… — Знаешь, я тут подумал и решил, что ты вполне заслуживаешь повышения. — Чонгук впал в ступор от слов начальника. Его удивило уже то, что при входе в кабинет на него не кричали, как обычно, а сейчас и подавно было странно слышать такое от босса. — Я благодарю вас за такие слова. — только и ответил альфа и вскоре вернулся на своё рабочее место. «Что-то тут неладное.» — всё думал он и тут решил узнать у своей коллеги и главной сплетницы новости дня. Вдруг она что-то интересное про его начальника знает? — Так он вроде как примирился с сыном. — отвечала задумчиво девушка. — С утра к нему забегал, мальчик прям такой милый-милый, оно и понятно шестнадцать лет всего. — Ну мне не интересно знать про его возраст. — уже безразлично бросил Гук, возвращаясь к работе. Главное было то, что теперь босс будет в относительном спокойствии долго, а это, весьма, благоприятно скажется на карьерном росте Чона. Дома они с Чимином продолжали делать ремонт. Он, кстати, шёл к завершению. И с каждым днём альфа всё больше и больше переживал, ведь Чонгук сам попросил вернуться после этого ремонта Чимина к себе домой. Не то чтобы он был не рад ему… Просто это было бы нехорошо по отношению к его родителям. Может быть, чуть позже младший переедет к нему, но не сейчас… В один из вечеров Гук, усталый, вернулся с работы домой. Зловещая тишина царила в квартире, как тогда ему показалось. Лишь спустя пару мгновений до него дошло. Запах омеги ударил в нос с такой силой, что Чонгук просто задохнулся. Он не мог поверить, но… — Чимин, не прячься. У тебя течка, да? Из-за двери спальни послышалось копошение и тихий всхлип омеги. — Прости, я не специально. — осторожно дверь приоткрылась, и он увидел измученного и раскрасневшегося Пака, а позади него накрытый романтическим ужином стол. — Я хотел отметить окончание ремонта и…моё возвращение домой, но сейчас мне сложно на чём-то сосредоточиться. — он говорил тихо и сбивчиво, теребя в руках край своей футболки. Про себя альфа только усмехнулся. Ему-то тяжело сосредоточиться? Да сам спокойствие и рассудительность Чон Чонгук сейчас едва соображает. Мало того, что до того он не сталкивался с течкой у омег, мало того, что Пак Чимин являлся предметом его желаний уже третий месяц, так ещё плюс ко всему прочему у него ещё ни разу секса-то не было. Чон явно сойдёт с ума… — Гукки, — немного осмелев, младший обхватил руками шею парня и заглянул в его глаза, вынуждая того выйти из своих раздумий, — раз всё так получается… Давай не будем… Ну ты понимаешь? Это же пытка. Пожалуйста. — последнее слово он уже выдохнул Гуку куда-то в шею, и старший был готов поклясться, что дыхание у младшего было огненным, оно прожигало его кожу до костей. Вдруг стало плевать на все моральные принципы, плевать на все правила, придуманные самим Гуком — плевать на всё! — Чёрт, Пак Чимин. — буквально простонал альфа, чуть отстраняя от себя омегу, но лишь для того, что бы припасть к его губам, — порой мне кажется, что с тобой я сойду с ума. — заканчивает фразу он, уже подталкивая младшего к кровати. А Чимин и не сопротивляется. Он подросток. Ему хочется. Хочется любви. Ласки и заботы. И Чонгука, до скрежета зубов хочется. Поэтому спустя несколько мгновений, когда альфа начинает немного мешкать из-за своей нерешительности, осторожности и неопытности, Пак сам толкает того на кровать и забирается следом на его бёдра. Ноги предательски дрожат, и Чимин не может понять, от чего больше: от волнения или же от начавшейся течки. Теперь ему не нужно разрешение от альфы, Пак уверенно расстёгивает на Чоне рубашку и внимательно смотрит то в его глаза, то, на открывшееся взору, его шикарное тело. Чимин уверен, что Чон довольно опытен в делах любовных, поэтому Чимин боится сделать что-то не так, но желание отдаться гораздо сильнее, оно вынуждает действовать. — Мне самому раздеться или как? — он старается придать своему голосу уверенность и склоняется к уху альфы, шепча эти слова, а затем, ловко оттягивает мочку чонгуковского уха, наслаждаясь громким вздохом старшего. Чимин надеется, что такое понравится парню. А тот дрожит от каждой такой выходки омеги и пытается хоть что-то понять, но, увы, не выходит. Его руки