Les Freaks

--- – Собрался? Луче закрыл чемодан и поднялся с кровати. – Да. – Слава Богу. Давно пора, – Бенедикт обвел взглядом почти не изменившуюся комнату – кровать, тумбочка, распятие на стене могли принадлежать кому угодно – в равной степени прелату и убийце – ничего не напоминало о предыдущем жильце. Почти ничего. Молодой священник достал письма из ящика стола. – Пойдем в церковь. --- – Куда теперь? – негромко спросил Бенедикт, наблюдая за тем, как Луче методично сжигает исписанные листки. – Не знаю. На север, возможно. – Зимой? Луче усмехнулся: – На юге ловить точно нечего. А ты? – Мое решение не изменилось – я остаюсь. Последнее письмо догорело быстрее прочих. Луче подул на слегка обожженные пальцы. – Ты так и не сказал мне, зачем приехал. Бенедикт вздохнул: – А я ведь правда надеялся, что ты поверишь в мое желание увидеть тебя. Луче перевел на него нечитаемый взгляд: – Я верю. Но иногда лучше сказать правду. Старший священник сел на скамью и жестом позвал молодого человека к себе. – Тобой не очень довольны в Ватикане. – Почему? А хотя дурацкий вопрос, согласен. – А Термоли окончательно обеднел. Сам же знаешь, наши города долго не живут. Повисло молчание. – То есть тебя направили сюда вместо меня? Бенедикт кивнул. – Я не хотел тебя огорчать. Ты был так рад моему приезду, да и..с таким вдохновением говорил о своих планах на церковь. – Которые разбились вдребезги, – дернул уголком рта Луче. – А какие планы у Церкви на меня? – Сначала тебя хотели бы видеть в Риме, но сам понимаешь, – Бенедикт развел руками. – Я бы не советовал тебе туда ехать – вряд ли Папа хочет тебя наградить за годы верной службы. – И..какой у меня срок? – Ты должен там быть в течение двух недель, считая от моего приезда. – То есть через неделю у меня начнутся большие проблемы? – чересчур бодро уточнил Луче. Бенедикт кивнул. – Я думал сказать тебе сразу же, но..ты бы не уехал. – Это верно, – Луче взъерошил волосы. Покосился на пустоту в окне, прикрытую фанерой. – Но теперь я свободен. – Ууууууу! – раздалось от двери. – Тише, Вольфганг. Маркиз стряхнул снег – с воротника своей куртки и с волос Вольфганга. – Мда. Если уж и сбегать отсюда – то только в метель. Чтоб следов не нашли. – И нас тоже, – усмехнулся Луче, незаметно проводя ладонью по спине Тео – чтобы в очередной раз убедиться, что он здесь – и живой. Остальное было, пожалуй, второстепенно – по крайней мере – сейчас. – Меня ж твой бог никогда не простит, – произнес, криво улыбаясь, Маркиз после своей исповеди – да и ты не простишь. – Я прощаю. – без предисловий, без экивоков, без "но". Маркиз вздрогнул. – Падре, но я же вам объяснил, что – Что я жил грабежом, что я боль продавал, что мои руки были в перчатках из крови – – как вы можете, черт возьми, мой лоб к своему плечу прислонять и ерошить светлые кудри? А, к черту. Устал. Твой выход, пацан – разбирайся как хочешь. – Луче, скажи, у тебя же остались еще семена – я не испортил все до конца? Мама была бы очень..расстроена. – Да, остались. – Возьми их с собой. Я хотел бы посеять их там, где – – ..где будет наш дом? – Да, Луче. Да. Если ты, конечно, не против – они сейчас по праву твои – Вздрогнуть от неловкого поцелуя в скулу, но не отстраниться – резко, не решаясь опомниться, обнять – спрятать лицо в чужой шее от почти неслышного "Наши" – изо всех сил гнать прочь мысли о том, что так быть не может, что это всего лишь сон, а утром его снова ждут фрики и демоны, главный средь которых – он сам – даже если он не найдет в себе сил любить Луче так, как тот заслужил – как он любил его раньше – он постарается, чтобы Луче был счастлив. Пусть даже и с ним. Надолго ли хватит терпения? – Предлагаешь перенести отъезд? – Ни за что. Я и так насиделся на одном месте – – Уууу.. – Он все еще..из-за Пьера? – осторожно спросил Бенедикт. Тео избегал общаться с ним, временами глядел по-волчьи – Бенедикту оставалось лишь дивиться такому контрасту – спящий Тео казался воплощением невинности – прерывал свой бойкот только ради того, чтобы рассказать ему о Вольфганге. Который останется с ним. – Вы ему нравитесь, – без предисловий начал Тео. Бенедикт вопросительно посмотрел на него. – Как человек, разумеется. Правда, последней его привязанностью был Пьеро, так что я уже ни в чем не уверен.. – Тео окинул Бенедикта задумчивым взглядом. – Если честно, в вашу пользу говорит только знакомство с Луче. Бенедикт неопределенно хмыкнул. – В любом случае я бы хотел, чтобы он остался с вами. – А что на это скажет Вольфганг? – Я боюсь – он может разве что залаять, – Тео помассировал виски. – Не переживайте. Я уже говорил с ним..ну, пытался. Предложил ему поехать с нами..