Мой бестолковый рабочий

Глубокий и пошлый стон внезапно сменяется тихим скулежом. На том конце провода безуспешно второй час пытается достать своего парня Чимин. Он уже перепробовал все возможные способы, начиная от соблазнения, заканчивая обычным нытьём. Сейчас два часа ночи и Чонгуку завтра рано вставать, чтобы сдавать отчёты, между прочим, его отцу. — Ну, пожалуйста, — вновь умоляет его Пак. — Нет, — Гук непреклонен, — я не поеду к тебе сейчас домой. Ты забыл, что в прошлый раз со мной твой папаша сделал? А в прошлый раз всё было так глупо и до неприличия смешно. Чимин, подверженный влиянию гормонов, также долго и слёзно упрашивал Чонгука приехать к нему. Правда стоит сказать, тогда альфа согласился. Он понимал, что рискует не только своей карьерой, но и собственной жизнью. Но Чимин так умолял, так упрашивал, что сердце Гука не выдержало, и он, как самый настоящий герой сказок, с букетом цветов и арбузом в рюкзаке (который также попросил омежка) полез по высокому забору. С горем пополам Чон преодолел этот барьер, свалился в кусты колючей малины, расцарапал себе все ладони, задобрил чуть не залаявшую собаку (как и чем так и осталось тайной одного Чонгука), а затем, пыхтя и проклиная себя и свою слабость, именуемую Пак Чимином, забрался на второй этаж в комнату омеги. Он тогда многое пережил по пути в его комнату, а многое ещё предстояло пережить. Наверное, единственное парочка не учла то, что на всём участке дома расположены камеры видеонаблюдения, а добрый дядюшка охранник не дремлет, а бдит и служит верой и правдой главе семейства. И лишь стоило мужчине заметить чужака, как о нём тут же был оповещён отец Чимина. На слова охранника, что он сейчас же выкинет непрошенного гостя обратно за забор, мужчина ответил, что сам разберётся. О, да. Он разобрался. Чимин, мелкий проказник, удумал в ту ночь поиграть в ролевые игры, ну кто ж знал, что его отец так не вовремя заявится. Чонгук так и бежал по центру города в одних латексных трусах (выданных, кстати, Чимином же) в наручниках и с разрисованной отцом Пака под хохлому спиной. А потом остаток ночи доказывал полиции, что он не маньяк и не извращенец. Благо хоть папаша Чимина сжалился и приехал вытаскивать бедолагу из каталажки, правда, он ещё долго и громко смеялся над ним и его видом, а вместе с ним и весь отдел полиции. — Я не хочу снова так позориться, — выдыхает в трубку старший, вздрагивая от неприятных воспоминаний. — Я больше так не буду, — словно ребёнок тянет Чимин, а Гук уже мысленно представляет, как дует губки омега, бегая растерянно и виновато глазками по полу. И, чёрт возьми, это мило! Это настолько мило, что Чон почти сдаётся перед его чарами. Но надо держаться. Надо. — Я больше не буду играть в эти игры, — добавляет Пак, всё ещё надеясь, что альфа согласиться. — Твой папаша мне и сам устроит ролевые игры, если застукает. — Тогда можно… — Нет, и секс по телефону мне не нужен, — Чон трёт свой лоб и тихо шипит. Ещё и пол ночи не прошло, а голова уже раскалывается. — Мне завтра рано вставать. С горем пополам альфа всё же отбивается от надоедливого омеги и отключает телефон, заваливаясь на кровать. «Это твой второй шанс. Не упусти его…» Чонгук снова просыпается раньше будильника и ещё минут двадцать лежит неподвижно на кровати, ожидая, когда тот зазвонит, а в голове надоедливо, как и Чимин сегодня ночью, крутятся слова его отца. Чимин хочет скромную свадьбу, его отец такую, на которой сможет наладить контакты с важными людьми, мать Чимина пышной и грандиозной, как в сказах, а Чон её вообще не хочет. Не то чтобы уж совсем, но не сейчас. Не