Мой бестолковый рабочий

С того случая прошло уже полмесяца. Отношения между отцом Чимина и Чонгуком никак не налаживались. Оно и понятно, какой нормальный человек простил бы такой поступок альфы? Сам же Чонгук во всём винил себя. Он казался полным идиотом, которого смогли обвести вокруг пальца. Как? Как можно было купиться на этот взгляд, на эту улыбку? Разве Чон не замечал подростковых повадок, странных взглядов, неловких пауз? Альфа припомнил даже один инцидент, случившийся недели за две до скандала в доме Паков, когда старший поинтересовался у Чимина, что за смешной и нелепый у него, как он выразился «школьный ранец», на что омега как-то замялся и в ответ буркнул что-то вроде «он мне дорог». И как Чонгук тогда ничего не понял? Но самое ужасное было то, что сейчас он не знал, что ему со всем этим делать. Пока (но это, конечно же, пока) Пак старший не планировал писать заявление на Гука. Да, тут Чимин постарался. Смог-таки уговорить отца. Но что ему это давало? Напишет или не напишет — всё по боку. Чимина не вернуть, отношения не наладить. А хочет ли он вернуть Чимина? Чон не спит ночами. Он ворочается с боку на бок, комкает в руках одеяло и смотрит пустым взглядом в потолок. Он скучает? Он скучает… Он хочет всё исправить? Он хочет… Но чёрт! — Пак Чимин, как ты мог так нагло обмануть меня?! Чем ты думал вообще?! — со злостью Чон запускает подушку в противоположную стену. В голове вновь и вновь всплывают кадры их последней встречи. Он до сих пор помнит как, сорвавшись, кричал на Чимина, а тот лишь мелко вздрагивал плечами, как он кидал ему ужасно обидные и несправедливые слова, а тот молчал и тихо глотал слёзы. Тогда Чонгук был впервые в жизни в таком бешенстве. Тогда рушились его жизнь, надежды и мечты. Сейчас же Чон смотрел уже более трезво на всю эту ситуацию и понимал, что поступил очень некрасиво по отношению к Чимину. Как-то подло, низко и мерзко. Тогда он оставил его одного в слезах на растерзание родителям. От осознания этого Чонгук бесился ещё больше. Гука уволили на следующий же день, он был ничуть не удивлён или обижен, а даже где-то благодарен отцу Пака за то, что теперь не придётся каждый раз сгорать от стыда и вины перед ним на работе. Чтобы не умереть с голоду, пришлось срочно искать новый источник заработка. У Чонгука была новая должность — работник сети общественного питания. Кажется, на этом его карьерный рост закончился. Альфа возвращался с работы поздно, уставший, и в такие минуты ему становилось плевать на свою жизнь и жизнь других, в такие минуты он мог забыться. Хоть за это он был благодарен новой работе. После одной из таких выматывающих смен Гук вернулся домой и завалился спать в том же, в чём пришёл. Он не сразу почувствовал мягкие тёплые пальчики скользнувшие по его спине, он не сразу почувствовал, как они стянули с него куртку и штаны, он не сразу почувствовал робкое дыхание возле ушка и не сразу учуял лёгкий аромат омеги. Где-то посреди ночи альфа проснулся как всегда от острого чувства вины перед Чимином и вновь хотел начать копаться в себе, но вот руки… Эти тёплые руки на его талии и… Стоп, что? Когда он успел переодеться?! Ещё большим шоком для Чона стало то, что когда он обернулся, увидел, спящего под боком и мило причмокивающего губами, Чимина. На всякий случай Чонгук дотронулся до щеки парня, провёл ладонью вниз по шее, задевая край свободой футболки и оголяя его плечико. «Он здесь» — проносится в его голове, а Чимин наконец приоткрывает глаза так счастливо и по-детски улыбаясь. — Ты уже проснулся, Гукки? — Ты…что здесь делаешь? — он ошарашенно смотрит на омегу и не может до сих пор поверить, что это не сон. В следующую секунду улыбка на губах Пака тухнет, он начинает ворочаться на кровати, отводя взгляд от альфы. — Ты не рад, что я пришёл? — Как бы… — Гук не знает, с чего начать. Он хочет и снова накричать на омегу, за то, что тот так бездумно припёрся к нему посреди ночи, и извиниться за тот случай, и обнять, ведь