Твое страждущее сердце рвалось на части. Но крепкая сталь, в которую оно было одето, закалилась еще сильнее. Рена Ниобий
Октябрь — декабрь 1953. Джулия отошла от окна, опускаясь на старенькую софу, которую Диана решила перетянуть другой тканью. Ремонт в Аллен-Холл продолжался, и наверное, на это потребуется еще не один год. Джулия тяжело вздохнула: она совсем не понимала Флер. К чему эти бесконечные прогулки с Робертом, если встречаешься с Полански? После того, что она узнала о нем, этому развратнику и бабнику путь в ее галерею закрыт. Она помнила беспокойное лицо Роберта, его взволнованный голос, когда тот рассказывал о романе Флер. Джулия прислушалась и стала осторожно раскрывать натуру Ришара, но Флер не хотела ничего слышать. С этим Джулия не могла бороться, да и не было сил: Джулия снова была беременна. Джордж был на седьмом небе от счастья, и Джулия не могла противиться его желаниям. Она ведь видела, как он любит своих брата и сестру, и, конечно же, Дженни и Гарри не должны быть эгоистами, пусть у них будет еще брат или сестра, кого дети смогут любить. Джулия положила ладонь на живот. В этот промозглый октябрь она чувствовала себя просто ужасно, и, конечно же, теперь Роберт возлагал все надежды на брата, думая, что, может, он повлияет на Флер, хотя Джулия в это не верила — уж слишком хорошо знала упертый характер сестры. Да, девушка была влюблена в Ришара, поэтому не видела, как ее обманывают, делая посмешищем в глазах общества. Джордж же спас ее, Джулию, от подонка Эверта, почему же Роберт не может спасти ее сестру от бабника Ришара? Роберт — хороший парень, о нем мечтает любая, а Флер просто дура, раз не видит этого. Тогда к чему прогулки, пикники? Мотивы Роберта Джулии крайне понятны, но чего добивалась Флер?.. Флер вошла в Зимний сад с радостно сияющим лицом и плюхнулась на софу рядом с Джулией. Сестры молчали. За прошедшее лето младшая сблизилась с Робертом, оказалось, он вовсе не скучный и пресный: увлекается искусством и литературой, долго и с пылом может говорить о своей работе, при этом Флер вполне все понимала. Старшая кинула краткий взгляд на Флер, язвительный вопрос был готов сорваться с ее языка, крепким словцом Джулия-то и отличалась от всех. — Как прогулка? — женщина еле сдерживалась, чтобы не накинуться на Флер. — Все отлично, — та блаженно откинулась на спинку софы. — Я не понимаю тебя! — горячо прошептала Джулия. — Просто не понимаю. Ты спишь с этим бабником, когда рядом столько достойных молодых людей. — Ты на Роберта намекаешь? — фыркнула Флер. — При чем здесь он?! — Джулия с раздражением повысила голос. — Да при том! Вы все сватаете мне его! — Флер вскочила с софы. — Только не получится! — и она выбежала из Зимнего сада в картинный коридор и села на окно на полпути в библиотеку. Какое право она имеет вмешиваться в ее жизнь. Они с Ришаром любят друг друга, пускай он этого еще не сказал, но они любят друг друга. Он писал ее третий образ, не зря ведь так хотел запечатлеть ее на своих полотнах. Он любил ее, просто не мог сказать об этом. Какого черта Джулия смеет толкать ее в объятья Роберта?! Конечно, они стали друзьями, но это не означало, что она будет вешаться ему на шею. И тут Флер заметила Роберта, идущего в Мраморную гостиную. Он был чертовски красив и неотразим в белоснежной рубашке под песочным жилетом, в плотных, такого же цвета, как и жилет, брюках, вправленных в высокие сапоги для верховой езды. От его зеленых глаз, смотрящих на нее из-под каштановых волос, замирало сердце. Нет, нет, бежать, Флер, бежать... От его похотливых рук и похотливых глаз. Ему нужно только одно от тебя, Флер, с чего бы еще так обхаживать? Роберт хотел ее, с прошедшей весны ничего не изменилось. А она любит Ришара, и это чувство взаимно, так что пусть Роберт ни на что не рассчитывает.***
В кафе приятно пахло булочками и кофе. Помешивая воздушную пенку на кофе и грустно гладя на входящих и выходящих людей, она почему-то вспомнила разговор с Робертом. Он рассчитывал на нее, ожидал, что она как-то сможет повлиять на непутевую подругу. Но этой уверенности у Элеоноры совсем не было. Шейла твердила не лезть в чужие дела, что Флер правильно поступает. Саму же Элеонору передергивало от мысли, что после того, как мужчина предается любви с тобой, спит с другой. Шейлу же такие вещи никак не удивляли и не волновали. Но Роберт! — она не могла подвести собственного брата. Нужно ему помочь. Роберт всегда добивался желаемого, но на короткий миг Нэлл показалось, что сейчас он готов отказаться от задуманного и оставить Флер в покое. Он был в отчаянии. Впервые полюбил и впервые ему не ответили взаимностью, на это было больно смотреть. Флер, как обычно, опоздала, наверное, не могла расстаться со своим ненаглядным. Элеонора холодно ее чмокнула в щеку, подозвала официанта, чтобы заказать подруге кофе и круассаны; она печально улыбнулась, в то время как Флер светилась от счастья. — И как он в постели, оправдывает свое прозвище «французский любовник»? — начала Нэлл, не скрывая презрения и сарказма. — Это не твое дело! — прошипела Флер. — От чего же, Флер? — Ты, кажется, забываешься, Нэлл, — Флер собралась было встать и покинуть ее, но осталась сидеть. — Я? Нет. Роберт любит тебя! Мне просто больно смотреть, как ты заигрываешь с ним, как даешь ложную надежду, что он сможет покорить тебя. — Роберт любит себя и своих шлюх! — выпалила Флер, она поднялась, Элеонора перехватила ее за запястье. — Оставь меня, Элеонора! Черт с твоим братом и его