хотя, если быть до конца откровенным, это было бы огромной проблемой. Даже я смогу – при желании – затеряться в толпе. Но присутствие Вольфганга как-то усложняет жизнь, если ты пытаешься передвигаться тайно. А он за эти дни к вам привязался. Так что все как-то само устраивается. – Ну да, ну да.. – Бенедикт вспомнил, как Вольфганг, завывая, крутился у него под ногами, пока он отмывал полы – Луче сидел тогда рядом с Тео, а ему было жизненно важно чем-то заняться – Вольфганг решил составить ему компанию. Человек-собака – грустные глаза, копна всклокоченных русых волос, потрескавшиеся руки – Бенедикт даже присел рядом с ним, чтобы рассмотреть их поближе – и увиденное вызвало у него сочувствующий вздох – господи, как он зимой по снегу бегает? Это же ужасно – обуви у Вольфганга тоже не было – какое-то подобие носков из загрубевшей ткани. Ecce Homo. – В общем, мне кажется, он не против остаться, – Тео фыркнул. – Возможно, ваши проповеди окажут благотворное влияние на его разум. Пожалуй, я уважаю вас за признание – что он попросту будет не нужен. – Я пообещал себе, что сделаю его человеком, – сухо ответил Бенедикт. Возможно, это единственное, в чем я хорош – возвращать с того света полумертвые души в живые тела. Маркиз хмыкнул, явно собираясь с присущим ему черным юмором откомментировать заявление старшего священника, но вместо этого серьезно кивнул. --- Вольфганг уселся на пол у ног Бенедикта, продолжая тоскливо поскуливать. Он чуял, что Маркиз изменился, видел, как Тео улыбался, поворачиваясь к Луче, думая, что их никто не видит, ощущал, что Бенедикту не наплевать на него – Вольф..ганг? Вольфганг же? Отойди, пожалуйста, в сторону, тут слишком много осколков. Ты можешь порезаться – но не мог перестать скорбеть по Пьеро. Он чувствовал, что грустный клоун каким-то образом виноват в том, что Маркизу пришлось провести пару дней в постели – и знал, что Пьеро больше нет. Ему даже казалось, будто тот сон, который упорно снился ему последние ночи – где белая фигура несется сквозь лес, вверх, в горы, взбирается по тропе, клонясь все ближе и ближе к земле – и поскальзывается – и срывается вниз – был его воспоминанием. – Сядь лучше на скамью. – Гав? – На скамью. Вот сюда. Сядь. – Гав! – Попробуйте жестами, – встрял Тео, – Вольфганг – немец. Не думаю, что он мог выучить итальянский за время нашего пребывания в Италии..хотя французский он вроде понимает. – Ааа.. – Бенедикт аккуратно взял Вольфганга за капюшон и потянул его наверх, похлопывая свободной рукой по месту рядом с собой. – Садись. Вольфганг послушно сел и подобрал колени к подбородку. – Мне хочется верить, что для него не все так безнадежно, – тихо произнес Тео. – Он действительно был самым..невинным из всех фриков. – Ну он есть до сих пор, – заметил Бенедикт, почесывая Вольфганга за ухом – тот уткнулся лицом ему в плечо и с шумом втянул воздух – господи, какое счастье, что в церкви сейчас нет прихожан – представляю, как это выглядит со стороны – – Но фриков больше нет. Кроме меня, – ухмыльнулся Маркиз. – Ты все проверил? – вмешался Луче. – Да. Мой фургон в порядке..вроде бы. По крайней мере, неприятных сюрпризов я не нашел. Так что в принципе можем ехать. – косой взгляд в сторону Бенедикта. – Что останется после нас – сожгите. Не хочу, чтобы Вольфгангу было куда возвращаться. Ему там не место. – Хорошо. Что насчет витража? – спросил Бенедикт у Луче. – Я не уверен, что получится его восстановить. – Да и не надо, – пожал плечами тот. – Все равно у меня не получилось передать красоту оригинала. Тео закашлялся до покрасневших щек. – Это самый неуклюжий комплимент, который я когда-либо слышал, – шепнул Бенедикт на ухо Вольфгангу. Тот согласно кивнул. – Тогда мы пойдем, пожалуй, – Луче сглотнул. – Не стоит нас провожать. Бенедикт поднялся со скамьи и крепко обнял его. – Будь..те осторожны. – Будем, – пообещал помрачневший Тео. Присел на корточки. – Wolfgang. – Ууу? – Verzeih mir. Und sei ein Mann. Вольфганг молча ткнулся лбом в лоб Маркиза. И разрыдался. – Тише, тише, – Тео неловко погладил его по спине. – Все будет хорошо, ты не будешь один, Бенедикт о тебе позаботится, правда? – Правда, – Бенедикт приобнял Вольфганга за плечи и потянул вверх, заставляя встать. – Не переживайте за нас. – Если что – можешь смело обвинять во всех грехах паствы меня, – криво усмехнулся Луче. – Не хочу, чтобы у тебя были дополнительные проблемы. – Не неси чушь, – закатил глаза Бенедикт. – Пойдемте. До крыльца-то мы вас проводим. --- В молчании они прошли метров двести. Потом Тео осторожно протянул руку. На ощупь нашел ладонь Луче. Тот крепко сжал холодные пальцы и улыбнулся. – Ты все такой же романтик. – Заткнись, ради Бога. – Как скажешь, Dio mio. – Как только мы доберемся до фургона, я тебе покажу – --- Бенедикт проводил взглядом удаляющиеся фигуры. Покосился на стоящего рядом с ним Вольфганга – стоящего, судя по всему, по инерции, потому что в рассеянности Бенедикт отпустил его плечи. Когда наступит утро, ему снова надо будет разобраться с гигантским количеством проблем – начиная с того, где достать стекло для церковного окна и кончая усыновлением Вольфганга – иначе Церковь не позволит им существовать под одной крышей – не говоря уже о возможных вопросах в связи с исчезновением молодого падре – но на душе у него почему-то было спокойно. Молизе не обстреливали с моря, не бомбили с воздуха – да и Луче сказал, что за эти годы справил больше свадеб, чем похорон. Бенедикт прикрыл глаза. – Вольфганг. – М? – Пойдем домой. ---