они так давно не виделись. — Я знаю, что ты хочешь сказать, — начал Пак, схватив альфу за запястье, — ты хочешь сказать, что я мелкий и безответственный омежка, который только и умеет, что потакать своим желанием. И знаешь, Чонгук, ты прав. С того самого момента, как я ушёл из дома и решил устроиться работать, я только и делал, что потакал своим желаниям. И я, кажется, продолжаю делать это снова и снова. Но, Гукки, — омега приблизился к Чону, — меня не исправить. Тебе придётся принять меня таким какой я есть. — Пак осторожно целует старшего, всё ещё боясь быть отвергнутым, но не находя сопротивления, поддаётся вперёд, углубляя поцелуй и обвивая руками шею Чона. Тот, всё ещё находится в немом шоке, старается отвечать младшему, а руками уже задирает футболку на его спине, царапает кожу, а тот только и рад. — Ну ты и мелкая зараза, Пак Чимин. — выдыхает ему в губы Гук, за что получает больной укус. Кажется, что сейчас невозможно ни о чём думать кроме того, что тёплый и податливый Чимин сидит рядом, обнимает и целует старшего, но когда пальчики младшего цепляются за резинку домашних штанов, на краю сознания Чонгука что-то лопается. — Погоди. — Чимин смотрит с непониманием, на Чона, и это понятно. — Опять я делаю что-то не так? — Нет, — качает головой альфа, — это я делаю что-то не так. Ты же ещё ребёнок. Я поступаю ужасно, низко, омерзительно. Прости, Чимин. — он целует младшего в макушку и прижимает к себе, не давая возможности тому сопротивляться. — Я уже взрослый. — бурчит омега в грудь Чону, и тот улыбается его словам. Наивный. И правда дитё. — Я, между прочим, жду ребёночка. Нашего. — добавляет Пак, а альфа опять мрачнеет. Слишком больная тема. — Как ты очутился у меня? — интересуется Чонгук, поглаживая омегу по волосам, а тот наслаждается и уже полусонный пускает слюни на его футболку. — У меня ключ есть. — Я не про это. Родители знают? — Отец — нет. Мама меня покрывает. — Чон не увидел, но почувствовал, как заулыбался Пак. — Сообщники. — фыркает он в ответ, а омега смеётся. — У меня история, что я поехал к друзьям за город. Отец знает моих друзей, обещал им позвонить, но они тоже в курсе, так что меня прикроют. — Хитрюга. — Чон смягчается и ведёт носом по шее младшего, от чего тот перестаёт ровно дышать и сильнее впивается своими пальчиками в его плечи. Чимин не даёт старшему взять инициативу в свои руки и приподнимает его лицо, заставляя посмотреть в глаза. — Гукки, я многому уже научился, так что не думай, что я как и раньше буду бревном лежать. Чон хочет возразить, что он и раньше бревном не был. Такие страстные брёвна только многим и снились. Но он молчит и просто отдаётся в руки этого омеги. — Значит, не вся твоя семья хочет меня убить? — как бы между прочим подмечает Гук. — Нет, мама нас понимает. — Пак невесомо касается основания шеи старшего, оттягивает ворот футболки и самолично оставляет чуть ниже ключицы алый след, от чего Гук ещё сильнее откидывает голову назад, а Чимин завороженно смотрит на выступивший кадык альфы, который подрагивает каждый раз, когда омега касается его губами. Чимин придвигается ближе и усаживается на бёдра старшего, губами опускаясь на привлекательный кадык Чона, посасывая его и получая особое удовольствие от этого. — Я здесь на все выходные. — замечает Пак, а Чонгук только догадывается, что задумал этот маленький омега. Чимин удачно подгадал, когда у Гука выпадают выходные. Чимин не оставляет старшего одного ни на одну секунду. Он настолько соскучился, что никак не может согреться в уютных объятиях альфы, никак не может насмотреться на него, никак не может насытится его поцелуями. Их маршрут кухня-спальня-ванная-спальня продолжается все выходные. — Тебе же завтра в школу. — замечает воскресным вечером Чон, а Чимин хитро улыбается. — Да. Я сказал, что сразу с другом поеду на занятия. — он видит, как теряется Чонгук и расплывается в ещё более широкой и довольной улыбке. — Да-да, ты меня довезёшь. Ты же ещё не