Нет сил жить мечтой

Сегодня я решил продать скрипку. Это решение далось тяжело, но иного выхода не было – пришло время вносить арендную плату за квартиру, продукты подходили к концу, а работа не появилась. Редкие халтуры в виде выступлений в небольших кафе можно не брать в расчет – платили мало, публика была равнодушна. Всегда после таких концертов на меня наваливалась гнетущая тоска – я искал в себе причину равнодушия людей к музыке, считая, что не могу донести до них смысл мелодии, ее красоту, возможно, отдаюсь не полностью, а для музыканта это непозволительно! Я верил, что нужно лишь немного подождать, не сдаваться, и меня обязательно заметят, и увлечение музыкой станет полноценным смыслом жизни. Вчера же упала последняя капля – в копилке остались последние два доллара. Я замер с вытянутой рукой, остановив пальцы в сантиметре от монет. До пособия осталась неделя, хозяйка ждать не будет – такие, как я, очередями стоят у ее дверей в ожидании свободной обшарпанной клетушки по мизерной цене. На выступления меня не приглашали. Вот тогда, скрепя сердце, я принял безысходность положения, осознав, что пора что-то менять. Жить мечтой здорово, но не на голодный желудок и не на улице под снегом и ветром. Реальность сурова, и у меня больше нет возможности ей сопротивляться. Я твердо взял трубку телефона, нашел на тумбочке бесплатную газету и быстро, пока сомнения не взяли верх, набрал номер. Дело сделано. В завтрашнем выпуске появится объявление о продаже. Позвонивший мужчина предложил неплохую цену. Намного меньше реальной стоимости инструмента, но в моем положении выбирать не приходилось. Эту скрипку подарил отец незадолго до гибели. Ручной работы, с затейливой резьбой, она была для меня не просто музыкальным инструментом, она – та часть души, через которую я выражаю эмоции и чувства, невозможные передать словами. Шагая по слякоти набережной на встречу с покупателем, я ощущал, с каким трудом давался каждый шаг. Я будто шел на казнь. На похороны смысла всей жизни. Не думал, что расставаться с мечтой так трудно и болезненно. Зато перспективы на будущее перестали быть туманными - устроюсь слесарем, на жизнь хватит. Потом, может, меня повысят, я женюсь, мы купим свою квартиру для начала, потом, может, и целый дом... Жизнь будет как у всех. От этой мысли меня затошнило. Я оперся на ограждение и посмотрел вниз, на неспешное течение черной воды. Порывистый ветер донес до слуха мелодию. Кто-то неподалеку играл на гитаре и подпевал себе. Музыка была незамысловатой, но в исполнении чувствовалась сила. Я подошел ближе, остановился напротив черноволосого парня с огромными голубыми глазами, сидящего на скамейке. Он самозабвенно перебирал струны, напевая медленную грустную мелодию, которой я раньше не слышал. Может, это его песня. Всегда завидовал белой завистью тем музыкантам, у которых есть талант к сочинительству. Парень был красив. Причем его красота скрадывалась из правильных черт лица, ярких глаз, искренней улыбки, теплого света, наполняющего взгляд. Есть точное определение людей, обладающих лишь внешней красотой – смазливость. За глянцевой обложкой таких людей скрывается пустота и нарциссизм. А в этом парне чувствовалась жизнь, искра, искренность, и я невольно им залюбовался. Он тряхнул головой, отбросив прядь длинных волос со лба, и начал обводить медленным взглядом немногочисленных слушателей, ненадолго задерживаясь на каждом, пытаясь найти отклик в их глазах. Когда взгляд остановился на мне, то песня дошла до строчки «I will die without a sound». Он спел ее с таким надрывом, что я почувствовал всю серьезность этой, казалось бы, простой фразы. Я понял, что именно в этой строке заключается вся его жизнь, все стремления и терзания. Он был не одинок в своих мыслях. Эти слова значат для меня то же, особенно остро я осознал это сейчас. Я не смог сдержать грустную улыбку, на мгновение зажмурившись, и кивая в такт песне, соглашаясь с каждым словом. Открыв глаза, я увидел, что он уже смотрит на другого. У меня зачесались подушечки пальцев и засвербило между лопаток. Верный признак, что пора взять в руки скрипку – скоро появится непреодолимое желание играть, что угодно, лишь бы