Выбор решает все

Шухей почти привык к появлению конвертов на рабочем столе в кабинете. Однако, когда письмо угодило ему в лоб, сорвавшись непонятно откуда – лейтенант девятого в восторг от подобного не пришел. Подхватив конверт, он метнулся в шунпо – однако на крышах построек отряда было пусто – кто бы ни отправил это послание, он либо обладал невероятной скоростью, либо хорошо подготовился. «Будь это оружием, отправились бы мы на перерождение», - Казешини не преминул указать шинигами на потрясающую невнимательность. Хисаги вздохнул, понимая, что занпакто прав. После войны прошло не так уж много по меркам шинигами времени, однако он уже успел забыть про рефлекс «увернуться-позже разобраться». Пребывая в не слишком хорошем расположении духа, Хисаги все же открыл письмо. Ответить на него он решил уже непосредственно в редакции – следовало подготовить и пустить в печать новый номер «Вестника Сейрейтея». Это гарантировало бессонную ночь – материалов накопилось более чем достаточно, сформировать номер будет не так просто. «Какие у вас сложились отношения с Куной Маширо?» Вопрос лейтенанта девятого почти не удивил. Часто сама коллега прямым текстом его и задавала, на что получала неизменно вежливый ответ об уважении. Маширо разочарованно вздыхала, называла его скучным, спустя какое-то время вновь повторяла попытку. Главное, чтобы она не нашла этот ответ в архиве. Добравшись до рабочего стола, Хисаги привычно потянулся за письменными принадлежностями. Следовало разобраться с вопросом, прежде чем перейти к другим делам. «Что о тебе подумают? Сидишь, строчишь, чахнешь над журналом», - фыркнул Казешини.- «Хотя бы раз ответь оригинально». «Хватило уже оригинальности. Получить дверью по лбу и попасть в Четвертый отряд – глупее повода еще найти надо. Так что я предпочту ответить в стандартной форме», - ответил ему Хисаги, снова пробегая глазами по вопросу и мысленно удивляясь, что кого-то это заинтересовало. Куна Маширо.… Все, что он знал о ней раньше – она бывший лейтенант Девятого отряда. Любопытством Шухей обделен не был, однако в то время он считал ее погибшей вместе со всем отрядом Мугурумы-тайчо, а капитан Тосен не спешил развеивать это заблуждение. У него не было никакого желания интересоваться историей жизни пусть и достойной шинигами, но лично ему незнакомой. Все изменилось, когда в Девятый вернулся Мугурума-тайчо и с ходу огорошил многих, пробив назначение в отряд еще одного лейтенанта. Хисаги, когда об этом узнал, поначалу растерялся, да что уж там, ему стало обидно и горько – вроде бы он привык ко всему, но в этот раз задело за живое – ведь, получается, в одиночку он не справился со своими обязанностями. А какой-то мере эта горечь сохранилась и до сих пор, он старательно избегал называть коллегу по имени, предпочитал подчеркнуто формальное обращение и вообще старался дистанцироваться от нее. Так было проще зализывать очередную невидимую рану. Встряхнувшись, Хисаги решительно взял чистый лист. Размышления не помогут, он давно смирился, как делал это много раз. Изменить он все равно ничего не мог, а вот свое отношение поменять – запросто. Куна Маширо была намного старше его и уж точно опытнее, хотя поведение девушки порой и ввергало Шухея в ступор. «Я уважаю Куна-фукутайчо, иначе и быть не может, она моя коллега и старшая по возрасту. Мугурума-тайчо счел возможным добиться возвращения ее на пост лейтенанта, это его решение и я принимаю его и ни в коей мере не сомневаюсь в его правильности», - Хисаги прочитал, поморщился, скомкал лист, отправив его в корзину для мусора, и взял новый. «Уважаемый вопрошающий. Вам интересно мое отношение к Куна-фукутайчо. Бесспорно, я уважаю ее, хотя порой поведение коллеги и ввергает меня в некоторый ступор. Мы разные по характеру – и это вполне нормально. Она более открытая и воспринимает жизнь, не знаю, правильно ли это будет, но все же напишу – как интересную историю, которую можно в любой момент исправить. Она очень любит мир живых, что впрочем, совершенно неудивительно – последние годы Куна-сан прожила именно там и разумеется, это повлияло. Ее непосредственность вызывает у меня то растерянность, а бывает, что испытываю жуткое смущение – для нее нет неприличных вопросов. Пожалуй, единственное, что я не могу в ней понять и принять – это обращение к капитану по имени. Это неправильно, однако решать опять же не мне. Мы не так часто пересекаемся с Куна-сан в отряде – все же различные обязанности никто не отменял и мы выполняем их в меру сил, как и положено старшим офицерам. Иного и быть не могло». Хисаги отложил кисть, перечитал получившийся текст и довольно кивнул. На репутацию коллеги такой ответ точно не бросит тень, значит, едва чернила высохнут, он займет свое место в конверте. «А свои личные эмоции так и не напишешь?» - усмехнулся Казешини. «На бумаге – нет», - отрезал Хисаги, потирая виски. Куна Маширо вызывала в нем смятение и растерянность. Всем своим поведением она демонстрировала, что помимо долга офицера есть множество других интересных вещей и это в какой-то мере делало ее похожей на Мацумото Рангику. Вот только Рангику Шухей мог простить многое, искренне восхищаясь ей, а вот Маширо вызывала у него совсем другие эмоции. Плюс проклятая обида, что упрямо подтачивала сердце, это сказывалось, конечно. Шухей вежливо обращался к коллеге, вызывая бурю недовольства, но привычек своих не менял. Только «Куна-фукутайчо», как полагается, не больше, не меньше. Встряхнувшись, Шухей обратил внимание, что текст ответа, наконец, высох. Он привычно запечатал его в конверт и отложил в сторону, отнести его он сможет и позже. А пока требовалось заняться новым номером «Вестника Сейрейтея».