похотью! — она выдернула руку, быстрыми шагами направляясь к выходу. Как же они достали ее! Она ничего общего не хочет иметь с Робертом, с этим похотливым, мерзким ублюдком, который ровным счетом ничего не знает о любви. Она направилась в сторону Гарден-Дейлиас, ожидая застать там этого бессердечного подонка, чтобы поставить все точки над «i». Ее впустила в дом Глория, говоря, что Виктора и Дианы нет дома, зато есть сэр Роберт. Вот он ей-то не нужен! Она не стала дожидаться, когда Глория дойдет до комнаты и позовет его, и сама стремглав поднялась по лестнице, распахивая нужную дверь. Роберт, сидя на кровати, просматривал кипу бумаг, делая постоянные пометки, готовясь к совету директоров. Он поднял на нее свои зеленые глаза, от взгляда которых перехватило дыхание. — Флер, — он поднялся с кровати, направляясь к ней, — что ты здесь делаешь? — Не подходи ко мне, ублюдок! — она сделала шаг к двери. — Ты мерзкий тип, хватит лезть в мою жизнь! Ты ничего не знаешь о любви! — Флер, в чем дело? — Роберт сделал еще пару шагов навстречу. — Не подходи ко мне! Бессердечный... хватит подсылать свою семейку! Я люблю Ришара, и тебе этого не понять! — Чего мне не понять? То, что он мерзкий тип? — Роберт схватил ее за плечи. — Черт подери, я люблю тебя, дурочка! — она залепила ему пощечину. — Ты будешь последним мужчиной на этой земле! Я помру, но никогда не подойду к тебе! — она хотела влепить еще пощечину, но Роберт перехватил руку и прижал к двери. — Пусти, или я закричу, что ты меня насилуешь! — Я же зверь — чего от меня ждать?! — почему в его голосе горечь, почему он так легко сдался? Роберт отпустил ее. — Давай, иди, пока я не передумал и не сделал того, что ты сейчас сказала. В тот вечер он впервые крепко напился, он ушел из дому, чтобы родители не видели его пьяного лица. Он все пил и пил в пабе. К утру добрел до Левер-стрит, к Элеоноре. Отец будет читать нотации, мать причитать, Джордж его не впустит, да и Арман не примет его, Джастин тоже не будет рад ему, а уж Энди убьет на месте, в принципе, как и Том. Оставалась Элеонора, его милая понимающая сестра. Нэлл открыла. — О Роберт, что с тобой? — воскликнула она. — Шейла, помоги мне довести его до дивана, — Нэлл приложила мокрую тряпку ко лбу мужчины. — Почему ты напился? — Она никогда не полюбит меня, Нэлл, никогда... Она сказала, что я бессердечный ублюдок, что я последний на земле... я убит... — Тебе надо поспать, — прошептала Элеонора, укрывая его пледом. Ну почему ее брат так горяч и неистов во всем? Будь проклята Флер, глупая девчонка, которая заставила страдать ее брата. Чего же ей еще надо? Или она просто боится принять эту любовь?***
В ноябре хотелось сидеть дома, но Джулия не разрешала. Она и Елена ждали рождения детей, но, конечно, все взгляды были на нее. На Флер. Флер запахнула свой халат, проходя на кухню. Джейсон еще не встал, и у нее было несколько минут, чтобы приготовить завтрак им двоим. Она полезла в холодильник, извлекая оттуда бекон и сыр, что поджарила, напекла панкейков со смородиновым желе. Послышались шаги в комнате Джейсона. Он пришел после душа, берясь за кружку крепкого кофе без сливок и сахара. — Ты сегодня в галерею? — спросил он, проглядывая утреннею прессу. — После обеда, — до обеда она хотела заскочить к Энди на прием. — В субботу Лейтоны нас пригласили на ужин в Гарден-Дейлиас, — Джейсон решил начать этот разговор издалека. — Я не поеду, — отрезала Флер, наматывая на вилку тягучий сыр. — Не вижу смысла отказываться, тем более из-за Роберта, — Флер вздрогнула, а ведь они не виделись с той ссоры в его спальне уже три недели... — Я все равно не поеду, — настаивала Флер. — Хватит вести себя как капризный ребенок. Твоя мать бы не посмотрела на твой возраст и отшлепала тебя, — Джейсон умолк, чувствуя, что сказал лишнее. — Это с твоих слов, папа, — процедила сквозь зуб Флер. — Я ничего общего не хочу иметь с мерзавцем Робертом. — Дура ты, Флер. Вот Эверт был точно мерзавцем, а Роберт совсем другой, — Флер потупила взор, чтобы глаза не выдали истинных мыслей. — И все же мне не нравится Роберт, — Флер сложила посуду в мойку, показывая, что не желает говорить об этом. Неделю назад Флер уже была у Энди, пришла сдать кое-какие анализы, так как появились странные ощущения, и ей нужно было узнать, что с ней происходит. Энди в тот день сухо задавала вопросы, в том числе, когда она начала половую жизнь или сколько у нее партнеров. Все это в глубине душе оскорбляло, но ведь Энди — врач, а потом уж подруга и знакомая. Флер снова вошла в кабинет, если бы она была бы беременна, то Энди сказала бы это еще в прошлый раз. Энди смерила ее тяжелым взглядом, смотря в исписанные листы. — Не советую менять часто любовников, — вдруг произнесла Энди. — Флер, подумай об этом, это передается только половым путем, и только мужчина является носителем. — Но у меня один партнер! — слабо возразила Флер, и сразу же сникла под строгим взглядом Энди. — Может, он изменяет тебе или был крайне неразборчив в прошлом, — предположила Энди. — Это серьезно. Если ты его не поймаешь, то он так и будет тебя заражать, и ты никогда не сможешь иметь детей. Все это время, пока лечишься, никаких половых сношений. Вот тебе рецепты, через две недели придешь вновь. Флер вышла в потрепанных чувствах. Конечно, ее Шон не был идеальным, но вокруг него никогда не было дурной ауры. Шон производил впечатление сильного человека, готового сражаться со всем миром, чего не скажешь об Ришаре. Где-то в глубине души Флер понимала, что