Сделка со смертью

      Доктор Алексия Максвелл занималась утренним обходом своих пациентов. Её сегодня попросили появиться в отделении пораньше, и Лекса исполнила приказ начальства, бодро вышагивая по коридору без четверти семь. Некоторые пациенты уже успели проснуться — особо активные или те, у которых нарушен режим дня. Лекса привычно по-матерински тепло улыбалась вечному ребёнку Джо из третьей палаты, которому было уже за сорок — а он каждый раз встречал молодую девушку с радостью шестилетки; зашла к миссис Роудс и познакомилась с ней уже в девятый раз за месяц; заглянула в шкафчик с медикаментами и испустила горестный вздох — опять он был наполовину пуст. Доктор Максвелл крайне ответственно относилась к своей работе, а потому считала себя обязанной сделать всё, что могла. К сожалению, желания редко совпадали с возможностями. Беллами Блейк даже вроде пообещал ей помочь с решением проблемы весьма деликатно, но уже больше недели она его не встречала. И надо же, нужно было только прийти пораньше, чтобы столкнуться с ним у двери одиннадцатой палаты — той самой, где находилась главная вип-пациентка этажа.       Скользкие балетки Лексы совсем не тормозили на кафеле, а заметила она Блейка слишком поздно. Он же и вовсе выходил из палаты спиной вперёд, даже не предполагая присутствия Лексы здесь, в такой час и на такой скорости, однако быстрота реакции позволила Беллами подстраховать её от падения. Доктор Максвелл удивлённо подняла брови: раньше она не замечала охранников в этой палате — и давно это продолжается?       — Мистер Блейк, — улыбнулась Лекса, — какая встреча.       — Доброе утро, — удивлённо выдавил Беллами.       Пожалуй, доктор Максвелл была последним человеком, которого он хотел бы видеть этим утром, после Уоллеса и Эмерсона, разумеется. Недавно эта сладкая парочка потребовала у него подробный отчёт о спящей красавице, а ему с непроницаемым выражением лица пришлось врать, что всё спокойно, когда сам Беллами не мог выкинуть из головы их с Кларк немногочисленные ночные беседы. Для Блейка эти разговоры относились к чему-то очень личному, ведь ему доверили очень важный и опасный секрет. Даже несмотря на непростой характер собеседницы, Беллами не мог не сочувствовать её положению и отнюдь не желал девушке зла. В докладе он чуть было даже не назвал её по имени, отчего потом сам на себя злился. Поговорили несколько раз — и всё, лучшие друзья? Всю ночь он думал об этом, наблюдая за неподвижной Кларк и понимал, что в непростом деле её побега эмоции ему совсем не пригодятся.       — Вас перевели к нам? — удивлённо спросила Лекса, а Беллами вдруг пожалел, что тогда стал даже разговаривать с ней.       — Да, так распорядился заведующий, — кратко ответил он, собираясь уходить.       — Поэтому он тогда вас и вызывал? — не отставала Лекса.       — Именно, — Беллами категорически не нравилось вспоминать тот день.       — Неужели вы забыли про наш разговор? — она выжидающе смотрела на его лицо, и Беллами вдруг почувствовал себя под микроскопом.       — А вам всё ещё нужна помощь? — осторожно ответил Блейк вопросом на вопрос.       — Само собой, — энергично закачала головой она. — Думаете, что заведующий мог так быстро переменить своё решение? Ни за что на свете. Пойдёмте со мной, я покажу вам эту палату. Хочу, чтобы вы поняли этих людей.       Легко развернувшись на пятках, Лекса поскользила по кафельному полу. Беллами закатил глаза и последовал за настырной девушкой, любящей лезть не в своё дело. Она была настолько дружелюбна, что порой даже вызывала подозрения, которые мгновенно рассеивались при взгляде ей прямо в глаза. В них светилась какая-то особенная мудрость, недоступная пониманию Блейка, настолько подкупающая, что сразу же хотелось ей верить.       Доктор Максвелл приоткрыла дверь в тёмную палату в самом конце коридора, в которой у стен стояло несколько коек с лежащими пациентами. Некоторые шумно дышали, а с дальней постели из угла изредка слышались почти призрачные тихие стоны. Засквозило запахом ацетона и какой-то безнадёжностью, когда Лекса тихо сказала:       — Санитары здесь бывают намного чаще докторов. Обычно затем, чтоб увезти остывающее тело. На прошлой неделе умер мужчина с раком лёгких, его опухоль была настолько большой, что придавливала лёгкие, когда он лежал. Даже спал сидя, а каждый вдох для него был настоящим испытанием, — Лекса вдруг замолчала, отворачиваясь от дверного проёма. — Его боль не мог унять морфий. А раз он не мог, то рассчитывать было просто не на что. В его карте записано несколько разных видов лекарств, но кто докажет, что он их не получил?       