Чёрный ангел.

Ауш сидел за своим рабочим столом, покусывая ноготь. Распечатка данных лежала перед ним, а он впервые был не уверен, что узнанное стоит обнародовать. Ради безопасности. Шипение пневматики двери заставило целителя настороженно протянуть руку к листам, прикрывая их от взора постороннего. А увидев посетителя, адъютант вскочил на ноги и поклонился. Император Палпатин в строгой одежде выглядел по-королевски величественно. Никаких шрамов, никакой отёчности лица, да, чёрт побери, никакой сгорбленности фигуры, наконец! Белые волосы в аккуратной и стильной причёске. А вот украшения Император не терпел, ни колец, ни браслетов, самой малой себе уступкой были запонки. Лорд как-то прошёлся по этой детали, когда был сильно не в духе на что-то. После велев Аушу забыть.  — Как там наш пациент?  — Смирение и неподвижность — не милорда конёк, ваше величество. Пока он следует рекомендациям врачей…  — Но длится эта идиллия долго не будет — это хотите сказать? — Палпатин окинул кабинет внимательным взглядом, улыбнулся, увидев какую-то поделку на полке рабочего шкафа с дискетами, подошёл ближе, оставив адъютанта за спиной. Тот нервничал — и это не было связано с Вейдером. Может с королевой её супруг вновь рассобачился: была такая особенность у лорда — когда ему бывало плохо или, как сейчас, он ощущал себя узником — бросался на всех с необоснованными обвинениями. Хотя да, в последнее время на Бреху ученик глядел волком. Надо бы прояснить эту ситуацию… А то этому выпаску ещё подарок вручать измученной женщине. За тот месяц, что прошёл со дня саботажа на корабле Вейдера, Бреха не стала цветущей женщиной, даже отдых вдали от дел своей планеты не пошёл впрок. Ауш стоял и ждал, когда же его собеседник повернётся к нему лицом, ибо обращаться к спине повелителя Галактики было как-то… неправильно, что ли? Императора такая несправедливость не смущала, он продолжал закидывать вопросами целителя:  — Лорд Вейдер в курсе радостного известия?  — Никак нет, — выдавил Ауш, которому вот эту «новость» пациенту вообще не желалось сообщать: расстраивать Бреху Антиллес лорд перестанет, но и эти ежедневные перепалки с ослабленным супругом могут превратиться в мрачное молчание. Вернее, Бреха станет лорда и дальше тормошить, чтобы не впал в уныние, а вот он будет молчать. Чтобы поострее не задеть: сейчас он на слова не стесняется.  — Что так? Император изумился непритворно, повернулся вокруг своей оси к собеседнику. Ауш прикусил губу, размышляя как бы в несколько слов объяснение уложить. Палпатин его не торопил. За стенкой что- массивное грохнуло в стену, Император покосился себе за спину, будто она намерилась на него покушаться. Адъютант хотел было рвануть в палату к своему основному пациенту, но его прочно останавливало присутствие Императора. — Ступайте-ступайте, — владыка ласково заперебирал пальцами в воздухе, словно спроваживая своего визави, только в голубых глазах мужчины вспыхнули золотисто-оранжевые искорки, первые предвестники, что кому-то несладко будет. — Если Вейдер мне снова медоборудование разнесёт — с него и спрошу, его зарплата позволяет покрыть расходы. Известите ему мою волю. Ах, да, Ауш! Тот умудрился на бегу притормозить.  — То, что я здесь — ни слова. Целитель оглянулся через плечо и его сердце едва не оборвалось: Император Палпатин присел за его рабочий стол и увлечённо читал те самые злополучные листы отчёта. Не поднимая головы, набуанец глянул на замершего врача исподлобья:  — Что это вы? Вас пациент заждался, — лизнул палец и медленно перелистнул страницу. Ауш миновал остановившуюся возле порога Бреху, которая разгром в палате научилась игнорировать где-то на второй неделе пребывания на Корусанте. Может потому, что знала: ни единый предмет обстановки до неё не долетит. Это пар лорд Вейдер спускал, но сегодня он отчего-то разъярился до пика своего терпения. Ауш посмотрел на превратившуюся в хлам машину искусственного дыхания.  — Император велел вас предупредить, что с вас вычтут сумму убытка, понесённого клиникой, — ровным тоном произнёс целитель, не рискуя подойти ближе к пациенту, сейчас сидящему на приподнятой в виде кресла постели. Слава Силе, капельницу хоть не сорвал! Губы сумрачного лорда скривились — и в стену вновь полетел кардиограф, адъютант подавил желание втянуть голову в плечи: сложилось впечатление, что Вейдер знал, что делал.  — Могу я поинтересоваться, что вас нервирует, мой лорд?  — Можете, — хрипло выплюнул мужчина, серо-голубые глаза уставились не на Ауша, — Что вы оба скрываете? Бреха недоумённо воззрилась на целителя, он — на неё. И вновь уставились на начинавшегося по новой заводиться ситха.  — Я уже говорила вам, что мальчишка Соло-младший удрал с Альдераана. Мне нечего скрывать, милорд. Ауш изумлённо уставился на неё, неприятно удивлённый:  — Удрал? Куда? Зачем? Женщина спокойно посмотрела на свои стиснутые в замок руки, сохраняя ровное выражение на лице:  — Я не проясняла ситуацию, так как надо было идти к мужу, — карие глаза воззрились на мрачнеющего супруга с напряжённым выражением. Воздух в палате словно на мгновение сжался в плотный комок… Ауш замер, боясь спровоцировать.  — Не это. Прозвучало это сквозь стиснутые зубы, серо-голубые глаза ситха уставились на адъютанта и тот не сдержал гримасы боли, когда ментальный щуп вонзился в его висок. Капля пота скользнула по коже щеки, Ауш сопротивлялся на исходе сил, обхватив в поиске опоры одной ладонью запястье другой своей руки, стискивая пальцы всё сильнее. За противостоянием одного форсъюзера и атакой другого, женщина потратила мгновение на обдумывание ситуации. Она рванула к постели супруга, чтобы в следующий миг положив ладонь ему на грудь, замереть рядом с ним, устремив встревоженный взгляд в его лицо. Ауш едва не рухнул на колени, когда атака прекратилась. Рвано дыша, он потратил секунду-другую на восстановления щитов, после неуверенно поднялся на ослабевшие ноги. Бреха так же стояла возле мужа, который смотрел на неё с хорошо удерживаемой на поводке яростью, лишь глаза медленно начали наливаться не золотом — синевой. И впервые Ауш увидал, как дрогнула альдераанская правительница, попятившись от постели мужа, глядя на него, как на опасное существо. А после в её пальцах мелькнул стилет, рукоять которого её пальцы сжимали намертво. Все участники этой ситуации замерли, давая себе шанс осмыслить и понять, что происходит что-то странное. Ауш вообще хотел бы превратиться в призрака и не становиться свидетелем разборок лорда и его супруги, но едва шагнул к дверям, Вейдер пригвоздил его к полу взглядом, но вряд ли Бреху из поля зрения выпуская.  — Говори.  — Что? Он в самом деле был озадачен — что от него лорд хочет услышать!  — Кроме Соло-младшего нечего сказать своему пациенту? — ядовито поинтересовался ситх.  — Если пациенту, так кроме того, что ваши показатели выросли и скоро в норму придут — нечего.  — А если наедине? — ласково бросил лорд Вейдер. Ауш дёрнулся всем телом, но не удержался от панического взгляда на Бреху, которая всё своё внимание сосредоточила на муже. Что увидала-то? До сих пор напряженность ощущалась в ней, даже стилет не убирала. Впрочем, против Вейдера не прокатит, если захочет скрутить жёнушку. А вот оставаться наедине с добрым боссом совершенно душа не лежала. Целитель не понял, что же сегодня вообще творится! Вейдер словно с поводка сорвался, подозревая, что вокруг него решили заговор сплести и что-то важное не договаривали, Бреха Антиллес то бесшабашно бросалась к супругу, чтобы уберечь его лечащего врача от ментальной атаки, то отскакивала от этого же супруга, словно он её крови жаждал. А ещё Император занялся чтением того, что для чужих глаз вообще-то не предназначалось. Хотя, что он, Ауш, собирался делать с этой взрывоопасной информацией — кто бы подсказал. И новый флагман лорда на ремонт отправлен… И младший Соло ноги умудрился