он слаб, но она-то, наивная и глупая, предполагала, что он когда-нибудь станет другим. Он ведь так и не признался ей о своей любви, поэтому она и не смела признаться ему в ответ. Флер пришла в галерею, набрала номер Ришара, сказала, что плохо себя чувствует и что в субботу не сможет прийти. Она все же решилась пойти на ужин к Лейтонам. Надев свое самое красивое платье из джерси, Флер решила последить за реакцией Роберта. Нужно во всем разобраться окончательно. Ужин у Лейтонов был как всегда веселым и непринужденным. Они ели вкусную рыбу и жаркое, наслаждаясь приятными минутами разговора о политике, новой королеве, светском обществе и о работе. Все это время Роберт был весел, вставлял реплики, которые казались Флер остроумными и язвительными. Но он даже не смотрел на нее, уделял внимание матери, Урсуле, Элеоноре, Энди, Марии, Дафне, Вере и Елене — а она будто не существовала. После ужина мужчины ушли в библиотеку, чтобы поговорить о насущном. Джулию и Елену отправили с чашками чая в гостиную, пока Диана с Урсулой и Глорией убирали со стола, после чего присоединились к женщинам. Флер почти весь вечер молчала, не смея произнести ни фразы. Она все обдумывала, что же ей делать. Диана с Марией начали разговор о Роберте, Урсула подхватила. Они приводили примеры из жизни, Вера грустно замечала, что ревность отравила ее жизнь, брак и помогла Фредерику быстрее уйти в иной мир. Диана рассказала историю о своей детской влюбленности, как и Урсула, а потом она поведала о рождении Роберта и их ссоре с Виктором, благодаря которой они поняли, что отныне всегда будут вместе. Мария же спокойно говорила о измене Вильяма, которую не смогла пережить много лет назад, но с годами все поняла и простила мужа. Флер, улыбаясь, слышала их, роняя простые и, как ей казалось, глупые фразы. Она не так представляла себе любовь и страсть. Ведь эти дамы старше ее и мудрее, они пережили все оттенки любви, страсти и наслаждений. «После любви всегда горько пробовать плод нелюбви», — эта фраза Дианы врезалась ей в мозг, не оставляя равнодушной.***
Прошло две недели, Энди сказала, что все у нее все в порядке, поэтому Флер пошла к Ришару. Она решила сделать ему сюрприз и застать его за работой. За эти две недели они виделись всего четыре раза. И она все время отказывала, говоря, что приболела, или что у нее много заданий в колледже, или что, поскольку Джулия и Елена беременны, ждет много работы, так как после фотографической выставки следовала ее персональная и Джулии. Ришар все понимал, как ей казалось, целовал ее губы на прощание, желая, чтобы у нее появилось как можно больше свободного времени для него и их утех. Флер открыла своим ключом дверь, сняла сапожки на каблучках, чтобы они не стукали по деревянному полу и она могла крадучись к нему подойти. Флер заглянула в гостиную и замерла от ужаса и отвращения. На том самом полу, где они предавались любви, Ришар двигался на какой-то брюнетке, они тихо постанывали, девушка завизжала от сладостного наслаждения, а Ришар, смеясь, продолжал делать выпады. Флер постаралась уйти незамеченной. На лестничной площадке надела сапоги и стремглав выскочила из дому. Флер тяжело вздохнула: нужно ехать в Аллен-Холл, даже приедет раньше, чем нужно было, да и вообще, только завтра праздник — жемчужная свадьба[1] Виктора и Дианы. Флер приехала после обеда, в доме уже все готовились принять гостей, и поэтому всем было не до нее. Она полдня просидела в библиотеке, пытаясь за книгой отвлечься от тяжелых мыслей. Как же она все-таки была глупа, что не видела и не понимала ничего, и как же была зла на Роберта, считая его виноватым во всех бедах. — Не знал, что ты приедешь так рано, — услышала она мягкий, но настороженный голос Роберта. — Я сделала все дела рано, — произнесла Флер, она кинула на него взгляд, он нагло улыбался, и тут в ней вспыхнул гнев: — Это ты виноват! Ты — жалкий ублюдок, не знающий любви. Ты толкнул Ришара на измену! — Уф, дорогая, это не в моей власти. Рад, что ты наконец поняла, что он из себя представляет, — мужчина приблизился. — Не прикасайся! — она, оттолкнув его, бросилась из библиотеки в коридор и выбежала в темноту, на улицу. Там шел стеной мокрый снег с дождем, от чего ее платье стало быстро намокать. Роберт, бросившийся за ней, догнал у поворота к беседкам и схватил за локоть, притягивая к себе; Флер отчаянно сопротивлялась. Влага стекала по ее лицу, оставляя на щеках темные разводы. — Пусти! — крикнула она. — Ты что, еще ничего не поняла?! Я люблю тебя, дурочка! Я и тогда говорил искренне! Мне нужна ты одна, мне никто больше не нужен! Я хочу, чтобы ты стала для меня всем, — он резко притянул ее к себе, целуя яростно в губы, слизывая дождь и снег с ее лица, потом потащил в сторону дома, прислоняя к каменной кладке, дрожащими руками расстегнул пуговки у нее на груди, целуя эту нежную теплую кожу, приподнял юбку, гладя бедра. Флер легко вздохнула, жадно ловя его поцелуи. Она теряла голову, сходила с ума от его движений внутри нее, от этой страсти, опалявшей, как огонек крылышки бабочки. И почему не было так восхитительно с Ришаром? Почему она забылась в этих ослепительных вспышках наслаждений, водовороте страстей. Флер опустила ноги на землю, тяжело дыша Роберту в изгиб шеи. Он подхватил ее на руки. Роберт принес ее к себе. Она зачарованно следила, как он раздевает ее, распаляя еще больше, как снимает сам с себя одежду. «Боже, как же он красив!...» — подумала она, услышав, как в ванну полилась вода. Она, нисколько не возражая, позволила опуститься вместе с ней в ванную, где оказалась на нем. — Флер, я умру от прикосновений... — Мой зверь... — О, а я уже твой зверь?.. — Роберт... Я дура. — Я это знал, — ответил он. — Я люблю тебя. Я любила тебя еще тогда, когда ты начал разговор со мной о вдохновении. Я боялась тебя, я боялась, что твое прошлое и настоящее сделает мне больно, — она поцеловала его, закрывая глаза.***