продал свою машину, Гукки? — Наверное, стоило бы продать. — бормочет он, уже представляя завтрашний день. — Я дальше не поеду. — шипит Чон, а младший дует недовольно губки. — Ну, пожалуйста. — он придвигается вплотную к альфе, жмётся, поглаживает того по бедру и видит его немного потерянный взгляд. — Тебе дойти тут десять метров. — Ну и что? Я как бы ребёночка жду. Твоего, Гукки. Чон обречённо вздыхает и едет дальше, как просит его Чимин. «Палиться, так по-крупному» — проносится в его голове. Паку уже радостно машут руками друзья, и Чонгук пытается спрятать лицо от греха подальше, он слышит, короткое «Спасибо» и уже хочет уехать, но в следующую секунду открывается водительская дверца и его за руку вытаскивают из машины. — Чимин, мелкий, что ты творишь?! Тот не обращает на его слова ни малейшего внимания и подталкивает в сторону компашки школьников, а те заинтересованно разглядывают его. — Да, это мой альфа. Его зовут Чон Чонгук. — старший сто раз материт про себя Пака и пытается найти хоть долю логики в его действиях. Увы, её нет. А любопытные школьники уже окружили Чона, внимательно разглядывают его со всех сторон, словно он экспонат в музее. Взрослый альфа — вот это удача, вот это везение! Не привыкший к такому вниманию Гук пятиться к машине, только и успевая мило улыбаться и отвечать «спасибо» на восхищённые комментарии приятелей Чимина. Взгляд альфы останавливается на счастливым по-детски Паке, который, смущаясь, что-то лопочет одноклассникам и друзьям, а те радуются за него. «Самоутверждается гадёныш» — проносится в голове и почему-то от этого не накрывает с головой злость и обида, наоборот, Чон видит в этих действиях омеги что-то очень милое и совсем невинное. И это очень забавно, да. — Я сейчас, — бросает Пак знакомым и бежит к Чону, — прости, я правда не хотел тебя ставить в такое неловкое положение. — растерянный взгляд и чуть заметная улыбка на губах. Чонгук молчит. Он не злится, но разумом понимает, что Чимин поступает до жути неправильно и, узнай об этом его отец (что довольно-таки просто, учитывая, сколько людей их вместе видело), альфе точно не поздоровится и омеге, кстати, тоже. — Это и есть твоё «потакать желаниям»? — Можно сказать и так. — Чимин быстро целует Гука в губы и, ссылаясь на скорое начало урока, покидает альфу. Чимин порывается прийти к Чону ещё и ещё. Тот же старается себя вести как можно более сдержано и правильно. Он постоянно напоминает Паку про учёбу, отца, младший всегда согласно кивает на слова парня, но вновь и вновь после долгой и утомительной смены на работе Чон застаёт у себя в квартире Пака. Точнее не так. Всё начинается спокойно, Чонгук заваливается по привычке на кровать, а уже вскоре просыпается от теплых и нежных рук Чимина, который снимает с него одежду и укрывает одеялом. Они видятся на выходных и иногда на неделе. Чимин умело прикрывается то походом к друзьям с ночёвкой, то поездкой с одноклассниками, то ещё чем-нибудь. — Вчера мы говорили с папой, — Чимин обнимает Гука со спины, нежно покусывая того за ушко. Чон напрягается от этих слов, зная, о чём хочет сказать омега. — Ну и что он? — Вообще он первым начал этот разговор. — от этих слов Чон напрягается ещё больше, в этом есть немалая доля странности. С чего вдруг? Он решил поменять своё мнение о Чонгуке? — Папа сказал, что раз я решил рожать, то отец ребёнку необходим, даже «такой оболтус невоспитанный, как Чонгук» — процитировал последние слова Чимин, с умным видом, подняв указательный палец. Старший поморщился от таких слов, хотя это было ещё про него мягко сказано… — То есть мы едем к нему? Пак растерянно пожал плечами. Наконец приходит этот важный и ответственный день, которого бояться все. Наверное, все, кроме самого Пака старшего. «Переговоры. Попытка номер два». — Гук, собравшись с мыслями, звонит в дверь. В этот раз ему открывают ещё быстрее, а на пороге оказывается Чимин. — Я ждал тебя. — он коротко целует парня в щёчку, словно опасаясь, что