чувствовать подбородком гладкое дерево, пальцами – упругие струны, ощущать всем телом вибрацию от смычка... Я надеюсь, этот парень не будет против, если мое прощание с инструментом произойдет здесь, в его компании. Я расчехлил скрипку, положил чехол на скамейку и встал рядом с гитаристом. Он уже начал новую песню, покосился на меня, но ничего не сказал. Я был наготове, вслушивался в мелодию, выжидая момент для вступления. Я провел смычком по струнам, пробуя ноту. Затем еще и еще, а потом, поймав динамичный ритм, повел мелодию. Я и сам был как натянутая струна, весь обратился в слух, чтобы не ошибиться, не пропустить смену аккорда. Я не понимал, о чем он поет, я абстрагировался ото всего, существовал только тот непередаваемый резонанс наших инструментов, мелодия зазвучала в режиме стерео, и я осознал, что уже не пытаюсь поймать ее. Я стал соавтором, не я подыгрывал ему, а мы играли вместе. Чуть не упустив финальный аккорд, я заглушил звук и опустил скрипку. - Здорово получилось! – восхищенно произнес бархатным голосом гитарист, поднимаясь с лавочки. Я повернулся к нему и мы столкнулись взглядом. В его бездонных глазах плясали огоньки, ему и правда понравилось! Я улыбнулся в ответ. Мне многое хотелось ему сказать, выразить, в свою очередь, восхищение его творчеством, рассказать о тех чувствах, которые пробуждают его песни... Но я не блещу фантазией и огромным запасом эпитетов, мне легче передать эмоции через музыку, нежели выразить их словами. Поэтому я лишь смог выдавить: - Спасибо. - Я Джаред! - Томислав, - и пожал протянутую ладонь. Чуть дольше, чем позволяли приличия – отпустить его руку означало будто разорвать последнюю ниточку с прошлым. - Где ты играешь? – спросил Джаред, разжав пальцы. - Везде понемногу, - грустно усмехнулся я. В его взгляде отразилось непонимание: - Я имел в виду, ты выступаешь с оркестром или сам? - Я нигде не выступаю, - жестче, чем следовало, ответил я. - Я правда думал, что ты музыкант! – примирительно поднял руку Джаред. – Умеешь играть на басу? - Немного, - его неожиданный вопрос застал меня врасплох. - Приходи завтра к нам на репетицию. У меня своя группа, «30 seconds to Mars», и мы ищем басиста. - Прости, боюсь, это не для меня, - покачал я головой. Никогда не слышал о такой группе, да и мне скоро 30 – не тот возраст, чтобы играть в гараже. Похоже, мой ответ расстроил Джареда. - Ты все-таки подумай. Я правда считаю, что мы могли бы делать общее дело! Знаешь, что? Приходи просто так, посмотри, послушай! Я тебя ни к чему не обязываю. Просто приходи! – в его глазах было сколько огня, столько веры, столько просьбы, что я кивнул. Он просиял и наспех набросал адрес на клочке бумаги. Мельком взглянув на него, я фыркнул про себя – не самый лучший район. Могу поспорить, что они на самом деле репетируют в гараже. - Обязательно приходи! Обещаешь? – Джаред пытал меня взглядом и мне пришлось согласиться. Он остался и дальше играть на набережной, а я, упаковав скрипку, вновь двинулся на встречу к покупателю. Но мои мысли, моя душа остались там, рядом с Джаредом, и неслись быстрее времени: вот мы играем, становимся популярными, слава, деньги, не нужно перебиваться с хлеба на воду, никаких скучных дней в офисе или под капотом бесконечных машин... Я резко затормозил, шедшая сзади женщина недовольно зашипела, врезавшись на меня на полном ходу и пошла дальше, а я стоял как вкопанный посреди дороги и представлял, представлял... как может измениться моя жизнь... Глубоко вздохнув, я снова сделал шаг. Я – взрослый мужчина, у меня есть чувство долга и слово «надо». А мечты на то и мечты, чтобы никогда не становиться реальностью. Ветер с радостью принял у меня из рук бумажку с адресом, написанным Джаредом, закружил ее в вихре, поигрался в футбол и понес дальше, над темной гладью воды. Проводив взглядом клочок, я, не оборачиваясь, твёрдым шагом направился вперед. ---------- Спустя год. В этот финальный вечер, возвращаясь из автомастерской, я обратил внимание на огромную афишу. С плаката на меня смотрел Джаред - всё такими же, не по годам мудрыми, глазами. Я зашел домой, зажег свет в одинокой квартире, повесил ключ на крючок и поставил стул под люстру.