Весна 1954. — Ты счастлива, Флер? — девушка открыла глаза, замечая, как на нее смотрит Джулия. — Я? Очень, ты не представляешь, как я счастлива с ним, — с того памятного вечера прошло уже три недели, все это время Флер ощущала себя бесконечно любимой и желанной. — А Ришар? — Флер вздрогнула от такого вопроса Джулии. Все эти недели она ссылалась то на праздники, то на учебу, то на работу, находила тысячу причин, чтобы с ним не видеться. — А что Ришар? С ним все кончено, — ответила Флер. — А как Елена? — Трудно сказать, — протянула Джулия. — Том обещал позвонить, как только все случится, — Флер улыбнулась, вспоминая, как после вчерашнего праздничного ужина по случаю ее первой выставки они с Робертом занимались любовью, как она вздрагивала от его жарких губ и пальцев. Раздался телефонный звонок, Флер вынырнула из омута приятных ощущений, поднимая трубку. — Поздравь меня, Флер, — это был Том. — У нас с Еленой родилась дочка, мы назвали ее Анной Лидией. — Передай ей привет от нас с Джулией, — Флер положила трубку, садясь рядом с сестрой. Счастье накрыло с головой, оно было таким ослепительным, что почему-то казалось, что скоро ускользнет, как вода сквозь пальцы, или окажется сном, мечтой, недосягаемой для них высотой. Флер ушла позже Джулии, ее забрал Джордж, а она решила дождаться Роберта, она хотела, чтобы он отвел ее бы куда-нибудь, где бы они занялись любовью. Флер закрыла дверь галереи, подъехала старая машина Роберта, он вышел, Флер побежала, с визгом прыгая в теплые объятия, вдыхая аромат одеколона. Он поцеловал ее в губы так страстно, что у нее перехватило дыхание. Зверь, ее зверь... За всей этой сценой наблюдал Ришар. Вот почему она отказывалась встречаться с ним! Флер нашла себе любовника, и из-за этого он не мог теперь закончить картину. И кого? Богача и бабника! Неужели так сложно подождать его пару лет, и у них было бы все, но Флер выбрала Лейтона, который ничего не знает о любви. Девица ему не по зубам, да и вряд ли он сможет постичь все скрытые в ней страсти и желания. Он должен подкараулить Флер и вернуть ее обратно, показать ей, кто хозяин ее души и тела. — Здравствуй, Флер, — от знакомого бархатного голоса с явным акцентом Флер чуть не подпрыгнула. Черт, скоро же приедет Роберт, он не должен ее видеть с этим подонком, она не знает, на что он способен в ревности. — Как у тебя дела? Я хочу дописать твой портрет. — И спать с другими, — резко ответила Флер. — Это не для меня. — Что в нем такого? — спросил он, смотря, как на ее шее и груди расплывается алое пятно желания. — Я люблю его, а он любит меня, — Флер пожала плечами. — У тебя с ним ничего не будет, дорогая. Я бы позволил тебе свободные отношения, ты бы имела еще любовников, — Флер враждебно посмотрела на него. Флер заметила, как к ним приближается машина Роберта. Его старенький роллс-ройс грохоча остановился перед ними. — Роберт... — он вышел из машины, так и чесались руки поколотить подонка за то, что соблазнил его Флер и изменял ей все это время. — Отойди от нее! — прогремел голос Роберта. В свои почти двадцать пять мужчина производил сильное впечатление, поражал атлетической фигурой и крутым нравом. — Боже, Лейтон, не ломай комедию! Она тебе не подходит! — он схватил Флер за руку. — Отпусти меня, — она вырвала руку, кидаясь к Роберту. — Иди к черту, Ришар! — Подожди, через несколько лет, ты прибежишь ко мне! — Ришар развернулся и пошел в противоположную сторону.***
В субботу в Гарден-Дейлиас снова были гости; порой им не нужен был повод, чтобы встречаться всем вместе, после нескольких лет разлуки они нуждались в частом обществе друзей и родственников. Диана, как всегда, превзошла себя — ужин оказался просто восхитительным. Перед десертом Роберт вывел Флер из-за стола, встал на одно колено перед ней, мгновение назад она смеялась, но потом вся веселость испарилась. Она посмотрела в его зеленые глаза и замерла, увидев решительность и серьезность его намерений. — Флер, ты станешь моей женой? — Флер наклонилась к нему, целуя его в губы. — Да, — пролепетала она. — О, да, Роберт Лейтон, я стану твоей женой. Я люблю тебя... — он надел кольцо на ее тонкий пальчик. — Возьми и это, — он протянул ей бархатную коробочку, Флер открыла ее, увидев изумрудные серьги, похожие на плети лиан; то были серьги, что Виктор подарил Диане много лет тому назад. Флер обняла его, снова поцеловав губы. — Невероятно, — прошептал Джейсон. — Мы с тобой об этом никогда не договаривались, Виктор. Как так случилось, что две мои дочери вышли замуж за твоих сыновей. Жаль, у меня сына нет, а то бы выдал за твою Элеонору, — они все засмеялись. — Ладно, голубки, когда торжество? Хотя я бы подождал. Флер еще так молода. — Наверное, в начале июня, когда Аллен-Холл будет необычайно красив, — Роберт сжал руку Флер под столом. — Это верно, — нашлась Диана. — Джулия, что с тобой, ты вся бледная? — Я просто неважно себя чувствую, до родов еще две недели... — отмахнулась Джулия. Энди тоже обратила внимание на Джулию. — Нет, дорогая не рано, смотри, — отошли воды, — заметила Энди. Уже под утро Энди счастливая вышла из палаты. Энди устало стерла пот с лица, подходя в первую очередь к Джорджу. Роды были тяжелыми, но все обошлось, как для Джулии, так и для малышки. Она позволила Джорджу зайти в палату к жене и взять с собой Дженни и Гарри. Когда мужчина увидел любимую с ребенком на руках, у него защемило сердце от нежности и радости. Дженни подбежала к Джулии, заглядывая в сверток, Гарри тоже не отставал. — Энди сказала, что это девочка, — начал Джордж, забирая у нее ребенка. — Нет, папа, она очень похожа на маму, — возразила Дженнифер. — Хорошо, ты похожа на маму, Гарри на дедушку, а Мери-Джейн на меня, — Джулия вздернула бровь. — Мери-Джейн? — переспросила она. — Мери-Джейн Каталина, как вам всем? — Джулия не знала, что и сказать. — Когда я ее увидел, то именно это имя мне пришло в голову.***