Беллами отвернулся и услышал щелчок дверной ручки, не зная, что можно на это сказать. Больница — априори не счастливое место, куда люди приходят, чтоб унять свою боль — физическую или душевную. Лекса хотела помочь всем, и такое благородное стремление нельзя было не отметить, но…       — В первый раз, когда я это увидела, мне тоже было нечего сказать, мистер Блейк, — она вдруг снова легко улыбнулась и показала рукой к дивану у стойки медперсонала: — Давайте присядем и поговорим.       — Я бы не хотел, чтобы нашу беседу зафиксировали, — Беллами бросил взгляд на камеру под потолком, а Лекса только кивнула.        — Тогда предлагаю вам зайти в наш кабинет для совещаний минут через пять после меня. Пожалуйста, мистер Блейк.       Он постучал чуть раньше и остался стоять, пока она сидела на мягкой ткани дивана. Лекса смотрела на него бесстрастно, но прекрасно чувствовала его внезапное нежелание помогать. В состоянии эмоционального потрясения Беллами принял слишком глупое решение, выдав почти единственную тайну Уоллеса, которую в теории мог использовать против него и которую легко использовать против него самого.        — Доктор Максвелл, вы же понимаете, что это — не просто сплетни медсестёр на ресепшене, — наконец, заговорил Беллами.        — Мистер Блейк, вы же тоже должны понимать, что у меня нет никакого намерения вам вредить. Глупо кусать руку, которая кормит, — она посмотрела ему прямо в глаза. — Я не вчера родилась и вполне осознаю, что это происходит либо с подачи заведующего, либо с его молчаливого одобрения. В любом случае, главный виновник — он, а вы в этом случае лишь информатор.       Беллами почти захотел засмеяться: всем в этой чёртовой больнице нужна его помощь! Спасатель без суперменского трико, чтоб его. Уоллесу нужна помощь с охраной спящей красавицы, спящей красавице — помощь с побегом, доктору Максвелл — помощь с лекарствами, и всё это почему-то на грани морали или даже за её пределами. А Беллами всего лишь хотел спасти сестру и никак не желал подобных проблем.        — Как бы то ни было, это можно назвать воровством. Даже если вам плевать на моральный аспект, это может создать вам множество проблем в будущем.        — Согласна, — улыбнулась Лекса. — Часто самый разумный выход — осознанное бездействие. Как жаль, что я не такой человек. Мне всегда ставили в вину это желание помочь всем, но есть вещи, которым я никак не могу противиться.        — В таком случае, вас интересует запертая кладовка за уборными. Там настоящий Клондайк — коробок с лекарствами на любой вкус тысяч на двести. Ключ можно раздобыть на ресепшене, но туда никто никогда не заходит и даже уборщице лень там пыль протирать, — Блейк поморщился, вспомнив пыльный закуток. — Как вы верно заметили, Уоллес в курсе и в доле.        — А вы? — её проницательный взгляд заставил Беллами застыть.        — Мне кажется, вы переходите границы, доктор Максвелл. Вы просили помощи — я вам её оказал, рассказав, где можно достать лекарства, которыми обделены пациенты. Дерзайте.        — Потом я стащу пару коробок, а Уоллес вдруг спросит с вас? Ведь неспроста вы знаете этот грязный секрет.       Лекса загнала его в ловушку — они оба это понимали. Любой ответ, какой бы ни дал Беллами, даже внезапная смена темы, так или иначе скомпрометирует его. Блейк прекрасно это знал, но всё равно ответил:        — Не спросит.       Лекса заправила прядку русых волос за ухо, разгладив халат на коленях.        — Хорошо, мистер Блейк. Я многого не могу понять в этой ситуации, особенно — вас, но спасибо за помощь.       Он кивнул на прощание Лексе:        — До свидания, доктор Максвелл. Будьте осторожны, — и направился к выходу из кабинета, страстно желая хорошо поспать.        — А можно ещё один вопрос? — бросила она ему вслед, а он остановился: — Как чувствует себя мисс Гриффин?        — А мне по чём знать? — пожал плечами Беллами и поспешил — он уже знатно наломал дров за эту неделю, и однажды эта груда точно похоронит его под собой.       Лекса тихо улыбалась, глядя вслед Блейку. Она обязательно займётся информацией, которую он ей сообщил, но очень аккуратно: в её планы не входило настраивать его против себя. Ворованные лекарства и новый персональный ночной охранник в одиннадцатой палате — звучало как повод, чтоб взять пару ночных дежурств. Рано или поздно доктор Алексия Максвелл разберётся, что здесь творится, и лучше с помощью Беллами Блейка, чем без неё.