сделать, когда казалось, что он всем доволен и ему всё нравится… А у Ауша такие планы на парня были! — Император здесь? Время остановило свой бег, замёрзнув на месте. Ауш расправил плечи и выпрямился, уже переставая бояться. Кроме того, умирают один раз. Вейдер сидел на постели, а тайны, которые эти оба скрывали от него, кололи иголками его обострённую после болезни ауру. Почему-то после комы младший ситх стал обострённо воспринимать окружающее — это раздражало не на шутку. Ещё и подниматься с постели ему запретили, боясь обострения. Деятельной натуре ситха это было как нож острый. Он не мог понять, почему его одновременно и тянуло к Брехе, и в тот же момент отталкивало от неё. Противоречие он всегда решал кардинально: рубил гордиев узел, а потом разбирал клочки. Если они оставались. Но тоже противоречивое ощущение, чувство, не давало ему направить удар на Бреху. Хотелось разнести всё вокруг, лишь бы разрешить эту запутанную ситуацию. Он едва не потерял контроль над Силой, когда жена вмешалась в ситуацию с Аушем, хотя этот гад тоже что-то упорно и серьёзно скрывал. Да они сговорились, что ли?! Вот тогда выползло на свет то, чего Вейдер не желал открывать всем и каждому: его ярость могла играть как во благо, так и во вред. И выдавали это глаза. Ярость ситха — хищная желтизна расплавленного золота, была контролируема. Но не приведи, господи, если ярость преобразовывалась в синеву — беги и не оглядывайся, подальше!!! Такое было у него только однажды — и Вейдер боялся этого ощущения, превращающего его в совершенно бесконтрольное существо. Именно существо, ибо разум тут ничего не контролировал. Лорду хватило единственного раза, когда он потерял себя в этом состоянии. После он гасил всеми способами всплески этого, едва они проявлялись. Император весьма капризно реагировал на таких — бесконтрольных, так как в таком состоянии на них Молнии Силы переставали действовать, так-то. Но бессмертными это состояние не делало: узнавал Вейдер про такое проявление ярости. И категорично для себя решил, что применять эту технику не будет — точка. И на те вам! Короче сказать, осознание того, что на ту вот ярость едва супруга не напоролась, оказало неимоверную по остроте ясность, что с ним происходило что-то неправильное. Или разительное… Или… А тут и ауру внезапно забеспокоившегося мастера уловил краем раздёрганного сознания. Слова сами вырвались:  — Император здесь? То, что этот самый Император скрывался от своего ученика в Силе, пришло мгновением позже, отчего Вейдеру хотелось ляпнуть что-то в стиле растерянного «упс!» Ауш же выглядел убито: никак подумал, что лорд как-то выудил из его мыслей известие, что Палпатин навестил клинику и теперь примерял саван — приказы-то не оспаривались. А уж просьбы в исполнении Сидиуса, в какие бы он одежды не рядился — тем паче. Палпатина редко видели в образе прежнего сенатора, но впечатление это производило — незабываемое. Хорошо, что пользовался этим методом встряски Император достаточно редко. Едва он вошёл в помещение, где пребывал его ученик, как все присутствующие сразу же поняли: владыка не в настроении шутить. Бреха втянула воздух, расслабляясь, словно её отодвинули в сторону от линии высокого напряжения — в её сознании почему-то ассоциировалось именно такое ощущение от разъярённого Вейдера. В голове промелькнуло, что надо поблагодарить Императора за такую заботу, но тут же полыхнуло подозрение, что такая забота подозрительна. В параноика превратиться в обществе ситхов — можно? Женщина осторожно повернулась, пряча в складках платья стилет, но шагнувший ей навстречу Палпатин с любезной улыбкой ухватил тонкое запястье и, едва уловимо вывернув его, выудил из разжавшейся хватки оружие. Бреха побледнела, уставившись на опасную остроту клинка возле своих глаз.  — Неплохое оружие, мадам. Сами выбирали? — бритвенно-острый взгляд голубых глаз ни на мгновение не выпускали женщину из поля своего зрения. После невнятного ответа королевы, что вроде да, Император кивнул, но оружие не вернул, спрятал куда-то в рукав, — Нет, такая игрушка вам не поможет в опасной ситуации, я вам подарок другой подарю, что б разил наповал, когда применить придётся, — вновь ласковая улыбка и пристальный взгляд поверх плеча супруги Вейдера на ученика. У того непроизвольно дёрнулось веко: да, были в арсенале Сидиуса меры сдерживания не хуже Молний Силы. Порой кошмары возвращались, если вспомнить стремительное обучение после Мустафара. Бреха уже покинула палату милорда, а в ней установилась хрупкая-хрупкая тишина, которую ни один из присутствующих отчего-то ломать не желал.  — Кажется, вас, адъютант Ауш, бумажная работа заждалась. Кабинет-то я не закрыл… — Император внимательно рассматривал необычайно тихого ученика, притворившегося чисто ветошью: нет меня и не ищите. Давненько подобного Палпатин у Вейдера не встречал… Непослушание, взрывы агрессивной активности, самоубийственные демарши на гране провала — были, после периоды активной работоспособности — и так по кругу. Император такому образу жизни не препятствовал, так как и то, и другое приносило пользу, в процентном отношении — больше пользы, вреда — меньше процента. Когда выигрывала Империя, Сидиус многое прощал. Исчезающего на сверхсветовой целителя, радовавшегося, что уходит на своих ногах, а не выносят, владыка проводил насмешливо-снисходительным взглядом: давай-давай, мы ещё поговорим с тобой…  — Мастер, — тихо проявил себя Вейдер.  — Предположим, я-то — мастер, а ты — мудак, который едва свою жену не пришиб. А кто после бы обратно на койку лёг бы?  — Кто-то из них скрывает для меня важное.  — И ты беззастенчиво ломишься в мозги своего целителя? — у Палпатина появилось навязчивое желание покрутить у виска. — Знаешь, я конечно знал, что ты имеешь суицидальные наклонности и мазохизмом страдаешь, но это… Жить не хочешь — прошу ко мне, я выбью твои наклонности особо жёстким способом, даже тело не пострадает. Гордость — может быть, тело я твоей супруге оставлю — пусть развлекается. Вейдер скрипнул зубами, отвёл взгляд, чтобы не дай Сила, мастер не прочёл в них негодование.  — Вы знаете, я не люблю недосказанности. Улыбка Императора была любезна.  — Не любишь? Что ж, раз правильно задавать вопросы ты так и не научился, как с памятью дела? Не подводит тебя память? Осторожный ответ Вейдера, что кажется — нет, что привело Палпатина в прекрасное расположение духа, отчего его ученику стало вообще не по себе. Складывалось чувство, что его ожидает подвох — и оно оправдалось. Когда набуанец потёр довольно руки, блеснув охрой глаз, ставших хищными, лорд пожалел, что вообще довёл это дело до такого края.  — Тогда вспомни, что именно я сказал тебе на Альдераане, когда ты узнал про дочь Скайуокера.  — Вы многое сказали, — Вейдер ненавидел себя за то, что его голос звучал осторожнее некуда.  — Сейчас я тебя оставлю, чтобы ты как следует вспомнил. Я про тот момент, когда тебе было сказано, что жду: ты наладишь отношения с женой до приемлемого уровня. Вот с этого момента подробно вспомни, а не мучай и себя и других неумелыми вопросами. Помедитируй — и найди, наконец, интересующий тебя вопрос — и ответ на него. Через полчаса в палату милорда влетел Ауш, получивший на свой монитор оповещение о том, что у лорда была остановка сердца. Этот самый лорд неуверенно стоял на ногах возле кровати, опираясь на руки. Адъютант резко затормозил, не успевая осознать, что кажется его провели. Вейдер дёрнул головой — и позади целителя со скрипом и пронзительным воплем сорванных тормозов захлопнулась дверь. Зелёные глаза уставились на начальника с нарастающей паникой. Губы милорда Вейдера изогнулись в весьма плотоядной улыбке:  — Сказать ничего не желаешь? Милорд вспомнил досконально, о чём именно шла в тот день речь. Всё вспомнил, даже свою полную растерянность.  — А какой уровень можно считать приемлемым?  — Заведи ребёнка от неё!