Лето 1954. Аромат весенних цветов опутывал Лондон, пропитывая его любовью, свободой и сладостью. Этой ночью дул лишь прохладный ветерок, ласкающий разгоряченную от выпитых крепких напитков и танцев в стиле джаза и нового модного рок-н-ролла под зажигательные ритмы Перри Кома и Элвиса Пресли кожу. Крепкое вино и водка ударили в голову, чего с ней не было никогда; прежде Нэлл могла выпить немного вина дома с семьей, но чтобы пить в компании незнакомых людей... Шейла, наконец, смогла ее уговорить пойти на студенческую вечеринку, чтобы хоть немного развеяться. Нэлл не любила такие мероприятия, вернее, она боялась потерять над собой железный контроль. В ее жизни все шло по строгому плану, она ко всему подходила с холодной головой, совсем не думая о сердце, хотя, точнее, Нэлл страшилась, что сердце подведет ее. Шейла же понимала, что Нэлли нужно побыть вне своей крепости, что подруга возвела вокруг себя, поэтому-то и заставила надеть очень красивое голубое платье с тугим гладким лифом и пышной от бедра юбкой, отделанной по подолу кружевом. Элеонора понимала свою привлекательность, знала, что парни на нее засматриваются, но у нее совершенно не было желания заводить какие-либо отношения: ни романтические, ни постельные. Секс ее не привлекал, как и сами мужчины, иногда Элеонора приходила к мысли, что она просто-напросто фригидная, и ни один мужчина не сможет зажечь в ней огонек желания и чувственности. Единственное, что могло ей доставить удовольствие, — это поцелуи, но когда парни начинали просовывать свой язык ей в рот, то Нэлл их отталкивала. Но сегодня под действием пинты дешевого вина и пары рюмок водки все ее страхи ушли. Она уже не страшилась оказаться в жарких, липких объятьях парня и подарить ему пару поцелуйчиков, а может быть, и чуть больше — кто знает, на что она отважится. Шейла куда-то ушла, и Элеонора осталась наедине с Олли, другом нового парня Шейлы. Хмель окончательно ударил ей в голову, она не замечала, как несдержанно смеется, позволяет Олли обнимать себя. Она таяла под его теплым взглядом ореховых глаз, дрожала, когда ее шеи коснулись его шелковистые темные, как вороное крыло, волосы. Она глубоко вдыхала запах пота, страсти, спирта, у нее кружилась голова от эйфории, разум уступил натиску водки и чувства неизвестного. — Хочешь, покажу свою машину? — спросил Олли, выпуская ее из своих объятий. — Да, — прошептала она. — Она твоя? — задала вопрос девушка, когда они вышли на улицу и подошли к красивому, но старому «форду». — Нет, моего старшего брата, завтра я ее приволоку обратно домой, — пояснил Олли. Как оказалось, Олли учился в Итоне, изучая уголовное право, в этом году уже получал степень бакалавра и после этого собирался заняться юридической практикой. — Садись, — он открыл дверцу, они залезли в машину, чтобы отвлечься от веселья студенческого общежития. Олли притянул ее к себе, его язык раздвинул ее плотно сжатые губы, касаясь неба. Нэлли ощутила его руки у себя на талии и груди. Он гладил девушку через плотную ткань платья, чувствуя, как та отвечает на его настойчивые ласки. Нэлл замерла, Олли вышел из машины, пересаживаясь на заднее сиденье, затем ловко перетащил ее к себе, снова жарко целуя. Элеонора задрожала еще больше, когда юноше удалось спустить с плеч ее платье, обнажить грудь и прикоснуться губами к ней. Девушка вжалась в дверцу тесной машину, открываясь, как цветок; Олли поднял ее верхнюю юбку, потом — жесткую подкладочную; стал расстегивать брюки, и только сейчас Элеонора посчитала нужным сообщить, что еще ни разу ни с кем этого не делала. — Олли, я... — Что случилось, милая? — он лег на нее, гладя скулы. — Я никогда не делала этого, — прошептала она, боясь быть отвергнутой. — Мы это исправим, — он легко засмеялся, и она расслабилась. Она еле сдерживала себя, чтобы никто не понял, чем они тут занимаются. Он что-то шепнул ей в ушко, но Нэлли была слишком сосредоточена на ощущениях, поэтому никак не могла разобрать слов. Ей было слишком хорошо, в страсти, как и в жизни она оказалась слишком расчетливая, но под действием алкоголя молодые люди этого не поняли. Утром Элеонора проснулась с тяжелой головой. Она заварила себе ромашкового чая. Какая же она идиотка! И зачем столько пила? Столько лет сдерживала себя, берегла для принца на белом коне, чтобы за одну ночь все перечеркнуть, переспав с каким-то парнем, который ей даже не позвонит и с которым она даже не хочет иметь будущего. Почему она так глупа? Больше она не будет ходить на такие мероприятия, а еще лучше — никогда не будет пить в таком количестве, и тогда все будет проще. Нэлл посмотрела на себя в зеркало, смывая остатки вчерашнего макияжа. А все-таки вчера ей было хорошо, даже сквозь дурман она это помнит. Может быть, Шейла права? Может, она правильно поступила? Неужели этот поступок будет преследовать ее всю оставшуюся жизнь?! Хотя у Елены был любовник, и Том далеко не единственный в ее жизни, но они же счастливы! Или Флер... Да почему именно она должна быть несчастной, ведь она тоже свободна в этой жизни, свободна в выборе любви и счастья. Только почему ее не отпускает чувство, что прошедшая ночь станет причиной всех ее будущих неудач и бед.***