через месяц. Он не готов, а Чимин и подавно. Он сам ещё ребёнок. Разве его можно представить женатым человеком? Но отец Пака заявил, как отрезал, свадьба ровно через месяц ни раньше, ни позже. Может, он и прав. Может. Но всё равно это напрягает. Чимин теперь к нему ещё сильнее рвётся, уговаривает родителей разрешить ему переехать к Чонгуку, а они естественно отказывают. Но Пак Чимин не Пак Чимин, если не добьётся своего любыми способами. Это Чонгук уже понял. И тот ночной инцидент тому подтверждение. Сегодня омега обещал сводить Гука в какой-то магазин за костюмчиком, конечно же, альфа не возражал — бесполезно. В повышении есть свои и плюсы и минусы. Минусом в своём списке Чон отметил возросшую ответственность и к его персоне, и к его работе, а самым жирным плюсом, пожалуй, он мог отметить, появившийся отдельный кабинет, где нет раздражающих и вечно зудящих над ухом коллег. Чонгук никуда не торопится, перебирает бумаги, снова пьёт кофе, чтобы взбодриться и вновь работает. Его спокойная жизнь машет ручкой на прощание, когда в очередной раз, возвращаясь в кабинет с чашечкой кофе, он застаёт в своём кресле нагло развалившегося Чимина. Тот чуть ли не хлопает в ладоши, когда видит смущение, недоумение и испуг в глазах альфы. — Ты чего тут делаешь? — Чон останавливается возле Пака и смотрит на него сверху вниз. — Ты же запретил приходить к тебе домой, а сам не заглядываешь ко мне, — Чимин схватил старшего за галстук и, улыбаясь, притянул к своему лицу. Чонгук чувствует невесомое касание губ Пака и не в силах пошевелиться. Он снова попадается в этот капкан. Так нельзя. Надо быть взрослым и рассудительным. Нельзя поддаваться. — Ты про работу ничего не говорил, вот я и… — Зря, — выдыхает ему в губы Чон и убирает от себя ручки омеги. — Зря ты пришёл. На работе я работаю. Мне некогда отвлекаться. — Ну я же не буду тебя отвлекать, — уже не так уверенно гнёт свою линию Чимин, вставая из кресла альфы. — Я думал, ты будешь рад встрече со мной. Мы не виделись почти неделю. — Пять дней, — уточняет Чон, устало потирая лоб. Он начинает перебирать, по мнению Чимина, какие-то бесполезные бумажки, говорит с кем-то по телефону, о чём-то долго и сосредоточено думает, и младший никак не может понять, почему так сложно отвлечься минут на десять и уделить своё внимание ему. Паку хочется рассмотреть документы, с которыми сейчас работает Чонгук, ибо тут одному совсем скучно, но боится этим жестом ещё больше разозлить альфу. Чимин ходит по кабинету из угла в угол, обходит кресло старшего, опускает ему руки на плечи, медленно скользя ладошками по груди и заглядывая через плечо в его ноутбук. Чонгук молчит и кажется, что совсем не замечает омегу. — Тебе уроки не пора делать? — наконец не выдерживает старший, оборачиваясь. — Я вообще-то уже взрослый, чтобы уроки делать, — с гордостью замечает он, а потом тихо добавляет. — Я их уже сделал. Чимин продолжает шататься по кабинету, а потом решительно предлагает Чону ещё кофе для бодрости, чтобы хоть чем-то себя занять, пока альфа работает. Гук соглашается, ибо бессонные ночи давали о себе знать, а ещё, пока омега бегал за кофе, он мог вздохнуть с облегчением. Хоть минуты три, но он побудет в тишине и спокойствии. Может, Чимин и не так уж сильно шумел, скорее, вообще не шумел, но одно его присутствие выбивало Чонгука из рабочей колеи. Без кофе, запыхавшийся, врывается в его кабинет уже спустя пару мгновений Чимин и как-то испуганно смотрит на альфу. — Что с тобой? — начинает Чон, а младший, долго не думая, забирается под стол парня. — Папа к тебе идёт. Он не знает, что я к тебе