его могут увидеть, уличив в чём-то противозаконном. — Чимин, ты взрослеешь на глазах. — улыбается Чон, замечая перемены в младшем. Для Чимина это такая поддержка, что он начинает сиять прямо на глазах, бледность пропадает и его щёчки мило наливаются цветом. — Папа, он снова запаздывает. — немного виновато смотрит на него омега и утягивает в этот раз в гостиную, а не собственную спальню, видимо, боясь отца и его гнева. Тихий стук часов отмеряет секунды до встречи Чонгука с отцом Чимина. Тишина неприятно давит на каждого из присутствующих, но нарушать её никто не решается. Чон смотрит на омегу, который то и дело поглядывает на часовые стрелки и крутит в руках вилку, в конце концов сгибая её чуть ли не пополам. Кажется, Пак ну уж очень волнуется. «Я умный. Я сговорчивый. Я терпеливый» — повторяет про себя вновь и вновь Чонгук, в надежде, что это хоть как-то поспособствует его скорому разговору с отцом Чимина. Дверь скрипит ну уж слишком громко в этой воцарившейся тишине, и все одновременно вздрагивают. В гостиную входит бывший босс Чонгука и нынешний отец его омеги. Чонгук знал, что тёплого приёма ему не стоит ждать, но от испепеляющего взгляда Пака старшего становится жутко неуютно, и впервые Чон не знает, что сказать. — Хорошо, что хоть пришёл. — отец присаживается в кресло напротив Чонгука и, скрестив руки на груди, смотрит на него, словно чего-то ждёт. — Здравствуйте. — кланяется Чон, но его словно не замечают. — Когда мы с моим сыном заговорили о тебе, я думал он врёт. Врёт про то, что ты готов на всё и даже вновь прийти ко мне, учитывая то, что натворил. — Я правда очень виноват. — тихо соглашается Гук. — Упёк бы я тебя за решётку. — шипит отец, и Чонгук замолкает, опуская голову. Какого он пришёл? Чон в сотый, а может, и в тысячный раз проклинает себя и тот день, когда на его пороге появился этот чертовски соблазнительно пахнущий омежка. Как же раньше ему хорошо жилось. А сейчас всё идёт по самому худшему сценарию жизни, который он, кстати, даже не рассматривал. Гук пробегается взглядом по присутствующим здесь и вновь видит немного грустное, напуганное и виноватое лицо Чимина. Но он был ни в чём не виноват. Пак наивный и добрый ребёнок, в этом Чонгук был уверен. Сейчас вся ответственность лежала на его плечах. «Случившегося не вернуть». — Чон глубоко вздыхает и наконец понимает, что плевать на все эти трудности и проблемы. Он же дипломат, он сможет наладить непростые отношения с отцом Чимина. Чонгук искренне пытается вести себя более, чем вежливо, постоянно извиняется, улыбается и внимательно слушает Пака старшего, но тот из раза в раз остаётся недовольным. Гук понимал, что это будет непросто, но сейчас, судя по реакции отца Чимина, это вообще невозможно! — Раз уж так сложилось, сделай так, чтобы Чимин не имел забот в жизни. Чонгук согласно кивает. — Малейший проступок, — взгляд мужчины становится куда страшнее взглядов монстров из фильмов ужасов, и Чон на какое-то время забывает как дышать, — я тебе самолично придумаю казнь. — Ну вот и хорошо! Мы знали, что вы договоритесь. А теперь давайте уже пить чай! — мать радостно подскакивает и убегает за пирогом на кухню. — Чимин, ну-ка помоги мне. Там чайник должен вскипеть! Пак, радуясь возможности сбежать от двух злобных альф, быстро следует за матерью на кухню. Меньше, чем через минуту Чимин влетает вновь в гостиную с огромным чайником, а за собой ведёт ещё и какую-то крысу. Уже через несколько секунд Чон понимает, что это вовсе не крыса, а собака такая. Гук никогда не понимал моду на этих «выкидышей собак», они выглядели жалко, а их хозяева забавно. А ещё через несколько секунд Чон понимает, нет, точнее чувствует, что эта псина ну уж очень злая, и да, зубки у неё очень острые. Эта мелкая шавка, лишь завидев Чонгука, кинулась в его сторону и, не раздумывая, запрыгнула на диван, впиваясь в его бедро. — Ах, ты маленькая с… — Чонгук осекается, когда замечает на себе взгляд Пака старшего, кажется, его