Завтра она станет женой Роберта, и все ее желания сбудутся! Флер тщательно готовилась к свадьбе, не желая скромного торжества, какое устроила Джулия. Они с Робертом сошлись во мнении, что Аллен-Холл станет идеальным местом, так как Гарден-Дейлиас слишком мал. Городской особняк после свадьбы должен был перейти к Роберту, что вызывало зависть у всех подруг Флер. В ночь перед свадьбой Флер пришла в галерею. Там был ее подарок для будущего мужа, и его необходимо было забрать до венчания. На улицу уже опустились сумерки, город погрузился в легкий сон, лишь на короткое мгновенье он замирал, чтобы с первыми лучами начать новый день, снова показать свою торжественность и веселость. Флер прошла в холл, не зажигая лампы, лунный свет струился через огромные окна, серебряные блики рассыпались по гладкому мраморному полу. Флер пересекла холл, открыла свой маленький кабинет, что был меньше приемной Джулии и Елены, но он ей нравился. Флер после рождения Мери-Джейн стала приглашать в галерею всех художников, фотографов, скульпторов, они смотрели на нее немного свысока, желая поговорить с Еленой или Джулией, но Флер не сдавалась. В беседе она всегда старалась быть жесткой, но в тоже время добродушной, не стеснялась давать резкие оценки, совсем не боясь отпугнуть клиента. После десяти минут беседы ее начинали побаиваться, но потом расслаблялись, когда девушка мило улыбалась, соглашаясь выставлять их у себя. Флер не стала включать свет, она просто подошла к шкафу, чтобы выудить свою картину. Это были Темза и Биг-Бен во время заката, она рисовала с большой любовью, посвящая ее Роберту и Лондону. Вдруг леди услышала какие-то странные шаги, подняла голову, выпрямляясь во весь рост, хотела обернуться, но кто-то зажал ей рот, резко разворачивая. Ее глаза широко распахнулись. Это бы Ришар. — Здравствуй, моя хорошая, — он убрал ладонь с ее рта. — Пошел к черту! — крикнула она. — Как ты сюда попал? — Тихо шел за тобой, моя прелесть, — Ришар гладил ее спину, отчего на нее накатила волна желания, на шее и груди расплывалось красное пятно, и Флер радовалась, что темно и он не видит этого. — Как ты смеешь ко мне прикасаться! — она хотела замахнуться, чтобы дать мужчине пощечину, но тот завел ей руку за спину. — Потому что ты моя, ты никогда не будешь принадлежать ему так, как принадлежишь мне! — он впился в ее рот губами, она хотела не отвечать, хотела сопротивляться, но не смогла. — Иди к черту! — прорычала она, дергаясь в омуте крепких рук. — Я люблю его, ясно?! — Деньги ты его любишь! Титул ты его любишь! Его связи ты любишь! Но не его самого! — Флер замерла: все это, конечно, тоже привлекало в Роберте, но все же она рада, что это было просто приложением, бонусом. Ведь характер у него был не сахар: Роберт быстро заводился, быстро остывал, его легко было привести в гнев, и, конечно, ему нравилось командовать, но его еще можно было исправить. — Пусти меня! — Не выходи за него замуж, не совершай ошибок, Флер, будешь потом всю жизнь жалеть, — он перешел на нежный шепот, касаясь тыльной стороной ладони ее губ и скул. — Я умоляю тебя... — Я не могу... Флер больше не могла себя сдерживать, она сильнее прижалась к бывшему любовнику, запуская пальцы в его волосы. Ришар усадил ее стол. Она не могла больше сопротивляться, голос плоти, зов желания оказались сильнее разума. Ришар ушел, даже не взглянув на девушку, вдохнул волной холодного ночного воздуха, переводя с трудом дух после страстных упражнений на столе Флер. Он знал: она в смятении, она не поняла, чего он ей сказал, или из-за страсти до нее просто не дошел смысл. Он прошел пару метров, как к нему приблизился высокий темноволосый мужчина. Ришар понял, что это Арман МакОлла. Арман закурил, протягивая портсигар. — Получил ее? — Ришар кивнул, как же он был рад, что это человек помог увидеться с Флер. — Ничего, она еще будет твоей. Ни в этом году, и ни в следующем, и, может, ни через пять лет, но когда-нибудь, когда все ее мечты рухнут, как и ее муженька. — Надеюсь, ваша игра стоит свеч? — поинтересовался Ришар, втягивая в себя клубы табака. — Я пожму плоды не сейчас и не завтра, но когда-нибудь, — Арман бросил сигареты на асфальт. — Чего же вы хотите в результате получить? — Ришар последовал примеру собеседника. — Ведь это только начало, я так понимаю. — Спустить с небес на землю семейку, которая слишком много о себе возомнила, — он гортанно рассмеялся, отчего Ришару стало не по себе, и он решил уйти поскорей.***