пришёл. И лучше пусть не знает. Альфа изрядно напрягается и уже хочет вытащить омегу из-под стола, но тот упорно сопротивляется, успокаивая Чонгука, внушая, что тут его не найдут. Их возня продолжается ровно до того момента, пока дверь в кабинет не открывается. Чонгук тут же одёргивает руки от стола, стараясь сделать вид что работает, а там внизу об столешницу бьётся головой Чимин и еле сдерживается, чтобы не пискнуть от боли. Ситуация более, чем странная. «И более, чем опасная.» — проносится в голове Чонгука. — Работаешь? — в кабинет заходит его начальник и ведёт за собой какого-то паренька. — Д-да. Работаю, — Чонгук выдавливает из себя улыбку, ёрзая в кресле. — Это сын моего знакомого, я взял его на работу пока в качестве твоего помощника. Ты уж объясни ему что да как. Мужчина широко улыбается, а Чонгук знает, что это очередной выгодный спонсор для их компании. Ну как всегда… Придётся улыбаться, говорить с ним заискивающе и расхваливать своего босса. — Оставляю вас. — дверь кабинета захлопнулась, а Чон немного успокоился. Главное, что нет сейчас рядом Пака старшего. А с этим мелким проблем не будет. Почти… — Меня зовут Чон Чонгук, как вы уже успели понять, — начинает альфа, но его отвлекает телефонный звонок. «Так что насчёт сегодняшнего вечера? Я хочу продемонстрировать тебе свои новые навыки. Я хочу тебя удивить.» — гласит смс от Пака, а Чон чуть ли не стонет от этого. Вот настырный! «Я уже сказал, что ни в какие ролевые игры играть не собираюсь.» — строчит ему Чонгук и снова обращается к новоиспечённому сотруднику. «Ну, ты сам напросился!» — приходит ему ответ, и дальше Гук понимает, что конкретно влип. Ладошки омеги ложатся на его колени и так медленно и опасно поднимаются вверх по бёдрам, что старший всё сильнее и сильнее напрягается. Нет. Строчить смс-ки из-под стола это ещё куда не шло, но домогаться в присутствии посторонних. Кажется, омеге совсем сорвало крышу. Чонгук старается незаметно сбросить руки Чимина, елозит в кресле, чем привлекает внимание парнишки напротив, но избавиться от домоганий младшего так и не удаётся. Альфа надеется, что младший сам отстанет, что ему надоест или он всё же поймёт, как щекотлива вся сложившаяся ситуация. На секунду ему начинает казаться, что его мольбы были услышаны небесами, Чимин остановился в опасной близости к паху старшего и дальше не решался идти. Голос Гука становится более уверенным, и он уже пытается найти контакт с его новым помощником, но… — С вами всё в порядке? — замечает парень его нахмуренные брови и сжатые в тугую полоску губы. — Да, всё прекрасно. Всё далеко не прекрасно. А дело в том, что под столом началось активное действие. Чимин пошёл в наступление, его пальчики подцепили пряжку ремня брюк Чонгука и аккуратно расправились с ней, принимаясь расстёгивать штаны старшего. Пак Чимин это маленький чертёнок, маленький совратитель, да он просто маленький! Чонгук зарекается больше не разрешать ему оставаться у себя в кабинете, клятвенно заверяет свою совесть, что будет запирать кабинет на ключ от посторонних, но это будет потом, не сейчас. Альфа несильно пинает младшего под столом, и на секунду тот отпускает из своих цепких лап Гука. Какое облегчение. Но вновь бёдра Чонгука подвергаются атаке, Чимин ведёт медленно горячими ладонями вверх, от чего кожа под его прикосновениями покрывается мурашками, и Чон чувствует, как всё внизу начинает пылать и гореть от лёгких касаний. Пак добирается до паха старшего, и Чонгуку кажется или же его слух обострился до предела, но он отчётливо улавливает ехидный смешок снизу, а пальчики омеги касаются