раздирает от смеха. По его мнению это забавно?! — Ах, ты собачка милая. — сквозь зубы цедит Чон и, превозмогая боль, натянуто улыбается. — Я всегда знал, что мой Вуки самый умный. — мужчина уже тихо посмеивается, приложив ладонь ко рту. — Он людей насквозь чует. В меня пошёл лапочка. — Гукки, ты в порядке? — обеспокоенный Чимин тут же кидается к альфе, даже не замечая хмурого взгляда отца. — Вполне. — отвечает ему тот и снова натянуто улыбается мужчине напротив. — Прости, Чонгук. — Чимин ласково поглаживает альфу по голове, а потом замечает недовольного отца и жутко теряется, смущённо улыбаясь и отходя от парня. Кажется, обстановка медленно становится дружелюбной. Чимин что-то шутит и сам же смеётся, уже более смело, прижимаясь к Чону, а отец постоянно посмеивается и смотрит на Чонгука, и альфа знает, что он вспоминает, от этого место укуса ещё сильнее ноет. — Может, ещё чаю? — заметив пустые чашки, предлагает Чимин, и все с ним соглашаются. Но в этот раз всё идёт не так. Мелкая зараза под именем Вуки вновь путается под ногами и в тот момент, когда Пак буквально бежит к Чонгуку с кипятком, он спотыкается о мелкую собаку. Ещё немного и он вместе с ней упадёт и сильно ошпарится. Чон сам не понимает, как успевает подхватить Чимина, а пса пнуть так, что он отлетает на метр и недовольно скулит. Ага, зато жив остался. Чонгук слышит, как чайник с грохотом падает на пол и чувствует, как большая часть его содержимого оказывается на ноге. Брюнет стискивает зубы, чтобы не начать материться от ужасной боли, от которой сейчас адски горит нога. От шока семья отходит не сразу. Первой отмирает мать и с воплями кидается к сыну, а он всё ещё не может осознать произошедшее. — Ой, Чонгук, ты в порядке? — удостоверившись, что с Чимином всё порядке, обращается к парню мать. Тот старается уверить, что всё хорошо, но кипяток не кипяток, если не заставит пострадать столкнувшегося с ним. — Очень больно? — Чимин выглядит растерянно и очень напугано, смотря на альфу и его «боевую травму», и, кажется, что обжёгся он, а не Чонгук. — Главное, что ты не пострадал. — улыбается Чон и морщится, когда Пак начинает обрабатывать специальной мазью его ожог. Младший делает всё старательно и аккуратно, но как не пытается держаться, видно, как он бледнеет, и его руки всё больше и больше дрожат. — Что за дом у тебя странный? — альфа старается разрядить обстановку и тихо смеётся. — Второй раз у тебя, а уже столько приключений на свою голову получил! — Чонгукки, — он наконец поднимается к старшему и ледяными пальчиками хватается за его плечи. Сейчас они в комнате омеги вдвоём, и рыжий, никого не стесняясь, целует Чона, стараясь утешить его, а ещё и себя. — Спасибо, ты такой смелый. — Угу. — кивает в ответ он и гладит Чимина по спине. — Ну ты чего так испугался-то? С тобой всё же хорошо, а для меня это пустяки. — лишь альфа сам тянется к губам Пака и притягивает ближе к себе, как дверь в комнату слишком громко отворяется, и влюблённые в немом шоке отпрыгивают друг от друга. Как ни странно отец Пака не кричит на него, он даже, как показалось Чону, смотрит на него с долей уважения. — Пап, — начинает было оправдываться Чимин, но его обрывают. — Чон Чонгук. — парень напрягается, а затем конкретно так пугается, ибо мужчина кидается его обнимать. — Ты спас моего Вуки. Знаешь, ты не такой уж и плохой. — А как же я? — подаёт голос обиженный Чимин. — А ты по жизни такой. — только и отвечает отец. Ситуация более, чем странная. Пак старший готов простить Чонгука всего лишь за то, что он спас эту мелкую шавку? Он так дорожит этой собакой? Ну, да. Он всегда был странный. Чон смотрит через плечо мужчины и видит, как омега начинает радоваться, и его лицо озаряет широкая улыбка. Чимин чувствует, что теперь всё изменится. Он верит в своё счастливое будущее. А Чонгук никак не может прийти в себя и понять, почему сейчас отец Чимина пожимает ему руку и в конце добавляет: «Это твой второй шанс, Чонгук. Не упусти его»…