Венчание Флер Фокс и лорда Роберта состоялось в старенькой часовне Аллен-Холла. С ночи Флер не отпускало горькое чувство, где-то в глубине души она считала, что у всего будет конец, как и у ее хрустальных грез. Но она отвергала все мысли, как и ту мысль, что ее тело по-прежнему жаждет Ришара, разум то и дело твердил о благополучии с Робертом. О, как она хотела бы все забыть и не вспоминать о прошедшей ночи, не думать о том, что изменила Роберту, ее любимому Роберту! Флер все утро, по дороге в Аллен-Холл, приходила в себя, она все думала, узнает ли Роберт и как она посмотрит в его глаза. Сама только мысль, что жених все поймет, что после другого он будет овладевать ею и будет чувствовать присутствие другого, была невыносима. Но невеста задвинула пагубные мысли в глубину сознания, и когда-нибудь, как камень точащая вода, в ее голове появится темное пятно, которое разрушит всю ее жизнь. Флер облачилась в белоснежное платье со сложной юбкой из воланов, тесным лифом, украшенным по линии декольте лососевыми цветами. К тем серьгам с изумрудом Роберт подарил колье из этого же камня, похожее и по огранке, и формой цветочков, что обвивало ее тонкую длинную шею. Платье привезли из Парижа, сказали, что над ним трудился сам Кристиан Диор. Флер посмотрела на себя в зеркало, изумруды поблескивали в утренних лучах солнца, оттеняя голубые, холодные глаза. В комнату кто-то постучал, служанка открыла дверь. Джейсон. Он оглядел дочь с ног до головы и прижал к себе, гладя ее голову, укрытую газовой фатой. Они спустились вместе по лестнице, Джейсон помог придержать тяжелую юбку. Часовня уже была наполнена гостями, а Роберт ждал у алтаря свою невесту. Его шафером стал Джордж, конечно же, эту роль хотел получить Арман, но Роберт сделал выбор в пользу любимого брата. Подружками невесты стала Нэлли и Джулия. Флер под руку с Джейсоном вошла в часовню, гости затаили дыхание. Невеста была так прекрасна и так юна, ведь ей будет всего лишь девятнадцать через месяц, а жениху уже было двадцать пять лет. Роберт улыбнулся Флер, она тоже ответила улыбкой. Джейсон передал руку дочери Роберту. Ничего он не понял и ничего не почувствовал. Так будет не всегда, но сегодня, сегодня ей удалось надолго обмануть судьбу, оттянуть момент апокалипсиса. Ведь он так счастлив, что пелена радости застилает ему глаза, но когда-нибудь она же упадет? И что тогда? Тогда ее мир рухнет, рухнет в тот самый миг, когда каждый из них уединится в персональном крошечном мирке. Мистер Омейн начал читать молитвы, а когда задал вопрос о причине, по которой не может быть заключен брак, Флер задрожала, ожидая появления Ришара, что тот станет ее палачом, разоблачителем и похитителем. Но он не появился. Флер облегчено вздохнула, переводя дух. Роберт улыбнулся своей неотразимой улыбкой, его зеленые глаза загорелись знакомым огоньком. Они не занимались любовью две недели, и, конечно, он мечтал затащить ее в постель поскорей, насладиться ее телом, ощутить единение душ. Его глаза светятся любовью, а ее гложет чувство вины. — Ты рада? — спросил Роберт, с трудом, из-за тяжелого платья, поднимая над собой. — Очень, — она рассмеялась. Чего она так боится? Все, что было до этого дня, не считается, все, что было до слов «да, я согласна», не было правдой. Их жизнь началась сегодня утром, и больше ошибка не повторится. — Ну, что, тогда пошли праздновать? — они шли медленно, то и дело останавливаясь, чтобы запечатлеть поцелуй на губах партнера. В тот вечер, когда торжество было в разгаре, Флер, наконец-то, смогла развеять свои душевные страхи. Она чувствовала на себе влюбленный взгляд мужа, видела, как гости благосклонно к ней относятся, как родственники не могут нарадоваться. Флер танцевала до упаду, расточая привлекательность. Пробовала все закуски и напитки, и при этом Роберт всегда был с ней. Он всегда будет с ней, что бы плохого и страшного ни случилось. Ее Роберт всегда будет ее Робертом. Наконец, он заполучил ее, а как долго ждал, как она отказывала, совсем не зная его, совсем не понимая его, а теперь поняла его, постигла его душу и тело. Ее зверь... Глаза Роберта лучились счастьем, он поднял бокал, показывая, что пьет за нее, Джордж что-то шепнул, и братья взорвались смехом. Шон тоже включился в беседу, и теперь они смеялись втроем. Том оставался невозмутимо спокойным, как и Джастин, но радость друзей была настолько заразительной, что и они стали хоть и сдержано, но смеяться. Невеста отпила шампанского, опуская в рот канапе с лососем. Кто-то обнял ее за талию, Флер испугалась, что сюда мог проникнуть Ришар, что это он, горячее дыхание обожгло изгиб шеи. Флер немного расслабилась, увидев на плоском животе знакомые ладони с золотым кольцом на пальце. Она ощутила возбуждение Роберта и как ее обдала бесстыдная волна желания. Он поцеловал ее в шею. Как не стыдно! Они среди гостей, а он позволяет себе такие непристойные ласки. Ей в голову пришла совсем безумная мысль: — Укради меня, — прошептала Флер, — укради меня, Роберт. Затащи в свою постель. Это мука, ты уже две недели избегаешь меня, а я безумно хочу тебя. Укради меня, Роберт. — А наши гости? — он слегка прикусил ее мочку. — Черт с ними! Укради меня, Роберт, — он развернул ее к себе. — Пойдем, только чтобы никто нас не заметил, — он пропустил жену вперед, они протиснулись между гостей, выбегая в картинный коридор. Роберт подтолкнул ее к лестнице, они, смеясь, вбежали на второй этаж. Роберт открыл дверь спальни, прижал ее к себе, потом к двери, нетерпеливо водя руками по тесному гладкому лифу. Флер сгорала, она оттолкнула его от себя, наступая; в этом тяжелом платье она была неповоротлива, и поэтому повалила мужа на мягкий ковер. Они вернулись в зал, когда гости уже успели подустать. Им вроде бы надоели закуски и шампанское, высокие разговоры, и Виктор это понимал. Он подошел к музыкантам, попросив не играть. Гости встрепенулись, обратив свой взор на мужчину. Роберт обнял Флер за талию, он не скрывал своего желания, ощущая, что за тот час, что они провели вместе, спонтанно занимаясь любовью, не насытился. Виктор начал что-то говорить, но Роберт совсем не обращал внимания, его ладонь гладила поясницу Флер, ощущая ее дрожь, ее щеки заливаются алым румянцем. — Сегодня я хочу отдать ключи от Гарден-Дейлиас Роберту и Флер, этот дом будет отныне принадлежать им, — Флер обратила на мужа свои голубые глаза, которые выражали удивление: она-то думала, что городской особняк им отдадут в пользование не раньше рождения хотя бы одного ребенка. — Ну вот, теперь у нас есть свой угол, — прошептал ей в ухо Роберт. — Спасибо тебе за все, — ответила Флер, приникая к нему. Солнце окончательно село, их свадьба подходила к завершению, а счастье в их душах зацветало еще сильней.***