непроизвольно тянутся к младшему и вот он уже блуждает по его спине, от чего Пак довольно выгибается, уже нетерпеливо елозя на бёдрах Гука. — Чимин, — он стонет его имя, когда Пак особенно сильно надавливает на пах старшего и сам откидывает голову назад, заходясь в немом стоне. Он слишком хочет. Последние моральные принципы улетают куда-то далеко за окно, оставляя только животное желание. Чон приподнимется на кровати и тянет Пака за ворот футболки к себе. Это грубо, это властно, но Чимину нравится, и он поддаётся, приоткрывая свои губы и впуская язык Гука. С каждой секундой становится всё тяжелее терпеть возбуждение и Чимин сам тянется к пряжке ремня на штанах старшего. Кажется, тот уже не против, но в какой-то момент он останавливает младшего, заводя его руки за спину и спускаясь с его губ к подбородку. Всё же Чон хочет насладиться моментом, в отличие от Чимина, который перестал себя контролировать и, кажется, ещё немного, и он не просто попросит, а потребует Чонгука его грубо трахнуть. Альфа медленно спускается к его шее, чувствует, как младший едва заметно вздрагивает от этих прикосновений. Сейчас Чонгук видит то, о чём раньше мог только читать или же мечтать. Младший за пару мгновений превратился из невинного мальчика в распущенного парня, который наслаждается тем, как его ласкают чьи-то губы, язык. Он больше откидывает голову назад, еле сдерживая тихие стоны, недвусмысленно ёрзает попой на бёдрах Гука. Альфа всего лишь обводит языком его кадык и слышит, как омега судорожно сглатывает, до умопомрачения сексуально облизываясь и закусывая нижнюю губу. — Гукки, — Чимин крепко вцепляется в волосы старшего, сильно оттягивая их, от чего тот чуть ли не шипит, — хватит… Гук не выдерживает, стягивает футболку с омеги, наконец любуясь без зазрения совести его подкаченным телом. Взгляд старшего застывает на выделяющихся кубиках пресса Чимина, и Чон скользит ладонью вдоль его груди вниз, заставляя младшего выгнуться сильнее ему навстречу, Чон хочет ещё и ещё касаться его. Пак всё чаще стонет, но не сопротивляется и выполняет всё, что ему приказывают. — Хён, — вновь шепчет омега, а тот с довольной ухмылкой спускается ниже, проводя сначала горячими губами по животику омеги, а затем несильно покусывая его пресс. Чимин переходит на частое и тяжёлое дыхание. От ласк Чонгука сил стонать уже не осталось, несмотря на то, что это было только начало. Пак прикусывает костяшки на кулаке, когда чувствует руку альфы, скользнувшую под кромку штанов. До этого все эти ласки и касания были ещё более или менее невинны. Чимин мог сказать «нет», а Чон мог остановиться и признать это просто игрой, но сейчас всё по-другому. Они оба чувствуют, что пути обратно нет, они уже не смогут остановиться. Рука старшего уверенно скользит по члену Пака, а тот скулит и сильнее поддаётся вперёд. Альфа всё никак не может налюбоваться на своего парня. Он много лет мечтал о любви, много лет представлял свой первый раз, но всё было так серо и тускло, все мечты Чонгука не могли сравниться с той реальностью, в которой он оказался. Чимин был прекрасен. Его пухлые губы, которые он часто облизывал, его кадык, который подрагивал от малейших прикосновений альфы, его накаченные ноги, которые всё сильнее и сильнее прижимали к себе Чона. Старший чуть приподнимает Пака и стаскивает с него штаны вместе с бельём. Он мирится с этим, но вот примириться с тем, что Чонгук всё ещё в штанах и в расстёгнутой, но всё же рубашке, не может. Наконец с плеч старшего падает рубашка и пальчики омеги впиваются в широкие плечи. Пак вновь занимает своё место на бёдрах Чона и развратнее стонет, втягивая того в горячий поцелуй. Сейчас инстинкты взяли над ним верх, сейчас он целуется, как в последний раз. Гук просто не поспевает за действиями Чимина, его наглый язык врывается в рот альфы, сплетаясь с его собственным. Конечно, Чонгук на теории представлял как всё это делается, но вот на деле… — Ты что… девственник? — еле слышно спрашивает поражённый Гук, когда один его палец толкается в омегу. Чимин молчит. Ему жутко стыдно это признать. Он закусывает почти что до крови свою губу и старается расслабиться, делая вид, что всё в порядке, но Чонгук видит. Чонгук