Чёрный ангел.

Бреха с какой-то растерянностью оглядела палату, где едва не закончила свои дни. Казалось, что это сказка, придуманная для того, чтобы пригрозить ей тем, что она не вечна и стоит поберечь себя. Но она помнила серое марево, помнила многое из того, которое если кому и рассказать, то ей точно успокоительное выпишут.  — Готова? Он вошёл словно ему разрешено всё. Без предварительного стука, настолько обыденно, что это невольно вызывало на её губах улыбку.  — Да, готова покинуть эти пенаты.  — Тебя другие ждут, охрана уже предупреждена. Видеть его в образе совершенно для Корусанта новом было и странно, и смущало. Вейдеру только недавно разрешили покинуть Центр, но он умудрился развить бурную работу практически в больничной палате. Хорошо, что ему не позволили здесь обустроить рабочую приёмную. Но если хорошо знать его, кажется, он таким образом вынуждал его выписать поскорее. Вот только лечивший его медик эту фишку тоже распознал, упрямился до последнего, пока в его двери не постучали за разрешением развернуть в палате лорда стратегический монитор, куда лорду стекались данные по проблемным местам и планетам. Один-ноль в пользу милорда Вейдера. В отличии от мужа Бреху никто так просто отпускать не собирался. В ходе повторных анализов и проверок оказалось, что что-то в её организме разладилось настолько, что пришлось лечь на вынужденную операцию. В ходе которой у Брехи едва не отказало сердце. Едва сумели запустить. Вейдер наотрез отказался её покидать, пока не прошёл кризис. Она честно пыталась на него воздействовать, но попытки пропали втуне. Он слушал, он слышал, но оставался возле неё — и точка. Она полюбила наблюдать, как Повелитель Тьмы, вокруг ходило столь много мрачных легенд, возился с ребёнком. Вспомнилось, какой паникой загорелись его глаза, когда он впервые столкнулся с коликами у малышки. — Кира уже дома, ждёт нас под присмотром няньки и Ауша. Кира… Имя ей дал сам Вейдер, сославшись, что Император вообще предпочёл наречь свою маленькую крестницу Кисара, мимоходом обмолвившись, что это её будущее тронное имя. Ага, вот этак просто. Интересно узнать (а она узнает непременно) какое именно будущее уже планировал для ребёнка неугомонный владыка ситхов. Бреха вспомнила тот день, когда Император внезапно посетил выздоравливающую женщину, оставив за дверью свою охрану.  — Ваш сын был уверен, что его мать ни за что не бросит своих детей. Я убедился в этом утверждении. Бреха тогда с подспудной тревогой наблюдала за своим гостем. И он её тревогу уловил, тонко улыбнувшись, с намёком на издевку:  — Но все ли дети на виду, госпожа Антиллес? И на этой настораживающей ноте он покинул начавшую паниковать Бреху. Люк едва-едва смог передвигаться, как приплёлся в палату бывшей королевы. Она его выругала за нарушение запрета и то, что перенапрягался. Мальчишка отмахнулся, словно она что-то смешное сказала.  — Учитель, — он совершенно игнорировал, что все повсеместно величали его учителя не иначе, чем «милорд» или «лорд», — уже напомнил мне, что впереди меня ждут тренировки, тренировки и тренировки. Предупредил, что наше приключение выявило массу таких пробелов, что мне придётся плохо. Говоря такие слова, Люк не выглядел угнетённым, наоборот, он словно предвкушал этот период со всей готовностью молодости, когда проблемы кажутся пустяковыми. От делать нечего она вытянула из него кое-что из прошлой его жизни, ещё до того момента, как их пути пересеклись на Альдераане. Тот отрезок времени, когда он взрослел, видел жизнь в самом непритязательном виде, порой едва концы с концами они с Ханом сводили по его словам. Но не сломался, не озлобился на несправедливость жизни. Не стал и равнодушным.  — Ты джедай, — она ничего не могла с собой поделать, поддразнив парня. И рассмеялась, увидев его упрямое лицо.  — Джедай закрывает на проблему глаза, я не могу, — Люк устремил тогда взгляд в никуда. Бреха покачала головой, тронула его короткие волосы.  — Значит, ты встречал не тех джедаев, Люк. Не все глаза закрывают. Ночной Корусант перестал ей напоминать прошлое. Он всё так же впечатлял своей непрекращающейся жизнью, ложился ей под ноги россыпью нитей магистралей и росчерком светившихся небоскрёбов. Но боли больше не было. Бреха обняла себя за локти, нахмурив брови. Кира была уложена полчаса назад, а сама Бреха продолжала упрямо ждать мужа, задержавшегося на каком-то заседании. Нынче от лорда требовалось управление огромными секторальными флотами, военной машиной, в которых он оказался в своей вотчине. Это было его стихией. Женщина усмехнулась своим мыслям. Она настолько погрузилась в размышления и не заметила, что в комнате уже не одна. Сильные руки обняли её, спиной втиснув в грудь мужчины.  — Не спишь, — постановил лорд, зарывшись израненной щекой в её распущенные волосы.  — Нам надо поговорить, — она смотрела на его отражение. Вейдер с задумчивостью вгляделся в её отражение.  — Уверена?  — Пока я не струсила и не передумала. Она была к этому близка. Он увлёк её на диван, но поговорить наедине им не позволила Кира, проснувшаяся на приход папы. У Брехи щемило сердце, когда она видела с каким трепетом и лаской вглядывался Вейдер в личико малышки. И не раз покидала их, чтобы скрыть слёзы. Если Баррис сказала правду… Лучше бы это было правдой, с нею она сможет жить. И открыть свою правду. Наверное сможет, спешно поправляла она себя. «Наверное, я старею.» Милорд забрал малышку, насытившуюся в руках матери, заходил по комнате, покачивая на руках дочь.  — Ты что-то хотела узнать? — он говорил ровно, не прекратив укачивать засыпающую дочь. Картина была умильна. Бреха заставила себя собраться с мыслями.  — Мне надо знать… Баррис мне сказала, что… — она сбилась, вновь начала фразу, почти сразу поняв, что зря упомянула Оффи: муж взглянул в её сторону гневно, даже с опаской, что ли?  — И что же сказала эта, — интонация была непередаваема, Бреху передёрнуло от прозвучавшего яда, — тебе, что ты места себе не находишь в последнее время? О как! Выходит, всё заметил и увидел, почувствовал, но ни словом не дал понять, что готов к диалогу… Бреха помимо воли надулась, после мотнула головой и словно в бездну с крыши бросилась:  — Она сказала, что Энакин Скайуокер жив. Вейдер оглянулся, покачивая малышку, усмехнулся, переведя взгляд на заснувшее почти чудо.  — Да, этот тип жив. Это тебя так волнует?  — Но как же… Зачем тогда тот костёр? Зачем?! Ситх вскинул на неё взгляд, словно толкнув её обратно на диван, когда она не заметила, что вскочила на ноги.  — Ш-шш, Кира спит. Я сейчас… — с этими словами он покинул её, совершенно потерянную этим его спокойным «да, этот тип жив». Словно не о себе и речь ведёт… Может и не о себе? Ведь может? Он вернулся собранный и серьёзный. И встал к ней спиной, высокий, далёкий. Отчуждённый. У Брехи всё оборвалось от этой показательной дистанции, которой он себя оградил.  — Что ещё она тебе говорила? Женщина смяла и разгладила ткань платья, не зная, стоит ли начинать разговор. Кажется, Вейдер это понял, так что начал сам.  — Да, Скайуокер жив. В какой-то мере жив, — короткий смешок жутко прозвучал в тишине квартиры. — Это меня зовут Энакин Скайуокер. В прошлом именно под таким именем меня и знала Баррис Оффи. Это что-то меняет в наших отношениях, Бреха? Она сама не поняла, что в ней преобладало в тот момент. Женщина даже не знала, как ей отреагировать на то, как легко и непринуждённо он поставил её перед данным фактом. Вроде бы готовила себя к подобному ответу… Готовила, ага. Тогда почему эта нехорошая лёгкость в голове, словно она собралась рухнуть с обморок? Женщина потерянно скользила по его фигуре взглядом, понимая, что надо как-то отреагировать. Ну и отреагировала…  — Думаю, ты меня убьёшь, если ты в самом деле Скайуокер. Он не знал, как ему реагировать на такое заявление. Голос супруги прозвучал до странного спокойно и буднично.  — С какого это перепугу? Он вгляделся в Силу, совершенно не поняв её настроение. И уже понимая, что если она продолжит…  — Потому что твоя жена, Падме, тоже жива.