Les Freaks

--- – И снова добрый вечер, падре. – Тео! – Луче сорвался с места и побежал к фигуре, стоявшей в дверях церкви – господи, я не должен его сейчас отпустить, иначе он уйдет, уйдет навсегда – – Маркиз, падре. Маркиз. Впрочем – почти детская улыбка – это же неважно, да, Луче? Падре остановился у последнего ряда скамеек. Нервно сглотнул, не решаясь сделать последние пару шагов. – Т..Тео? – Важно ведь только то, что ты меня любишь, да? Любым, Луче, помнишь? Ты обещал любить меня любым. Маркиз жутко рассмеялся. На его лице проступили следы от ожогов – да что там – все лицо начало превращаться в один огромный ожог – бледные скулы выгорали, обнажая мышцы – и кости – Луче закашлялся – дым забивался в ноздри, кружил голову, его горечь душила, от запаха сгоревшей плоти тошнило – – Я вернулся, Луче – голос искажался, срывался из шепота в крик, из молодого, едва сломавшегося голоса – в прокуренный мужской – Обгоревшие руки поднялись вверх, роняя куски кожи на каменный церковный пол. – Обними меня. --- После нескольких неудачных попыток заснуть – стоило ему прикрыть глаза, как мысли бросались в атаку – есть два варианта: это не Тео и ты обознался – к сожалению или к счастью, но это Тео. Выбирай сам, какой хуже. – и сами собой вспоминались старые сны – и прежняя жизнь – до пожара – и пары коротких кошмаров – падре с трудом подавил приступ тошноты – подобное снилось ему разве что в первый год после – но тогда все было по-другому. Тогда Тео просто стоял в углу, молча, черная тень на фоне излишне белой стены, видимая ему одному – и у Луче не хватало сил даже на крик – только на приглушенные рыдания – прости, я не смог, я не смог тебя спасти, не смог тебя защитить – Теперь Тео – Маркиз? – приближался к нему, шел навстречу – стук каблуков раздавался громом в старой церкви – Я так напугал вас, что вы тут же принялись звать Бога, падре? – но он не хотел этой встречи. Не так. Луче сел на кровати и обхватил голову руками. Этими же руками он схватил Маркиза за плечи несколько часов назад. И ему не примерещилось. Конечно, Тео изменился – но изменился согласно себе. Даже усы Маркиза – Луче истерично хмыкнул – были именно такими, какие были бы у Тео десять лет спустя. Какого хрена они такие светлые! – Под цвет волос. – Не хочу под цвет волос! Выгляжу как..как придурок. – Тогда придется их красить..но для начала – отрастить. – А до этого ходить с этим?! – Теееео.. – Отрастил ведь, – произнес вполголоса Луче, начиная тихо смеяться. – Отрастил. И выкрасил. Черт подери. --- – Здравствуй, Dio mio, – прошептал падре, второй раз за эту ночь возвращаясь в церковь. Ангел ничего не ответил. Впрочем, оно и к лучшему – иначе падре бы был уверен, что сошел с ума. Он сел на скамейку и сложил руки в молитвенном жесте, размышляя. Предположим, это действительно Тео – всегда есть вероятность, что я просто окончательно увяз в своей боли и теперь начал видеть его в чужих лицах – но – все-таки – пускай это будет Тео. Предположим, он забыл меня – действительно забыл – и это не просто злая шутка с его стороны. Почему? Первые солнечные лучи разрезали церковный воздух. Падре отодвинулся в сторону, не желая находиться на свету. Потому что не хотел помнить. Люди обычно предпочитают не помнить то, что им не нравится. Падре прикусил губу. Получается, что он выжил после пожара и возненавидел меня. Так сильно, что не захотел помнить. Стер из своей жизни. Имею ли я право напоминать о себе? Если я сотворил нечто чудовищное – по мнению Тео? Или же произошло что-то еще? Что-то, что заставило его забыть самого себя? Падре поежился. Раскрыл старый медальон. – Должен ли я достучаться до Тео? Нарисованная Коломбина ответила ему улыбкой. ---