видит в полузакрытых глазах Пака жгучую смесь страха, желания и смущения. Он видит и подмечает каждую мелочь. — Не ври мне. — от властного шёпота над своим ухом Чимин ещё сильнее краснеет, а в него уже проникает второй палец. Младший жутко хочет. Нет, он уже не хочет пальцы в себе, он хочет Чонгука в себе, но как ему об этом сказать или намекнуть? Омега не понимает вышло это случайно или специально, но он неожиданно сильнее насаживается на пальцы альфы и тонет в своём же стоне, в котором странным образом смешались боль и мазохистское удовольствие. Кажется, ему это начинает нравится, и он бы продолжил сам двигаться, сидя на бёдрах альфы, но Чон не даёт никакой воли омеге и крепко придерживает его одной рукой за бедро. — Рано, — шепчет ему на ушко Чон, добавляя третий палец. Он совершенно не желает причинить впоследствии боль своему парню. От запаха течки Чонгук сходит с ума, от запаха альфы и его пальцев, двигающихся в нём, сходит с ума Пак. — Ну, пожалуйста. — буквально хнычет младший и вновь начинает елозить на Гуке, одной рукой стараясь расстегнуть его штаны. Наконец старший решает, что Чимин уже достаточно готов… физически. Морально они не были готовы оба. Альфа, чуть приподнимаясь на кровати, быстро снимает с себя остатки одежды, уже собираясь завалить на кровать Чимина, но тот предугадывает его действия и опережает, вновь занимая позицию сверху. Похоже, Чонгук не был готов к такому повороту событий и поэтому сейчас непонимающе смотрит на омегу, ожидая ответа от него. До самого последнего момента Гук был уверен в невинности Чимина, но вот сейчас в сердце закралось неприятное подозрение. Может, это не так, но действия Пака казались альфе слишком искусными, развязными и…профессиональными? Вместо слов омега наклоняется к губам Чонгука, даря лёгкий и нежный поцелуй. На этом романтика кончается. Чимин медленно насаживается сам на альфу. Он старается показать тому, своё умение и мастерство (которого, конечно, не было). Как же тяжело ему это давалось. Первые несколько секунд Чимину казалось, что он задохнётся от боли или же просто закричит в голос, падая на альфу. Поэтому младший решает не медлить и сделать всё одним разом, в надежде, что так он испытает меньше боли, но спустя пару мгновений сильно жалеет. Несмотря на течку и пальцы альфы, которые старательно подготавливали омегу, его ещё девственно чистая попка не была готова к такому повороту событий. Чимин громко вскрикивает, сразу же замолкая, ведь этим жестом он мог выдать себя с потрохами. Стараясь не замечать саднящей боли (что выходило весьма плохо), Чимин чуть приподнимается и вновь опускается на члене альфы. Тот уже хватает воздух ртом. Он не может описать все те чувства, что сейчас испытывал. Ничто не могло сравнится, по его мнению, с прекрасной, горячей попкой Чимина. Альфа видит напряжение на лице младшего, видит наморщенный из-за боли лоб и понимает, что Пак старается обмануть его, и едва заметная улыбка застывает на губах. Альфа решает подыграть Чимину, он приподнимется на кровати, цепляясь за поясницу младшего и заставляя того насадиться на него до упора. Пак давится в глубоком стоне, а Чон получает садистское удовольствие от причинённой им боли, он оттягивает нижнюю губу омеги и прокусывает её до крови. Нежностей нет. Они хотят друг друга. И кто больше — ещё вопрос. Движения Чимина становятся более уверенными, он уже понимает, как ему надо себя вести, как правильно целоваться, он получает от этого нереальное удовольствие. Сейчас кажется, что нет ничего лучше этого секса. Его первого секса. Нет ничего лучше секса с Чонгуком. Он и не знает, что Чон думает точно так же. Они теряют счёт времени. Вот Чимин уже лежит на кровати, широко разведя ноги, и призывно стонет, а Гук не заставляет себя ждать, по новой врываясь в тело младшего, заставляя того просто кричать от боли и удовольствия одновременно. Чимин не выдерживает первый, кончая на свой живот, а следом от нереальной узости младшего, его стонов и коготков на спине, не выдерживает и Чон, оставляя в порыве страсти огромный синяк на плече младшего и заваливаясь рядом. Сегодняшняя ночь для них стала самой прекрасной, запоминающейся и яркой на долгое время.