бугорка, виднеющегося под тканью нижнего белья. Младший нежно и мучительно медленно массирует своими пальчиками плоть, от чего только сильнее возбуждает парня, сидящего в кресле. В руках Чонгука ломается карандаш, его помощник смотрит с недоумением, а Гуку уже почти что плевать, ещё секунда и он начнёт стонать, Чонгук чувствует мягкие пухлые губы Чимина, которые нежно касаются его плоти под тканью боксёров, чувствует его язык и это до темноты в глазах и шума в ушах приятно. Будь сейчас возможность альфа бы откинулся на спинку кресла, закинул голову назад, гортанно постанывая, а Чимин бы, не стесняясь и не боясь быть обнаруженным, ласкал бы старшего. Он бы приоткрыл глаза, перед которыми уже идут яркие круги, и посмотрел бы на рыжее создание возле своих ног, запустил бы пальцы в его шевелюру и властно бы сжал волосы на затылке так, чтобы тот вскрикнул, но не остановился бы, а только повиновался. Подчинялся. Он альфа. Ему должны подчиняться. Но сейчас… — Можете больше не распинаться, я всё понял, — парнишка оказался на удивление умным, а, может, и наблюдательным и, поклонившись Чону, вышел из кабинета. Гук закусил костяшки на кулаке, чуть отодвигая кресло и лицезря рыжую макушку. — Чи… Мин, — сбивчиво дышит Чон и тянет того за волосы, заставляя посмотреть на себя. — Чего? — на него смотрит совсем другой Чимин, Чимин, которого Чон ещё не знает. В его глазах столько разврата, уверенности и желания, он пошло облизывает пухлые влажные губы и продолжает смотреть на альфу, пальчиками уже высвобождая его возбуждённый член. — Это ещё не всё, Гукки, — Пак закусывает губу и вновь опускается вниз, проводит языком по головке, так и не разрывая зрительного контакта с Чоном. — Боже, Чимин, — старший прикрывает глаза от удовольствия, цепляется пальцами за подлокотник кресла. А Чимин уже уверенно обхватывает губами плоть альфы, и Чонгук, не выдержав, стонет. Сквозь зубы, но стонет и еле сдерживает себя, чтобы не поддаться бёдрами вперёд, навстречу горячему рту омеги. От действий младшего сносит крышу. Для Чонгука с Паком всё в новинку: и любовь, и секс. До этого тихий и воспитанный парень Чон Чонгук, сейчас под влиянием этого старшеклассника превращается в такого же извращенца. Он не знает, куда деться, рвано дышит сквозь стиснутые зубы, до побеления костяшек сжимает подлокотник дивана. И тут Чона осеняет. Он перемещает свои пальцы в рыжие волосы и с немного садистским удовольствием сжимает их на затылке. Чимин громко выдыхает, но продолжает свои манипуляции, всё глубже заглатывая орган парня. «И где он только так научился?» — в затуманенную голову парня пробивается мысль, и Чонгук тянет Пака на себя, заставляя того взять ещё глубже и уже плевать, что тот упёрся в его бёдра и старается начать снова дышать. Мыслей в голове практически не осталось. Чонгук способен думать только о Паке, который сидит возле его ног, о его пухлых губах, о горячем языке. На этом мысленный поток Чона обрывается. А зря… Когда дверь в кабинет альфы распахивается, Чимин только и успевает, что поглубже забраться под стол, а Чон придвинуть кресло обратно и постараться принять невозмутимый вид. Чонгук сто раз жалеет, что в его голову не пришла вполне здравая и умная мысль запереть дверь. Хотя какие здравые мысли могут быть, когда этот милашка Пак Чимин сам стягивает с него штаны и доводит своими манипуляциями до исступления, до потери сознания? Беда не приходит одна. В случае Чонгука он выиграл джек-пот в виде отца Пака. Альфа таращит глаза на мужчину, впиваясь ногтями в папку с какими-то документами, какими Чон сам не знал. — Работаешь? — кажется, мужчина