Медовый месяц они провели в Швейцарии на Женевском озере, сняв небольшой домик на берегу. По утрам Флер любила выходить на балкон, наблюдать, как проплывают маленькие корабли, как голубые горы отражаются в темной глади воды. Это место было наполнено магией и очарованием. Они с Робертом две недели не вылезали из постели, наслаждаясь чувственными удовольствиями. Флер не хотелось расставаться с этим местом, но долг звал. Ей нужно было заниматься делами галереи, а Роберту — делами своей компании. Все это время, что они пробыли в Швейцарии, Флер ощущала себя неимоверно счастливой и желанной. Они с Робертом часто ходили на прогулки, по магазинам, супруг заваливал ее подарками и милостями. И тогда она поняла, что не ошиблась, когда выбрала Роберта, а не Ришара. Он был потрясающим любовником и мужем одновременно. Роберт всегда угадывал, что она любит и что ей нравится, знал, как угодить и как удивить, особенно в постели. Любовь и счастье заполнили ее. Вернувшись в Лондон, она думала, что быт затопит их, но все осталось прежним. Диана настояла на том, чтобы Глория осталась в их доме, поскольку она столько лет в нем жила и знала, как вести хозяйство. Флер нравилось ощущать маленькую власть над мужем и над домом. Теперь все лежало на ней: она решала, что готовить, что купить, но не решалась что-либо заменить в доме — вкус у Дианы и Виктора был отменным. Джулия все так же старалась оставаться больше дома, как и Елена, поэтому Флер властвовала и на работе. О ней говорили в свете, богема стремилась прийти к ней на аудиенцию, чтобы договориться о нескольких днях славы в их выставочном зале. Благодаря ей галерея начала приносить первую прибыль, она сделала вход платным, стала брать меньше денег с художников и привлекать инвесторов, устраивая аукционы. Джулия скрепя сердце дала согласие: она боялась рисковать, а Флер — нет. Через два месяца после свадьбы девушка поняла, что беременна. Флер испугалась: а друг это ребенок Ришара — что ей делать тогда? Как быть? Все ее сомненья могла разрушить только Энди, в чей кабинет Флер зашла с упавшим духом, боясь услышанного. Энди после осмотра ласково улыбнулась и начала делать записи. Флер тяжело сглотнула: она беременна — кто отец? Дома Флер снова охватило волнение, теперь предстояло все рассказать мужу. Он пытался сдерживать себя, выплескивать семя не в нее, но иногда бывало забывался в своей страсти, как и она сама. Они зачали этого ребенка на фоне голубых гор, покрытых снежными шапками, укатанных вуалью облаков. Роберт пришел поздно, его задержало, как всегда, совещание, и тихо прошел в спальню, не включая свет, разделся, потом принял душ. Флер уже свернулась в постели, как маленький котенок, ищущий заботы и нежности; ее волосы разметались по белой подушке, а сбитое покрывало лежало в ногах. Роберт скинул халат, опускаясь рядом. Флер прижалась к нему, положив голову на грудь, Роберт вдохнул аромат роз и погрузился в сон. — Что случилось, Флер? — Я так молода, я даже не знаю, справимся ли мы с трудностями. Роберт, я жду ребенка, — Флер облегчено вздохнула. — Ну, что ты девочка, конечно, мы справимся. Все будет хорошо, моя дорогая, — он провел пальцами вдоль линии позвоночника. — Не переживай.***
Апрель 1955. — Боже, какая она красивая, — Роберт прижал новорожденную к груди. — Как принцесса. — Прости, что не сын, — разочарованно сказала Флер. — Я так хотела подарить тебе сына, — она надула губки. — Она похожа на тебя. — Нет, на маму, — возразил Роберт. — Ты подумала, как мы назовем нашу дочь? — Бетти. — Бетти? Немного простовато, но мне нравиться. Бетти... — Роберт замолчал, думая, какое предложить второе имя. — Бетти Франческа? — О, дорогой, ты просто сказочник, — он чмокнул ее в губы, отдавая ребенка. — Моя Бетти. Знаешь, мне сказали? Что она будет непременно певицей. Она так орала, когда родилась. После появления внучки на свет Лейтоны приехали домой, Диана прошла в кабинет, доставая гадальную колоду из выдвижного ящичка, ей безумно захотелось заглянуть в будущее своей семьи. Последний раз карты предсказали беды, обернувшиеся кризисом и войной. Что же их ждало сейчас? Бетти, как и Виктор, озаряла одна и та же звезда, ее ждали удивительная судьба и важная роль в их семье, этой девочке с самого рожденья благоволи звезды. Потом выпала еще пара карт, смысл которых Диана поняла не сразу, а после испугалась, откинув их в сторону. Их ждали странные времена. Времена трагедии и триумфа, тесно идущего с горестями успеха. Нежели всю жизнь их будут преследовать беды? И что все это значило? Что значили два слова — триумф и трагедия — для их семьи? Новую боль, радость побед? Или успех в карьере и трагедию в личной жизни? Этого карты не могли сказать. Осталось только принять свою судьбу, какой бы печальной она не была.