Папаши

      Любое событие в нашей жизни всегда волнительно, будь то долгожданный отпуск, покупка квартиры, ремонт, рождение ребенка или выступление на сцене. Да еще много всего, из-за чего мы переживаем, волнуемся и подвергаемся панике.       Выступление на сцене. Выступление на сцене в "Театре импровизаций" было для Арсения не в новинку, но каждый раз был как первый. Как все пройдет, как поведет себя зритель — этого знать наперед никто не мог.       До выступления оставалось буквально полчаса, зрители занимали свои места, за кулисами делались последние приготовления. Все как всегда, все как обычно.       Арсений глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Как же ему хотелось сейчас быть не здесь, а рядом с тем, кто ему безумно дорог и необходим. Сердце и мысли импровизатора сейчас были далеко за пределами "Театра". Попов волновался. Как же он волновался! И к выступлению это не имело никакого отношения. Конечно, там рядом Димка, но Димка друг, а Арсений, он... — Арс! — голос Матвиенко заставил импровизатора вздрогнуть и открыть глаза. Рядом стоял Сережа и поправлял галстук. — Арс, прекрати нервничать, от того, что ты тут топчешься, ничего не изменится.Там Поз, и он даст знать, если что-то пойдет не так. — Что пойдет… — произнес импровизатор, бледнея на глазах. — Блин, Арс, все пойдет так, не кипишуй! — Матвиенко похлопал Попова по плечу. — Ты лучше посмотри, народу битком, первые ряды забиты. Ого, Воля пожаловал, — говорил Сергей, подглядывая в маленькую щелку в кулисах. — А, вот еще пару знакомых девчуль. Поз уселся…       Импровизатор замолк, и они с Арсением переглянулись. — Спокойно! — поднял руку Сергей и ринулся куда-то за кулисы. А в руках у Арсения внезапно ожил телефон, который он не выпускал из рук целый вечер. Одновременно с этим раздался первый звонок, оповещая зрителей о начале действа. — Да! — выдавил из себя импровизатор.       На том конце провода раздался бодрый голос Антона: — Поздравляю, папаша, у нас с тобой самый красивый на свете сын! — Шаст, — выдохнул Попов, не в силах произнести больше ни слова. — Удачи сегодня, — Антон засмеялся. — Скоро увидимся! — и Шастун первым положил трубку.       На секунду Арсению показалось, что мир остановился. Затихли все звуки, и только слышно, как радостно выпрыгивает его сердце. То, чего он… То, чего они так ждали, так хотели, о чем мечтали, случилось. Сын. Их сын. Арсений на секунду закрывает глаза и, улыбаясь, смахивает слезу, ползущую по щеке. Вот теперь все хорошо, действительно все хорошо.       Буквально из ниоткуда появляется Матвиенко, загадочно улыбаясь. — Папаша! — протягивает импровизатор, счастливо улыбась. — Поз, интриган чертов, решил сюрприз сделать.       Арсений счастливо улыбается, не произнося ни слова, хотя внутри импровизатора бушует пламя, и хочется орать всему миру, насколько он счастлив…       А следом наступает еще один волнительный день. Сколько их еще будет, таких дней? Счастливых, первых, волнительных дней.       Антон стоит во дворе частной клиники, сжимая в руках крохотный сверток и счастливо улыбается:крохотному свертку, Арсению, который, едва припарковав машину, буквально несется навстречу, миру, и просто хорошей погоде.       Остались какие-то считанные шаги, и Арсений замирает, так же счастливо улыбаясь Антону, не сводя с него глаз, а потом медленно подходит и, едва касаясь губ Шастуна, шепчет: — Как же я счастлив!       Антон улыбается, а на Арсения из крохотного свертка смотрят две небесно-голубые бусинки, а маленький ротик сладко зевает. И хоть со временем глазки у малышей меняют свой цвет, Арсений уверен, что эти глазки останутся такими же небесно-голубыми. — Эй папаши, мы вам не мешаем? — Матвиенко и Позов стоят в стороне, наблюдая за первой встречей родителей с сыном, но, видимо, у Сережи кончилось терпение. — Да ладно вам, — улыбается Антон и кладет малыша в коляску, кивком головы подзывая импровизаторов. — И как же зовут этого чудо-малыша? — ухмыляется Позов. — Артем! — хором отвечают счастливые родители и радостно переглядываются. — Почему я не удивлен? — Позов шутя толкает в плечо Сергея. — Так, посмотрим, — Матвиенко смешно хмурит брови и разглядывает малыша. — Ну, глаза понятно, а уши! Уши, Шаст, твои, однозначно. — Спасибо, — смеется импровизатор и, подталкивая коляску вперед, идет на выход к парковке. Возле лавочки останавливается и ждет остальных, жмурясь от яркого солнца и вслушиваясь в перепалку импровизаторов. — Крестным должен быть я, понятно? — Позов скрещивает на груди руки и кивает в сторону Антона. — Шаст, скажи этому армянину, кто тут есть кто! — Нормально, Арс, твоего лучшего друга ни во что не ставят! —Матвиенко останавливается на полпути. — Ребят, не ссорьтесь, ладно? —Арсений, улыбась, сгребает обоих импровизаторов под руки. — Мы с Шастом хотели бы, чтобы у Артема было два крестных папы.  — Ураа!!! — разнеслось по всей стоянке. — Вы можете не орать? — всполошился Шастун на хныканье из коляски и начал ее качать, что-то напевая. — О, наша мамаша активизировалась, — хохотнул Матвиенко, с улыбкой глядя на передвижения Шастуна. — Очень смешно! — Антон подходит к машине, открывая багажник — давайте уже домой, нам скоро кушать пора. Словно услышав слово "кушать", коляска зашевелилась, и тишину прорезал громкий плач. Арсений и Антон одновременно подходят к коляске, склоняясь над своим сокровищем, пытаясь успокоить. — Какие же они милые, наши папаши — произносит с улыбкой Матвиенко, и "папаши" радостно переглядываются, наслаждаясь моментом. А сколько их еще ожидает впереди, этих моментов. Первых, радостных, волнительных моментов…