***

      — Твою же мать! — нервно стукнул по столу Телониус Джаха, борясь с желанием на мелкие клочки разорвать мерзкую бумагу. — Ублюдок!       Одним движением он спихнул со стола пресс-папье, стакан с канцелярскими принадлежностями и стопку папок; они с грохотом приземлились на лакированный паркет, царапая его и оставляя вмятины.       — Папа, не надо! — Уэллс Джаха обеспокоенно смотрел на отца. — Мне принести таблетки?       Телониус отмахнулся, мол, он в порядке, и старался восстановить дыхание. Иногда ему было очень сложно контролировать свои эмоциональные всплески — из-за них он уже подарил много тысяч долларов дохода самым разным психоаналитикам, но так и не избавился от вспышек гнева окончательно. Если речь шла о важном для него вопросе, то неудачи воспринимались крайне болезненно, а от таких вот приступов было намного больше вреда, чем пользы. Семья поддерживала его любыми способами, но если же это случалось на работе — пиши пропало.       Именно поэтому Телониус передал свои обязанности в совете директоров своему сыну Уэллсу, а сам тем временем занимался вопросом наращивания влияния своей семьи как в «Скай Кру», так и за её пределами. Его мальчик был крайне толковым, весь в отца: помогал в ведении бизнеса с малых лет, на отлично закончил школу и поступил в Гарвард на экономическую специальность; Телониус вполне мог доверить ему своё и семейное будущее. Тем временем, имея свободное время, он занимался борьбой с гигантским спрутом, обложившим щупальцами корпорацию, в которую он, Джаха, столько вложил. Телониус верил, что за смертью Джейка Гриффина, его школьного и университетского близкого товарища, стоит не кто иной, как Маркус Кейн. Этот ублюдок окончательно помешался, зазнался, до такой степени озверел, что и сестру свою убил, решив положить всю «Скай Кру» себе в карман. Нет, Джаха не мог этого допустить, само собой, не мог, но Кейн совсем не дурак и совсем не наивный. Он прекрасно знал правила игры, так же прекрасно их нарушал и, мать его, выигрывал. Захомутал себе племянницу, ободрал до нитки и запер в дурдоме — ну не ублюдок ли? Джаха проиграл уже пятое слушание по делу о снятии запрета на посещения Кларк Гриффин, и от гнева его руки тряслись от желания сломать, ударить, снести всё на своём пути.       Он сочувствовал этой девочке в той же степени, в какой хотел её получить. Дочь его близкого приятеля, подруга детства его сына, она не заслуживала сидеть там и медленно сходить с ума от изоляции, особенно будучи наследницей акций обоих Гриффинов сразу. С таким капиталом и имуществом любое её слово на совете — почти приказ или закон. Кейн захомутал себе всё — как же Джаха его ненавидел! — и теперь спокойно себе царствовал, не ставя других акционеров ровным счётом ни во что. Совет директоров превратился в грёбанный театр одного Кейна, и Телониус уже даже перестал спрашивать Уэллса, как всё прошло. И так знал наперёд. Из-за подобной абсолютной монархии компания уже немного теряла в стоимости акций и размерах прибыли из-за неправильных вложений или экстраполяции сделок на рынке.       Чарльз Пайк, ещё один акционер «Скай Кру», аналогично выражал желание победить Кейна, но никаких активных шагов по этому поводу не предпринимал, а потому Телониус не сильно ему доверял. Но все, кто хотел добиться хоть малейших результатов для победы над Маркусом, знали: необходимо любым законным способом вытащить Кларк Гриффин оттуда, где она оказалась. После стольких проигрышей Телониус занялся уже и этим вопросом, найдя верного человека в стенах «Маунт Уэзэр», но успехи пока были сомнительны. Кейн и этот мерзкий Уоллес со шрамом и жуткой докторшей образовывали страшный тандем, победить который весьма сложно. Но Джаха хорошо знал один старый, как мир, принцип: «Разделяй и властвуй».       — Уэллс, принеси пожалуйста воды, — отдышался Телониус, промокая бумажной салфеткой пот на лбу.       Сын налил полстакана и поставил перед отцом.       — Что теперь будем делать?       Телониус тяжело вздохнул, отпив воды, и посмотрел на Уэллса:       — То, чего я надеялся не делать. Нужно позвонить Жнецам, их главарь мне кое-что должен.       