ничего не заметил. — Ага, — кивает Гук и прячет глаза за чёлкой, но у него это никак не получается и приходится только ближе клониться к папке в руках. Отец Чимина начинает внезапно разговор о своём сыне, а этот сынишка-ангелочек-папочкина-радость-и-сама-невинность теряет последние капли рассудка и совести. Младший обхватает своей горячей ладошкой плоть альфы и яро двигает ей по всей длине, а затем снова берёт его член в рот, да так глубоко, что Чон практически стонет и лишь в последний момент переводит стон в кашель, долгий и надрывный. Он сгибается практически пополам и надеется, что босс ему поверил. — Ты простудился? А Чонгук только и может, что кивать, пытаясь снова нормально сесть. Но разве это возможно? Чон уже чувствует, что разрядка близка, одной рукой он сжимает край столешницы, натянуто улыбается, а про себя материт этого малолетнего придурка Пака. — Может, тебе стоит взять больничный? Мне бы не хотелось, чтобы ты валялся с температурой на собственной свадьбе, — он смотрит на лицо Чона, и тому кажется, что его раскусили, тело парня натягивается струной, он уже думает, где его похоронят, если, конечно, похоронят. — Ты весь красный. Ладно, потом поговорим, — мужчина встаёт с кресла и направляется к двери. — А насчёт больничного я серьёзно. Ты подумай. Вижу, ты хороший мальчик. И Чонгук готов истерично рассмеяться от всей абсурдности ситуации. Если бы только тот заглянул под стол и увидел, как этому хорошему мальчику отсасывает его родной сын, то вряд ли бы, он снова так сказал. Но всё обходится, и дверь за отцом Чимина захлопывается. Чон тут же отодвигает кресло и хватает за волосы Пака. Тот кажется этого даже не замечает, уж больно увлекательным оказался процесс, а ещё и экстремальным. Гук стонет пошло и начинает подаваться бёдрами вперёд. Он чувствует, как младший впивается ногтями в его бёдра, где потом останутся глубокие царапины, а местами синяки, но сейчас на это глубоко наплевать. Чонгук, кажется, теряет голос или же не слышит себя самого, от накрывшего его головокружительного и крышесносного оргазма. Альфа, запрокинув голову, тяжело дышит, как выброшенная на берег рыба, и никак не может вернуться в реальность. Чимин ничего не говорит, лишь слегка улыбается, вытирая распухшие губы рукавом собственной кофты и без разницы, что она испачкается. Младший целует Чонгука в щёчку и забирается на его колени. — Чимин, ты это, — начинает извиняться Чон, — я кажется тебе… — Блин, замолчи, Гукки, — Чимин обрывает старшего и целует. — Ну как? Тебе понравилось? И Чонгук смеётся. Да он не может подобрать адекватных слов, чтобы выразить то, как это потрясно. — Ещё бы мне не понравилось, — в результате выдаёт старший, прижимая к себе омегу, а тот краснеет и снова начинает смущаться. — Ты не подумай, я не извращенец, просто мне захотелось тебя удивить. Я знаю, у меня плохо получилось, в отличие от других омег. — По правде сказать, ты первый, Чимин, — улыбается Чон, а Пак удивлённо хлопает глазами. Он был уверен, что такой красавец, как Чонгук имел огромный успех и уже успел поиметь огромную кучу омег. — Но ты дурак. Что если бы твой отец нас застукал? — Но не застукал же, — хитро улыбается младший. — Ох, с кем я только связался, — вздыхает Чон, но понимает, что теперь ему никуда не деться. — Ты хоть штаны застегни, хороший мальчик, — язвит Пак, вставая с колен альфы, и закидывает рюкзак на плечи. — Пойду я. За костюмом сходим в другой раз. Я что-то устал. И он оставляет Чонгука одного в кабинете растерянного, растрёпанного и пытающегося судорожно застегнуть штаны с поломанной застёжкой.