Жнецы были организованной преступной группировкой, наверное, самого неблагополучного из районов, с интересами которой однажды пересеклись интересы «Скай Кру». Телониус тогда весьма дальновидно решил конфликт миром: убедил прокурора, что не стоит обращать внимание на их деятельность, обещая полностью контролировать их со своей стороны с позиции силы. Их главарь, с которым он давным-давно заключил эту сделку, уже отошёл от дел, но по-прежнему помнил Джаху и не мог бы отказать в маленькой услуге.       Заинтригованный Джаха-младший присел на край стола:       — Не думал, что ты снова захочешь марать руки, связываясь с этими бандитами.       — Мирные способы решения конфликта, боюсь, уже совсем исчерпаны. Не помогли ни взятки, ни угрозы, вот и моему терпению уже ничем не помочь! — он нервно стукнул кулаком по столу. — Думаю, Уоллес очень расстроится, если лишится своей докторши. Хотя бы перестанет ухмыляться так мерзко!       Уэллс смотрел на отца во все глаза:       — Ты серьёзно на это решился? Мы же обсуждали, что это опасно для…       — Люди попадают в происшествия каждый день, — резко перебил сына Джаха. — Как они могут быть связаны с нами? Кларк Гриффин же сошла с ума! Почему же тогда доктора Цинь не может внезапно переехать машина?       Уэллс было хотел что-то сказать, но, не вымолвив и звука, закрыл рот. Отец был прав вне зависимости от того, соглашался с этим мнением Уэллс или нет. Вытащить Кларк — первостепенная задача, здесь цель оправдывает любые необходимые средства. А там она не устоит перед своими спасителями и, может, согласится быть с Уэллсом. А потом, может, и замуж за него выйдет — сама полноправная хозяйка «Скай Кру»! Джаха-младший мечтал об этом ещё с тех пор, как они вместе искали червяков в саду особняка Гриффинов или крали сладости с их кухни. Потому он просто закивал:       — Почему нам тогда не избавиться сразу от этого Уоллеса?       — Сын, Кейн это просто так не оставит, Уоллес — его марионетка. Он станет копать и выйдет на нас. Гриффин без лечащего врача станет сразу полегче дышать, а Уоллес станет более уязвим, раз так сильно ей доверяет, — Телониус со скучающим видом объяснял очевидные вещи, но терпел: сыну нужно было передать как можно больше своего опыта.       — Ты прав, отец, как и всегда, — снова послушно закивал Уэллс. — Только нужно сделать всё аккуратно.       — Не тебе учить меня аккуратности! — прикрикнул отец, набирая номер отставного главаря Жнецов.       Смертельный механизм был запущен. Когда доктор Цинь ехала домой два дня спустя, на тротуаре уже ждал внедорожник, зажавший её машину в тиски между стеной дома и собой. Только благодаря безопасности автомобиля Лорелею Цинь госпитализировали с тяжёлой черепно-мозговой травмой и множественными переломами, а не увезли в морг в чёрном трупном мешке.

***

      — Привет, Кларк.       Беллами каждый вечер заступал на дежурство с этой конкретной фразой — чтобы поздороваться или обозначить, что спящая красавица может не бояться проснуться. Что он здесь и даже готов общаться, только порадовать её ему пока что нечем. Было. Сегодня свою стандартную фразу он почти пропел, пусть и говорили, что нехорошо радоваться чужому несчастью. Доктор Цинь больше не в кондиции, чтобы исполнять прихоти Уоллеса, а отделению психиатрии срочно нужен новый главный специалист. Вот они неделю назад говорили, что Цинь — главная помеха, и вот будто сама судьба решила наказать её, не иначе.       Кларк слабо пошевелилась и открыла глаза, чувствуя себя намного лучше обычного. Привычной изводящей боли в суставах не было, а голова только слегка кружилась. Увидев весёлый настрой Беллами, она против воли улыбнулась — широко, искренне, счастливо. Он сунул ей в руки шоколадку, которую таскал с собой теперь каждый вечер: она хорошо действовала против слабости и бледности Кларк; торопливо подвинул к её постели стул. Её сердце мгновенно откликнулось на его взволнованный вид, участившийся писк прибора это выдал, а Кларк уже в сотый раз прокляла предательскую электронику. Конечно, она волновалась при каждом разговоре с ним, это нормально! Ведь от Беллами зависело её освобождение из этой темницы.       — Что случилось? — спросила Кларк. — Неужели что-то хорошее?       — Возможно? — интриговал Беллами.       — Что? — Кларк даже почти приподнялась в нетерпении. — Скажи. Ох, пожалуйста, не молчи!       — Цинь попала в аварию. Она сама в больнице. Вряд ли вернётся сюда в ближайшее время, — обрадовал Беллами и стал рассказывать всё, что только смог услышать.       Кларк заворожённо слушала рассказ Блейка и улыбалась: всё так же искренне, широко и счастливо. Возможно, её радость была неправильной, но Кларк плюнула бы в лицо любому, кто стал бы её осуждать. Они не знали, через что её заставила пройти эта женщина, как безжалостна она была к беспомощной беззащитной пациентке, как давала ей лекарства, от которых та переставала быть собой. Впервые Кларк так сильно радовалась за всё своё пребывание в заточении. Неподдельный радостный блеск глаз Беллами окончательно убедил её, что он — на её стороне, а Цинь… Цинь канула в небытие, получив свою дозу страданий. Слишком маленькую по мнению Кларк, но на данный момент достаточную.       Надежда отрастила ей крылья, и Кларк готова была взлететь.       — Я рада, что у меня есть друг, с которым я могу разделить такие моменты, — вдруг сказала она. — И что он не поймёт мою радость превратно.       Кларк вдруг поняла, что даже если сам Беллами только ждал удобного момента, похожего на этот, чтоб спасти её, то сама Гриффин была рада обычной возможности поговорить с кем-то, перестав быть молчаливой узницей. Он улыбался ей и рассказывал, что она проспала несколько громких скандалов в прессе, множество неинтересных ей спортивных турниров и ещё больше научных открытий. Даже тихонько включал несколько своих любимых образчиков поп-культуры на телефоне, непременно зажигательных.       Когда разговор зашёл в тупик, Беллами предложил поиграть в перекрёстный допрос. На самом деле игра называлась «двадцать вопросов», но Кларк по смыслу она скорее показалась именно допросом. За неимением вариантов Гриффин всё же согласилась, в ответ на первые вопросы рассказывая о своём детстве и родителях, а от Беллами узнала, что оказывается он ещё умудряется учиться в университете, правда, заочно. Блейк — точно уж один из самых необычных людей, каких ей доводилось встречать. Несмотря на то, что у него за плечами нет ни богатых родителей, ни такого же богатого прошлого.       — Кем ты хотела стать в детстве?       Она сделала вдох, а потом прикусила губу, медля с ответом:       — Врачом… Я хотела стать врачом. Больше не хочу.       Беллами виновато опустил глаза и молчал. Кларк же недолго думала — а уж ей палец в рот не клади.       — Зачем тебе нужны деньги?       Блейк усмехнулся: нашла, чем задеть его.       — Моя сестра больна, — он ответил честно. — Операция и восстановление после неё дорого стоят.       — Вот как… — теперь Кларк почувствовала себя виноватой. Она надеялась пристыдить его, а не расстроить. — Как она себя чувствует?       — Сейчас ей лучше благодаря дорогостоящим процедурам, но операция всё равно необходима рано или поздно. Лучше рано.       — Честно говоря, я думала, что ты кредит неудачно взял или не на тех людей нарвался, — Кларк виновато смотрела на свои сплетённые пальцы.       — В твоём мире всё совсем по-другому, наверное, — оправдал её Беллами, даже не обидевшись.       — Это точно. В моём мире всё совсем по-другому, — задумчиво повторила она его фразу. — Даже не знаю, хочу ли туда возвращаться.       — А у тебя есть выбор?       — Наверное, нет, — тихо ответила Кларк, а потом почти обречённо добавила: — Скоро мне назначат нового врача.       Беллами в бессознательном жесте положил руку на её закутанные в одеяло колени.       — Вряд ли у Уоллеса вторая Цинь где-то завалялась. А с кем-то другим, я думаю, вполне можно договориться. Особенно с твоими средствами.       Кларк поёжилась от его прикосновения, но руку убирать не стала, хитро глядя на Блейка:       — А что ты такого сделал, что тебя Уоллес шантажировал?       Невыносимая девушка!       — Эй, сбавь обороты, спящая красавица! Это уже третий вопрос не по правилам, — усмехнулся Беллами.       — Спящая красавица? — переспросила она, нахмурившись. — Это кто придумал?       — Не скажу, спящая красавица, раз нарушаешь правила. Я так не играю.       — Вообще-то я тут главная, — шутливо возмутилась она, — я решаю, играешь ты или нет.       Беллами Блейк смеялся над её притворно-обиженным видом и надеялся, что его смех не слышен в коридоре.